Замуж за иностранца? Легко!

Татьяна Александрова
20 августа 1986 года.  Свадьба.

Надя надела платье и посмотрелась в зеркало. Ничего, вроде … Только можно было и покороче. Но это был мамин выбор длины … Она перевела взгляд на лицо и вздохнула. Зеркало отражало загорелую мордашку с довольно курносым носом и любопытными зелеными глазами. Нос, конечно подкачал. Может,  с возрастом, как взрослые говорят, изменится и станет приличным. А если нет?  Она где-то слышала, что нос, как и уши, растет всю жизнь. А ну как вширь начнет расти и превратится в картофелину? А если в длину, то вдруг будет как у Оли Булавиной – чуть до подбородка не достает …
Надя сразу как-то расстроилась, даже ехать на свадьбу расхотелось …
В дом, не постучавшись даже, вошла Оля и весело спросила:
 - Ты что, еще не готова? Опоздаем же! Свадьба не ждет.
Она посмотрела на Надино платье и сказала:
 - Какое хорошенькое! Мама купила?
 - Да.
 - А чего ты такая?
 - Какая?
 - Невеселая.
 - Да нет, веселая. Пошли!
Надя пропустила Олю вперед и подумала : “Надо же, и не расстраивается нисколечко из-за своего носа!”
У дома стоял “жигуленок” бежевого цвета.
 - Девчонки, побыстрее! Опаздываем! – Надин дедушка раскрыл дверцы машины.
 - А где Митя? Я с ним хотела …
 - Уже уехал твой Митя. Он свидетелем на свадьбе. Ему пораньше надо. Садитесь, садитесь! – дедушка был явно не в духе. И Надя знала, почему. Просто дедушка Коля ужасно не любил машину водить, волновался всегда . А сегодня пришлось, в одну Митину они все не поместились бы.
Замелькали последние дома, дорога пошла через поля, спускаясь с пригорков к речке, и юлила мимо деревень. Ночью прошел дождь, и все домишки блестели на солнце вымытыми окнами. Взрослых на улицах было мало, в основном около домов торчала ребятня.
Надя начала играть в свою любимую игру,  в которой она была не она, а, например, вон та девочка в желтом платье…  Допустим, звали бы ее Тасей. Нет, не Тасей, Леной. И родилась бы она здесь, и в школу бы ходила тоже здесь. А куда бы она на каникулы ездила? Да в город, наверное. А в городе летом неинтересно. Все дворы пустые … Никого … Скучно!
 - Надь, ты про что думаешь? – спросила бабушка Нина.
Вообще, если  точно, бабушка Нина была не совсем Надина бабушка, а родная сестра бабушки Кати, маминой мамы. А дед Коля, соответственно, ее муж. Ух, как все непросто!
 - Про свадьбу. Интересно, какое платье у невесты? И фата – длинная или короткая?
 - Увидишь скоро.
 - А долго еще ехать?
 - Если все нормально, километров двенадцать.
 - Ничего себе! А двенадцать – это по времени долго?
 - Никогда не спрашивай – долго, не долго! Едем и едем! – проворчал дедушка.
 - Надь, давай в города играть! Я начинаю – Минск! – Оле тоже уже хотелось поскорее приехать.
 - Калуга, - отозвалась Надя.
… Свадьба  была очень веселая и шумная.  Столы накрыли прямо в саду, под яблонями. Они стояли буквой Т, и во главе сидели жених с невестой. Все их поздравляли, дарили подарки, желали счастья.
Невесту звали Мариной, а жениха Володей. Наде Марина очень понравилась. И волосы красиво уложены, и фата длинная . Платье из красивой блестящей материи так здорово облегало тонкую талию! «Вот бы мне такую талию!» - подумала Надя … А вот Володя был какой-то щупленький, и видно было, что он всего этого шума и внимания к себе очень стесняется. Когда  кричали «горько», он торопливо чмокал невесту и быстро садился на свое  место.
“Никогда бы за такого не вышла!” – подумала Надя.
Бабушка Нина от всей семьи преподнесла молодым красивый сервиз с розочками  и еще конверт. Там были деньги. Накануне дед говорил: “Нин, деньги неудобно как-то!” А бабушка сказала – “ Деньги всегда удобно. Особенно своим!”
Кто-то рядом с Надей произнес:
- Привет, родственница!
Она оглянулась. Загорелый мальчик, явно старше ее стоял сзади и насмешливо щурился. “Наверно, уже в девятом”, - решила она, а вслух сказала:
 - Привет!
 - Меня Андреем зовут. Я – брат невесты. Младший. А ты – Надя. Я знаю. Из Ленинграда.
 - А почему “родственница”?
 - Ну, на самом деле, и не родственница, если точно. Родственник мне твой дед Коля. А он – муж твоей бабушки Нины, которая сестра твоей бабушки Кати. То есть, как бы мы родственники.
Надя и Андрей рассмеялись.
 -  Повезло тебе – у тебя сестра есть. А у меня никого …
 - Не только сестра, есть еще брат, старший. Валера. Но он сейчас не здесь.
 - А где?
 - В Австралии.
 - В Австралии? Ничего себе!  А что он там делает?
 - Живет, работает. Пишет, что там здорово.
 - А как он уехал, зачем? Один?
 - Сколько вопросов! Отвечаю. Не один. С женой. А уехал – пригласили на работу. Они с женой отличные программисты, ленинградский матмех закончили. А наши программисты везде ценятся.
 - А почему?
 - Хорошо в институтах учат. Я вот тоже в университет хочу поступить.
 - Тоже в Австралию поедешь?
 - Нет, зачем? Мне и здесь хорошо!
Помолчали.
 - Ну что, свадьба нравится?
 - Очень! А тебе?
 - А мне нет. Лишнее это все! Ну, иди, танцуй!
Зазвучала модная песенка, и Надя присоединилась к танцующим.
А ее “родственник” Андрей подошел к каким-то ребятам, которые стояли поодаль  группкой и разглядывали девчонок.
Наде Андрей очень понравился! Высокий ( а это важно!), волосы русые, а глаза! Прямо синие какие-то! Как небо!
“Вот за такого бы замуж я вышла!” – думала Надя на обратной дороге. И ей еще больше захотелось быть той девчонкой в желтом платье, которую она видела утром.
Потому что она бы тогда жила неподалеку от Ольховки, где живет Андрей, и они бы ходили на одну и ту же дискотеку …
Но до свадьбы еще так далеко! Ведь ей всего двенадцать, а невесте, Марине , девятнадцать.
то есть еще целых семь лет!

20 июня 1990 года.  Он.

Андрей шагал  быстро, уверенно, а на душе было неспокойно.  А вдруг Настя не согласится выходить за него замуж?
Да нет, согласится. Он чувствует.
Тянуть нельзя. Посылают в Северодольск служить, а там без семьи никак!
Почему-то вспомнилась смешная девчонка Надя из Ленинграда. Как она тогда,  на свадьбе, на сестру его  смотрела! Завидовала, наверное, как все девчонки невестам завидуют. Потешные!
Наверно, школу уже заканчивает в своем Ленинграде…
Да, у него с Ленинградом ничего не вышло.
И кто тогда первый предложил на директорской машине покататься? Виталик, наверное, вечный заводила. Конечно, на Виталика все валить нельзя. Все хороши – и Юрка, и он, Андрей. Но так захотелось за рулем посидеть! Андрей как сейчас почувствовал ту легкую дрожь во всем теле от восторга, что он едет! Едет, и эта замечательная, новенькая Ладочка его слушается! Он и сейчас улыбался тому моменту, когда весь зашелся от переполнявшего его восторга! …
Но восторг длился недолго. Откуда ни возьмись, наперерез жигуленку выскочил велосипедист. Старикашка какой-то. Андрей испугался и резко вывернул вправо. А там – киоск! Здорово врезались! Передок машины вдребезги. Сами ничего, отделались царапинами.
Ну, конечно, скандал. Угон, урон, и т.п. Хотели дело заводить. Но директор человеком оказался. Всех троих в мореходку отправил – как раз разнарядка пришла. А Андрей так мечтал в Ленинградский университет поступить! Но условие было жесткое – или дело заводят, или мореходка. Так что поездочка на директорском жигуленке судьбоносной оказалась.
Да что теперь, дело прошлое.
 Мореходка позади. И поедет новоиспеченный мичман Андрей Казначеев на эсминце служить. Интересно, что за город такой этот Северодольск? Ну, уж не Ленинград, это точно …
А в Ленинграде столько родни!
Андрей прибавил шагу – опаздывает. Он всегда себя неловко чувствовал с цветами в руках. Вот и сейчас, подходя к их месту встречи с Настей, опустил букетик роз бутонами вниз, как веник…  Но он был с цветами! Как никогда.
Настя шла навстречу и улыбалась. Как он хорош со своей мальчишеской походкой!
Смущенно, едва поздоровавшись, он спросил:
 - Выйдешь за меня?
 - Да, конечно, да!
 - Ух, а я переживал…
 - Что переживал?
 -  Что не согласишься.
 - Дурачок …
 - Слушай, а давай к нашим в деревню смотаемся! Так хочется, хоть на денек! Я забегался, даже не звонил сто лет.
 - Давай в пятницу. А я тетю Нину недавно видела. Она к врачам в Курск приезжала.
 - А что с ней?
 - Да там что-то …  Особо не рассказывала. Все говорила, что первый раз после того облака из Чернобыля огурцы нормальные.  А то ведь все листья чернели у них.
 - Да, огурцы чувствуют. Они же из воды практически состоят. А вода откуда – из земли …
 - Ой, какой же ты у меня умный да знающий!
 - Что есть, то есть, - Андрей засмеялся и обнял Настю за талию.

Они прошли в сад и присели на старую, видавшую виды скамеечку. Зинаида Петровна молча теребила в руках носовой платок. Андрей не торопил ее.
 - Не хотела  сначала тебе говорить, но теперь скажу. Настя-то наша чуть замуж не выскочила.
 - Когда? – Андрей был поражен.
 - Чуть больше полгода назад.
И Зинаида Петровна поведала изумленному Андрею, как однажды Настя явилась домой с черноволосым красавцем и представила его:
 - Ренат, мой жених.
Ренат, ничуть не смущаясь ,бодро пожал родителям руки и сразу объявил , что он только что получил диплом инженера-строителя , и они с Настей скоро уезжают в Казань, где живут его папа с мамой и два брата. Дом у них там большой, так что проблем никаких не будет, всем хватит места. А своим родителям он уже все сообщил, они очень рады…
 - Меня чуть удар не хватил, Андрюш.
 - И чем все кончилось?
 - Ну, ушел он, а я дочь вразумлять стала. Говорила, что не будет ей в этой Казани счастья. Потому что чужие там все. Надо среди своих жить. Может, и хороший этот Ренат, а ничего путного не выйдет. Ведь христиане мы …
Зинаида Петровна вытерла платочком повлажневшие глаза.
 - Я сказала – или этот Ренат, или мы с отцом. Так Настя из дома уходила, у подружек жила. Все никак не хотела смириться. Ну, слава Богу, может еще кто-то с ней поговорил, или сама хорошо подумала. А только через неделю пришла домой тихая, грустная. И больше про этого казанского Рената мы  не слыхали.
Зинаида Петровна вздохнула.
 - А со мной с тех пор совсем перестала по душам разговаривать. Так, все междометиями …
 - Да, история.
Вот так Настя! А он-то думал, что с тех самых детских лет Настя только о нем мечтает …
 - Андрюш, ты меня не выдавай. Захочет – сама скажет.
 - А Вы  мне это зачем рассказали?
 - Чтоб берег ее!
Зинаида Петровна сердито поглядела на Андрея и пошла к дому .

20 июня 1990 года.  Она.

Надя стояла на сцене и слушала, как ей хлопает зал.
Это было чувство, наверно, ни с чем ни сравнимое. Она – на сцене, как настоящая актриса. Здесь, в школьном театре-студии Надя чувствовала себя по-настоящему счастливой. Пусть ей не всегда доставались главные роли, это было неважно. А важно было то, что она играла, она перевоплощалась в других людей, проживала их жизни, написанные драматургами, страдала их страданиями, любила их любовью. Давнишняя детская игра перешла в реальность.
А сегодня она играла Ларису, бесприданницу в пьесе Островского. Ей очень по душе был этот образ, и перевоплощение давалось легко.
С мальчиком, который играл Паратова, у Нади были отношения с точностью наоборот. Лариса –Надя обожала Паратова, а Надя Володина очень Паратова-Сашу не любила. Саша-Паратов был по уши влюблен в Надю Володину, а Паратов играл чувствами Ларисы-Нади, как игрушкой.
Это для того здесь написано, дорогой читатель, чтобы было понятно, как Наде было трудно изобразить любовь, где ее уж совсем не было.
Но спектакль удался, и зрителям понравилось! А это – главное! Ведь для них все и делается …
Нонна Константиновна,  художественный руководитель их театра-студии ( настоящая актриса, между прочим ), сказала, что ей, Наде, надо попробовать в театральный поступить.
Но дома никто и слышать об этом не хотел. Папа скептически хмыкал, а мама сразу заявила: ”Это не профессия. Надо научиться хоть что-то делать  руками!”
 - Что руками? Что? – кричала Надя в одну из таких ссор. – Пойми, я хочу играть! Нонна Константиновна …
 - Твоя Нонна Константиновна сама без ролей и денег сидит.
 - Откуда ты знаешь?
 - Тут и знать нечего. Кружок ваш ведет.
 - Не кружок, а театр!
 - Ой, не смеши. И ты сама говорила, что она сказала “надо попробовать”. Глупышка, там, знаешь, какие пробуют?
 - Какие?
 - Ну, или ноги от ушей, или чьи-то дети.
Тут Наде крыть было нечем. Ноги были обычные. И она – дочь обычных инженеров, которых кругом великое множество. И уж точно в театральном мире, в который мечтала попасть Надя, никто о них не ведал …
Но сейчас Надя стояла на сцене, и ей аплодировал зал. Там, в темной глубине, она видела сотни лиц и глаз, обращенных на нее и увлеченных вместе с ней изумительной пьесой  великого Островского.

28 апреля 1994 года. Он.

