Мальчик из Киева

               
               
      Всё, что ты, мой читатель, здесь прочтешь  -  печальная правда.  Здесь нет авторских фантазий, умышленных сгущений  или  преувеличений.             
       Героя моего рассказа среди нас уже нет. Нашел успокоение незаурядный человек, всю жизнь пытавшийся вырваться из чугунных пут доставшейся ему судьбы, не реализовавший  ему дарованные Богом способности.
      Он был живым, саркастичным, шумным и подвижным человеком, всегда чем-то страстно увлеченным, гневным спорщиком, иногда бесстрашно что-то осуждающим или, напротив, чем-то или кем-то восхищающимся. Его трудно было переспорить и нельзя было  переубедить, он был упрям и непоколебимо тверд в своих суждениях.
      Это было хорошо, и в то же время плохо. Ибо именно эти качества  не раз мешали ему в  жизни  - от начала и до конца. 
       Киевский мальчик Володя, прошедший страшную  войну, ставший инвалидом в 18 лет, испытавший ужасы застенков НКВД и лагерей ГУЛАГа, познавший мучительные бесправные скитания, мытарства в поисках хлеба насущного, он окончил свои дни вдали  от родного города, в чуждом ему немецком городе, что разлегся у слияния рек Рейн и Рур.

     Миллионы людей прошли страшную войну и фронт, испытали тяжелые ранения, плен и госпитали, послевоенные скитания и холодное безразличие власти. Уже многие из  сверстников моего героя ушли из жизни, имена их постепенно стираются в памяти потомков.
     Но то, что выпало на долю моего героя, вряд ли имеет аналоги. Необычная и тяжкая жизнь этого человека заслуживает не быть забытой. 
   
     Несмотря на загубленную молодость и смертоносные испытания, он не стал мизантропом, не возненавидел людей и сумел вписаться в жизнь. Он любил соленую шутку и заразительно хохотал, не утратив мальчишескую способность радоваться, увлекаться или с пеной у рта непримиримо отстаивать свое мнение. Именно эти свойства  души и характера во многом явились первопричиной будущих перипетий его судьбы и жизни.

      Но обо всем по порядку.

     Жизнь начиналась  обычно, как у всех. Рядовая трудовая семья, школа, перенаселенная и тесная коммунальная квартира в старом доме вблизи огромного киевского рынка. Волны которого захлестывают прилегающие улицы, дворы и дома. Здесь любознательным Володей  приобретается первый жизненный опыт, наблюдаются типы людей - торгующих и покупающих,  простаков  и хитрецов, обманывающих и обманутых, нищих и богатых, отпетых мошенников, уличной шпаны, жуликов и воров, здесь им осваивается уличный сленг и блатная терминология. Впоследствии, в лагерях ГУЛАГа, куда его забросит  судьба и где над «политическими» будут царствовать урки, полицаи времен немецкой оккупации и просто бандиты, этот опыт ему пригодятся.
   
     Но еще весна 1941 года, Володьке 15 лет, вся жизнь впереди.
     Но вот приходит черный день - 22 июня. Война. Не без труда в августе семья успевает эвакуироваться на Северный Кавказ. А в середине сентября, через три месяца от начала войны  немцы уже в Киеве. 
      В школе небольшого городка, где теперь учится мой герой, приезжие агитаторы вербуют подростков в Подмосковье и в другие города для работы на авиазаводах. Им предстоит заменить ушедших на фронт рабочих. При этом даются щедрые обещания одновременно обеспечить продолжение школьного обучения и по окончании выдать школьные аттестаты.
     Володя тут же решительно записывается. Это нужно Родине. Несмотря на слезы и уговоры родителей, в сентябре 1941 года он в Москве. Это первое и, как вскоре выяснится, судьбоносное,  проявление его независимого характера.

     Но далее всё происходит совсем не так, как было обещано.

     Нет никаких школьных занятий, только жесткое профессиональное обучение прямо в цехах, холодное общежитие, 9-часовый рабочий день, штрафы, выговоры и карцер за невольный, по неопытности, брак, полуголодное питание.
    Совсем не то, чего ждал патриотически настроенный мальчишка. 
    Так тянется до июня 1942 года. Впрочем, время проходит не зря: на всю жизнь приобретаются навыки работы с инструментами, сложной техникой, умение читать чертежи, самому что-то конструировать.
 
      И тут Судьба снова вторгается в его жизнь.

