Два лица Татьяны - часть 3

Оксана Парзян
После этого Шанганов Таню больше не встречал. Вернувшись с фронта, он прятался то от красных, то от белых. А теперь вот…она сама зашла.
  Таня попросила воды. Отпила глоток - отпила и поставила. «А знаешь, Шанганов» - она хлопнула рукой по столу – «Мне нравилось любовь с мужиками крутить! Ох, и держала я вас, кобелей проклятых  в ежовых руковицах!». «Как царица Клеопатра!» - поддакнул Шанганов. Таня схватила рюмку водки и залпом опустошила её. Тут она вспомнила, видимо, былое: оправила плечи, головой кокетливо повернула, причёску оправила. «А что, батюшка любезный, моя красота мне жизнь спасла. Когда ироды эти – черносотенцы меня за еврейку приняли, зарубить хотели. Так один шашкой замахнулся, а я глянула на него вот так...».  И она швырнула синим стальным взглядом в Шанганова так, что тот невольно отпрянул назад. «Он прямо замер, шашку опустил, смотрит на меня, как полуумный, да и говорит: «Негоже, мол, красоту такую убивать!» - и ускакал». И тут же поникла, сжалась, глаза опустила. Шанганову хотелось разрыдаться, да воспитание не позволяло.  «Вот что от приёмных родителей моих осталось!» - вдруг некстати воскликнула она и достала из высокой причёски булавку: дешёвенькую, острую с пластмассовым наконечником  в виде капли. «Шесть штук было, всё растеряла». Шанганов откашлялся и, робея, как школьник спросил: «А ребёночек то который, ну тот, что от Рахмета?». Таня, будто не удивилась вопросу:  рассмеялась глухо и нервно: «Да Раиска то. По ней видать, что «Батыева кровь». Я ведь к черкешенке – соседке за травой приходила, чтобы от дитяти избавиться. Был грех, батюшка. Серьги ей обещала, те с жёлтыми камнями, помнишь, что от нечисти всякой охраняют? А не дала, травка то слабенькая оказалась. Я с нахалкой поскандалила, а она, бесстыжая, и прокляла девочек моих, гадина! Да бог черкешенке судья: ведьма, что поделаешь!».
Потом встала Таня, поправила платок на голове, ничего не сказала и ушла.  Шанганов, уже пьяный донельзя, проводил её грустным взглядом.
  Пролетела неделя. Напрасно он ждал её, выбегая то и дело на улицу, вглядываясь в проходящих мимо женщин, пока один из завсегдатаев ресторана «Юг», что «из бывших»,  сообщил Шанганову, что Татьяна Григорьевна умерла 10 июня. Это произошло в тот самый вечер, после встречи с Шангановым в ресторане! Врачи поставили диагноз: «душевное расстройство».  Оформлял документы Родченко Пётр Данилович с улицы Гадена 111, брат Кузьмы Исакьевича, её мужа.
После кончины любимой Тани, Шанганов наслушался немало сплетен.  Как, вроде бы, закопала она перед смертью свои драгоценности в саду, а их не нашли потом, как дочерей Тани - Раису и Ганну обокрали прямо на похоронах матери: сняли с них золотые цепочки, оставив без средств к существованию, как муж её Кузьма Исаевич женился на деревенской «гром-бабе» с пятью детьми, а та прибрала к рукам всё наследство девочек, - и прочую ерунду.  И отмахивался от болтунов, вспоминая ту простенькую булавку для волос на её ладони и седой локон, упавший на высокий белый лоб. И каждый год, на Троицу, он носил на могилу к Тане свежие цветы, вплоть до 1941…