Вопреки ожиданиям по прибытии в Кампас-Сити меня проводили не в знакомый уже мне кабинет управляющего, а в одно из жилых помещений, что располагалось в другом крыле того же самого здания. Без сомнений, это была квартира, где обитал Семашин. Лишь только провожатые оставили меня наедине с хозяином квартиры, я огляделся. И сразу почувствовал укол зависти. В квартире управляющего было непривычно просторно — о подобной роскоши у себя на Земле я мог разве только мечтать!
Но внимательнее присмотревшись к интерьеру, вынужден был констатировать: обладатель столь завидных апартаментов был явно не в состоянии распорядиться этой роскошью должным образом. Один лишь взгляд на полупустую, скудно обставленную комнату, служащую Семашину гостиной, говорил о том, что передо мной прежде всего жилище скромного и одинокого человека. Для которого жилище это так и не стало ему домом по-настоящему.
Мое внимание в комнате привлек солидный шкаф у стены, за прозрачными дверцами которого просматривались полки, уставленные вертикальными рядами каких-то брусочков разных толщины и цветов. Сразу подумалось, что этот предмет занимает в домашнем быту управляющего далеко не последнее место — о том свидетельствовали ручки дверец, отполированные до блеска частым прикосновением к ним рук. Значит, чем-то содержимое шкафа было важно для его владельца. Любопытство заставило меня подойти к нему, чтобы рассмотреть получше. И тут словно сняли пелену с моих глаз. Утолщенные в несколько раз рекламные буклеты и информационные брошюры — вот на что были похожи предметы в шкафу. Вскользь пробежавшись взглядом по надписям на корешках, я вдруг понял, что вижу перед собой словно бы, каким-то образом овеществленные литературные произведения из виртуального библиофонда Земли. Но не увидел ни одного знакомого названия. И все, судя по характеру наименований, похоже, не беллетристика, а скорее философские или исторические труды. Имена авторов – Кант, Макиавелли, Вернадский, Маркс, Ленин, Грамши – также ни о чем мне не говорили.
За моей спиной кашлянули. Семашин, до того молчавший, явно пытался привлечь мое внимание. Я обернулся.
— Может, все-таки присядьте? Уверен, вам так будет намного удобнее. — Управляющий, сидя в кресле, жестом руки пригласил меня в соседнее, что стояло через журнальный столик напротив.
Я почувствовал себя неловко, осознав, что уже несколько минут фактически игнорирую присутствие хозяина в его же собственной квартире. Крайне невежливо для приглашенного гостя!
Виновато улыбнувшись в ответ, я направился к креслу, но сесть сразу помедлил. Взявшись обеими руками за спинку кресла, кивком головы указал на противоположную стену со шкафом:
— Это... То, что я думаю?
— Книги? Вам это интересно? Что ж, да, такими они когда-то были. До того, как их полностью заменили электронные аналоги. Кстати, бумажные книги, несмотря на всю свою уязвимость, вовсе не самый плохой способ хранения и передачи информации. Иначе, почему многие из них все же дожили до наших времен, пусть и законсервированные в специальных хранилищах? Вы будете удивлены, но бумажные книги даже сейчас обладают целым рядом преимуществ перед современными информносителями. Владельцев книг крамольного содержания практически невозможно отследить электронными средствами контроля, не говоря уж о том, чтобы своевременно принять в их отношение меры по пресечению инакомыслия. Однажды изданные экземпляры, находящиеся в вашей собственности, нельзя незаметно для вас подвергнуть выборочной люстрации и правке. Только изъять или уничтожить. Цифровые информносители же — совсем другое дело. В настоящее время существует достаточно способов дистанционно считать с них информацию или даже удалить втайне от ее обладателя. Я уж не говорю о библиотечных архивах информационной сети. По желанию заинтересованных структур их содержание может изменяться бесконечное множество раз, вплоть до полного искажения первоначального смысла. Но мои книги — всего лишь копии музейных экземпляров. Это даже не бумага. Отпечатаны на пластике.
— Ясно. — Я уселся в кресло. Но я льстил себе: мне ничего не было ясно. Просто, вспомнив, как Альфред Вулич в запальчивости назвал Семашина историком-самоучкой, посчитал архаичное увлечение управляющего достойным такого прозвища. В самом деле. Книги. Почему бы и нет?