Ляля сидела на краю кушетки и, улыбаясь , разглядывала лежащего перед ней мужчину.
Она только что приняла душ. На ней была  его  рубашка, которая  чуть прикрывала Лялино роскошное тело. Лялина грудь была просто великолепна, несмотря на то, что она уже давно миновала рубеж в двадцать пять лет.
Прекрасно зная свои лучшие стороны, она и сейчас чуть больше приоткрыла свое тело и наслаждалась произведенным эффектом.
Его глаза снова затуманились, он порывисто обнял ее. Но тут, как будто споткнувшись, остановился  и Лялину руку выпустил.
 - Что? – недовольно спросила Ляля.
 - Все, надо идти.
 - Куда?
 - Дочку из детсада забрать.
 - Так рано еще. А что жена не может дочку забрать?
 - Слушай, Ляля, оставь мою жену в покое!
 - А я ее и не трогаю. Андрюш, все сейчас так удачно складывается – Володя только через три дня вернется. Ну, придумай что-нибудь для жены. Скажи, что на судно вызвали срочно … Что-то случилось … Когда еще так повезет, что он в походе, а ты на берегу? Останься! Я тебе такую ночку обещаю – не забудешь!
И так она говорила-уговаривала, так призывно вздымалась ее грудь, что Андрей, поколебавшись, сказал :
 - Ладно, Лялечка, скоро буду. Не одевайся!
Ляля счастливо засмеялась и дала себя поцеловать на прощание.
На улице было не по весеннему холодно и промозгло. Город давно жил без солнца , без тепла. Здесь все казалось неумытым, заброшенным, забытым. Дома стояли  в ободранной штукатурке с забитыми всяким хламом балконами. Казалось, это здесь никого не волновало. Это было не важно. Потому что все здесь подчинялось одному – служению ледяному морю на холодных стальных чудовищах, которые то темными китовыми тушами торчали из воды, то железными ихтиозаврами безмолвно стояли у причалов, ощерившись воинственными пушками.
Навстречу Андрею   попадались знакомые офицеры, улыбались, приветствуя его. И ему показалось, что они все в курсе, откуда он идет, и что собирается делать потом.
На душе стало мерзко.
Оазисом посреди серой улицы сиял огнями цветочный ларек. У  входа стоял хозяин ларька, пожилой азербайджанец Карим. Увидев  Андрея, он прямо расцвел.
 - Здравствуй, дорогой! Как дела?
 - Здравствуй, Карим. Все нормально.
 - Жену решил навестить?
 - Да.
 - Заходи.
 - Спасибо.
Андрей вошел в цветочное царство. Ароматы гвоздик, роз и лилий, свежесть зелени обхватили его прозрачным облаком.
 - Здравствуйте, барышни! Хорошо тут у вас, красиво.
Две “барышни”, одна из которых была его Настя, заулыбались и прекратили свою любимую работу – оформление букетов.
 - Что желаешь, молодой-красивый? – шутливо спросила Варя, Настина напарница.
 - Желаю букет для любимой женщины, да получше!
 - Да ладно, Андрюша, не надо! – запротестовала Настя.
 - Надо, надо!
Андрей  выбрал букет из благоухающих лилий и протянул его Наде.
 - По какому случаю, Андрюша?
 - А просто так,  без случая. Ты когда заканчиваешь?
 - Через полтора часа.
 - Тогда я Нюшку заберу из садика?
 - Конечно! Вот она будет рада!
 - Мы ждем тебя дома. Ну, я пошел.
Маленькая теплая Нюшина ладошка, что доверчиво лежала в руке Андрея, примирила его со всем миром. Уже казалось неважным, что его, мичмана, мало кто во что ставит. Как же, ведь они – офицеры! А он – нет. Но он нашел себя и здесь. Умел заводить знакомства, что при его интендантской должности было очень важно. Организовывал отдых высших офицеров, возвращавшихся  из походов и истосковавшимися по твердой, пусть и неласковой , северной земле. Характер у Андрея был покладистый, а сам он слыл жизнерадостным и неунывающим. Да еще он был очень симпатичным мужчиной. Это, правда , ему мешало, потому что активные офицерские жены откровенно клеились к Андрею, особенно, когда их мужья уходили в свои длинные походы. Вот такой активной и Ляля оказалась.  Проходу не давала. И однажды Андрей сдался.
Связь  тянулась и тянулась. Ляля была  ненасытна. Ему уже так хотелось все прекратить … Намекнув ей однажды, что пора расстаться, услышал в ответ:
 - А я могу так сделать, что твоя Настена все узнает.
 - И чего ты добьешься?
 - Бросишь ее, женишься на мне.
 - Ага, а когда я уйду в моря, еще такого Андрея найдешь!
 - Нет, такого не найду!
Он вспомнил, отчего ушла из школы его Настя и стала торговать цветами. Потому что здесь, в цветочном ларьке, никакой сопливый мальчишка не мог ей заявить: “ Вот только попробуйте мне двойку поставить. Мой  папа – капитан второго ранга, и он уволит вашего мужа-мичмана, и вам нечего будет есть! А Настя с отличием закончила пединститут, между прочим….
Да, такое было.
 - Папа, пойдем в магазин!
 - В какой, Нюша? – На самом деле он знал, в какой.
 - В игрушечный.
 - А что ты хочешь там купить?
 - Барби.
 - Так у тебя есть уже.
 - Еще хочу!
Нюша насупилась и даже ножкой притопнула.
 - Ладно, пойдем.
 - Ура! – крикнуло это трехлетнее существо и  подпрыгнуло от радости.

28 апреля 1994 года. Она.

Были такие предметы, которые Надя терпеть не могла. Но училась как-то, плыла по течению. Поступив по настоянию родителей в институт авиаприборостроения, причем, очень легко, она на первых курсах буксовала по высшей математике и начертательной геометрии.
Непредставление трехмерного измерения мучило ее. Это потом она узнала, что  большинство женщин  этим страдают... Так уж устроены их головы …  А тогда она  просто извелась, считая себя чуть ли не какой-то неполноценной …
И вот сейчас, уже на третьем курсе появились некоторые интересные предметы. Антенные устройства, например. Кто-то , может, скажет, ничего хорошего, да и сложно. Но Наде это давалось легко. И лабораторные работы она сдавала вовремя, и многие из группы у нее даже списывали.
Был, конечно, здесь еще один момент. Кроме интереса к предмету у Надежды был интерес к человеку, которому этот предмет помогал заработать на кусок хлеба. Иными словами, к преподавателю.
 Звали его  Олег Сергеевич.
Молодой аспирант с антенной кафедры  сразу покорил сердца многих студенток. Он очень доходчиво излагал на лекциях свой предмет, и было просто невооруженным глазом видно, что он влюблен в него. Влюбилась и Надя. Сначала в Олега Сергеевича, а потом и в антенные устройства. Казалось, Олег Сергеевич, или просто Олег, как его про себя называла Надя, тоже был к ней неравнодушен. На лекциях часто останавливал на ней свой взгляд и объяснял наиболее сложные моменты, глядя ей, Наде, прямо в глаза …
Сегодня Надя решила задержаться на кафедре. Надо было к зачетной сессии выяснить пару моментов из жизни любимых антенных устройств. Конечно, с любым преподавателем можно поговорить, но Наде любой не подходил, и она очень надеялась, что там будет Олег Сергеевич!

Надю окликнула Ира, ее одногруппница и, можно сказать, подружка :
 - Надин, пойдем в столовку, пожуем чего-нибудь?
 - Давай, а то домой не скоро.
Девчонкам так захотелось  есть, что они набрали полные тарелки. Тут были и салат, и сардельки, булочки, хлеб и, конечно, компот.
Уселись за столик, обсуждая последние новости. Обычный девичий разговор – кто, где, с кем, что модно этой весной.
И вдруг Надя замолчала, замерев на полуслове.
 - Что это с тобой?
 - Смотри туда.
И Надя глазами показала Ире, что смотреть надо на кофейную стойку, что располагалась у них в институтской столовой отдаленно от раздачи.
А появились там и стояли в конце небольшой очереди два молодых аспиранта и очень привлекательная молодая женщина. Женщина эта  оказалась их бывшей преподавательницей английского Ларисой Алексеевной. А два аспиранта – их Олег Сергеевич и его приятель Виталий.
 - Надь, да не переживай ты так.
 - А я и не переживаю.
 - А чего побледнела ? Брось, это всего лишь столовая, а не свидание под луной. И , потом, может, это девушка Виталия?
 - Ну, во-первых, Виталий женат. А во-вторых …
 - А во-вторых?
Во-вторых, и главных, было, конечно, то, что ее Олег так смотрел на эту Ларису, так смотрел, что все ей, Наде , стало понятно.
Внутри будто поселился кто-то холодный и противный. Он ворочался “ под ложечкой”, не давая ни о чем думать, кроме одного – он любит другую!
Молодые люди и Лариса Алексеевна взяли себе по чашечке кофе и по крошечному пирожному. Они уселись неподалеку от наших девушек, оживленно о чем-то болтая. Иногда Олег скользил взглядом по окружающим, но так был увлечен беседой с “ этой”, что девочек и не замечал …
 - Пошли! – Надя взяла свою сумку и порывисто встала.
 - Подожди! Ведь не доели еще!
 - Оттого мы такие и толстые, что трескаем ведрами!
 - Ах, вот ты о чем! – Ира даже засмеялась, - Мы такими, как Лариса, все равно не будем. Кость у нас широкая.
 - Всегда можно на что угодно свалить, если нет силы воли! – И Надя ушла одна, оставив Иру доедать сардельки.
Но на сегодня мучений ей показалось мало. Она решила испить чашу до дна.
Спросив на кафедре,  как бы между прочим, будет ли еще сегодня Олег Сергеевич, и узнав, что скорее всего больше не придет, Надя помчалась к выходу из института.
Затаившись на скамейке на бульваре напротив входа, она ждала.
И вот он вышел. Конечно, с ней. Поддерживая свою даму под локоток ( идиотская манера!), Олег что-то увлеченно рассказывал. А она смеялась, не глядя на него. А он все говорил и в глаза ей заглядывал. С ума можно было сойти!
Что делать?!  Утопиться?!   Повеситься?!
Такой удар!
А почему же он так на нее, на Надю, смотрел?!  Только будто ей одной про антенны рассказывал …  Какой негодяй! …
Потом, поостыв немного, Надя попыталась трезво посмотреть на ситуацию. Ведь ничего-то у них и не было … А взгляды … Что взгляды… Может, ему просто нравилось, как Надя его слушает, как самозабвенно про антенные устройства на зачетах рассказывает.
А может, просто испугался с Надей роман завести. Ведь преподавателям – она слышала – никаких отношений со студентами заводить нельзя. Могут и с работы выгнать …
Надя вздохнула и открыла конспект. Зачеты все равно сдавать надо…

3 ноября  1997 года. Он.

 - Андрюша, да отдохни хоть чуть-чуть. Слезай! С утра ведь не присел, все с этой проклятущей крышей возишься. Да бог с ним, с этим сараем! – Мама стояла около закута и, задрав голову, из-под ладони смотрела вверх на Андрея.
 - Мам, мне нетрудно. Вот заделаю дыру эту и слезу. А то течет прямо на Милку.
 - Ой, Андрюш, Милка уже привыкла за столько лет. – Мама улыбалась. – Небось, удивится, если сверху капать не будет.
Андрей, однако, принял намек на свой счет. Давно он не был дома, все некогда, все дела. Понимал, что родителям непросто без его помощи дом содержать, то одно надо починить, то другое. А им ведь давно за шестьдесят. Особенно отец  … Сердце прихватывало, даже в больнице лежал …
 - Мам, посмотри, там должна быть жестяная коробка с толевыми  гвоздями.
 - Где?
 - Да около лестницы прямо.
 - Есть коробка. А гвоздей нету.
 - Как нету?
 - Да так, пустая она.
Андрей слез и сам проверил. Гвоздей действительно не было.
 - Надо в магазин съездить.
 - Так это почти  пятнадцать километров! – Всплеснула руками Анна Никитична, - Завтра съездишь. А то уже полдень, пока туда, пока обратно, уже и темно будет! Дни-то счас короткие, да и дорога все же!
 - Нет, мам, поеду. А то  до конца отпуска не успею крышу починить.
И Андрей прямо в чем был, завел старый жигуленок и выехал со двора.
По бокам унылой дороги пестрели черные пустые поля с белыми проплешинами. Хоть и было уже начало ноября, снег настоящий еще не выпадал. Андрей вспомнил бело-ледяной Северодольск, где уже давно, с начала сентября, царствовала зима.
А здесь тут и там по обочинам пашни еще зеленела трава, вплетая живую ниточку в черно-белый узор.
В магазин Андрей успел. Здесь он подивился разнообразию хозяйственных товаров и инструментов для любителей заниматься строительством. И гвоздей всяких было завались. Не то что раньше, когда надо было что-то все время искать и доставать …
На обратном пути решил к тете Нине заехать.  Мама рассказывала, что дядя Коля очень болеет, и сейчас в больнице в Курске лежит. Поэтому тем более надо бы заехать, навестить тетушку.
 - Ох, Андрюша, какой же ты стал!
 - Да какой, теть Нин?
 - Возмужал! Настоящий офицер.
 - Да и не офицер я, - поморщился Андрей.
 - Неважно! Не знаю, как там у вас точно, но форму-то носишь?
 - Конечно.
 - Значит, офицер.
 - Ну, ладно. Как вы тут?
 - Да вот Коля приболел, уж почти месяц, как в больнице. Сердце, будь оно неладно.
 - А что врачи говорят?
 - А что они могут говорить? Сами мало что понимают.
 - Ну как же – учились …
 - Не знаю, как они учились, а толку мало от их лечения. Как лежал, так и лежит.
 - Может, в другую больницу, или еще что? Надо ведь что-то предпринимать …
 - Да вот Катя моя предлагает его в  Питер привезти. Там уж и врачи получше, может, помогут …
 - Теть Нин, если моя какая помощь нужна, скажите.
 - Спасибо, Андрюш. У тебя  и  своим-то  помогать надо. Как отец-то?
 - Держится.
 - А мне Катя с Олей помогают. Слушай, их Надя  в какую-то богатую контору устроилась, большие деньги получает, да за границу ездит!
 - Да?! Здорово! Умница какая выросла!
 - Да уж выросла – двадцать два года!
 - Замуж, наверное, вышла?
 - Нет, написали бы. Я б и на свадьбу съездила …
Андрей  ясно вспомнил свадьбу сестры, Надю в голубом платье, ее восторженные глаза. Вспомнил, как она на него смотрела. Даже неудобно как-то было … Она ему тоже тогда понравилась … Маленькая только … Да и сразу разъехались, она в свой Питер, к “городским”, а он в Ольховке остался.
Виделись они еще раз уже в Ленинграде. Андрей тогда приезжал на майские праздники с друзьями. Остановились  у Виталиковых  родственников, благо квартира позволяла. А Ольга,  Надина мама, пригласила его в гости. Он пришел тогда с Виталиком.
Надя накрывала на стол, сновала в кухню, из кухни, помогая маме. С тех пор, как они познакомились с Андреем, Надя из смешной девчонки превратилась в очаровательную, уверенную в себе, девушку. Фигурка у нее стала стройной, хоть и не очень худенькой. Особенно же притягивало взгляд лицо – с зелеными насмешливыми глазами и аккуратным, вздернутым носиком. Светлые волосы то и дело спадали вьющимися прядями на  лицо, и она их постоянно поправляла.
Ребята просидели в гостях часа два. Говорили об училище, о деревне, о знакомых.
Раздался телефонный звонок.
 - Надя, это тебя, - Оля держала телефонную трубку и улыбалась.
 - Кто?
 - Не знаю. Наверно, артисты твои.
Надя коротенько поговорила по телефону, повесила трубку и сказала:
-  Извините, но мне нужно идти.
Андрей с Виталием тоже стали собираться.
Когда вышли на улицу, Надя спросила:
-  Вам куда, мальчики?
-  Да мы свободны до послезавтра. Так что нам все равно.
-  Хотите к нам на репетицию?
-  Хотим, конечно!

