Глава - 21
Пришли к нему домой, они с женой снимали комнату, у каких – то колхозников.
И так живу у них уже второй день, обо всем переговорили.
И. П сказал, что поедет в район за вызовом, короче в общем мне надо было уезжать.
Оставаться долго здесь, это для посторонних стало бы подозрительным, что это за человек чужой живет, да еще молодой, когда наши сыновья и мужья все на фронте?
Но все же у них дома я не сидел, а знакомился с местностью. Сходил на местную речку «Бузулук», но тут было ее верховье, и она была шириной 6 - 8 метров.
Обратил я внимание, что на берегу кучами лежат створки речных ракушек, кто это делал и зачем?
Потом, на следующий день я случайно в разговоре узнал, что это местное население собирают их в воде, а затем вываривают в чугунных казанах для откорма свиней, то - то местное свиное сало на вкус отдает как бы рыбой.
Станция Киквидзе оказалось довольно большим населенным пунктом. Все дома как - бы утопали в своих садах и огородах.
Вишни, малины, смородины, яблок – ешь, сколько твоей душе угодно, конечно ощущался не который недостаток хлеба, который все же был не настолько острый, как в городах России.
Тут жить, не голодать было можно, огород, сад, своя птица и свиньи - давали продукты для питания.
Как - то спросил я у хозяев дома:
- Нет ли у них чего либо, почитать из книг?
- Нет, нам некогда читать, Вы сходите к нашей соседке, что рядом с нами дом стоит, там наша священник станционный живет, вот у нее Вы , верняком книги читать найдете.
Меня это очень заинтересовало - как это так женщина и она же священник?
Это что - то новое - женщины ведь не имеют право служить церковные службы, а тут наоборот.
Отправился я к ней, подошел к воротам и калитке дома, на воротах, а так же калитки - мелом выведены христианские кресты.
Открыл калитку, в чистеньком дворе кругом цветы, дорожки посыпанные песком с галькой, с левой стороны двора стоит не большой, деревянный дом.
На входной двери также крест, тщательно выведенный мелом. Постучался в дверь - мне ответил женский голос :
- Заходите с Богом, открыто, дверь не закрытая.
Тут надо оговориться, что когда я подошел к калитке дома, посмотрел на меловые кресты.
Прежде, чем моя рука потянулась к кольцу - задвижки калитки, мне как бы кто - то из внутри меня - приказал снять с головы головной убор, мою мичманку.
Это было какая - то внутренняя подсказка, что так надо поступить, входя на территорию этого дома.
Это было какое – то внутреннее чувство уважения к чему - то чистому, святому от мира сего и все то мирское, обычное плохое и хорошее осталось там за калиткой этого дома.
Сейчас в этом дворе я был как бы другим - спокойным, честным, как бы очищенный от всего того, что оставил за калиткой.
Вроде бы я и не был глубоко религиозным человеком, а вот, поди - же ты, что - то заставляло меня быть другим?
Открыл дверь и пройдя сенки, захожу в довольно большую комнату дома, дверь в которую была открытая.
Навстречу мне поднялась со стула среднего роста, одетая во все черное, довольно миловидная женщина, лет 58 - 60, на голове у нее черный платок, с вышитым серебряными нитками православным крестом.
- Здравствуйте, - сказал я, - можно к Вам? Сам стою около входных дверей комнаты.
– Будьте здоровы, заходите, садитесь и она указала мне рукой и глазами на стоящий у стены старинный с высокой спинкой - венский стул.
Я сел, держу на коленях фуражку - мичманку и обдумываю как начать с ней разговор насчет книг.
Внимательно оглядев меня с головы до ног, она, опережая, меня спросила:
- Вы крещенный?
- Да конечно, - ответил я.
- А, почему тогда Вы не перекрестили свой лоб, входя сюда?
В упор глядя на меня - спросила она. Я смутился, и откровенно говоря, не знал, что ей ответить.
Видя мое смущение, а я вроде даже покраснел, она со вздохом произнесла:
- Все Вы нынешнее поколение - несчастные заблудшие дети, - и она сама перекрестилась, глядя на иконы и повернувшись ко мне затем спросила:
- Говорите, какая нужда Вас привела ко мне?
- Еще раз извините, пожалуйста, что я потревожил Вас , но я тут живу рядом с вами, - и показал рукой в сторону соседнего дома, - и очень люблю книги читать.
Вот мне и посоветовали к Вам с этим вопросом обратиться.
