Служить в армии, как и все парни моего поколения, я конечно хотел. Не служить в те времена считалось не нормально и где-то даже стыдно. В армию не брали больных, или хуже того, с приветом. А уж как потом стало модно - откосить, даже мысли не возникало. Все без исключения молодые люди были готовы и даже счастливы отдать долг Родине, в виде двух-трёх лет срочной службы.
И я был готов, если не физически, в плане подготовки, то морально точно. Кроме того, как оказалось в дальнейшем, я имел одно важное преимущество перед другими призывниками. Я разбирался в званиях, и не только в званиях, а ещё в петлицах, эмблемах, шевронах и прочей военной атрибутике, умел по военному докладывать и знал команды. Секрет моих познаний был прост - дядя офицер. Когда он приезжал в отпуск, то наверное от скуки, или что-бы не отвыкнуть за месяц, разговаривал со мной исключительно командами, ну и дрессировал по доброте душевной как молодого солдата. Большой плакат с погонами от рядового до маршала Советского Союза, а так-же с эмблемами родов войск и всякими нашивками появился в нашем доме в один из дядиных отпусков, сдавать зачёты по плакату я должен был регулярно. Зачёты по строевой подготовке, дисциплинарному и строевому Уставу так-же имели место, в разумных конечно пределах. За нерадивость в изучении воинских наук мне объявлялись наряды в не очереди, которые могли вылиться в прополку огорода, дополнительную работу на сенокосе или день пастьбы деревенского стада. Так-что изучал я воинские науки с удовольствием и прилежностью.
***
О том, что я вот-вот буду призван в доблестные ряды Вооружённых сил я конечно знал, комиссии пройдены, даже известен номер команды и род войск, танковые, курсы трактористов всё-таки. Тем не менее повестку получил неожиданно. Деревня наша на то время была уже совсем маленькая, хлеб и почту привозили два раза в неделю, телефона не было. Повестка пришла с почтой двенадцатого ноября к вечеру, а в ней сказано, что тринадцатого ноября в пять часов утра я должен быть с вещами в районном военкомате. Бабушка, как и положено начала причитать, плакать и суетиться с моими сборами, а я кинулся в соседнюю деревню звать друзей на отвальную. Позвал лучшего друга Вальку Спиридонова, да подвернувшегося Тольку Коньшина, с которыми мы заскочили в магазин, купили две бутылки "Агдама" и сигарет.
Вернувшись домой, мы по-быстрому, за полчаса отпраздновали мою отвальную, надо было спешить на поезд до райцентра, а то до станции четыре километра лесом в кромешной тьме. Наскоро выпив бутылку "Агдама" на троих и закусив приготовленными бабушкой котлетами, переодевшись в старую дедовские фуфайку и кирзачи, выкинуть не жалко, я отправился служить.
***
В военкомате меня поджидали молоденький лейтенант и пожилой водитель такого-же пожилого УАЗика. Тут-же находились ещё два призывника с нашего района, один метр с кепкой, второй здоровенный детина, это и была вся наша команда. Около шести утра мы отправились в дальний путь, в областной военкомат города Калинина, до которого километров двести. Но путь наш прервался, вернее застопорился примерно через час. УАЗик, имея преклонный возраст, ехать никак не хотел, сначала погасли фары, потом он задёргался, пошёл рывками и наконец окончательно встал. Водитель, с применением огромного количества, сразу видно специалист, не печатных слов залез под капот. Молоденький лейтенант занервничал, предчувствуя неприятности, но повлиять на ситуацию возможности не имел. Мы выбрались на свежий воздух и наконец познакомились. Метр с кепкой звали Саня Воробьёв, он оказался паренёк шустрый и весьма словоохотливый, этакий Воробей чирикающий. Здоровенного детину звали Мишка Косарев, он напротив, разговаривать похоже не умел вовсе, зато со всем соглашался и улыбался во весь рот, настоящий Мишка, объевшийся мёда.
Ремонт между тем затягивался, водитель то доставал из под сидений и багажника различные запчасти, то снова нырял под капот, непрерывно поминая все различных матушек, свою пенсию, пенсию УАЗика и нерасторопное начальство не желающее выбить новую машину. Лейтенант совсем приуныл, перестал спрашивать: "Ну скоро ли поедем?", забрался в машину и задремал. А я вспомнив, что в моём тощем рюкзаке завалялась бутылка "Агдама" предложил новым приятелям отметить начало нашей службы, пока есть такая возможность. Приятели с удовольствием согласились, и вытащив из машины мой рюкзак и пирожки, выпеченные мамой Мишки Косарева, мы зашли за УАЗик и присев на корточки начали отмечать. Правда начало чуть сразу не превратилось в окончание, так как по неосторожности первому приложиться к "Агдаму" дали Косареву, он приложился так, что в бутылке осталось меньше половины, и если бы не Воробей, буквально вырвавший драгоценный напиток из огромных лап, нам бы ничего не досталось. Остальное мы допили не спеша на двоих, полностью игнорируя жующего пирожок за пирожком приятеля.
Заминка на дороге оказалась долгой, простояли мы часов пять, если не больше и в Калинин приехали далеко после обеда. В областном военкомате лейтенант долго бегал с бумагами из кабинета в кабинет, мы смиренно ждали в коридоре. В итоге нам было объявлено, что так как наша команда уже ушла, нас оставляют в резерве областного военкома, что бы домой не отправлять, до формирования другой команды. Так неожиданно, из-за сломавшегося УАЗика и началась моя служба, растянувшаяся на четверть века.