     В один из этих дней Володя читает объявление о наборе 15-16-летних мальчиков с образованием не ниже 6-7 классов в Школу юнг. Ура! Романтика! Море, корабли, паруса, красивая морская форма! 
     Вопреки воле заводского начальства, мой герой немедленно подает туда документы. И вскоре узнает - он принят.  И уже с июня 1942 года у него начинается новый этап жизни.

     Школа юнг, основанная в мае 1942 года приказом наркома Военно-морского флота адмирала Кузнецова при учебном отряде Северного флота, находится на Соловках, в поселке Савватьево. Школа размещается в бывшем монастырском ските, где имеются полуразрушенное  здание церкви, старый каменный корпус и бывшая деревянная гостиница, некогда предназначавшаяся для богомольцев. Это и есть база Школы юнг с её 42 учебными классами.
     И Володя уже курсант. Занятия не из легких  Мальчиков  учат плавать в ледяной воде, нырять и спасать тонущих, владеть оружием и средствами сигнализации и связи, рыть землянки, строить береговые укрытия. Одновременно они проходят курс школьных занятий. Рядом с Володей в Школе юнг учится и Валька, будущий писатель Валентин Пикуль,автор книги "Юнга Северного флота».  Именно там мальчишки находят огромную глыбу-камень, ныне установленную на Лубянской площади в Москве, - символ страшного Соловецкого лагеря НКВД.
     В декабре 1942 года Володя успешно оканчивает Школу юнг. Выпускникам полагается месячный отпуск, но все мальчишки, и мой герой  в их числе  хотят на фронт!
     Так он получает назначение в город Полярный, где служит радистом на корабле -  «морском охотнике». Задача  этого корабля - уничтожение немецких подводных лодок и охранное  сопровождение (конвоирование ) арктических Британских морских караванов JW и PQ, которые с военными грузами для Красной армии следуют из Ливерпуля или Рейкьявика по Баренцеву морю (между Шпицбергеном и побережьем Норвегии и Финляндии)  в Кольский залив, в порты Мурманска и Архангельска. На первом отрезке  пути их охрану несут суда ВМФ Великобритании, а начиная от 20-го меридиана охрану караванов берет на себя  Северный флот СССР. Арктические караваны (их будет 78)  -  это одна из самых крупных и длительных (с августа 1941 по май 1945 гг) операций союзников в помощь Красной Армии. (Чтобы судить о размерах  поставок, достаточно оценить потери лишь одного, разгромленного немцами 27 июня.1942 года каравана PQ-17:  немцами потоплено около 300 самолетов, 600 танков, 3000 автомашин, авиабензин и пр.).
 
      Но вот приходит день 15 декабря 1942 г. Из Ливерпуля вышел очередной  арктический  караван  JW-51-А. Уже у входа в Кольский залив он подвергается атакам немецких подлодок и бомбежке морской  авиацией. Конвой, как и караван, сразу теряет часть судов.  В «морского охотника», на котором  служит мой герой, попадает тяжелая бомба. Судно горит и тонет. В ледяной воде спасаются далеко не все, но Володе везет, у него легкое ранение и переохлаждение тела, но он в числе спасшихся. Теперь его, уже опытного и обстрелянного включают в состав десантных войск морской пехоты. И после короткого  пребывания в госпитале он снова на корабле -  на другом «морском охотнике».

     Но Судьба дважды милостива не бывает. И 23 февраля 1943 года этот «морской охотник» немцами потоплен. На этот раз моего героя спасают товарищи. Он тяжело контужен, ослеп и оглох, повреждено колено и не подчиняется левая рука.  Вначале он лежит в госпитале в Полярном, оттуда, как очень тяжелого, его переводят в госпиталь в Москву. Там его лечат и выписывают - комиссуют. Ему лишь 17 лет, но уже он инвалид войны 2-й группы.

      Он с трудом добирается до Средней Азии, где в селе живут его родители. Там он долечивается у местных эскулапов и немного крепнет. И летом 1944 года, не имея знакомых и ничего не зная об истинном положении дел, он приезжает в уже освобожденный Киев.
     Послевоенный Киев являет собою картины разрухи и пожарищ. Лежит в черных руинах взорванный и сожженный Крещатик, чадный дым еще сочится из обгорелых остовов домов на соседних улицах Костельной и Прорезной, Меринговской и Красноармейской, Мало-Житомирской и Софиевской, части улиц Ленина и бульвара Шевченко,  Саксаганского , Рогнединской и других. Тысячи вернувшиеся из эвакуации киевлян, чьи дома сожжены или кем-то заняты, ютятся на вокзале,  в скверах, подвалах,  чердаках, в подъездах сгоревших домов, мечутся по исполкомам и военкоматам.
 
