Наверное, не так уж много найдется людей в СССР-ские времена, никогда не участвовавших в добровольных народных дружинах, которые потом, в перестройку, незаметно умерли сами по себе. Конечно, это они так назывались — добровольными. Но находились способы воздействия на несознательных молодых граждан: и по комсомольской линии, и за отгул, и за обещанное увеличение отпуска на пару дней за регулярные выходы на дежурство. Но нельзя сказать, чтобы променад по улицам большого города в вечернее время веселой молодой толпой в пять-шесть человек с красными повязками на рукавах так уж тяготил нас. Часто это были молодые девчонки под предводительством какого-нибудь старшего сотрудника мужского пола. Мы занимались охраной общественного порядка, а он, думаю, выполнял обязанности нашего охранника. Завидев издали такую толпу народных дружинников, хулиганы, конечно, разбегались, даже не пытаясь совершить какое-нибудь правонарушение! Мой непосредственный руководитель по работе дружинником был профессиональным, то есть имел соответствующие корочки и патрулировал вечерние улицы на милицейской машине с нарядом. Однажды он рассказал нам случай из своей практики.
На милицейской машине они ехали по широкой, хорошо освещенной фонарями заснеженной зимней улице. Вдруг через тротуар со стороны многоэтажных домов наперерез машине бросилась какая-то женщина. Машина затормозила. Милиционер открыл дверцу. Расхристанная женщина со сбитым на голове платком, с округленными от ужаса глазами вопила что-то нечленораздельное, махая рукой в сторону двора. Все поняли только, что там что-то случилось, но понять перепуганную тетку было невозможно, и бригада направилась за ней. Тут им стало ясно, что баба сильно пьяна, от нее разило всеми дурными запахами, которыми только может благоухать пьяный. Они завернули во двор. Баба тащила их к подвалу рядом с подъездом. Любой городской человек помнит из своего советского прошлого эти входы в глубокие темные подвалы с лестницей с бесчисленными ступенями, с не запертой на замок (да и замка-то не было) входной дверью. Конечно, это обстоятельство часто позволяло несознательным гражданам использовать подвал не по назначению, как вышло и в этом случае. Картина происшедшего вскоре предстала перед милицейской дружиной во всей своей полноте. Они, наконец, смогли выяснить у пьяной тетки, что она от страха выронила в подвале свою сумку и хочет ее забрать. В подвал она спустилась, чтобы скрыться от посторонних глаз, по самой малой естественной надобности. Вот тут-то ее и накрыло волной такого ужаса, от которого она потеряла дар речи и могла только мычать: - Там... Там!.. Там на дне подвала лежал пьяный мужик. Вероятно, он мирно проспал бы там до утра, но покой его был нарушен самым неожиданным образом. На лицо его полилась струя воды (тут на память приходят кадры пробуждения героя «Иронии судьбы», на которого лилась вода из носика чайника, а он блаженно улыбался). Но аналогии тут неуместны! Пытаясь увернуться от душа, он стал защищаться от струи руками и обнаружил над собой непонятный теплый источник душа. С пьяным ворчанием он стал ощупывать его и отмахиваться от него руками, а дальше он ничего толком и не понял, тем более в кромешной тьме подвала. Над его головой раздался душераздирающий вопль, а вслед за этим так и не понятый им источник душа покрыл его лицо какой-то удушающей непереносимым запахом маской. И вот тут он вспомнил про американского зверя скунса и его способ защиты от врагов (не вспомнить о нем было невозможно, даже если до этого момента он о нем никогда не слыхал!). Мужик заорал не своим голосом, но встать ему его пьяных сил так и не хватило, и потому он обреченно остался лежать до прихода милиции. Обезумевшая баба, с которой от страха случился приступ медвежьей болезни, бросив сумку и путаясь на ходу в одежде, пулей преодолела все ступени глубокой лестницы и выскочила из пустынного двора на улицу, надеясь на чью-нибудь помощь. Помощь от дружинников баба получила, то есть смогла забрать свою сумку и исчезла. А вот пьяного мужика они вынуждены были забрать с собой, чтобы доставить в вытрезвитель. Несмотря на искреннее, чисто мужское сочувствие — вот бедняга, не дай бог никому оказаться в такой ситуации по пьяному делу! - они умирали одновременно от смеха и от отвращения, так как не знали, с какой стороны к нему подступиться, чтобы и самим не пострадать.