Мы с мужем уютно устроились на диване. Я люблю такие посиделки: под теплым пледом, в обнимку, с книжкой любимого нами К.С. Льюиса и кофе-гляссе. Сашка принес ещё мороженого, включил новый фантастический боевичок и забрался ко мне под плед. Что еще нужно для счастья? Ах, да! Карапузы давно спали, а спящие дети, как известно, это не только мило, но и наконец-то. Прервал идиллию резкий звонок в дверь. Мы переглянулись.
- Кать, мы кого-нибудь ждем?
- Нет.
Звонок раздался еще раз. В другое время мы, скорее всего, проигнорировали бы эти звонки. Но сейчас они могут разбудить сыновей. Поэтому тихо бормоча под нос проклятия, я отправилась в коридор. На пороге стоял Сергунчик - Сашкин бывший одноклассник и муж моей лучшей подруги Маринки. Я молча уставилась на пьяненького Сергунчика.
- Ребят, я это… Извините...
Сергунчик переминался с ноги на ноги и вдруг всхлипнул:
- Они меня обманули. Они все меня обманули!
Я смотрела на него, пытаясь подавить чувство гадливости, и уже хотела закрыть дверь, но появившийся Сашка меня опередил.
- Заходи. Только тихо, Сереж. У нас дети спят.
Сергунчик благодарно кивнул и на цыпочках прошёл на кухню. И пока муж вешал куртку незваного гостя, я тихонько спросила:
- Ты зачем его впустил?
- Жалко человека.
Я только вздохнула и отправилась вслед за мужем на кухню. Сергунчик уже сидел за столом и грязными руками крутил бахрому на моей скатерти.
- И кто же тебя обманул? - Я поставила на стол три кружки кофе. - Маринка, которая не умерла? Сын, который против твоей воли остался жить?
Сашка укоризненно посмотрел на меня.
- Кать, ну нельзя же так!
Сергунчик отхлебнул кофе и опять всхлипнул.
- Катюха права! Я ж тогда врачам поверил. Они как сказали про опухоль, я так сам чуть от ужаса не кончился. Что мне было делать?
Мы молчали. А что тут скажешь?
- Вы видели моего сына? Он похож на меня?
- Надеюсь, что нет. - Я не удержалась от колкости.
Муж покачал головой и, обняв за плечи приятеля, повел его к двери. Добрый он у меня! А я помнила, как полтора года назад на этой самой кухне выла в голос моя подруга.
Маринке беременность далась нелегко. Здоровая баба, а детей Бог не дал. И вот в сорок лет повезло. Помню, как встретила ее, всю сияющую, в консультации. А потом очередное обследование и приговор. Опухоль! Решать нужно было быстро. Маринка выложила все мужу. Сергунчик сначала как будто окаменел, а потом пропал. Вернувшись через три дня, он стал уговаривать жену сделать аборт:
- Марин, нам сейчас ребенок ни к чему. Тебе лечиться нужно, чтобы жить. А там еще родим или усыновим, или так проживем. Ну не у всех же дети. И ничего, живут.
Маринка же об аборте и слышать не хотела. Все твердила: «Это убийство. Даже если я умру, у него будешь ты». Когда подруга в очередной раз отказалась идти на аборт, Сергунчик взорвался:
- Ты выбираешь смерть! А ты меня спросила?! Я хочу, чтобы ты умирала?! Я могу это выдержать?! Нет! Но тебе все равно! Зачем мне ребенок, если ты умрешь? Извини, смотреть, как ты умираешь - это выше моих сил.
С этими словами Сергунчик собрал вещи и ушёл.
Почти всю беременность Маринка пробыла в больнице. Врачи носились с ней как с писаной торбой. Еще бы: опухоль росла вместе с младенцем. И её быстрый рост тревожил врачей. Главную задачу сформулировали просто: доносить ребёнка до срока, когда можно будет сделать кесарево. Одновременно врачи планировали удалить опухоль. А там видно будет. Мы с мужем навещали подругу, покупали вещи для малыша, молились за непраздную Марину и, что уж греха таить, обсуждали, сможем ли в случае чего оформить опеку.
Ванечка появился солнечным июльским утром. Тем же утром смертельный ужас, который буквально сводил нас всех в могилу, испарился под ловким скальпелем хирурга. Маринка выкарабкалась. Мы с Сашкой забирали её с Ванечкой из роддома, пока горе-папаша оплакивал свою несчастную судьбу в очередном кабаке. И вот явился - не запылился!
Щелкнул замок. Я вышла встречать мужа.
- Переживает. Говорит, что любит, а на глаза показаться стыдно.
Я пожала плечами:
- Теперь ее очередь выбирать!