Бежал я без оглядки. Когда устал, плюхнулся на парапет напротив странного желтого здания. Голова была пуста. Города я не знаю, да и в интернат возврата нет, конечно.
Если вернусь, Сизий нос забьет на фиг. Ведь Николай, наверно, станет меня искать и позвонит Юрию. Тут-то мне и конец! Куда теперь идти?
Чувство, что я совершенно один на всей планете, посещало меня и раньше и, что я никому не нужен тоже, но до конца прочувствовать его мне всегда мешали. То окликнет кто-нибудь из ребят, то педагог подойдет. А вот сейчас, тут, на этой чужой грязной улице я ощутил его в полной мощи. Волнами накатывала оглушающая тоска. Даже плакать не хотелось. Слезы все же какая-никакая, а разрядка. Но сейчас мне расслабляться никак нельзя.
Вот так я сидел и вдруг испугался, что сейчас появится черный джип и Николай увидит меня. Ведь я бежал все время прямо, и, может, это вообще единственная дорога. Значит надо спрятаться. Но где? Желтое здание напротив было трехэтажным, и в нем явно был чердак, потому что крыша треугольная. Я даже не до конца додумал план, как мне попасть на чердак, а ноги уже внесли меня на второй этаж.
Вдоль коридора я насчитал десять дверей, и за одной раздавались детские голоса и звучала музыка. Мне стало интересно, что там происходит, и я приоткрыл дверь. В малюсенькую щелочку я с трудом рассмотрел небольшой актовый зал, а на сцене пятерых ребят, репетирующих какую-то сценку. Я всегда любил театрализованные утренники, когда жил в детдоме.
Баба Клава после одного из них, в котором я играл Мишку по рассказам Носова, сказала:
– Ну точно артистов сынок.
Не знаю, правда, получалось ли у меня играть хорошо или это только после ее слов я стал гордиться своим актерским талантом, но сцена притягивала меня очень сильно. Там, на возвышении, вдалеке от учителей и товарищей я мог быть кем угодно. Даже роль медвежонка мне нравилась. Костюмы на елку нам подарил какой-то спонсор, и я играл Умку.
Теперь же, глядя на ребят на сцене, на полумрак зала я понял, что не войти просто не могу. Я вошел и присел прямо у двери. Заиграла музыка, и они стали бегать по сцене, перекидывая друг другу небольшие мячики. Пантомима в идеале должна была представлять суматоху или же движение людей на улице. Я приглядывался к каждому актеру и совершенно незаметно для себя уснул.
Мужчина средних лет с аккуратной бородкой бланж тряс меня за плечо.
– Ты что, спать пришел или на репетицию? Живо на сцену! Мы его ждем, а он дрыхнет.
Сначала я растерялся, но быстро понял – он меня с кем-то путает, а говорить ему правду нельзя ни в коем случае. Спросит, откуда пришел, чего хочу. И что мне ему тогда отвечать?
Я подскочил и стремглав бросился на сцену. Ребята расступились, но почему-то совсем не удивились моему появлению.
– Ну что ж, раз новенький явился, начнем. Ты, – обратился он ко мне, – Алексей, стоишь во втором ряду сразу за Вадимом, – и он ткнул пальцем в высокого сутуловатого юношу. – Пока за ним повторяй, а после посмотрим.
Значит, ждали какого-то Алешу. Ну и Бог с ним, главное, чтоб мальчишка не пришел сейчас. А после репетиции я пойду своей дорогой и все дела. Николай уж точно меня здесь, а тем более на сцене искать не будет. И от этой мысли так приятно стало внутри. Так спокойно. Можно было подумать, что проблема с моим побегом и дальнейшей жизнью уже разрешилась.
Опять зазвучала та же музыка, и ребята начали совершать несложные ритмичные движения. Я стал повторять за ними.
Минуты через четыре бородач остановил действие и поманил меня.
– Молодец! Теперь-ка ты, Вадим, иди на задний план. Продолжаем! – крикнул он и махнул в сторону кулис. Там сидел молодой человек в черных очках с круглыми стеклами как у Джона Ленона.