… Возвращались к  родственникам уже поздно вечером.
 - Слушай, а эта Надя очень даже!
 - Да …
 - Андрюха, а может мне приударить за ней? Ты не против?
 - Конечно, против!
 - А ты что, сам?...
 - Да нет, мы ведь почти родственники.
 - Тогда почему против?
 - Да потому! Нет у нас … у тебя шансов.
 - Это почему?
 - Потому что мы – неотесанные болваны. А она …
 - Что она?
 - Питерская – раз, красивая – два, будет артисткой – три!
 - Ну, еще неизвестно …
 - Хватит! Отстань …
Тогда они чуть не поссорились. Андрею самому Надя очень понравилась. Но он отлично понимал, какая огромная разница между ними , и ей вряд ли будет интересно общаться с ним. Он видел, какие модные и крутые мальчики окружают Надю. И как ей весело  в их обществе!
Да у него уже и Настя  есть …
Это было в мае 1990 года, семь лет назад.
… Андрей посидел еще у тети Нины. Они выпили чаю с тортиком, который он принес, и он стал прощаться.
 - Посиди еще, Андрюш.
 - Нет, теть Нин, надо ехать, стемнело уже.
 - Ну, до свиданья, сынок. Не забывай нас!
 - До свиданья, теть Нин. Будете с Питером разговаривать – привет им от меня.
 - Обязательно, Андрюш.
 - Не болейте!
Обратная дорога заняла у Андрея гораздо меньше времени, чем днем. Машины навстречу попадались редко, и он гнал по шоссе с большой скоростью, выжимая из жигуленка все, на что тот был способен.
“Надо же – и не замужем еще …  И не артистка …” – думал он про Надю.
И сам не понимал, рад он этому или нет .
 
3 ноября 1997 года  .  Она.

Надя вышла из офиса уже в половине седьмого. На улице было прохладно. По русским меркам –то даже тепло для ноября – плюс девять. Но неприятный ветер так и пронизывал насквозь, трепал волосы и гонял по улице желтые листья. Они застревали возле домов, словно старались спрятаться от  ненавистного ветра, не ведая, что дни их сочтены.
«А дома, наверное, уже снежок выпал,» - подумала Надя и невольно поежилась.
Она хотела сегодня погулять по городу, посмотреть Манчестер глазами жителя, так сказать, увидеть его не заметные для туристов стороны. Экскурсию  здешние программисты ей уже устраивали в первый же день. А вот побродить самой, без провожатых, еще не удавалось. Надя знала про Манчестер немного.  В средние века это был  ремесленный городок, который  со временем превратился в мировой центр хлопчатобумажной промышленности. И теперь Манчестер являлся признанной столицей северной Англии.
Погруженную в свои мысли Надю догнал Шон, программист из Сиднея, который вот уже две недели был здесь, что называется, в командировке. Надя не сталкивалась с ним по делу, а познакомились они на вечеринке, которую несколько дней назад  устроил  здешний  шеф.
Обменялись приветствиями, и Шон спросил:
 - Гулять идешь?
 - Да, хочу город посмотреть.
 - Я считаю, что смотреть тут особо нечего. Не Лондон и не Париж.
 - Ну, почему, много ведь средневековых зданий сохранилось.
 - А ты любишь готику?
 - Да, мне нравится этот стиль.
 - А знаешь, что немцы хотели с лица земли этот город стереть?
 - Нет, не знаю!
 - Тогда слушай.
И пока они дружно шагали к историческому центру Манчестера, Шон рассказал Наде, как Люфтваффе не раз бомбила Манчестер, потому что многочисленные его предприятия работали на поддержку вооруженных сил. Особенно фашистам «удался» Рождественский блиц – две ужасные ночные бомбардировки, которые они устроили с 22 на 23 декабря и с 23 на 24 декабря 1940 года. Последствия для Манчестера были кошмарны – практически все предприятия были уничтожены, превратившись в груды развалин. Хорошо было одно – погибло мало людей, потому что это было ночью.
Шон рассказывал увлеченно, со знанием дела. Видно было, что он прекрасно осведомлен.
 - Шон, ты так хорошо знаешь историю  Манчестера! Откуда это у программиста?
 - Ну, не всегда я был программистом. Еще в школе очень интересовался историей вообще и историй Англии в частности. Хотел серьезно этим заниматься.
 - Ну, и что помешало?
Шон засмеялся:
 - Помешал прогресс. Это ты такая молодая, все ваше поколение уже с детства на компьютерах. А когда я был юношей, все только начиналось. Увлекся программированием. И … позабыл об истории.
А ты почему в программисты пошла?
 - Да тоже – модно стало. Сначала артисткой хотела стать, а потом …  Попробовала – получилось, и вот …
 - И вот ты здесь! Здорово, что не стала артисткой!
 - Почему?
 - А как бы мы тогда с тобой познакомились?
Надя улыбалась, а Шон продолжал:
 - Ты бы была знаменитостью, и я смог бы видеть тебя в кино, или, в лучшем случае, на красной дорожке в Каннах.
 - Ну, ты скажешь – в Каннах!
Так, мило болтая,  не обращая внимания на уже моросивший дождик, они дошли до берега реки Эруэл, зашитой в серый гранит. Серым здесь было все – мрачные здания на набережной, серое над ними небо, и стальная вода в реке.
 - Да, неуютно, - поежилась Надя.
 - Я же говорил – не Париж. Слушай, давай посидим, кофе выпьем. Я знаю здесь прелестные кафешки в районе Норт.
 - Далеко?
 - Нет, буквально семь минут ходьбы.
И действительно, через некоторое время они оказались в чудесном  райончике, сверкавшем витринами бутиков и нарядных ресторанов. Будто и не было серого, холодного берега Эруэл неподалеку.
Шон заказал кофе с пирожными и немного вкусного ликера.
 - Здесь, конечно, принято пить ирландский виски, но мы это прибережем на потом. О’кей?
Они потягивали кофе, с симпатией глядели друг на друга, разгоряченные беседой и ликером.
 - Надя, а у меня к тебе предложение, - Шон был очень серьезен. Наде почему-то стало не по себе.
 - Какое предложение? – тихо спросила она.
 - А поедем завтра в Ливерпуль?
 - Ну, не знаю … А как же шеф?
 - Шефа беру на себя, договорюсь с ним. А послезавтра выучишь свою программу. А шеф все поймет, ведь  Beatles  - это святое!
Еще не раз и не два, а долго потом, порой совершенно неожиданно вспоминалась Наде та изумительная поездка в Ливерпуль. И вроде ничего особенного тогда не произошло. Но тот день был  будто пронизан весь солнечными лучами, такими ласковыми, такими яркими! Они сверкали в синей воде речки  Мерси, отражались на немногих сохранившихся листьях старых платанов  и румянили прохладные щеки.
Надя полностью положилась на Шона и не спрашивала, куда идти и что смотреть. Она покорно следовала за своим нечаянным гидом, внимательно слушала его рассказ об этом городе, который от начала до конца был пронизан историей легендарной четверки.

Шон рассказал, что так исторически сложилось, что здесь проживают представители многих наций. Поэтому Ливерпуль – город свободный и многоцветный. Тем не менее, ирландцы составляют основу католического общества Ливерпуля.
Молодые люди посетили, насколько это было возможно за один день, все, что здесь связано с именем  Beatles.
Зашли в Cavern – клуб любителей тяжелого рока, где в 1961 году состоялся дебют группы. Надя с благоговением смотрела на памятник Джону Ленону у входа.
Перекусили в туристической Мекке – кафе The Pan American Club, накупили сувениров в  The Beatles shop.  А потом Шон потащил уставшую Надю на улицу Пенни Лейн, песню о которой она так любила. Поглядели на  барельеф «Четыре парня, которые потрясли мир» на Мэтью Стрит. Наде очень понравилось, что здесь битлы были изображены в виде младенцев на руках Девы Марии.
Они  буквально пробежались по местам, где родились и жили битлы.
Времени не хватало, надо было уезжать. Шон предложил Наде все же пообедать в этом чудесном городе. Сначала она отказывалась, но голод взял свое.
 - Надя, я гарантирую, этот обед ты запомнишь.
Это был стильный ресторан Fusion. Великолепное, и в то же время современное убранство ресторана располагало к уединению и покою. Надя, расслабившись, поглядывала по сторонам. Они пили холодное сухое белое вино, ожидая фирменного тунца с маслинами.
Шон  неожиданно взял Надину руку в свою, пожал тихонько и спросил:
 - Тебе понравилось?
 - Что именно?
 - Все.
 - Да, очень! Ты знаешь, я в восторге. Спасибо тебе большое, Шон.
 - Спасибо мало.
 - А что будет достаточно?
 - Обещай приехать в Австралию, ко мне, в Сидней. В гости.
 - Ты шутишь?
 - Нет, я абсолютно серьезно. Ты же понимаешь, как нам хорошо вместе.
Надя молчала.
 - Что ты молчишь? Мы же любим одно и то же, нам даже картины одни и те же нравятся.
 - Но это еще недостаточно. Я тебя … то есть мы друг друга совсем не знаем.
 - Это исправимо, Надя. Вот я весь перед тобой. Лет мне тридцать один, разведен, детей нет. Работаю в приличной фирме, зарабатываю приличные деньги. Ну, что еще? Есть мама – очень милая и кроткая женщина. Вы друг другу понравитесь, я думаю.
 - А отец?
 - Умер, к сожалению. Сердце. Вел очень бурный образ жизни.
 - ??
 - Играл … Играл на деньги везде, где можно – лотереи, казино, скачки …
 - И как, успешно?
 - Да, очень. Так успешно, что умудрился наш дом проиграть – забрали за долги.
 - Кошмар!
 - Давно это было. Не будем о грустном! Ну, как, подхожу более – менее? Или есть другие препятствия?
Надя поглядела ему в глаза:
 - Шон, я, наверно, скоро замуж выйду …
 - Да … Это действительно препятствие!
Шон нахмурился, помолчал немного, а потом сказал :
 - Слушай, я ведь тебе не руку и сердце предлагаю. Пока … Давай просто не терять друг друга из вида!
 - Давай!

 6 ноября 1999 года. Она.

Солнце уже начало садиться. Интересно, что оно только недавно вырвалось из облаков, и, как будто устав от борьбы с непогодой, спешило на покой.
Надя брела вдоль набережной Ботанического сада. Какая здесь красота!
После только что прошедшего теплого  дождя  огромные деревья и какие-то сказочно красивые  кусты с розовыми колокольчиками стряхивали под легким дуновением ветра сверкающие капли. Облака на небе таяли и легкими волнами уплывали вдаль. Буквально несколько минут назад Надя щелкала своим фотоаппаратом, стараясь запечатлеть сетку дождя, которая покрывала все вокруг, а сейчас об этом дожде напоминали лишь небольшие лужицы на асфальте.
Надя посмотрела на снимки, которые сделала. Здорово получилось! Красиво и нежно. Она остановилась у парапета , в который бились морские волны. Вернее, не морские, а океанские! Здесь же вода из Тихого океана! Здорово!
Прямо перед Надей горделиво, и в то же время, экзотично своими огромными раковинами  расположился Сиднейский оперный театр – Опера Хаус. А за ним – знаменитый мост – Харбор Бридж. Картина была такой впечатляющей, что Надя снова поспешила достать свой фотик и сделать еще несколько снимков.
 - Хотите, я Вас сфотографирую? – Симпатичный дядечка, по виду индус, тоже с фотоаппаратом в руках, остановился около Нади.
 - Да, спасибо.
Мужчина несколько раз приноравливался, поворачивая Надину камеру так и этак, сделал фотографии. Потом Надя оценила его мастерство – очень удачные снимки получились!
В ответ она предложила любезному дядечке сфотографировать и его. Он согласился с благодарностями. Надя постаралась, и они, улыбаясь, распрощались.
Надя устала. До встречи с Шоном оставалось еще много времени, и она решила посидеть на скамеечке.
Вокруг гуляли люди. Старые и молодые, парочки и целые семьи – все они, казалось, были счастливыми, по крайней мере, сейчас и здесь. Или казались Наде таковыми.
Все таки, жизнь – удивительная вещь! Ведь всего два года назад она, Надя, и не представляла, что вот так будет сидеть на скамеечке, и не где -  нибудь, а в Ботаническом саду в Сиднее, любоваться видами Опера Хаус и ждать встречи со своим австралийским мужем!
Надя нахмурилась невольно, вспомнив не такие уж давние времена.
Тогда, в Ливерпуле, она сказала Шону правду – она действительно собиралась выйти замуж. За своего одноклассника Игоря. Они давно встречались и, казалось, полюбили друг друга. Единственным препятствием на пути к их счастью была мама Игоря. Вернее, не она сама, а ее стойкое нежелание увидеть своего сыночка женатым. Она считала, что рановато в двадцать три жениться, надо «опериться сначала». Молодые люди решили, что слушаться  маму Игоря не будут, и, когда Надя приедет из Англии (такой они себе наметили рубеж) объявят Нелли Игоревне – так звали мамочку Игоря -  свое решение вступить в законный брак.
Надя была в Англии всего три недели, но успела по Игорю соскучиться. Парень он был веселый, не красавец, но очень симпатичный и к себе располагающий.  Надя замечала, что он нравится девушкам, и ей было приятно, что  это – ее молодой человек! Родителям Нади тоже Игорь нравился. А это ведь немаловажно!
Прилетев из Лондона и сойдя с самолета, Надя поискала глазами Игоря в толпе встречающих. И, к своему удивлению, не обнаружила его.
«Наверно, случилось что-то, - подумала она. – На него не похоже. Ведь он такой внимательный!»
Набрала его номер. И Игорь веселым голосом ответил:
 - Ой, Надюш, ты откуда звонишь?
 - Как откуда? Из Пулково.
 - Как, ты уже прилетела?
 - Конечно! А ты что, забыл?
 - Да закрутился, Надь. Столько работы! Когда увидимся?
 - …
 - Слушай, давай в пятницу! Раньше не вырваться!
 - Откуда не вырваться? Ты, что, по вечерам работаешь? Сегодня же еще вторник!
 - Слушай, сейчас некогда, шеф вызывает. Давай я тебе вечерком позвоню?
 - Пока, Игорь!
Надя была в шоке. Все это было так не похоже на него! «Забыл, забегался …»
Разве не он повторял миллионы раз, что Надя – его главный на свете человек, что без нее ему жизнь – не жизнь, и разлучить их сможет только гробовая доска. Вот так и весело и мрачно он шутил …
Потом все объяснилось
Оказалось, что неутомимая Нелли Игоревна, решив, что пока Надя вдалеке, надо ослабить ее, Надино, влияние. И познакомила своего Игорька с товаркой по работе. Та была намного старше Игоря ( но ведь не в невесты же ее прочили!), но намного моложе самой Нелли Игоревны. И, что очень важным оказалось – намного опытнее нашей Нади в амурных и постельных делах.
Игорек поплыл, забыл и про Надю , и про гробовую доску …
Вот такие дела …

