*** За Фомой Григорьевичем водилась особенного рода странность - он до смерти не любил пересказывать одно и то же! Бывало, девки и парубки попросят его рассказать что-нибудь на ночь страшное - а летние ночи на хуторах темные - он начнет рассказывать, и чувствуешь, что вроде слышал это раньше, а все равно он переиначит так, что и узнать нельзя!
Одну только историю он не любил рассказывать.
И потому я вам ее расскажу. Только с одним условием - чтоб она не ушла дальше этой хаты, иначе ваши бока попробуют крепость палки Фомы Григорьича, потому как она касается его лично. И в свое время - лет сорок назад - он чуть было не поплатился за это жизнью...
Дело было в Конотопе - он тогда соперничал по части организации ярмарок с самой Полтавой! Сюда летом сьезжалось народу, что на Пасху в город Киев. А уж всякого разного товару привозили - глаза бы мои сто лет смотрели и все не пересмотрели! Чего тут только не было - каждый привозил то, чем гордился, что умел хорошо делать. Дыни тут были такие, каких вы отродясь не видывали. Сметана была такая густая, что ложка стояла в ней целый час и не падала. А мед, какой там был мед! Такого меду не кушали даже в Братском монастыре, что в славном граде Киеве, откуда вышли знаменитые ныне ритор Халява и философ Хома Брут.
Я вам даже забожусь, что его не сыщите сейчас нигде, только что, может, где-нибудь в глухих брянских лесах на хуторе у одинокого столетнего лесника. Дух от него идет такой, что аж слезы на глаза наворачиваются. Даже вообразить нельзя какой дух медовый - разве что от цветущих черемух! А чист как слеза или как хрусталь, что бывает только в дорогих серьгах.
А пили ли вы грушевый квас? А пробовали ли вы варенуху с изюмом и сливами?!
Ты мог часами бродить по торговым рядам. И отпробовать немецкого густого пива - сюда приезжали немецкие колонисты. Мог купить глечик или макитру у украинского гончара. Или рассыпчатой белорусской картошки. Или цинковые ночвы у старого еврея, чтоб купать в них младенца.
А какие там продавали топоры и лопаты! А что за пирожки там продавали!
А еще там были вареники, галушки, пампушки, товченики, кулебяки, ватрушки, колдуны, слоенки!
Вот с этих самых пирожков и началась та диковинная история, что я вам сейчас расскажу. Именно та самая, про которую не любит вспоминать Фома Григорьевич, хоть и благодарит бога за... Впрочем, не будем забегать вперед.
Выслушайте всю историю!
В один прекрасный день послал за покупками меня дед Максим - да чихнется ему на том свете - на эту знаменитую ярмарку. А так как дорога была от нашего хутора не ближняя, а одному по лесам ехать, сами понимаете, да еще ночью - страшновато, то выделил он мне в провожатые того самого "оторви да брось", а ныне всеми уважаемого, Фому Григорьевича.
Ехали мы с ним на быках почти всю ночь, но доехали, други мои, слава богу, без приключений, хотя перед этим и наслушались всяких разных страшных историй -
и про нападение заезжего цыганского табора, и про жуткий свист Соловья-Разбойника, и даже про тень самого батьки Мурашки (ему триста лет в обед), что по ночам выходила на дорогу и пугала путников.
Купили мы с ним все, что дед Максим наказал, оставили быков под присмотром здоровенного мужика на постоялом дворе (за кувшин молока и стопку терновки), а сами пошли прогуляться по знаменитой конотопской ярмарке.
Да, скажу я вам, не обманул нас дед Максим - ярмарка была что надо!
Часа три мы бродили по торговым рядам, но даже не прошли за это время и половины ее. День был летний, жаркий, захотелось нам чем-то перекусить.
И тут вдруг слышим звонкий и красивый женский голос -"Пирожки! Пирожки! Пирожки!"
Ясное дело, мы, как люди молодые и неженатые, сразу же подались туда.
И я, и Фома здраво рассудили, что раз голос такой красивый, то и торговка должна быть такая же. И к тому же приятных для мужского глаза женских форм, потому как дед Максим, а ему его дед Григорий говорили: смотри, парень, на красивую девку как на будущую жену, а красивая она должна быть, чтоб у будущих твоих детей и моих внуков проблем не было!
А надо вам сказать, что тогда невест выбирали именно на ярмарках! Долго-долго присматривались к ним, потом заводили разговоры ни о чем, а потом и сватов засылали. Фома Григорьич как взглянул на хозяйку пирожков - так у него сердце обморочно и упало! Прям писаная красавица!
Не без робости подошли мы к ней и купили с десяток пирожков. А должен заметить, что пирожки те были сладкими как мед и вкусными как дыня. Сами не заметили, как проглотили все. И еще раз подошли. А потом еще два раза. Наконец поняли, что наелись, и решили узнать - а кто эта красавица, что торгует пирожками? Да и сама ли печет их? А где берет муку и ягоды?