- Да, я видела Вас у соседей, Вы, что Ивана Петровича зять?
– Да, ответил я.
- А из далеко Вы к нам приехали?
– Из Павлодара, - ответил я, - есть такой городишка в Северном Казахстане, на Иртыше.
– И долго думаете здесь гостить?
- Да нет, вот побуду еще дня два и надо ехать.
- А далеко ли Вы путь держите?
– Откровенно говоря, и не знаю сейчас куда, и ехать ответил я. Надо бы в Царицин (я, нарочно город назвал старым именем) вижу она как бы более внимательно посмотрела на меня, да теперь туда не попадешь.
- Да, протянула она, а возможно Вам туда сейчас, и ехать не зачем.
Ну вот что, конечно у меня есть, что почитать, но они не развлекательного характера, а религиозного направления, если Вас это интересует, я могу Вам кое - что дать почитать?
- Конечно, конечно, - ответил я. Я вообще люблю историю древнею, и с удовольствием почитаю, что Вы сможете мне дать
- Хорошо, я сейчас Вам принесу, - и она вышла из комнаты, а я сидя на стуле стал внимательно разглядывать ее комнату-зал.
26 сентября 1987 год. Прерываю все свои воспоминания, на сегодняшний день, так как у меня сегодня День рождения, мне ровно 71 год!
Это и очень много, примерно 25 тысяч дней, а с другой стороны очень мало.
Отмечать этот свой день, мы с женой не собираемся, нет в этом ни желания, ни необходимости - просто памятная условная дата твоего появления на свет божий, вот и все.
И так перерыв длиной в одни сутки, так как я сейчас пишу свои воспоминания почти каждый день, бывает, что за день выжимаешь из себя только несколько строчек, а бывают дни, когда пишешь от одной до 5 - 6 страниц в день.
Все зависит от чего - то внутреннего содержащего в твоем вспоминательно - вычислительном центре и его эмоциональном настрое.
Что же такое 71 год, или 25 тысяч дней. Да если учитывать, что из них одну треть ушло на сон, то прожил ты всего каких - то 16 тысяч дней, то есть 16 тысяч раз сменялся день ночью, а ночь днем.
Вроде даже и не так уж много, а ты уже старик… и причем старик с солидным стажем старости.
Ведь многие твои одногодки и даже моложе тебя давно уже лежат там: - где тихо, сыро и темно, но я не тороплюсь туда, у меня как поется в песне - «есть еще дома дела».
27 сентября 1987 год воскресение 17 часов 00 минут - вот и еще один день ближе к финишу в своей жизни и я еще нахожусь в 1942 году, впереди еще 45 лет о..е.ей….
И так, большая комната - зал в котором могут поместиться человек 12 - 15, с левой стороны, в дальнем углу большой иконостас.
Весь от потолка до пола заставленный иконами, я мало в них понимал, но все же видел, что они очень старинного письма русских иконописцев.
Над иконами сверху спускалась с вечным огнем лампада, издающая какой - то специфический запах ладана.
Ближе ко мне по левой стене два окна, не большой столик и длинная лавка от иконостаса до конца стены.
Справа, в дальнем углу отгороженная сплошной занавеской от потолка до пола, обычная деревянная кровать с периной, пышными подушками и цветным покрывалом.
За ней обогреватель русской печки и традиционный шкафчик для посуды, кустарной работы с точеной облицовкой и традиционными бумажными вырезанными, белыми салфетками, уголками свисающие с полочек шкафчика и опять сплошная лавка - скамья до правого ближнего к входной двери угла.
Всю эту обстановку мой взгляд охватил в считанные секунды и запомнил навсегда.
В комнату вошла сама хозяйка дома, неся в руках одну книгу, страниц 350 -400 и подает ее мне со словами:
- Вот прочитайте эту книгу, она о рождении, жизни и воскрешение Иисуса Христа.
Прочитайте ее, она очень хорошо написана.
Это была книга в кожаном переплете с хорошо выполненными литографиями, издание где - то в конце 19 века, автора я не помню.
Эту книгу я конечно взял и устроившись в копне сена во дворе дома, занялся чтением.
Надо признать, что она была написана интересно и читалась легко с увлечением.
В ней я впервые узнал, как произошло предательство Иисуса Иудой о жадности и подлости царских сановников того времени, а также о гражданской - мирской смерти Иисуса Христа.
