И вспомнилась мне ещё одна забавная история. И захотелось мне её нынче вам рассказать…
Горячее было время! Самый разгар литерного мероприятия. А литерное – это значит с участием первых лиц государства. Со всеми вытекающими. Понадобилась мне срочно завизировать какую-то бумагу у главбуха. Ну, так бывает, знаете, всего не учтёшь. А где главбух? А главбух на Загородней! На загородней резиденции акима области, то есть. Аким - это казахский губернатор. Горячее время – горячие точки. И Загородняя – одна из самых горячих. Где ж главбуху быть? Ну что ты будешь делать... Как прикажете работать в таких условиях? А только в таких и работаем! Звоню на Загороднюю. Телефонов сотовых тогда ещё нам, простым смертным госслужащим, не полагалось. Хотя о существовании этого чуда технической мысли мы уже знали, не буду прибедняться. Поэтому звоню на служебный, кто-то там из моих молодых протокольщиков есть в любом случае. Телефон в подсобном помещении, так что звоню смело.
Дозваниваюсь. Отвечает мужской голос. Незнакомый, но приятный. Водитель, думаю. Из тех, кого на время мероприятия привлекли из департаментов, поэтому незнакомый. Но меня-то уж все водители знают, высокомерно хмыкаю я мысленно. Представляюсь.
- Извините, - говорю, - а как я могу к вам обращаться?
- Паша, - отвечает мне этот милый молодой человек. - С кем имею честь?
- Очень приятно, Паша. Меня вы можете называть Карлыгаш.
Мне не было тогда и тридцати, так что можно было позволить себе не упоминать отчества. Тем более я откровенно ждала, что этот незнакомый водитель сейчас спохватится и воскликнет: «Ах это вы, Карлыгаш Разаковна!»
Как же… Воскликнул он… Но показалось – молодой совсем! И голос такой приятный!
- А не могли бы вы, Паша, оказать мне одну услугу?
- Да о чём речь, Карлыгаш! - рассыпается в любезностях этот неведомый Паша. - Как говорится, счастлив быть вам полезным!
Э, нет, думаю. Ты, Паша, никакой не водитель. А кто же тогда? СОПовец наверно, кто же ещё в этой подсобке может сидеть? Новенький какой-нибудь, ни я его не знаю, ни он меня. Да и не всех СОПовцев знаю, они же не местные, Служба Охраны Президента всё-таки. Ну, пусть его. Дело не ждёт.
- Паша, мне вот какая помощь нужна. Там где-то рядом должна быть наш главный бухгалтер. Гульдарига Есеновна её зовут. Так вот скажите ей, если вам не трудно, чтобы срочно перезвонила Мукашевой. Сделаете? Не отвлеку я вас?
- Всенепременно сделаю, - говорит этот любезный Паша - Да вы, Карлыгаш, подождите минуточку. Я сейчас вам мигом её разыщу, вашу Гульдаригу Есеновну.
Ну какой парнишка попался толковый, растроганно думаю я.
- Ах, Паша! - говорю, - Вы же меня буквально спасаете!
Ну захотелось пококетничать чуть-чуть! Понятно, не время, не место, но так мне хорошо на душе сделалось от его готовности помочь. И парень-то какой вежливый, и голос приятный, и разговор занятный такой… Но любезничать-то некогда. Дело горит!
Надо сказать, нашёл он мою Гульдаригу действительно моментально. А была в то время у нас в главбухах женщина монументальной красоты. Очень красивая женщина. Потрясающих воображение размеров. К тому же нрава отменно лютого, даже если учесть, что занимала пост немалый. Шутка сказать - верховный бухгалтер области! Голос зычный - как вспомню, хочется присесть и голову ладошками прикрыть. В первую нашу с ней встречу я своему напарнику по протокольной службе Николаю Яковлевичу "под крыло" спряталась от неожиданности. Как она орала! Роскошная, в общем, дама. И как быстро прибежала к телефону, при таких-то габаритах!
Взяла наша неотразимая Гульдарига трубку и полуобморочно прохрипела что-то. Я её не сразу признала даже, переспросила "на всякий пожар":
- Гульдарига Есеновна, это вы?
- Я, - шепнула она, как-то странно дыша.
Во - довели человека, сочувственно подумала я. А Главный Гость вроде всем доволен был днём . И Шеф не особенно злобствует...
- Гульдарига Есеновна! – воскликнула я. - Мне подпись ваша нужна! Срочно! Я там Ефимыча к вам отправила, пятьдесят шестого! Акт у него в синей папке. Так вы его там встретьте на КП, а то его гаишники не пустят ведь на территорию!
Выпалив всё это, я на всякий случай отодвинула трубку от уха, готовясь услышать ответ. Про то, что мы все в Службе Протокола бестолочи безмозглые, и что видала она этот акт в белых тапочках. И так вон у неё этих актов незапланированных. И всё это - в та-а-акой тональности!..
- Да, Карлыгаш Разаковна, - полузадушенным тоном проговорила она. - Да, я всё поняла. Сделаю.
- Гульдарига Есеновна! - сильно встревожилась я, - А у вас там всё нормально?
- Да, - прошептала она, - всё хорошо…
И осторожно опустила трубку на рычаг. И это было очень страшно...