     Власти к ним злобно равнодушны. Их слишком много, поселять их негде. Уцелевшие дома заняты, инвалидов и демобилизованных солдат и офицеров тысячи, властям не до них. Но вернувшийся в Киев, опирающийся на палку и хромающий 18-летний инвалид войны с этим мириться не желает. В своей недолгой жизни он уже успел побывать в передрягах похуже. Запугать его очередями, начальственным хамством и грубыми окриками нельзя. И власти нехотя выделяют ему крохотную комнатушку, бывшую темную кладовку в уцелевшем доме. 
   
     Это осень 1944 года. Теперь нужно устраивать жизнь. Что делать? Идти учиться? Куда? Ведь до войны окончено лишь 7 классов, да еще была Школа юнг. С этими  документами никуда не принимают. Можно поступить лишь в рыбный  техникум. Он пробует, но нет, это не для его темперамента, там скучно. Что дальше? Объявлен набор в студию при русском драматическом театре имени Леси Украинки. В 1941 году труппа распалась и сейчас воссоздается, набирают в студию талантливую молодежь. Приходит туда и Владимир. Его принимают. Молодой инвалид войны, уже много повидавший, испытавший и переживший, с его жизненным опытом и рассказами о Северном флоте, арктических караванах и морской войне, интересен. Но вскоре выясняется, что артистического таланта у него нет. И эта попытка устройства  жизни оканчивается ничем.
      Начинается новый период мытарств в поисках  работы. Спасают лишь случайные заработки. Ко всему еще нужно лечиться - последствия ран и контузии дают о себе знать.

     Однако в 1946 году медицинская комиссия военкомата снимает с него инвалидность. Есть указание свыше - экономить на пенсиях и льготах. Теперь он просто рядовой участник войны. Это преступление, но он отчасти этому рад - в 20 лет быть инвалидом молодому парню не очень-то приятно.
     Теперь время от времени он пишет короткие заметки-воспоминания о морской войне и отсылает в газеты. Редакция «Пролетарской правды» время от времени их публикует. Вскоре он зачислен внештатным корреспондентом. Это хоть и мизерный, но какой-никакой заработок. Немного позже его вводят в штат редакции. Над ним берут шефство опытные киевские журналисты, его учат, наставляют, помогают вырабатывать стиль, расширять  кругозор. И главное - при отсутствии аттестата о среднем образовании, помогают  поступить на заочное отделение Педагогического института.

      Жизнь налаживается. Владимир  учится и работает, газетное дело ему по душе. Теперь ради интересного материала он много ездит, бывает в разных городах страны, в том числе в Москве. И в один из таких приездов - это осень 1946 года - он случайно наталкивается на объявление: редакция газеты «Британский союзник» приглашает на работу русских журналистов из городов СССР для освещения послевоенной жизни страны. Это еженедельная газета, издающаяся в СССР с 1942 года на русском языке министерством информации Великобритании. В статье «Путь на Север» она впервые открывает читателю драматические подробности рейдов арктических караванов и охранных конвоев, рассказывает о героизме трэмпов - английских грузовых судов. Это очень волнует  Владимира. Ёще бы! Ведь совсем недавно это было его жизнью! И он немедленно отправляется в редакцию. Его дружелюбно принимают, беседуют с ним, но увы! - он не подходит: слишком молод и нет достаточного журналистского опыта. Огорченный, он уходит.
     А в ночь на следующий день в московской квартире, где он ночует, происходит неожиданная проверка документов. И хотя у Володи с документами все в порядке, его задерживают  и  лишь после двухчасового  допроса  отпускают. В чем причина этого, он не знает.
      Но он уже на заметке у НКВД.  И по возвращении в Киев его вызывают в мрачный черный дом на улице Короленко. Там ему предъявляют фотографию, сделанную в момент, когда он входил в дверь редакции «Британского союзника». Бдительные наши органы всегда на страже! Долгий разговор и предложение стать «осведомителем» - стукачом. Он наотрез отказывается.  Его отпускают,  взяв подписку о неразглашении
.
    И жизнь снова течет по проложенному руслу - институт, газета, корреспонденции, поездки за материалами.
   