Справедливости ради надо заметить, что Надя наша недолго переживала. Она  придерживалась принципа – значит, не судьба. Значит, что-то другое ждет впереди?
Наступила зима . Она оказалось такой снежной, какой давно уже не была. И в декабре Надя с компанией ездили кататься на лыжах в свой любимый Пушкин, и еще более любимый Павловск.
Почти сразу после Надиного приезда позвонил Шон. Потом еще и еще … Разница с Сиднеем во времени была большая, и разговаривать было не очень комфортно – когда там вечер, в Питере была глубокая ночь. И наоборот. Поэтому  они стали писать письма друг другу …
Как-то Шон спросил :» Замуж еще не вышла?» - «Нет, пока нет.»  -  «Собираешься?» - «Нет, пока не собираюсь.»  -  «Выходи за меня!»
Надя промолчала…
Прошло почти два года. И вот она здесь.
Надя улыбнулась, вспомнив, как в консульстве требовали доказательства их долгого знакомства – письма, квитанции звонков, чуть ли не свидетелей!  А что – были же фиктивные браки, за деньги. Многие девушки хотели правдами и неправдами свалить за границу. А этого бдительные австралийцы и еще более бдительные наши органы допустить не могли.
Сейчас все было хорошо. Шон был внимателен, Наде с ним интересно. Да, и что греха таить, им хорошо было в постели.
Тогда, перед ее отъездом в Австралию, мама плакала и говорила:»Так далеко! Как мы будем видеться?»
Конечно, этот вопрос был самым тяжелым.
Но ведь есть самолеты!
Пора! Надя встала со скамейки и пошла к выходу из парка.
У ворот стоял Шон. С букетиком мелких розочек, которые так нравились Наде …

6 ноября 1999 года. Он.

Ресторан гремел музыкой.
Молодая, бойкая певичка, ни капли не смущаясь, что не все у нее ладно получается, перепевала хиты всех популярных певиц и певцов.
Андрей был уверен, что закажи сейчас кто-нибудь «Мурку», Мари – так звали певичку – споет и эту песенку.
Они с приятелем Гошей, он же Жора, зашли посидеть  в ресторан,   пропустить , как говорится, стаканчик-другой. Ничего лишнего. Домой идти не хотелось. Последнее время Настя ходила мрачнее тучи, срываясь на детях. Хотя он-то отлично понимал, что дети и их отметки здесь не причем .
А «причем» был он. И его  «роман» с Лялей. Роман этот то затухал, то разгорался с новой силой. Продолжать отношения с приставучей Лялей у него не было никакого интереса, если так можно было выразиться. Он бегал, стараясь скрыться от Ляли. Но скрыться здесь было некуда, в этом в сущности деревенском городке с многоэтажными обшарпанными домами. И Лялечка умела его как-то уговорить, настоять, и Андрей, не имея большой привязанности дома, снова продолжал встречаться с Лялей.
 - Слухай, Андрюха, а чего ты дальше учиться не пошел?
- А ты?
 - Погоди, не обо мне речь. Я – другое дело. На большее и не тяну . А вот ты?!
 - А зачем?
 - Да как зачем? Не говори …- Гошин язык  слегка заплетался, - сейчас бы уже капторангом был!
 - Ну ты скажешь – капторангом!  Да и зачем, я тебя спрашиваю?
 -  Да рожу бы намылил Лялькиному мужу, и тебе бы за это ничего не было …
 - Охота мне …
 - Гляди – а ему, вроде, охота!
К их столику приближались двое. Один из них был капитан третьего ранга,  Владимир Семрин  – муж Ляли, а второго Андрей не знал.
 - Ну, красавец, выпьем? – По  голосу Владимира сразу стало понятно, что он уже много выпил.
 - Пить с тобой не буду.
 - Эт-то почему?!
 - Мы уходим.
 - Уходим! – как Петруха за Суховым, за Андреем повторил Гоша.
 - И куда? Не ко мне ли домой?
 - У меня свой дом есть! – Андрей поднялся, и теперь оба они с Семриным  напоминали двух петухов перед боем.
 - Ах ты, гнида беспогонная,  мичманишко вшивый! …
 - Ну, ты, полегче!
 - А то что?! Это ты еще мне угрожать вздумал?
 - Щас по морде схлопочешь!
 - Да ты знаешь, что я могу тебя в порошок стереть? Мало того, что ты моей женой пользуешься, так еще и … Оборзел!
С этими словами Семрин размахнулся и ударил Андрея. Но, поскольку из-за принятого на грудь немалого количества спиртного, движения его были заторможены, удар оказался смазанным. Андрей же в ответ врезал своему сопернику прямо в челюсть. Тот, сбивая стулья на своем пути, рухнул на пол, потащив за собой скатерть с соседнего стола. Тут сцепились и «адьютанты» - Гоша и незнакомый офицер –  дружбан Владимира.
Мгновенно распахнулись двери, и в ресторан, громко топая ботинками, ворвался патруль. Было такое впечатление, что они стояли на улице возле ресторана и наблюдали за происходящим в окно.
 - Товарищи офицеры! Прошу следовать за мной!
Дальше опять зазвучала притихшая было музыка и понеслись неугасающие хиты в исполнении Мари. 
«Листья желтые над городом кружатся …»
В общем, ничего интересного …
Таким вот образом Андрей восстановил против себя свое начальство. Потому что, кому же хочется иметь проблемы на корабле. Дисциплина на флоте превыше всего.
Да и кто же знал, что у Лялиного  мужа есть могущественные покровители с большими звездами, которые при любом грядущем сокращении  не то, что не поддержат образцового, но чуть-чуть оступившегося мичмана, а помогут ему покинуть флот, поддав, что называется, под зад коленом.
Но это все еще было впереди …

28 июня 2001 года. Он.

С некоторых пор Андрей очень не любил свой день рождения. Казалось, что годы проходят без особой удачи. Могли бы быть счастливее, не такими однообразными. Особенно его тяготила каждодневная унылая служба. Тогда, в юности все пошло не так, как хотелось. Думал, мечтал заниматься наукой, любимой математикой … А очутился в этом холодном, неприветливом городе, лежащем на берегу ледяного моря, как бездомная собака …
Но отмечать дни рождения было принято, как и другие мало-мальски отличные от будней дни, и никто его бы здесь не понял, и в конечном счете, просто осудил, если бы он «зажилил» свой праздник .
За столом шумно произносились тосты за именинника. Мариманы в который раз вспоминали свои редкие походы за границу. Когда потеплела международная обстановка, иногда в их Северодольск приходили иностранные военные корабли, и наши тоже принимали предложения визитов от заморских коллег. Это называлось «дружественными визитами».
 - А помните, ребята, Мальту? Как мы там швартовались?
Все загалдели, перебивая друг друга.
Тогда, в порту Мальты им оставили совсем небольшое место у причала для швартовки, чтобы понаблюдать, как русские выйдут из трудного положения. А русские вышли с честью – филигранно пришвартовались своим здоровенным бортом между двумя английскими кораблями.
 - А прием? Андрюха, помнишь, на тебя жена американского капитана  поставила, что больше всех водки выпьешь? А ты не подкачал!
Да, было дело. Андрея поставили барменом на приеме, который они давали иностранным гостям. И  Андрей вышел победителем в схватке пьющих водку. Потом, конечно, голова трещала, как пустой орех, но выигранная бутылка американского виски долго, нетронутая, ценным трофеем стояла у них в серванте …
… Веселье подходило к концу. Постепенно иссякли тосты. Все чаще слышалось просто:»Давайте выпьем!» За кого и за что устали повторять, да и всем было ясно, что пьют они за тех, кто в море …

Хотелось курить. После очередного :»Что бы все!...» Андрей встал из-за стола и направился к выходу из квартиры. Проходя мимо кухни, услышал:» Насть, ну что ты ломаешься? Ты думаешь, ты Андрюхе нужна? Как бы не так! У него Лялька давно есть!»…” Сережа, отстань! Уйди, я прошу!» - послышался Настин голос.
Андрей влетел в кухню и с размаху врезал своему корешу Сереге по физиономии. Тот отлетел к кухонному столу. Загремела , падая, посуда.
 - Ты что, обалдел!? – Серега, еле удержавшись на ногах, потирал ушибленную скулу.
 - Ну ты гад! Чего к моей жене пристаешь?  Разведенок тебе мало?
 - Чья бы корова мычала!
 - Пошел вон!
 - Да и пойду, не беспокойся. Еще пожалеешь, один останешься!
Сергей ушел, хлопнув дверью.
 - А ты чего? – Андрей со злостью смотрел на Настю.
 - Причем здесь я?
 - Да при том! Почему к тебе пристает, а не к другим?!
 - Андрей, только не надо с больной головы на здоровую. Эта Ляля …
 - Знаешь, я тоже про Рената твоего знаю!
 - Про кого?!
Тут в кухню вошел  Гоша.
 - Что за шум, а драки  нет? Чего вы тут делаете, голубки?
 - Все нормально. Сейчас идем за стол. Покурю только …
Андрей вышел на улицу.
Хотя уже было половина двенадцатого ночи, светло было как днем. Редкие прохожие пересекали небольшую площадь, на которую выходил их дом. Солнце стояло высоко, и как-то глупо, не мигая, светило на землю, закутанную в серый асфальт. И только трава на газонах грелась в его лучах. Наверное, с удовольствием.
Настроение у Андрея и так-то не очень хорошее, испортилось окончательно от этого инцидента на кухне. Он шагал по улицам без всякой цели, стараясь ни о чем не думать. Мелодией тореодора из Кармен зазвонил мобильный.  Настя.  Андрей отклонил звонок.  Телефон зазвонил опять.  Андрей хотел было снова нажать на красную кнопку, но, взглянув на дисплей , увидел другое имя.
 - Сейчас буду! – сказал он и быстрыми шагами направился к знакомому дому.

 … На столе, накрытом праздничной скатертью с замысловатой вышивкой, стояли вишневые бокалы богемского стекла. Белоснежные салфетки кувертом свернутые, как в дорогом ресторане, располагались на великолепных фарфоровых  тарелках. Серебряные приборы начищено блестели, в вазе на ножке, свисая  гроздьями, лежал виноград.  И, довершая шикарную картину, около вазы лежала коробка шоколада Коркунов.
Ляля, одетая в очаровательную белую блузку и серую юбку простого покроя, улыбаясь, чмокнула Андрея в щеку, побежала на  кухню, принесла  запотевшую бутылку шампанского.
 - Садись, Андрюш!
 - Ну, ты даешь! Красиво как!
 - Нравится?
 - Очень! А как ты догадалась, что я приду?
 - Догадалась! Давай за тебя выпьем!
Андрей открыл шампанское. Они выпили.
 - Знаешь, а я утку приготовила. По пекински. Ты ведь любишь?
 - Лялечка, есть не хочется. Давай просто посидим.
 - Как хочешь…. Останешься?
 - Не знаю …
Пуговички на Лялиной блузке были расстегнуты. Почти до конца …

28 июня 2001 года. Она.