Но бояться и прикидывать, что ж произошло на Загородней можно и между делом. Этим я и занялась. По моим подсчётам Ефимыч уже на месте, так что пятнадцать-двадцать минут свободных. Ефимыч – он водитель надежный, старой закалки. Это вам не Лёша ноль-восьмой. И даже не Болат - сорок четвёртый. Водителей в нашем учреждении называли по номерам машин – очень удобно. А что же всё-таки с Гульдаригой? Не заболела ли? Может, там ЧП какое, а я тут сижу без машины? Эх, Владимир Ефимыч, на тебя вся надежда…
Ответ я получила через двадцать минут вместе с Гульдаригой и подписанным актом. Она ворвалась ко мне в кабинет, эта красивая, в общем, но поразительных размеров женщина и заклокотала:
- Карлыгаш! Разаковна! Вы! Что! Себе! Позволяете! – воздуху ей не хватало, и она судорожно хватала его ртом. Я, честно говоря, струхнула. Вот сейчас задохнётся эта Шехерезада Степановна у меня в кабинете, а мне бежать пора. Ехать-нестись-лететь!
- А где Ефимыч? – робко попыталась я отвлечь от себя огонь.
- Вы - что?! Вы - кто?! Вы хоть знаете, КТО?!!!
- Что?! Кто?! В чём дело? Что случилось-то? - заорала я, заражаясь её криком. Она рухнула в кресло, отдуваясь. Нервно зазвонил телефон. Это шеф, конечно. Да, это был шеф, и он почти матерился. Мне стало сразу не до Гульдариги её возмущений. Изображая жестами что-то отчаянное, я подхватила документы и понеслась вниз по лестнице – некогда ждать лифт.
Всё выяснилось на следующий день, когда весь этот кошмар, называемый коротким и безобидным словом «визит», был позади. Я зашла в бухгалтерию подписать очередные бумаги, отчитаться за вчерашние непредвиденные траты, да и выяснить, наконец, что ж такое так напугало нашу милейшую Гульдаригу Есеновну. Гранитным монументом она возвышалась за своим столом. Привычная аура напряжения, готовая взорваться криком, успокаивающе окутывала её. Да, именно так и должно быть. Всё, как положено. Завидев меня, главбух вся задвигалась, заколыхалась, замахала руками.
- Здравствуйте! – выпалила я. И, пока она набирала воздух в лёгкие, я быстро-быстро зачастила, - Простите меня, я вчера недослушала, но литер, вы ж понимаете, шеф на Алюминиевом уже был, мы едва-едва успели…
Главбух медленно выдохнула и опустила руки. Подумала немного и поправила на голове какую-то прядь. Она молчала. Надо было уходить, но проклятое любопытство!..
- А всё-таки, Гульдарига Есеновна, что я сделала не так? – не удержалась я, - И кто вас вчера так напугал?
Она взглянула насмешливо, но пристально. Потом вполне миролюбиво поинтересовалась:
- Ты хоть знаешь, кто меня вчера к телефону пригласил?
А она ведь красивая женщина, в который раз подумалось мне. Когда не орёт.
- Паша? – вспомнила я, - Такой милый молодой человек. А кстати, он кто? СОПовец?
- Паша? – выдохнула Гульдарига. И загрохотала в полную мощь, - ПАША?!!!
…И в её потрясённо-разгневанных глазах, - красивых восточных, вылезших из орбит глазах, - я безошибочно прочитала эту фамилию… Фамилию, которая настолько на слуху, что её уже и не соотносится с живым человеком. Это легенда, бренд, литературный персонаж, да что хотите! Но… Паша?..
- Паша! – ужаснулась я.
А ведь правду сказал. Паша.
Я повернулась, как автомат, вышла в коридор и только тут согнулась, истерично хохоча:
- Паша!!! Ой, не могу! ОН –Паша!!! Паша он, оказывается!..
…Подробности этой истории ещё долго ходили по акимату, по городу, по всем коридорам госслужбы. Много раз и от разных людей я слышала, как ЭТОТ человек вышел на крыльцо резиденции и негромко спросил:
- Простите, а есть здесь Гульдарига Есеновна? Это вы? Вам Карлыгаш звонит. Фамилия... Да, кажется, она сказала Мукашева. Подойдёте к телефону?
...И как медленно, сомнамбулически наша необъятная главбух шла к этому крыльцу сквозь толпу моментально набежавших телохранителей, протокольщиков, охранников и прочих, и прочих, и прочих...
… И как доброжелательно поглядывал на неё этот непостижимый человек в сером, даже на беглый взгляд, умопомрачительно дорогом костюме...
...И как зловеще молчал наш первый руководитель...
... И как растерянно улыбались остальные важные персоны, самым важным из которых на сегодняшнем визите был… Паша.
По сей день для меня остаётся загадкой, как он попал в ту подсобку? Как его охрана из виду выпустила, и как их всех, этих несчастных "личников" не поубивали после такого прокола прямо там? И главное! Что заставило этого немолодого и крайне высокопоставленного человека спуститься со своих заоблачных высот, подойти к телефону и простецки назваться, ну, скажем, Пашей? И как, должно быть, скучны и утомительны эти протокольные мероприятия для него, олигарха и политика с мировым именем, если он решился на это маленькое хулиганство. И как это здорово, что он не утратил чувство юмора, как подавляющее большинство политиков и чиновников высшего звена! Это как-то придаёт оптимизма, правда?
...Столько времени прошло! Но до сих пор я невольно улыбаюсь, услышав по телевизору «знакомую» фамилию.
- Ах, Паша! – смеюсь я, - Вы меня буквально спасаете!