    И тут в жизнь моего героя опять грозно вторгается Судьба. Из Самарканда неожиданно ему прибывает письмо: его отыскал бывший школьный приятель, еврей, переживший оккупацию Киева у подруги, отдавшей ему документы погибшего брата и угнанный немцами в Германию. Вся родня приятеля в Бабьем Яру, и в 1946 году по возвращении из Германии он уезжает подальше, в Среднюю Азию. Там он оседает, работает, пишет стихи и воспоминания о годах в оккупированном Киеве, называет имена и фамилии предателей, полицаев и людей, уже раздобывших фальшивые документы и ставших якобы «подпольщиками».
    Все это он отсылает Владимиру в Киев для газеты, ждет его мнений, пишет в Москву, пытается пробиться в толстые журналы и газеты. Так завязывается интенсивная переписка. В письмах приятели иной раз обмениваются критическими замечаниями в адрес  руководства СССР и происходящих в мире событий. Но приятель держать язык за зубами не может. По доносу в один из дней он арестован. И при обыске у него находят письма  из Киева.
        И в июле 1949 года на рассвете Володя тоже арестован. При обыске у него найдены письма со стихами и заметками приятеля, два номера журнала «Америка»  (которые  продаются в киосках «Союзпечати») и номер газеты «Новэ  українське  слово», издаваемой в Киеве в дни оккупации. Под некоторыми статьями указаны фамилии очень известных людей, иногда даже  их фотографии. Однако хранение такой газеты  считается преступлением. И теперь начинаются ежедневные многочасовые допросы. Владамира обвиняют в шпионаже в пользу Англии. Эта статья грозит расстрелом. Фотография, сделанная у входа в редакцию «Британского союзника», фигурирует в деле, как бесспорная улика. 
     Но арестованный виновным себя не признает. Его помещают в одиночную камеру. Она размерами 2 х 3 метра, это каменный мешок с каменным полом и парашей. В этом мешке Владимира держат десять (10) месяцев. Но он упорствует и ничего не подписывает.
      Следователь в ярости. Владимира сажают его в карцер, Это обложенная камнем  яма метр на метр и глубиной около двух метров. На дне постоянно стоит по щиколотку вода, не  присесть. Там он находится без пищи и воды 18-часов, а вслед за этим начинаются  ночные допросы с избиениями. И через полторы месяца у него уже нет ни одного зуба. В полубессознательном состоянии он всё подписывает. Статья «шпионаж» заменена на статью УК РСФСР 58-10 - «антисоветская агитация». И приговор ОСО (особого совещания) - 10 лет лагерей строгого режима.
   
      И вот теперь  лагерь. Это Каргопольлаг, север, Архангельская область. Лагерь смешанный, уголовники и политические, 31 тысяча заключенных, все заняты лесозаготовкой, корчеванием пней и деревообработкой. Владимир попадает на гигантскую знаменитую 501-ю стройку - это трасса будущей трансполярной магистрали Салехард - Игарка. Специально ради этой стройки созданы здесь лагеря, ради неё НКВД усердно поставляет всё новых заключенных. На стройке работают заключенные и из других лагерей. В обычный день их почти 80 тысяч. Стройка ведется по приказу Сталина.Задача -освоение Севера и строительство крупного морского порта в Обской губе в районе мыса Каменный, а также возведение защитных сооружений вдоль всего Арктического побережья. Условия работы на открытом воздухе смертельные: морозы до минус 40, нередко ниже, пронизывающие ветры. Во время работы (рабочий день длится 10 часов)  люди разогреваются и одежда увлажняется. На обратном пути в зону на ледяном ветру -  около 3-4 километров - одежда обращается в ледяной панцирь. За ночь в бараке просохнуть она не успевает. На утро в ней опять на трассу. Каждую  неделю от холода, болезней и травматизма умирает,в среднем, около ста (100) человек. Для лагерного руководства это мелочь - менее десятой доли процента от числа всех работающих в смене (по нормативу НКВД допустимые потери 0,25%). Но с помощью карательных органов такая убыль легко и быстро восполняется.
   А Владимиру неожиданно «везёт». Его накрывает верхушкой падающей спиленной сосны. У него перелом бедра. Это та нога, из-за которой он храмает. Так он попадает в лагерный госпиталь. Там тепло, но теснота и жуткая антисанитария. В гипсе у Владимира  заводятся вши, это мучительно, тело горит, ночью не уснуть. И все же это лучше, чем работа на трассе. Еще через полтора месяца его выписывают, и снова в лагерь. Но теперь он на более легкой работе - благодаря врачу, бывшему киевлянину, его устраивают медбратом в том же госпитале. Сам этот врач отбывает в лагере 8-летний срок по статье УК РСФСР 58-10 за восхваление иностранной техники: в письме с фронта неосторожно написал, что «американский «виллис»  - «классная машина»). В том же лагере отбывает срок известная актриса Татьяна Окуневская (жена генерала Горбатова).
      