Надя кормила Сашу, а сама все поглядывала на часы. Саша капризничал, он никак не хотел есть полезное рагу из овощей. Надя подумала, что сын точно в нее. Мама любила рассказывать, как маленькая Надя, когда ей давали овощи, приготовленные на пару, с сосисками, съедала только вкусные, но вредные сосиски, а овощи оставались на тарелке. А когда мама с укором спрашивала : «Почему?», она отвечала : «Даже Васька не ест эти овощи!» - «А ты ему давала?» - « Да, но он отказался и убежал!»
Васей звали любимого кота.
Надя вздохнула, потеряв терпение,  и дала Саше сосиску. Он обрадовался, сосиска быстро исчезла с тарелки.
 - Все, Саша, играй. Маме некогда.
Малыш пополз по огромному ковру, застилающему пол гостиной маминой квартиры. Он так смешно семенил, напоминая черепашонка,  спешащего к  морю! Его целью были игрушки, разбросанные по комнате.
Надя гостила у мамы вторую неделю. Сегодня они с девчонками решили организовать встречу, и Надя ждала гостей. Получилось здорово, что вся их « великолепная четверка» - Надя, Инна, Света , Ира – официантки ресторана  «Садко», каковыми они были  «на заре туманной юности», смогла собраться в родном Питере.
Она приступила к готовке любимого Оливье. Резала, крошила и вспоминала …
… Вот они с Инной  собирают ее, Иннины вещички. Инна уезжает от постылого мужа, правда,  «со всеми удобствами» ( квартира, хоть и небольшая, машина, пусть отечественная, но бегает, дача, шесть соток, правда, но есть) к перспективному богатому киприоту.  Инна складывала свои пожитки и тараторила :
 - Надь, представляешь, у него несколько домов в Никосии, бизнес …
 - А какой бизнес-то?
 - Да какая разница, - денежный!
 - Слушай, а лыжные ботинки в эту сумку?
 - Да.
 - Инна, а зачем тебе в Никосии лыжные ботинки?
 - Ни к чему! Ты права.
 - Выбросить?
 - Нет, возьму. У мамы на квартире оставлю. Мало ли …
Инна как в воду глядела. Не то, что ботинки пригодились … Но еще могут пригодиться …
Она вернулась из Никосии через четыре года. С двухлетним мальчиком  Димитрием. Выглядела она тогда отлично. На все вопросы отвечала: « Вернулась насовсем. Там жарко!»
Оказалось, что киприот не оправдал надежд нашей Инны. Денег давал мало, и заставлял работать! Да еще как – за лошадьми ухаживать! Все подстегивал, да был недоволен! А его мерзкие три взрослых балбеса от прежних двух браков невзлюбили Инну, которая им в сестры годилась. Они, правда, тоже в конюшнях работали у папаши. Но они и должны – они мужчины!
И вот Инна снова  в Питере. С мамой и сыном, в новой квартире на Пушкинской,  которую киприот купил своему маленькому сыну. Так что Инна не в накладе!
Зазвонил телефон. Звонила Света, извинялась, что сможет придти только гораздо позже. Надя расстроилась, потому что именно со Светой ей больше всего хотелось встретиться, поболтать.
У Светы была своя история. Она сейчас жила во Франции, на Лазурном берегу, в очаровательном местечке Вильфранш. Здесь у ее мужа была роскошная – по Светиным представлениям – вилла,  которую она приглашала Надю посетить. Но легко сказать – где Австралия, а где Лазурный берег! Не очень – то соберешься. Но Надя уже начала настраивать своего мужа, что как только Саша подрастет, они все вместе рванут на Лазурный берег …
Свете во всем повезло. И однокашник, в которого она была со школы влюблена, в нужное время  - когда она с мужем развелась - оказался холостым, и мама  его приняла Свету с распростертыми объятиями, и дом был почти на берегу Средиземного (!) моря …  Но было одно НО. Это «но» была Светина мама.
Мама родила Свету поздно, и сейчас это была довольно пожилая семидесятипятилетняя женщина. Здоровье, соответственно возрасту, пошаливало: то ноги, то печень, то голова…  И вот все бы ничего, надо лечиться, так надо, что поделаешь. За границей еще лучше лечат. Но мама Светы была неисправимой  патриоткой, а в молодости  - ярой коммунисткой. Ей категорически не нравилось, что Света собирается насовсем уехать во Францию. А еще, самой главной причиной было неприятие Алексея. Нет, конечно, если бы он был из семьи французских коммунистов – таких же тоже много! -  тогда еще ничего. Но  сам Алексей был потомком старинного дворянского рода, представители которого успешно эмигрировали после революции. И только отец Алексея как-то невзначай заехал снова в Россию, нашел свою бывшую возлюбленную, семья которой не эмигрировала, сделал ей ребеночка и снова свалил в свою Францию. « И ты подумай, - вещала Светкина мама, - яблоко от яблони – Алексей уехал-таки из России, родной страны!». На все Светкины доводы, что многие сейчас уезжают, не прежние времена, мама отвечала : « Пусть уезжают». А она, дескать, Родину не предаст и ни на какой Лазурный берег не поедет.
А сейчас Светина мама маялась с очередным приступом головной боли, приговаривая : « Вместо того, чтобы с матерью больной посидеть к девкам своим бежишь!»
В общем, беда …
Позвонили в дверь. Пришла Ира. Стройная, хорошо одетая, загорелая.
 - Привет!
 - Привет, дорогая!
И одновременно:
 - Отлично выглядишь!
Девочки рассмеялись. Ира надела передник и присоединилась к Наде, помогая готовить.
 - Ир, как Наташа?
 - Знаешь, просто молодец! Учится хорошо и мне помогает.
 - А чего тебе помогать? Не дети же по лавкам.
 - Надь, ты меня знаешь – я же не люблю всю эту домашнюю работу: готовить, стирать, мыть посуду.  Вот Наташа и делает все.
  -  В общем, эксплуатация детского труда!
 - Что-то вроде того. – Ира засмеялась. – Между прочим, мечтает о Кембридже, врачом хочет стать.
 - Вот это да! Это серьезно. Думала ли ты тогда, что дочь в Кембридже будет учиться?
 - Я думала! Для чего тогда, если без Кембриджа?
И опять веселый смех.
 - Ну, про Гошку не спрашиваю …
 - Да почему? Спрашивай. Уже отболело все. Помнишь, я писала, что он лахудру эту английскую нашел? Чем уж лучше меня – не знаю. А только не очень у них хорошо все вышло – мы-то первые места с ним занимали, а они – последние. Вот она его и бросила.
 - Откуда знаешь?
 - Надя, Брайтон – городок маленький. Знаю.
 - Ира, какая ты молодец! И сама устроилась, и дочку в Англию перетащила.    Мы перепугались тогда, когда вы с Гошкой в Лондоне остались, что ребенку не дадут выехать.
 - Да, был кошмар. Но теперь все позади. Не будем о грустном. Ты салат солила?
 - Нет. Попробуй сначала, может, и не надо солить – огурцы же соленые. Ира, а как у тебя на личном фронте?
 - Пока без перемен. Но противник предпринимает вылазки. – Ира опять засмеялась.
Раздался звонок . Саша, такой смешной, быстро пополз по коридору к двери.
 - Ты куда? Открывать? – Надя подняла мальчишку на руки, открыла.
За дверью стояли, улыбаясь, Инна с Димой и Света. Обе с шампанским и цветами. Дима держал в руках медвежонка.
 - Привет , Димитрий! – Надя пожала пухлую ручонку. – Свет, а как тебе-то удалось?
  - Да вот удалось! Сказала, что тоже дворян эмигрирующих не уважаю. Но тут – Любовь!
 - И она поняла!?
 - Наверное!
 - Дима, мишку-то Саше подари.
Димитрий с явным сожалением протянул мишку Саше. Тот схватил игрушку и быстро пополз в гостиную.
 - Димочка, а ты посмотри, какие у Саши машинки есть!
Пристроив детей, смеясь и обнимая друг друга, подружки уселись за стол.  Наполнили бокалы. Инна поднялась со своего места:
 - Девочки, за встречу! И все вместе – наш девиз :
 - … Замуж за иностранца? Легко! – подхватили все.

05 июля 2001 года.  Встреча.

Через два дня уже надо было уезжать. И все время Надю не покидало чувство чего-то не сделанного. Казалось, она что-то упустила, не успела, забыла. А если быть честной перед самой собой, ей просто не хотелось уезжать из Питера.
Стояла ясная, теплая погода. И это не удивительно  - когда , если не сейчас, июль все-таки. Конечно,  здесь бывали и такие июли, что и снег выпадал. Но это были аномалии, которые быстро забывались. Душа хотела тепла, и сейчас это тепло было разлито в воздухе и уже не было раздражающего тополиного пуха, надоевшего в июне.
Надя неторопливо прошлась по набережной канала Грибоедова, перешла мостик и зашагала по другой стороне канала  к Дому книги.
Календари! Она даже вздрогнула при воспоминании о календарях. Вот что она чуть не забыла – купить всем знакомым в Сиднее календари с видами Петербурга. Там это считалось лучшим подарком из России. Не считая водки, конечно.
В Доме книги была обычная суета. Здесь многое изменилось с прошлого Надиного приезда. Сразу при входе на первом этаже располагался самый популярный отдел с постерами, книгами по Петербургу на всех языках, красочными настенными календарями и матрешками.
«Может купить книжку  Жаклин?» - подумала Надя.  Жаклин  – это Надина свекровь. И в отличие от большинства невесток, Надя свою свекровь уважала и ценила за многие качества, которыми сама она тоже хотела бы обладать в достаточно преклонном возрасте. Жаклин поддерживала себя в форме, очень любила театр, особенно балет. И никогда не пропускала спектаклей заезжих знаменитостей.
Поэтому сейчас Надежда решила купить что-то относящееся к русскому балету. Посмотрела несколько дисков, отлично иллюстрированных книг, выбрала парочку и направилась к календарям, которые во множестве располагались на стендах.
Какой-то молодой мужчина неловко развернулся и задел Надю плечом.
 - Осторожнее! Смотреть надо все-таки …
 - Извините, ради Бога!... Надя?!
 - Андрей?
 - Вот так встреча! Ты что здесь делаешь?
 - Календари выбираю. А ты?
 - Я тоже календари!
Они рассмеялись.
Андрей одним взглядом окинул Надю, и увиденное ему очень понравилось.
 - Отлично выглядишь!
 - Да? Спасибо!
 - Надолго в Россию?
 - В пятницу уезжаю.
 - Жаль!
 - А ты как здесь?
 - По дороге к своим в деревню.
 - Один?
 - Да, один.
Андрей не стал уточнять, что Настя категорически после злополучного дня рождения отказалась ехать с ним к родителям и осталась в Северодольске.
 - Как дочки?
 - В лагере. А твой сын?
 - И про сына знаешь?
 - Конечно, знаю. Все знаю. И знаю, что Сашей зовут.
 - Он со мной. Сейчас с мамой остался, а я решила по городу побродить перед отъездом.
 - Здорово! Давай вместе побродим?
 - А давай!
Их охватило какое-то безудержное веселье, как будто они снова стали детьми. Наскоро выбрав календари, они, держась за руки, быстрым шагом двинулись по каналу Грибоедова в направлении Спаса на Крови.
Андрей сыпал шутками, что с ним очень редко бывало, по крайней мере в последнее время. Откуда-то из памяти всплывали смешные анекдоты, и Надя весело смеялась, чуть закидывая голову, а он все шутил и шутил, и хотелось, чтобы это продолжалось вечно.
 - Слушай, Надь, хочешь перекусить?
 - Нет, Андрюш, надо худеть.
 - Там будешь худеть. Я знаю милое местечко. Пойдем?
И она покорно пошла рядом.
Место, куда привел Андрей Надю, оказалось уютной кафешкой, в которой подавали вкуснющие пироги, испеченные здесь же в небольшой пекарне.
Глаза разбегались от выбора начинок. Победили брусника и черника. И, конечно, клюквенный морс.
 - Ну, теперь-то я точно не похудею.
 - Слушай, Надя, зачем тебе худеть?  Все отлично!
 - Это сейчас отлично. А потом постепенно все накапливается, накапливается, и результат – подушки на боках!
 - Вот и здорово – на подушках сэкономишь.
 - Не сэкономлю – куплены уже!
Посмеялись.
Пироги тем временем исчезли из тарелок.
 - Ну что, пойдем? – Надя взяла сумочку, открыла пудреницу, посмотрела в зеркальце. Довольная, счастливая улыбка не сходила с лица.
 - А куда пойдем?
 - Гулять! Сначала в Михайловский сад. Очень его люблю!
 - Пошли!
Они  вышли из кафе и пошли по набережной, продолжая оживленно болтать.
 - Девушка, постойте! Вы забыли свои пакеты! – За ними бежал молодой мужчина, который с мальчиком сидел за соседним столиком.
 - Спасибо!
 - Ну, ничего себе – все забыли!
И они, подтрунивая друг над другом, вошли в Михайловский сад …
Был  поздний вечер, когда Андрей провожал Надю домой.
 - Слушай, как здорово, что мы встретились! Оказывается, ты такой весельчак!
 - Это я с тобой такой. Ты просто замечательная!
 - Кукушка хвалит петуха за то, что хвалит он кукушку … Жаль, что мы так далеко друг от друга живем …
 - Да, мне тоже.
Постояли немного у подъезда.
 - Андрюш, ну я пошла.
 - Да и я тоже на поезд опаздываю… Интересно, увидимся еще?
 - Конечно, увидимся! Ведь жизнь такая длинная.
 - У тебя заколка сползла.
 - Ничего, уже дома …
 - Нет, я поправлю.
Он нежно погладил ее по светлым волосам, отстегнул заколку, провел рукой по Надиной щеке и замер.
 - Андрюша!
 - Что?
 - Ничего. Пока!
 - Пока! Заколку я себе оставлю. На память …
 - Ладно! Пока!
Надя чмокнула его в щеку и скрылась в парадном.
 - Ты что так долго? – ворчала мама.
 - Знакомого встретила.
 - Кого это?
 - Да так, ты его не знаешь.
 - И что вы так долго делали со своим знакомым – мне незнакомым?
 - Успокойся, мам! Просто гуляли .  По Питеру …

