Войдя в уже мое на годы службы жилище, я скромно встала в коридоре, не зная куда себя деть. А сопровождавший меня до этого жилища боевой мичман Узунян и морская львица Галка Левченко угощались кофеем и курили Беломор-Канал, от дыма которого слезились не только мои глаза, а вообще я вся кажется слезилась. Они все курили и курили и обсуждали свои какие-то служебные сплетни, а молодой матрос Пшеничко топталась в коридоре, не отсвечивала. Мне львица с Узуняном казались тогда высшим эшелоном Военно-Морских сил, собравшимся на военный совет. Наконец-то морская львица проявила к матросу милосердие и рявкнула: «Ну, че встала, иди принеси банку». Я и пошла.
Походила по комнатам, и без банки вернулась обратно. Потому как не нашла. Постояла еще чуть-чуть. Через минут пять мне опять с кухни рявкнули: «Че стоишь-то, банку принеси, там в комнате под столом...» Ага, география поиска сузилась. Но легче не стало. Под столом в комнате стоял табурет. И все. Банок не было. Я вернулась и заняла позицию номер 1 у двери, как часовой у Мавзолея. Когда в очередной раз я услышала рык: «Стоять-то долго будешь, банку принесла?» До меня медленно стало доходить, что мне бы надо сесть видимо, а раз сесть… то... и я пошла в комнату за табуретом... Это уж спустя полгода, поехав на родину в отпуск, я щеголяла словами: БАК, БАНКА, КУБРИК, КАМБУЗ, и еще очень много морских словечек украшали мой лексикон.