Его захоронение и как произошло его воскрешение или вернее вознесение на небо, со слов охраны, которые охраняли его могилу, чтобы не украли его тело, его же сподвижники.
Закончил читать книгу, когда началось смеркаться, идти, и просить книгу было поздно, да и неудобно.
Отправился я прогуляться по улице станицы. Уже возвращался к дому, вижу мне навстречу идут, а более точнее сказать - бредут утомленные, пыльные с винтовками и без винтовок, около взвода солдат с командиром, ехавшим на лошади.
Вот они достигли, как - бы окраины станицы и тут их комвзвода - лейтенант скомандовал:
- Взвод стой! И вторичная команда: - Разойтись на отдых, здесь будем ночевать.
Как только строй был нарушен - солдаты буквально повалились в придорожную траву, от усталости, и многие из них тут же засыпали….
Я сидел на лавочке, около дома, и видел как сердобольные женщины подходили к лежащим, сидящим на земле солдатам и выносили им кто кусок хлеба, картошки или криночку - глечик молока и перебрасывались с ними словами.
Вид у солдат был заморенный, в старых, местами рваных гимнастерках, в стоптанных солдатских ботинках и грязными от пыли обмотками обтягивающие сухие солдатские ноги.
Усталые, унылые лица с глубоко впавшими глазами, от систематического недоедания и бесконечной усталости и нервотрепки.
Я не вытерпел и тоже подошел к группе солдат лежащих не далеко от меня на траве.
Сел, достал свой кисет с самосадом, предложил:
- Закуривайте хлопцы, - ко мне сразу протянулось несколько рук за самосадом и газетной бумагой, свернули по цигарке, с жадностью затянулись горьким махорочным дымом, выпуская его из ноздрей и вновь еще раз затянувшись, - говоря:
- Хороша стерва аж в глотке все до самой заднице продирает…
Это в художественной литературе все писательские герои, в основном разговаривают на культурным - литературным, школьным языке.
А в действительной жизни никто в словесных выражениях не стеснялся, а пересыпал свою речь различными бранями и нецензурными словами.
Это даже считалось какой – то лихостью - бесстрашием, особенно среди молодых, да и сейчас тоже также.
Покуривая, как говориться «самокрутки-мира» я спросил:
- А, Вы откуда хлопцы? Все такие как - бы разношерстные; и пехота, и артиллерия, и танкисты, авиаторы, ну как сбор всех святых?
Одни, молча взглянув на меня как - бы недоуменно и полупрезрительно промолчали, продолжая курить и созерцать лежа небо, другие вообще не среагировали на мои слова.
Лишь один с двумя треугольниками, по теперешнему младший сержант, сказал, с ехидной иронией:
- Да вот, с концерта, устроенного немцами - драпаем, а ты откель такой шустрый взялся?
Я взглянул на него и видя его добродушную, хитрую улыбку, в тон ему ответил:
- Да с противоположной стороны, Вы оттуда и я махнул в сторону запада, а я оттуда и показал на восток. Вот мы здесь и встретились.
Кое - кто из них ухмыльнулся, а этот сержант засмеялся и спросил:
- А ты куда дальше прешься?
- Да, вот в Сталинград - бы надо, - да фрицы с авиацией мешают, вот и думаю куда податься.
– Давай, давай думай, - сказал он, - пока не мобилизнули, потом, за тебя начальство думать будет, вот то - то вот!
А что мы разные говоришь, так они не разбирали кого в первую очередь бомбить, да автоматами хлестать.
Обменявшись еще ничего не значившими словами только выяснив, что их ведут куда – то на новую формировку.
Солдаты и сержант завалились спать, и я пошел в сад дома, где устроил себе постель на копне сена.
Эта моя встреча с солдатами, из разных разбитых немцами воинских подразделений, не была единственной.
Каждый день через станцию шли группы солдат, по двое, трое и по отделениям, и по взводам, все они шли одним маршрутом - к Волге.
Шли с оружием - карабинами и трехлинейками без патрон, но таких было мало.
Основная масса «перла» пехом, без вооружения, так как не успели его, и получить, как их на полдороге разбомбили, кого в железнодорожных эшелонах, а кого и на марше.
Невольно создавалось впечатление, что наши войска бегут, но и бегут как -то не понятно.
Все больше не большими группами, в основном без командного состава и все, как я уже сказал - бредут, едут в сторону города Камышина, к Волге.
Продолжение следует -
http://www.proza.ru/2016/04/13/1718