 27 июня 2002 года. Она

 - Девочки, откройте там кто-нибудь! Звонят!
Тамара побежала открывать. Послышался смех, радостные восклицания, и в гостиную вошла Лена. На руках она держала потешного рыженького мальчугана, который совершенно взрослыми глазами оглядывал присутствующих.
 - Лена, привет, дорогая! – Надя обняла подругу, -  А теперь – все за стол!
 - А что, я последняя, что ли?
 - Не последняя, а опоздавшая. Только тебя и ждали!
Шумно и весело рассаживались.
 - Девчонки, давайте поднимем бокалы и сдвинем их разом! За то, что нам уже ГОД!
 - Вообще-то уже полтора!
 - Да ладно!
 - Ура! Ура! Ура!
Да, действительно всем пятерым детишкам, которые разбрелись и ползали сейчас по огромной гостиной в доме у Нади, было около   года. Кому-то только-только исполнилось, а кому-то  уже несколько месяцев назад.
Все Надины гостьи  были подружками по интернету. Познакомились виртуально, будучи еще беременными. Да так и поддерживали отношения. Иногда ездили друг к другу в гости, но это было редко. В основном, переписывались, делились своими проблемами. Им все было интересно – как развиваются детишки, что уже умеют делать. И ревниво относились к достижениям своих маленьких сокровищ – кто раньше произнес какое-то слово, кто раньше пошел вдоль стеночки …
Это была такая маленькая диаспора русских молодых мамаш.
У каждой из них была своя история. Как приехали, как полюбили, как вышли замуж.
Обед проходил весело и шумно. Говорили почти все сразу.
 - Слушайте, девчонки, надо ведь на работу устраиваться! – Катя, самая из всех красивая, взяв дочку на колени и подперев голову рукой, задумчиво оглядела присутствующих.
 - Не знаю, я не собираюсь …
 - Тебе-то хорошо, Ленка, у те6я муж вон какой …
 - Какой?
 - Да известно – богач! Чего тебе работать?
Лена действительно была самой состоятельной из всех. В отличие от других у нее с мужем был собственный дом в Северном Сиднее, с бассейном и большим садом. Остальные или арендовали жилье или выплачивали огромную ссуду.
Никто не знал  о том, какую цену платила Лена за кольца и браслеты, как говорится.
Муж ее, редкая свинья, оказался любителем жесткого секса, и она часто скрывала под одеждой синяки и ссадины … Кто мог подумать там, в Москве, что такой респектабельный, состоятельный, пусть не очень молодой бизнесмен, который так красиво умеет ухаживать, и, казалось, влюблен в молоденькую топ-модель, окажется просто безобразным  по  отношению  к женщинам  человеком …
 - Нет, работать я пойду, но потом, не сейчас .
 - А я сейчас уже пойду. Денег нет за дом платить. – Катя вздохнула.
 - Ну, ты работу сразу найдешь – парикмахеры всегда и везде нужны.
Катя действительно была хорошим мастером в Ленинграде и, наверное, никогда бы не уехала в эту Австралию, если бы не смерть мамы  от диабета, узенькую , двенадцатиметровую комнату в коммуналке с вечно пьяным отчимом и матерящимися соседями … Бедность грызла каждый день .Однажды наткнулась на объявление в газете : «Замуж за иностранца? Легко! «. Познакомилась с австралийцем из Сиднея – смешным и наивным Сэмом. … Он даже не знал, что в России зимой холодно, и приехал за ней в шортах в январе …  Увидел, влюбился, увез. А  у него взрослый сын, который скоро женится, да еще у них дочка родилась … А он – не миллионер, простой  водитель грузовика …

 - А вот я – никому не нужный специалист по социологии – долго работу буду искать, -  вздохнула Света.
 - Свет, ну ты могла бы и няней поработать. Няни нарасхват, особенно в русские семьи. – Тамара никак не могла понять, что абы какая работа Свете не подойдет.
 Ведь Света, в отличие от всех девочек, здесь долгожительница. Десять лет – не шутка. И язык знает, и умница. Да пока никто не догадывался, что муж Светы, Максим, почти двухметровый красавец был обыкновенным маниловым,  вечно строящим грандиозные планы, которые лопались мыльными пузырями, пробивая огромные бреши в семейном бюджете. Уже и родители Светины подключились к их проблемам и, желая помочь, вложились в очередной проект Максима, продав дачу в Подмосковье. Проект опять лопнул …  А как все красиво начиналось под марш Мендельсона в московском Дворце бракосочетания! А потом мама Макса – сама гражданка Австралии -  устроила им переезд в Сидней. И пошло …
 -  Тамар, а ты что собираешься делать?
 -  Не знаю, девчонки. Но работать не хочу! Дома наработалась. – Тамара замялась немножко и продолжила – опять рожать  буду!
 - Ну, ты даешь. И когда?
 - Через семь месяцев! – Тамара весело засмеялась.
Девочки вслух поудивлялись, а про себя каждая из них подумала, что от Тамары другого и не ждали. Со своим угрюмым Томасом она познакомилась по объявлению в газете. Просто дала объявление в австралийскую газету, он прочитал, написал, послал денег на билет – и Тамара из своей  Перми  примчалась  незамедлительно.
 - Девочки, девочки, что-то мы скатились на деньги и долги! – Надя на правах хозяйки дома постаралась повернуть беседу в другое русло. – Девчонки, вчера мама звонила. У нас в Питере сейчас белые ночи. Красота!
 - А я в Ленинграде так ни разу и не была, - сказала Тамара без всякого, между прочим, сожаления, - только в Москве.
 - Да, у нас в Москве белых ночей не бывает. – Лена взяла на руки своего рыжего сынишку, который старался отобрать игрушку у Надиного Саши, а тот горько плакал. Ленин Тимоша тоже заревел. – Тихо, тихо, малыш!  Мы ездили к вам специально белые ночи смотреть.  Какой все-таки прекрасный город!
 - Ну, а Москва – не прекрасный что ли?-  Света решила за свою Москву вступиться.
 - Хороший, но не прекрасный.
 - Девочки, не ссорьтесь! Все равно вас двое на двое, -  засмеялась Тамара, -  Вас бы в  нашу Пермь, -  сразу бы помирились.  Мы теперь в Сиднее, это  теперь наш  город. Очень красивый!
 - А вот честно – кто хотел бы вернуться? – Лена обвела всех вопросительным взглядом.

Все молчали.
 - Так, девочки, давайте чай пить. Я пирог испекла. С яблоками. – Надя увела разговор от запретной темы.
Вернуться? На несколько дней, на месяц, на два – да! Но насовсем? Пожалуй, нет.
Здесь теперь их дом, семья. Пущены корни в другой земле…
 - Между прочим, Надь, тебе с твоим ай-ти образованием везде дорога.
 - Это точно. Наши русские специалисты нарасхват.
Разговор опять скатился на интересующую всех тему …
Вскоре детишки устали от общения, закапризничали. Пора было разъезжаться по домам.
 - Девочки, давайте чаще встречаться, - говорили они друг другу на прощание.
Но в таком составе уже они не встретились ни разу. Прошел период взаимного интереса. Самое сложное – рождение детей, их первые шаги, было пройдено. Потом началась другая жизнь, у каждой своя. Очень разными они были по воспитанию, образованию, образу жизни, по интересам.

Маленькая русская диаспора распалась.

27 июня 2002 года. Он.

Андрей увидел Федора, когда поезд еще подходил к перрону Московского вокзала. Федор стоял поодаль от других встречающих, выделяясь своим огромным ростом.
Андрей всегда при встрече с мужем двоюродной сестры поражался его могучим размерам, особенно заметным рядом с Таней, его женой. Она была чуть выше метра пятидесяти и казалась ребенком огромного Феди. Сейчас он был один.
 - Привет северянам! Как доехали? Ой, девчонки, какие вы уже большие стали!
 - Здравствуйте, дядя Федя! – Девочки взирали на высоченного дядю снизу вверх.
 - Здорово, Федор! Спасибо, что встретил.
 - Да брось ты благодарить! Едем к нам?
 - Нет, у нас времени в обрез. Сейчас сдадим вещи в камеру хранения, а потом сразу в зоопарк.
 - Так давайте завтра в зоопарк.
 - Нет, Федя. Ведь у нас поезд в  час ночи. Дед с бабкой внучек ждут.
 - Ну, вы даете! А мы с Таней думали, что у нас погостите.
 - Вот и погостим. Вечером.
 - Ладно, пошли в камеру хранения.
Девочки были счастливы.
 Ленинградский зоопарк, чуть ли не худший из зоопарков таких же как Питер, больших городов, с тесными клетками для несчастных хищников, с грязным вольером для белых медведей, с грустными орлами на безобразной горке, изображающей подобие скалы, - все это привело Нюшу и Дашу в восторг. Потому что другого зоопарка они еще не видели никогда. И дикие звери казались им чудесными …
Андрея, который много слышал о какой-то подковерной возне вокруг ленинградского зоопарка, просто поражало бездушие городских чиновников по отношению к братьям нашим меньшим, которые оказались в неволе, и в такой ужасной неволе …  Бедные животные вряд ли понимали, что есть жизнь лучше. Но впечатление было удручающим.
После зоопарка, поев мороженного – лучшего в мире! – они отправились в Петергоф на катере от Дворцовой набережной. Свежий ветер трепал девчонкам волосы, глаза их горели от впечатлений, и Андрей тоже был счастлив.
Роскошные фонтаны, веселые шутихи, сверкающие струи  - все было великолепно.
Устали, пообедали в кафе. В город поехали на электричке.
Когда добрались до Таниной квартиры, и Андрей, и девчонки валились с ног.
Таня приготовила вкусный ужин. Девочки вяло поклевали, их клонило в сон.
 - Андрюш, пусть поспят. Ведь поезд еще через семь часов.
 - Конечно. Спасибо, Тань. Девчонки, спать!
Два раза повторять не пришлось. Буквально через несколько минут девочки отключились.
Взрослые посидели, выпили. Разговор не клеился. До Тани с Федей дошли слухи, что не все безоблачно в их с Настей жизни. И что виной всему он, Андрей.
 - Как на службе, Андрюша?
 - Да не очень, Тань. Надо было дальше учиться, не захотел. Лень-матушка вперед меня родилась, как говорится.  Решил, что и так хорошо.
 - А что нехорошо?
 - Да все.  Кто такой мичман? Вечно на подхвате, весь в поручениях и заданиях.
 - Так все военные на поручениях и заданиях, разве нет? – спросил  Федя.
 - Все да не все. Просто мичман – вечный слуга…
 - Давайте чаю или лучше кофе, чтоб не заснуть, а Андрей?
 - Танюш, спасибо. Хочу пройтись немного.
 - А не опоздаешь?
 - Нет, конечно.

Через полчаса Андрей был на Невском.
Что его всегда поражало, удивляло и восхищало – это людская река, которая двумя потоками, не толкаясь и не пересекаясь, текла по проспекту. Здесь практически не было очень спешащих людей, которых можно было увидеть на других улицах. Казалось, там они спешили-спешили, а потом, попадая сюда, на великолепный, неповторимый Невский, замедляли свой бег, чтобы насладиться красотой и стройностью, замечательным, роскошным и в то же время, строгим убором зданий.
Как жаль, что он не живет здесь, не дышит этим вольным воздухом северной столицы!
Чудесно все же, что он решил сейчас приехать сюда и показать этот город своим девочкам.
Андрей постоял на углу Михайловской, у гостиницы Европейская, прошел к памятнику Пушкину. “Ну, что, брат Пушкин?” – спросил он поэта. Тот, не ответив, задумчиво глядел куда-то поверх голов многочисленных туристов, которые все щелкали и щелкали своими фотоаппаратами.
Вспомнилась прошлогодняя встреча с Надей здесь, в центре города. Как легко им было вдвоем! Чудесная она, удивительная. И что судьба не свела их вместе? Теперь уже поздно …
Андрей вышел снова на Невский и остановился перед входом в метро. Кругом мелькали незнакомые лица, людской поток огибал Андрея и стремился дальше, отдаваясь в ушах безразличным говором.
На Думе пробили часы …
Он ехал в метро обратно, и его переполняло чувство удовлетворенности и какого-то тихого счастья …
“А она уехала из такого города! – подумалось ему. -  Что-то есть лучше?”

12 августа 2007 года. Она.

Саша заснул.
Надя тихонько прикрыла дверь в его спальню. Здорово, что мальчик так любит книжки! Ей так хотелось, чтобы он научился разговаривать по-русски! Сейчас он многое понимал, но говорил с трудом, долго подбирая слова. Про то, чтобы он умел по-русски читать, она пока и не мечтала. Но, скрупулезно, каждый день они с Сашей выбирали для вечернего чтения одну книжку на английском и одну на русском.
Надя постаралась  переправить сюда, в Сидней много книжек русских писателей и приключенческих книг на русском языке.  Здесь были и Маршак с Бианки, и Пушкин, и Чехов, и Майн Рид со Стивенсоном … Но, наверно, Майн Рида он будет читать по-английски…
Надя поставила доску для глажения, включила утюг. Потом передумала и выключила его. Сварила себе кофе и вышла на веранду.
Воздух на улице был сырой и холодный. Второй месяц австралийской зимы напоминал  питерский октябрь – мрачное небо, частые дожди. Вот и сейчас казалось, что дождь где-то рядом и собирается с силами, чтобы накрыть  все вокруг холодными струями …
Настроение было хуже некуда. Сегодня Надя еще раз убедилась, что Шон тратит все их деньги со счета. Только вчера поступила на счет ее зарплата. Как и полагалось, банк сразу снял деньги  за дом . И должна была остаться приличная сумма. Надя открыла компьютер, чтобы заплатить за Сашину школу. И на тебе – денег не было!
Шон играл.
Начиналось это безумие почти невинно.
Еще в тот год, когда Надя приехала в Сидней, Шон решил показать ей скачки.
 - Это не просто скачки , Надя. Это – лучшие скачки в мире. Это Мельбурн кап!
 - Мы что, в Мельбурн поедем?
 - Нет, - улыбнулся Шон, - не поедем. Эти скачки показывают по всем телевизионным каналам Австралии. И совсем не обязательно присутствовать там, на ипподроме. Вся страна живет скачками в этот день.
 - И можно ставки делать?
 - Можно!
Наде тогда очень понравилась атмосфера этого ноябрьского дня. Оказывается, скачки Мельбурн кап проходили ежегодно в первый вторник ноября. Газеты перед этим днем пестрели фотографиями лошадей,  и жокеев, участвующих в скачках, и знатоки высказывали свое мнение по поводу будущего победителя. А женщины специально для этого праздника покупали себе шляпки и платья, и так выходили на работу. Большинство, как утверждал Шон,  вовсе  устраивали себе выходной.  Все  знали  – Мельбурн кап – это святое!
Надя тогда тоже выбрала себе лошадь, руководствуясь только красивым именем. И была раздосадована, что не угадала. «Ее» лошадь пришла только седьмой к финишу.
Шон же, наоборот, угадал с победителем и выиграл несколько сотен долларов. Восторгам его не было конца. Радовался, как ребенок. Была куплена и торжественно распита бутылка хорошего шампанского. А на следующий день они даже в ресторан сходили. В  общем, было здорово.
Но,  к большому сожалению,  это было началом ужасного периода в их жизни.