Вижу я, что Фома Григорьич совсем голову от любви потерял, сам не свой - с девки глаз не сводит! Наконец, решился он - подошли мы вместе, расспросили девку, что да как. Выяснилось, что сама она пирожки печет и сама продает. А привозит их батя (как мы поняли - здоровенный такой будяга).
НО тут же пожаловалась красавица, что сегодня торговля почему-то идет вяло.
Кроме нас никто почему-то не покупает ее пирожков, хотя и цену она обозначила вполне разумную.
А им деньги срочно нужны были - батя хочет купить корову, да ей не мешало бы прикупить себе обновок, а то все девки щеголяют в новых нарядах, а она второй год все в одних и тех же бродит.
- О чем, загорюнился, Фома?!
Мы обернулись - старый, дочерна загоревший, цыган с пышными усами стоял позади и смотрел на нас своими пронзительными черными глазами.
- А ты откуда знаешь, что я Фома?
- По глазам вижу.
- И чего тебе надо?
- Хочешь девку сосватаю? - Цыган лукаво ухмыльнулся.
- Да вашему брату верить себе дороже.
- Не бойсь, не обману!
- Вашему племени только корысть да обман...
- Отдашь своих волов за пятнадцать, если я тебе девку сосватаю?
- А как ты это сделаешь? - Спрашивает Фома Григорьич.
- А это уж моя забота! - Отвечает цыган. - Ну так по рукам?!
Оказывается, цыган насоветовал девке в пирожки засунуть серебряные рубли! И сам тоже в некоторые пирожки тайком насовал. И тут же привел сюда свою многочисленную горластую и цветастую цыганскую ораву. Цыгане стали брать пирожки (а те, что с рублями, лежали с краю), разламывать их и вынимать оттуда серебряные рубли. А уж как цыганва орет и радуется, знают все добрые люди - от Нежина до Бреста и до Мариуполя!
Ясное дело, через пять минут весь базар знал, что девка торгует пирожками с запеченными туда серебряными рублями!
Зачем это она делает - никто особо не заморачивался вопросом. Услышали, потом увидели - цыгане на их глазах разламывали пирожки, доставали рубли, обсасывали и тут же прятали их в карманы, что нашили на своих бесчисленных разноцветных юбках. И опять хватали пирожки - и горько стенали, если не находили там денег. Но зато как радовались, как вопили на весь базар, если там оказывались рубли (которые туда засунул старый цыган).
Что тут началось - первыми, как всегда, прибежали перекупщики и начали кричать, что они все пирожки скупили еще вчера. Их попытались оттеснить сплоченные цыгане.
Жыды гладили свои пышные черные бороды и скалили зубы, надеясь, что это розыгрыш. Однако после того, как случайный казак разломил пирожок и нашел там рубль, и жыды заволновались. А после третьего такого случая, и они полезли в драку. И тут же перекупили все пирожки, увеличив цену на них в двадцать раз!
Не прошло и пяти минут, как все пирожки были распроданы, а девка сказала, что ей надо сбегать за новой порцией.
Тут старый цыган ухмыльнулся, сделал знак цыганве, отвел Фому Григорьича в сторонку, забрал у него быков, сунул ему в карман деньги и шепнул на ухо:
- Ну, хлопцы, теперь хватайте девку да тикайте скорее!
- А куда тикать?
- А куда глаза глядят! Сейчас жыды все пирожки поломают, а денег не найдут и придут вас бить. Не кулаками или сапогами, а оглоблями или даже ломиками. Я знаю, что гутарю - я ж этот фокус не первый раз проделываю. Вот в Полтаве, пару лет назад, зазевался, не успел вовремя сбежать, так с тех пор у меня каждый раз перед дождем страшно сильно ребра ломит!
НУ, надо вам сказать, нас не пришлось долго упрашивать! Подхватил Фома Григорьич девку на руки и дали мы с ним такого бегу, что блаженной памяти Афанасий Иванович Подоприворота, человек жутко грамотный и везде побывавший, если б увидал - и то изумился бы! А уж как он бегал, вам и не снилось - и от разьяренного деревенского быка, и от подстреленного им в лесу дикого кабана, и от тестя своего будущего, что с колом за ним не раз гонял по всему хутору!
Очухались мы только за околицей...
Ну, вы спросите, а что потом стало?
Ну как обычно - веселая свадьба. Такая, что в самом Киеве про нее слышно было.
Сейчас у них с Одаркой семеро детей. И десятка два внуков!
А какие пирожки она печет!
Таких пирожков не едала даже сама царица! Да чтоб мне подавиться тем пирожком, ежели я вру! А вот и сам Фома Григорьич идет. Вы можете у него сами спросить. Впрочем, не надо - не любит он вспоминать эту историю, хоть и благодарит часто бога и того ушлого цыгана, что подсунули ему такую красивую и умелую женку!
************************************************