Однако, меня несколько насторожило непонятно отчего воодушевленное выступление Семашина о предмете, что вряд ли стоял на повестке предстоящей беседы. Не желая тратить время на разговоры ни о чем, я счел правильным сразу перевести внимание управляющего на нужные рельсы.
— Так чем же все-таки обязан вашему приглашению? — Я искренне полагал, что Семашин оценит мою прямоту.
И не ошибся. Управляющий с задумчивой улыбкой, едва угадывающейся на губах, пристально взглянул на меня:
— Желание у меня скромное. Можете считать, мною движет простое любопытство. Всегда интересно узнать, какое мнение могло сложиться о нашем мире у человека со стороны, так сказать, со свежим взглядом. Уверен, разница в наших взглядах должна быть и существенная. Хотя бы в силу естественной в нашем положении культурно-информационной изоляции от влияния Земли.
— На вашей планете порядка ста тысяч человек. И многие из них наверняка относительно недавно были «коренными» землянами. Разве трудно подыскать себе интересного собеседника из их числа?
— Сомневаюсь, что при моей должности я могу рассчитывать на искренность со стороны своих подчиненных.
— С чего же вы решили, что я вам скажу, о чем думаю на самом деле?
— А чего вам бояться? Как представитель земной Компании, вы вряд ли склонны видеть во мне вышестоящее должностное лицо. Скорее наоборот, не правда ли?
Я усмехнулся:
— Тут вы правы. Вы не мое начальство, и этим, действительно, все сказано. Но кое-что упускаете из виду. В доверительной беседе самое главное ведь что? Доверие собеседников друг к другу. Так ли хорошо мы с вами знакомы?
— Хм, урезонили... Но, боюсь, вы чересчур всерьез все воспринимаете. Можно подумать, я стараюсь выпытать у вас секреты личной жизни. Всего-навсего прошу поделиться со мной впечатлением от вашей... экскурсии по нашим краям. Разве это вас к чему-то обязывает? Уверен, прошедшие несколько дней — вполне достаточный срок, чтобы сделать определенные выводы об увиденном. Неужели вам нечего сказать? Хотя бы в двух словах?
Я задумался. В голове упорно крутились мысли о вертолетах колонистов, но я чувствовал, что управляющего эта тема в данный момент не волнует. Скорее, он ждал от меня оценки, как минимум, в планетарном масштабе. Некий обобщенный итог по завершении моей миссии на Кон-Дионе. И, как ни странно, ответ на прозвучавший вопрос сложился в голове сам собой. Казалось, я знал его уже давно, да вспомнил только сейчас. Собственно, сам управляющий и подсказал мне ответ еще при нашей первой встрече, а последующие мои собственные наблюдения служили лишь подтверждением ему.
— В двух словах, говорите? Может... упадок?
Семашин в удивлении приподнял левую бровь, потом медленно кивнул:
— Так... Хорошо. Нет, в самом деле. Не ожидал, что сами придете к этой мысли. Теперь осталось ответить на другой вопрос: это частный случай или все же закономерность? Но, судя по выражению вашего лица, вы еще ни разу об этом не думали, не так ли? Ну, так призовите на помощь свой прошлый опыт, вспомните, что видели в других колониях. И попробуйте сравнить их и наше положение.
Он ненадолго замолк, терпеливо ожидая от меня реакции. Но что я мог ответить? Моя память и опыт были бессильны ему помочь.
Казалось, мое молчание, несколько обескуражило Семашина:
— Что, даже так? Что и говорить, похоже, работка у вас та еще! Ну да ладно. Допустим, по какой-то причине вы не смогли ознакомиться с ситуацией на местах. В таком случае, у вас нет другого выхода, как поверить мне на слово. Так вот, все, что мне известно по этому поводу — все говорит в пользу того, что налицо следующая тенденция: колонии старше двадцати лет испытывают ровно те же проблемы, что и Кон-Дион. Разные планеты, разные компании, но картина всегда одна и та же. Какой может быть вывод? Все это отнюдь не совпадение, а результат единой политики.
— Не слишком торопитесь с выводами? Помню, вы сами как-то говорили, что колонии на Кон-Дионе порядка сорока лет. Согласитесь, все же немалый срок...