Мы продолжили репетицию. Я запомнил все движения. Их всего то и было пятнадцать. По-моему получалось красиво. Наверно, нравилось и мужику, потому что он улыбался и даже похлопал один раз. Репетиция была столь интенсивной, что передышки он не давал и познакомиться с ребятами не удавалось. Я оказывался то в центре группы, то с левой стороны. Но назад меня он больше не ставил. Наконец он крикнул:
– Всем спасибо! Все свободны! – и только я собрался выскочить в проход, ведущий к выходу, как он схватил меня за руку.
– Куда-а ты, такой потный? Сменку что ли с собой не взял?
Я отрицательно мотнул головой. А он улыбнулся и потянул меня за собой.
Во влип, – подумал я, но настроение все равно было хорошее. Напрыгался в свое удовольствие и музыка современная. Здорово!
– Алеша, когда мать деньги принесет? Обещала прислать с тобой. Принес? – спросил мужик.
– Нет, денег не дала. Сказала, сама зайдет завтра, – тут же сообразил я, что студия танцев платная, и есть ведь счастливчики, которым родители еще и кружки всякие оплачивают.
Интересно, куда подевался Алеша? Небось не хочет сюда ходить. Вот бы и мне так, – подумалось мне, и я стал ужасно завидовать незнакомому Алеше. Живет с матерью, в школу, небось, платную ходит, еще и выпендривается. Выбирает, наверно, куда ему ходить, а куда нет. Вероятно, и одевается в модных магазинах. Да к тому же матери, небось, хамит. Эх, не знают они цену своему счастью!
Мужик привел меня к себе в гримерную и стал искать в шкафу подходящую по размеру майку.
– Вот, держи! Переоденься и не спеша иди домой. Не беги и так устать должен был, – он улыбался, но улыбка была какая-то не то, чтоб злая, скорее неживая.
– Спасибо! – я улыбнулся в ответ и увидел у него на руке татуировку в виде старинного ключа, – Какая красивая, – сказал я, указывая на его предплечье.
– Нравится? – покровительственно потрепав меня по волосам, хмыкнул он.
– Да. А я такой ключ видел, только не тату, а настоящий, – мне почему-то вдруг захотелось похвастаться перед ним.
– Где? – изменившись в лице и присев рядом со мной, спросил мужик совершенно серьезно.
– В квартире моего знакомого. – Я вспомнил, точно такой ключ стоял на подставке в зале у Николая. – Он черненький такой, сантиметров восемь-девять, не больше.
– Алешенька, деточка, – подобострастно пододвигая ко мне тарелочку с конфетами, бородач попросил: – Умоляю, никому не рассказывай об этом ключе. Или уже все знают? – вдруг расстроился он.
– Нет, никто не знает. А что, это секрет?
– Да это не просто секрет, а супер секрет. Ты молчи и даже своему знакомому не говори, что ко мне в студию ходишь. А где он живет? Ты адрес знаешь?
– Нет. – Я пожал плечами. Мне перестал нравиться наш разговор, да и сам учитель танцев тоже разонравился.
Он так преобразился, говоря о Николае и его сувенире, что стал просто-напросто страшен.
– Вот это тебе, – он протянул мне пять тысячных купюр. – Только никому и никогда не говори о секретном ключе. Лады? Показать дорогу до дома Николая сможешь?
– Да, но только завтра, а то мама заволнуется, куда это я подевался, – ответил я, стараясь скорее отделаться от странного типа. Откуда он знает, что моего знакомого зовут Николай? Я ведь ему об этом не говорил. Здесь точно какая-то криминальная история, и попадать в нее мне совершенно не с руки. Хоть бы отпустил побыстрее. Убегу подальше отсюда, и никто меня не найдет. Не Николай, ни этот учитель танцев.
Деньги я взял и не знал, куда бы их мне положить. Так и стоял в замешательстве. В это время вошел тот самый парень, на котором раньше были Джон Леноновские очки, бросил на меня блуждающий взгляд и, взяв со столика несколько конфет, ушел.
– Конечно беги, сегодня. А завтра, мой мальчик, мы пойдем к нашему Николаю. Так ведь?
– Конечно, – выдавив из себе улыбку, я бросился прочь.
Вот теперь хоть перекусить можно. Надо поискать столовую. От голода аж голова закружилась. Меня ведь не ждала мамочка с обедом, как этого Алешу.
Глава VII: http://www.proza.ru/2016/04/27/115