 Шон играл. Он играл на скачках, не пропуская ни одного игрового дня в Сиднее, играл на скачках в пригородах, когда в Сиднее  их не было. Играл в казино, которое было открыто  чуть ли не круглосуточно. Не пропускал ни одного игрового автомата, которые во множестве были понатыканы во всех барах и ресторанах.
И проигрывал …
Надя с сожалением вспоминала тот день, когда он уговорил ее завести общий банковский счет. Дескать, все семьи здесь так делают. Почему? Да потому, что удобно ! – был ответ.
И вот теперь денег не было вовсе.
Когда только началось это безобразие, Надя бросилась зарабатывать деньги везде, где это только можно. Она  выгуливала чужих собак, занималась математикой с русскими детьми – по сути, репетиторствовала. Наконец, когда стало совсем  туго, устроилась в ресторан, работать официанткой по вечерам.
Шон был возмущен. Возмущен тем, что его жена работает официанткой. И, конечно, там, в ресторане, принимает ухаживания пьяных мужчин. А, может, это ей нравится?!
Требовал, чтобы она ушла из ресторана. При этом он не обещал, что бросит играть! Он обещал скоро выиграть! Выиграть столько, что ее ресторанная зарплата покажется нищенской по сравнению с кушем, который он сорвет!
Она умоляла не трогать деньги со счета, ведь не на что жить!
Он обещал не брать ее деньги …  Но проходило время и повторялось то же самое – денег не было!
Надя понимала, что положение катастрофическое. Что делать, она не знала …
Она взглянула на часы. Уже половина двенадцатого, а Шона все не было. Ясно, - опять казино!
Надя снова приготовила себе кофе, чтобы не заснуть. В голову лезли мрачные мысли. Только на прошлой неделе она отказалась от работы в ресторане. И не только потому, что Шон устраивал скандалы по этому поводу. А из-за Саши. Шон пропадал вечерами, и мальчика не с кем было оставить. Нанимать няню – очень дорого. Зачем тогда было работать? Чтобы все деньги няне отдавать?
Щелкнула входная дверь. В гостиную просто ворвался Шон. Глаза его сияли.
 - Привет! Я выиграл!
Он схватил обомлевшую Надю и стал кружить ее по комнате.
 - Представляешь, я как почувствовал! Три раза подряд выпал номер восемнадцать! А я поставил на это число все! И вот мы богаты! Я отыграл свои деньги, и еще куча денег!

Он вынимал и вынимал сотенные из карманов, а они все не кончались …
 - Хочешь, поедем куда-нибудь? На океан.
 - Да ведь лето нескоро.
 - Давай на весенние каникулы, в сентябре!
 - А разве можно где-то уже купаться?
 - Да, конечно, на Голд Кост, например. Вода уже теплая. Ну, решайся!
 - Давай!
 - Надя, только забронируем прямо сейчас.
 - Но ведь поздно уже! Час ночи!
 - Ничего не поздно. Можно круглосуточно бронировать. Компьютер – страшная сила! – Он засмеялся.
 - Боишься до завтра передумать? – догадалась Надя.
 - Ничего я не боюсь!
 - Ну, хорошо.
Они сели рядышком у компьютера. Отель выбирали долго, чтобы по всем параметрам подходил. Не часто ведь  ездят на Голд Кост!
Шон знал побережье очень хорошо. Когда Надя спросила, откуда у него такие обширные познания, он ответил:
 - Ездили с родителями  много раз , пока папаша все не проиграл …
Надя внимательно посмотрела на Шона.  Хотела что-то сказать, но передумала …

12 августа 2007 года. Он.

День выдался ненастным и ветреным. Небо в сизых тучах напоминало о скорой осени, которая в этих северных краях была не за горами. То и дело накрапывал дождь, прекращаясь на короткие промежутки.
Но если бы даже сияло солнце и благоухали розы, этот день все равно был бы окрашен в самые мрачные тона. Потому что сегодня, 12 августа, был черный день для всех российских моряков. В этот день ровно семь лет назад на Северном флоте  погибла подводная лодка «Курск»…
Сегодня на всех флотах России проводились памятные мероприятия, посвященные экипажу этой подлодки. В храмах служили  молебны, на воду спускались венки …  Все было торжественно и печально. Плакали женщины, пили водку за упокой моряки …  Но такого горя от потери, как горе жен, матерей, детей погибших, их друзей, не испытывал, конечно, никто.
Андрей,  боясь сам себе признаться, часто задавался вопросом – а что такое смерть? Нет, конечно, с научной точки зрения он все прекрасно понимал – в организме заканчиваются нужные для него биологические процессы. И он, организм, умирает, то есть перестает существовать. Но что ему казалось непонятным и диким – живет человек, дышит, любит, к чему-то стремится …
 И раз – и нет его! И никогда, НИКОГДА ты не встретишь его нигде, не поговоришь с ним, не позвонишь ему и не увидишь …
Страшное слово – «никогда» …
Андрей шел домой после построения на корабле.
Командир говорил о моряках «Курска». Говорил хорошие слова, сам,  прекрасно понимая, что никакими словами никого не вернешь.
 Звенящая  тишина прерывалась только плеском воды о борт.
В минуту молчания Андрей думал о море. И о своем друге Коле, который был в том походе на «Курске».
Познакомились они случайно, в поезде Ленинград – Мурманск, когда возвращались из отпуска. Коля из Воронежа, а Андрей из Курска. У обоих была пересадка в Питере.
Андрей вспомнил, как они представились друг другу:
 - Андрей, из Курска.
 - Николай, с Курска.
 - Здорово! А на какой улице в Курске живете? Я там все знаю.
 Коля засмеялся:
 - Живу в восьмом отсеке! Я с подлодки «Курск»!
В Северодольске  почти не виделись, потому что подлодки стояли в Мидяево, километров шестьдесят от Северодольска,  а корабль Андрея в самом городке. Так что встречались в отпусках.
Андрей с Настей один раз были у Коли в гостях в Воронеже. Красивый город! Николай еще не был женат и жил с мамой в двухкомнатной квартире почти в центре города, на проспекте Революции. Он с гордостью показывал Андрею и Насте свой любимый город, утопающий в зелени парков. Рассказывал, что Петр Первый город основал. Здорово!. Андрей не знал этого.
Андрею тогда  удивился огромному количеству молодых людей на улицах Воронежа.
 - Так у нас же университетов и институтов полно! Студенческая столица Черноземья! – объяснил Коля.
 - А что ж ты себе жену никак не найдешь? Вон студенток симпатичных сколько! – спросила Настя.
 - Да кто же со мной из такого тепла и царства дешевых фруктов на Север, в холод,  поедет?
 - Полюбит – поедет!
Но так и ушел неженатым в свой последний поход старший лейтенант Николай …
… Дома его ждали.
Андрей усадил девочек и Настю в свою «двоечку» , и они поехали в   Несляково. Здесь, на кладбище был похоронен капитан-лейтенант с погибшей подлодки.
Девочки положили на могилу цветы.
 - Папа, смотри, сколько цветов! Отчего так много?
 - Потому что люди так могут выразить свою любовь …
Настя плакала. Девочки, глядя на нее, заплакали тоже.
 - Так, хватит! Поехали.
 - Папа, а ты говорил, что твоего друга Колей звали, а тут, на памятнике, другое имя?
 - Наш Коля в Ленинграде похоронен.
 - А мы пойдем к нему, когда туда приедем?
 - Конечно, пойдем.
Обратно ехали молча. Девочки, понимая грустное настроение родителей, не баловались, и быстро улеглись спать.
 - Андрей, давай посидим. Помянем …
 - Да, Настя. Только сначала хочу Колиной маме позвонить. Хоть узнаем, как она там …
После гибели долго шло расследование и в 2002 году стало ясно, что подлодка «Курск» на учениях погибла из-за взрыва торпеды в первом отсеке, Андрей все время думал, что те, которые были в задних отсеках, могли спастись. Но, как назло, спасательное оборудование было неисправно. Его просто не проверили перед походом …  Почему-то! И еще , оказывается, раньше существовала специальная спасательная служба для подъема подводников из лодок, лежащих на грунте. Было аж три специальных корабля на Северном флоте для этих целей.  Но – служба была ликвидирована еще в 1984 году. За ненадобностью! И корабли списаны.
Коля был в восьмом отсеке …
А ведь для чего-то родились, росли, мужали эти сто восемнадцать молодых мужчин …
Их словно волною смыло с лица Земли …
Эх, где-то ты теперь, весельчак Коля?
Пусто без тебя.
22 августа 2010 года. Он и она.
Было еще только шесть утра, когда  поезд  подходил к станции Заполье.   Стоянка здесь была всего две минуты, и надо было скоренько выгрузиться.
Андрей с Настей приготовились давно, и только проводник открыл дверь вагона, через несколько секунд   оказались на перроне.
Их никто не встречал. Подхватив чемоданы, они пошли к привокзальной площади, чтобы  сесть там  в автобус, идущий в Ольховку.

Автобус был почти полон, когда они подошли. Нашлись, однако, места на переднем сидении, и они сели. Ни одного знакомого лица. Настроение, которое и так было неважное, упало окончательно.
Они чувствовали себя рыбами, выброшенными на берег. Только недавно были всем нужны, востребованы каждый по-своему. А теперь вернулись через много лет на родину, где их никто, кроме старенькой матери, не ждал.
Тем временем автобус, набитый, что называется, под завязку, отошел от привокзальной площади и попыхтел по длинной поселковой улице на выезд к деревням. Сколько Андрей себя помнил,  вдоль улицы всегда тянулся ряд старых, в три оконца , домишек, около которых пестрели палисадники с традиционными ноготками и мальвами. Вот и сейчас мальвы приветствовали их, покачивая на ветру разноцветными головами.

 Но  что-то все же изменилось здесь за время их отсутствия. От основной дороги вправо отходила еще одна, тоже асфальтированная и вдоль нее ровными рядами стояли кирпичные одноэтажные, аккуратные дома, к которым тянулись развязки газопроводных труб. Растительности здесь было мало, молодые яблоньки только набирали силу. Но вовсю уже зеленели пышные смородиновые кусты.
“Ничего, каких – нибудь пять лет – и этот райончик будет утопать в зелени” – подумал Андрей.
Он взглянул на Настю. Она молчаливо глядела в окно, за все время ни разу к нему не повернувшись.
Как она изменилась за последние годы!…  Бывшая стройная фигурка как-то обмякла, плечи ссутулились, глаза, обычно веселые и доброжелательные, погасли.
Да, конечно, он, Андрей, очень перед ней виноват! Мало внимания уделял все прожитое на севере время .  Дома, в общем, ничего не делал …  А уж история с Лялей!..
Может, не поздно попробовать все склеить и начать сначала? Они сейчас будут у себя дома, где и стены помогают … Девочки в Питере учатся, взрослые почти … Так что можно и для себя пожить …
Настя обернулась к нему:
 - Андрей, надо будет к тете Нине съездить.
 - Конечно. А что ты вдруг вспомнила?
 - Так вот их дом. Как раз проезжаем.
Андрей поглядел в сторону, куда Настя показывала, и увидел около  раскинувшегося на дорожке к знакомому дому старого клена молодую женщину в белых шортах и синей кофточке. Она стояла, глядя на дорогу. В руках держала поводок, на поводке симпатичную дворняжку. Ждала, видимо, когда автобус проедет, чтобы дорогу перейти.
 - Кто это у них? – спросила Настя.
 - Не знаю. – ответил Андрей.
Почему он солгал? Он узнал эту молодую женщину с собакой.
Это была Надя.
Автобус тащился медленно. Теперь он останавливался у каждого столба, выходили по несколько человек в каждой деревне.
Ну, вот и Ольховка!
От остановки, слава богу, было недалеко до дома Андреевых родителей.  Дотащили тяжелые чемоданы, вошли.
В прохладном доме пахнуло на них свежим сеном. Такой знакомый, такой родной запах!
- А где же мама? – Настя по деревенски называла свекровь мамой, хотя Андрей всегда был против. Он считал, что мама – она у человека одна. А всех остальных можно звать по имени-отчеству. Хотя теперь у Насти мамы своей уже не было – они  с ее отцом умерли четыре года назад друг за дружкой, с разницей в несколько месяцев.
- Наверно, в огороде.
Он вышел через заднюю дверь и сразу увидел Анну Никитичну. Она стояла к нему спиной, с граблями в руках. Сгребала старую ботву.
- Мам, привет!
Она обернулась, охнула, бросила на землю грабли и пошла навстречу Андрею.
 - Здравствуй, сынок!
Он обнял ее, прижал к себе. Что-то внутри его сжалось и комком подступило к горлу. Анна Никитична тихо плакала, положив голову ему на грудь.
 - Ну что ты, мам, не плачь. Вот мы здесь, теперь никуда от тебя не уедем. Будем вместе всегда.
 - А девочки тоже приехали?
 - Нет, только мы с Настей. Девочки в Питере. Некогда – учатся, работают.
 - Жалко! Ну, пойдем в дом. Ох, думала – не дождусь.
 - Да что ты?
 - Сердце, сынок, прихватывает.
 - Сильно?
 - По всякому бывает. В больнице уж два раза лежала.
 - Что ж ты нам не сообщила?
 - Зачем вас зря расстраивать, все равно такую даль никто бы не поехал. Да и что ехать – врачи в больнице знают, как помочь.

Ночь была тихая и звездная. Только здесь, в средней полосе России бывают в августе такие незабываемые бархатные ночи, когда не слышно ни одного звука, и на деревьях не шелохнется ни один листок. Кажется, затаилась земля, боясь спугнуть красоту бездонного небесного купола, усеянного миллиардами звезд.
Андрей оставил уставшую с дороги спящую Настю, вышел из дома и сел на скамейку под старой березой. Мучительно захотелось закурить, хотя он уже почти год как бросил. Может, в сарае еще отцовы сигареты остались?
Он вошел  в сарай, зажег свет, огляделся. Здесь  был все еще отцом наведенный порядок. В углу стоял небольшой верстак, по стенкам расположились полки. На них ровно лежали рубанки, напильники, молотки. Стояли банки с гвоздями и шурупами всяких мастей. На прибитых к деревянным стенкам  крючках висели ручные пилы и пилки разных размеров. Отец так любил во всем порядок! Не то, что он…
Андрей заглянул везде, во все углы, даже зашел в чулан с лопатами и граблями. Сигарет не было. Он постоял, прислушиваясь, как где-то скребется мышь. Снаружи тоже послышался какой-то шорох. И Андрею до боли в душе  захотелось, чтоб открылась  входная дверь сарая и вошел отец! Привычно прищурив глаза, сказал: ” Ну, что сын, отслужил свое?”…  А потом бы они присели на ящики и закурили …
Но уже никогда он не увидит своего отца, которого так любил, и которому, конечно, не додал внимания и заботы. Подумать только – и не хоронил даже!
Они тогда были в шестимесячном походе на своем корабле …

23 августа 2010. Он и Она.