— Ага! То есть вы находите такое положение вещей вполне естественным? И, исходя из вашей логики, все колонии с многолетней историей следует рассматривать не иначе, как в ракурсе пользования машин с отработанным ресурсом? А, грубо говоря, следующим образом: попользоваться, сколько представляется возможным — да и на свалку! Должен сказать вам сразу, это — крайне упрощенный, чрезвычайно безграмотный, а, самое главное, в корне неверный подход к нашей проблеме. Даже, если только колонию воспринимать сугубо, как всего лишь деловое предприятие, и то любому ясно: без разумной подпитки его средствами, соответственно направляемых на модернизацию и развитие, большой прибыли от него не дождешься. А в условиях жесточайшей конкуренции, когда непрогнозируемые колебания спроса и предложения на рынке сбыта, часто провоцируемые спекуляциями недругов, вполне себе обычное явление, подобное отношение неизбежно чревато скорым разорением и потерей предприятия.
— Так в чем же дело? Что же, по-вашему, на Земле не понимают столь простых истин?
— Ваше неверие мне понятно. Однако одно дело понимать, и совсем другое — бездумно действовать привычным образом, по сценарию, сложившемуся столетия назад. А анализ происходящего заставляет думать, что управленцы компаний — те еще консерваторы, в узком смысле этого слова, и вряд ли они намерены менять свою политику в будущем. Думаете, о чем это я? Смотрите, мы с вами наблюдаем из года в год последовательную реализацию земными компаниями, как условными центрами управления всеми экономическими процессами, политики искусственного сдерживания развития колоний. И пусть вас не обманывает якобы наличие у колоний так называемой правосубъектности. Вряд ли открою вам большую тайну, если скажу, что это лишь фикция, результат мошеннического жонглирования юридическими терминами. Цель каковой заключается единственно в том, чтобы обеспечить возможность крупным компаниям заполучить лакомые планеты целиком и полностью в единоличное пользование, без необходимости делиться плодами их ограбления со своими так называемыми партнерами.
Я позволил себе недоверчиво хмыкнуть:
— Прошу прощения, но где логика? Какой смысл накладывать ограничение на то, что и так по определению твое? И тем самым лишать себя прибыли?
— Подождите, я не закончил. Ваши сомнения были бы справедливы, если бы мотивы управленцев ограничивались одним лишь желанием получить максимальную прибыль. Но очевидно — корысть здесь уже не самое главное. Ваше непонимание происходит от того, что вы практически не знаете нашей земной истории. Что и неудивительно, если принять во внимание, насколько скупо и выборочно преподают этот предмет в учебных заведениях. Ответы же на ваши вопросы требуют более глубоких знаний о прошлом.
Я заочно был об этом совсем противоположного мнения, но предпочел промолчать, чтобы лишний раз не огорчать управляющего. Еще со школы уроки истории мне запомнились, как невероятно скучные по содержанию занятия. В самом деле, какой прок от такого никчемного и бессмысленного дела, как ворошение пропыленных прахом времени фактов давно минувших лет? Разумный человек, по моему убеждению, должен жить всегда настоящим и строить планы на будущее, исходя из уже существующих реалий.
И вот теперь меня, взрослого человека, похоже, решил обратить в свою веру любитель-фанатик этой отрасли знаний. А Семашин тем временем продолжал:
— Подозреваю, то, что я скажу, вы сочтете для себя ничего не значащими словами. Но все же попробую. Во многих трудах мыслителей прошлых веков часто упоминается такой термин — «колониальный империализм». Термин то ли основательно забытый, то ли намеренно вычеркнутый из современной науки. Смысл его вам объяснять не буду, поскольку не вижу в том необходимости. По одной простой причине: вся власть консолидированных земных компаний строится исходя из сущности названного мною явления, как основного способа политического управления подчиненными им территориями. Само собой, аналогия здесь далеко не прямая. В конце концов, даже понятие «колония» за несколько веков претерпело значительное изменение. Прежде, любой политико-территориальной общности под названием «государство» приходилось казуально обосновывать захват новых территорий и подчинение своей власти обитающих на них народов. Но в наш век бурной космической экспансии, когда под колониями принято понимать лишь внеземные территории, как заведомо необитаемые, безлюдные миры, такой подход, по понятной причине, давно неактуален. Режим прямой оккупации, полицейский контроль, система наместников-управляющих, опосредованно реализующих внешнее управление – для кого, в самом деле, годны все эти архаичные способы управления подвластными территориями? Ясно, что не для инопланетных флоры и фауны. И логично думать, что многое из перечисленного теперь для нас осталось безвозвратно в прошлом.
Но истории свойственно повторяться в самых неожиданных формах.