     И так проходит три года. Этапом моего героя переводят в Куйбышев на строительство ГЭС - на так называемую «комсомольскую стройку».
     Этап - самое страшное событие в жизни зэка. Тяжелейшие условия в пути - переполненные холодные «краснушки» - вагоны для перевозки скота, умершие в пути сутками лежат  с живыми, драки и убийства из-за места или глотка воды. А потом освоение нового места - с местными уголовниками и новым начальством. 
    
      Володя уже работает в редакции лагерной газеты. Он  бесконвойный, а это великое благо. Вскоре его переводят в Башкирлаг, а в феврале 1956 года великодушно досрочно освобождают. Вместо десяти лет по приговору от отбыл лишь семь...Хотя его не реабилитируют. Он освобожден в порядке помилования. То есть без возвращения ему гражданских прав.
    Он возвращается в Киев. И начинается новый этап бесправных мытарств.
    Взрослый мужчина, 16-летним юнцом восторженно ушедший воевать за Советскую Родину и ставший инвалидом, потерявший в страшных лагерях ГУЛАГа остатки здоровья и лучшие жизни, молодость, он не имеет права жить в родном городе. Этого он не заслужил. И родина «великодушно» разрешает ему жить в маленькой Белой Церкви, подальше от Киева. Это уже позже, в виде особой милости (притом,не без взятки)  ему позволяют перебраться поближе к Киеву, в Васильков. Но и в краткие дни приездов в Киев его с помощью управдомов выслеживает милиция с предписаниями убраться в течение 24 часов. Иначе…Есть статья УК, за нарушение возможен срок...
 
      В конце 1956 года, после ХХ съезда КПСС Владимир отправляется в Москву. Там поднимают дело, рассматривают и полностью его реабилитируют -разумеется, без извинений и признания беззакония всего того, что с ним было сотворено. Это стандартная советская чиновничья работа. Люди для них - пыль.

     Но киевские чиновники еще не готовы с этим смириться. Они еще на страже. Торопиться им некуда. Лишь в марте 1957 года, после многих отложенных рассмотрений Киевский Облсуд наконец-то выносит решение о восстановлении Владимира в гражданских правах.  Ему уже 31 год. И только теперь он начинает поиски устройства жизни. Он мечется и ищет. Это калейдоскоп попыток  выбора специальностей и мест работы, Одно время он внештатно трудится на телевидении, создает короткие фильмы-ролики, одновременно заканчивает курсы мастеров по ремонту автоматов соков и вод, работает в Доме санитарного просвещения и снимает короткие фильмы о работе городской скорой помощи, позже устраивается в технический отдел ГПИ «Гипроинжпроект» - здесь он трудится до выхода на пенсию - в 1986 году. Теперь он активист новосозданного Всесоюзного общества «Мемориал», участвует в его Первом съезде в Москве, сражается с чиновниками, пытавшимися скрыть преступления НКВД в Быковнянском лесу под Киевом.
    Но уже всё острее сказываются последствия контузии и пребывания в лагере. Владимир исхудал, он сильно хромает и ходит с палкой. Лишь после 4-месячного обследования (!) в госпитале для участников ВОВ ему наконец-то возвращают 2-ю группу инвалидности. Но ни воинских наград, ни медалей у него нет. Их у Родины он не заслужил. И живется ему очень трудно.

     В последние годы жизни в Германии вокруг него образуется духовная пустота. И хотя рядом близкие люди, для его деятельной натуры этого мало. Он не дома.Он тоскует по Киеву, звукам родного языка, его улицам, Днепровским склонам, друзьям и знакомым. В Германии жить гораздо лучше,  удобнее, материально хорошо. И всё же там все чужое - язык, формы жизни, законы и правила. Всё происходящее в Киеве и Украине его по-прежнему волнует и тревожит.
    Без занятий, вне родной среды и привычного окружения, он угасает. И смерть не замедляет явиться.
 ф