На завтрак мама напекла любимых Андрюшиных оладьев.  Ели со сметаной и яблочным вареньем.
 - Андрюш, возьми еще. С вареньицем.
 - Нет, мам, больше не могу. Да и варенье уж очень  сладкое.
 - А что ж делать – сахару надо больше класть, а то закиснет. У нас, ты же знаешь, и варить больше не из чего – яблоки да сливы. Это у вас там – брусника да клюква.
 - У нас? Мам, это не у нас, а на севере.
 - Так вы столько лет там прожили, неужели не говорили – у нас?
 - Нет, мам, не говорили.
 - А ты так и не сказал, отчего рано на пенсию вышел?
 - Сокращение,  мам. ( не скажешь же ей , что друзья Лялиного мужа постарались).

 Андрей быстро взглянул на Настю, боясь, что она выдаст его. Но Настя  с удовольствием ела оладьи и, казалось, не прислушивалась к  их разговору.
 - Ладно, сынок. А чем заниматься собираешься?
 - Работу найду. А пока – отдыхать! Слушай, а грибы сейчас есть?
 - Да вроде есть. Вон Маша-соседка вчера целое ведро принесла.
 - А что, корзины у нее нету?
 - Не знаю, может, и есть. А за грибами многие с ведрами у нас ходят, или ты забыл?
Настя молча убирала со стола.
 - Насть, сходим за грибами?
 - Нет, Андрюш, хочу постирать кое-что, да и маме помочь.
 - Тогда я один?
 - Иди, конечно.

Андрей наискосок прошел маленькую рощицу и вышел к огромному оврагу, который местные называли Ломакин Лог. Он вспомнил, как в детстве представлял себе Землю миллионы лет назад, как она жила непростой жизнью, ее крутило и ломало, и как образовывались на ровном месте озера и овраги. Вот и Ломакин Лог, наверное, так же образовался. Он улыбнулся, присел у молодой березки и тут же , в двух шагах от себя заметил крепкий черноголовик. За ним еще один, еще … Грибы были молодые, недавно появившиеся. Их влажные шляпки блестели от росы.
Андрей шагал и шагал. И незаметно для себя вышел к концу Ломакиного Лога. Он поднялся на гребень оврага, и перед ним, невдалеке, как на картине, оказался поселок, где на самом конце стоял дом его тети Нины.
Потом он себя спрашивал, случайно ли он так удачно вышел? …
Надя готовила обед .  Дома никого не было – бабушка Нина пошла к соседке за чем-то, а Саша с мальчишками еще с утра ушли на рыбалку на дальний пруд.
 В дверь постучали.
 - Входите, не заперто!
 - Привет, родственница!
 - Андрей! Ты откуда?
 - Из леса, вестимо. За грибами ходил.
 - Ничего себе! Это ж больше десяти километров!
 - Так, случайно вышло …  И, потом, для бешеной собаки …
 - Проходи. Есть хочешь? Я только что все приготовила.
 - Не откажусь.
Он вымыл руки, сел за стол.
Надя налила супа, поставила перед ним. Сама села напротив.
 - А ты?
 - Не хочется. Знаешь, повар пока готовит, напробуется.
Он ел суп, не понимая даже, какой он, из чего.  Надя подала жаркое.  Андрей чуть притронулся и отодвинул тарелку.
 - Что, не понравилось?
 - Очень даже понравилось. Вернее,  понравилась …
Андрей порывисто встал, подошел к Наде и поцеловал ее.
 - Андрей, ты что?
Он поцеловал ее еще раз. На этот раз Надя даже не сопротивлялась. У нее перехватило дыхание и закружилась голова … Так они стояли, прижавшись друг к другу …
 - Надя, а я сметанки от Петровны принесла, - в комнату вошла тетя Нина.
Андрей стремительно наклонился вниз, будто уронив что-то …
 - Андрюша, ты как тут? – тетя Нина вроде ничего не заметила.
 - Здрасьте,  теть Нин. За грибами ходил, вот зашел …
 - А когда ж вы приехали?
 - Вчера.
 - Надолго?
 - Наверное, насовсем.
 - Надь, накорми гостя.
 - Спасибо, теть Нин. Я уже поел. Пойду.
 - Ну, ладно. Своим привет передавай.
 - Хорошо. Заскочу как- нибудь.
 - Надь, проводи Андрюшу.
Они вышли в прихожую. Андрей схватил Надю в объятья и стал лихорадочно целовать …
 - С ума сошел! Ведь бабушка выйти может! – шептала Надя, слабо отбиваясь.
Андрей , с трудом оторвавшись от  нее, тихо сказал:
 - Завтра в девять  приходи к Ломакиному Логу.
 - Как я приду?!
 - Придумай что-нибудь.
И он исчез.
-  

Август 2010 года. Свидание.

Их встреча напоминала встречу тайных агентов.
Он, не сказав никому ни слова, стараясь не нарушить  утренний сон жены и матери, на цыпочках вышел из дома, прихватив корзинку и накинув куртку с капюшоном.
Когда  закрывал входную дверь, показалось, что мама окликнула его. Но он сделал вид, что не услышал.  А, может быть, ему действительно показалось …
Утро только-только разгоралось. Дома еще прятались в легком тумане,  трава сизым влажным покрывалом ложилась под ноги, а сзади за Андреем тянулся зеленый след …
Ломакин Лог встретил Андрея тяжелым молчанием. Не слышно было еще ни одной птицы. Но вот появился краешек солнца, и все кругом преобразилось. Засуетились и запели пташки, роса на листьях загорелась алмазным блеском, небо засияло торжествующей голубизной …
 - Надя, ты куда так рано собралась?
 - Бабушк, хочу в рощу за грибами сбегать.
 - Так Сашку возьми!
 - Нет, пусть поспит. Я ненадолго.
 - Ладно, иди. Только водички возьми с собой.
 - Да там же ручей, бабушк!

Надя  издали увидела Андрея. Он сидел на противоположном берегу оврага и смотрел не отрываясь на тропинку, которая вела от поля до оврага по краю рощи. По этой тропинке Надя должна была придти. Но она заранее свернула в рощу и стояла, укрытая деревьями, не видимая Андрею.
Надя стояла, прислонившись к молодой  березке .  Ноги будто оцепенели, и она не могла сдвинуться с места.
 Ее и Андрея разделяли сейчас какие-то пять минут ходьбы.
Пять минут – и все будет по другому.  Другая, совсем другая жизнь ее ждет. Если даже внешне в жизни ничего не изменится,  все изменится в ней самой …
Надя перевела дух …
Может быть, вернуться, пока не поздно?   -  И что?   -  И жить, как жила.  -  И не попробовать?  -  Чего не попробовать?   -  Любить …  -  Любить и страдать?  -  Почему страдать?  -  Потому что … Потому что  все вокруг близкие будут страдать …
 Нет, надо вернуться …

Она вышла на тропинку и  ускорила шаг …  Он увидел ее и побежал навстречу …
 
… Все кружилось в безумном вихре …  Кружились в  небе облака, кружились деревья, кружилась земля, и они уже не понимали, как трава меняется местами с небом, отчего вдруг смолкли все птицы, померкло солнце, и только слышен стук их сердец,  видно сияние глаз, и пахнут вишней горячие губы …

… Они лежали, держась за руки. И казалось, так было всегда …  И будет всегда …
 - Я уезжаю через  три дня.
 - Поменяй билет, останься!
 - Нет, у меня уже билеты из Питера в Сидней куплены …
 - Я приеду к тебе!
 - Куда? В Сидней? Ты с ума сошел!
 - Нет, я сойду с ума без тебя.
 - Как ты себе все это представляешь? Я замужем, между прочим.
 - Разведешься. Ведь я же разведусь.
 - Муж не даст развода.
 - Как это – не даст?
 - Он такой …
 - Какой?
 - Боюсь, он убьет меня.
 - Это я его убью! Иди ко мне …

Оставшиеся три дня прошли как в тумане. Андрей, только поднявшись утром, спешил к Ломакиному Логу и ждал ее там. Она прибегала – счастливая, прекрасная, радостная, и начиналась их прогулка. Несколько минут  они старались говорить на какие-то отвлеченные темы, ходили между березами, даже пытались искать грибы. Но, не выдержав мук желания, падали в мягкую траву, и забывали обо всем на свете …

Август 2011 года. Он.

Вчера наконец-то дали визу. Андрей решил было лететь через Москву, но так как все боялся, получит ли визу, затянул с покупкой билета, и вот теперь пришлось лететь через Франкфурт – Сингапур. Получалось дольше, но ему теперь на все было наплевать, скоро он увидит  ЕЕ! И они будут вместе…
Андрей хорошо понимал, что все их рассуждения об их с Надей совместной жизни были несколько наивными. Вместе жить. Где жить? Он ведь должен работать где-то … А чтоб работать, надо гражданство получить…  Как получить гражданство?
Но все это чушь …  Все преодолимо …
Жаль, что у него времени мало …
Аэропорт во Франкфурте принял Андрея в свои объятия. Здесь была неповторимая атмосфера, которую так и хотелось назвать “между”. Пассажиры проводили время в милых, уютных ресторанах и кафе, за чашкой кофе или бокалом вина, уткнувшись в ноут-буки и планшеты, или болтая по телефону.  Время от времени объявлялась посадка на какой – то  рейс. Мимо проходили целыми экипажами команды разных авиакомпаний во главе с осанистыми, серьезными капитанами воздушных кораблей.  Стройные, симпатичные стюардессы катили за собой изящные чемоданчики и о чем-то щебетали на своем.
И все они были “ между “ , между двумя разными отрезками своей жизни , между оставленным спокойным домом и далеким,  зовущим к себе,  другим краем.  Между надоевшей повседневной рутиной и желанным золотым берегом.  А кто и между привычной жизнью и  неизвестной бездной в  чужой  стране.
Как он, Андрей …

Андрей нашел свои ворота, от которых должен был скоро отправиться огромный красавец А380. Полет был долгий, но он знал, что каждый час приближает его к Наде, и, как ему казалось, к новой жизни …
Пусть, может, и недолгой …

Тот же день. Она.

Женечка, наконец, заснула.
Надя сидела рядом с кроваткой, уронив руки на колени.
За последние три месяца она не могла вспомнить и нескольких минут, когда удавалось отдохнуть. Женечка была беспокойной крохой, много  плакала. Но совсем недавно она стала улыбаться Наде, а иногда подолгу, внимательно смотрела синими глазами на Надю, словно бы изучая ее, знакомясь с ней.
Надя пошла в комнату к Саше. Он спал раскинувшись, одеяло свалилось и почти упало на пол. Надя залюбовалась сыном, тихонько поцеловала его и поправила одеяло.  Да, теперь только и можно было поцеловать его, когда он спал.  А на людях и даже дома он стеснялся нежностей, говоря : «Ну что ты, мам! Неудобно же!»
Большой уже! Двенадцать лет …
Она сварила кофе, села на веранде. Понимала, что надо бы поскорее лечь спать, чтобы до пробуждения Женечки хоть как-то отдохнуть. Но так хотелось посидеть в тиши, когда тебя никто не дергает!
Завтра прилетает Андрей.
Как же она без него скучала! Передать это невозможно никакими словами. Сотни, тысячи раз она вспоминала их березовый рай на краю оврага.  Вспоминала губы, руки,  счастливый шепот. Вспоминала туманное утро, неслышные шаги по росе, и оглушающий щебет птиц на восходе солнца …
Завтра он приезжает …

Март 2012 года. Он и Она.

Небо темным куполом нависало над домом, укрытым ветвями высоченных эвкалиптов.  Время от времени  небо прорезали огни самолетов, идущих в аэропорт Сиднея на посадку. Иногда на ветвях деревьев угадывались какие-то тени.  Собака, лежавшая в углу веранды, поднимала голову и тихонько рычала.
 - Это опоссумы, - сказала Надя, - Чарли их не любит.
 Они сидели на веранде, обнявшись, не зажигая света.
Говорили и не могли наговориться .. .
Она – про работу, интересную и любимую, которую пришлось на время оставить из-за Женечки. Про то, как нелегко проходила беременность, про то, как сын Саша, впервые увидев Джейн-Женечку, удивился, какая она маленькая и спросил, где теперь они будут жить, и где будет жить папа. Про то, что, может быть, ее родители приедут в Австралию на полгода, а потом и окончательно  сюда переедут…

Он – про то, как сходил с ума от тоски по ней, про то, что яблок в этом году тьма-тьмущая, их просто некуда девать.  Про маму, которая часто болеет, про дочек, которые уже не хотят учиться в институте, а кинулись зарабатывать деньги – одна в кафе, другая – в магазине. Про то, как ждал визу, как звонили ему из консульства и допрашивали, зачем так уж надо с братом повидаться.  Про то, как ходил на курсы английского в свои - то  сорок лет.

Внизу послышался звук подъехавшей машины.  Стукнула входная дверь, и Чарли,  виляя хвостом, побежал в прихожую.
 - Это он! – Надя порывисто встала.
 - Сиди, разберемся.
 - Хай!
 - Хэлло!

Дальше, уважаемый читатель, приведем перевод разговора на русский.

 - Что без света? – Шон включает свет. – Я приехал забрать кое-что.
Он уходит в комнату и буквально через две минуты возвращается с какой-то вещью в руке.
 - Ну, что, герой, явился?
 - Как видишь … Поговорим?
 - О  чем с тобой говорить? О том, что собираешься жить за счет женщины? Что давно ребенка сделал и только сейчас приехал?
 - Шон,  тебя это не касается! – Надя закрыла дверь из гостиной. – И вообще, говори  тише – детей разбудишь.
 - Ух, как на защиту-то бросилась! Как наседка!
 - Не смей ее оскорблять!
 - А то что?  Кто ты тут такой? Ты пока еще в моем доме, а это – моя жена!
Андрей вопросительно смотрит на Надю.
 - Шон, ты же прекрасно знаешь, что давно я тебе никакая не жена! Остались формальности …
 - Да, формальности …  Но еще ничего не кончено …
 - Шон, уходи.
 - Нечего мной командовать! Захочу -  и останусь. Чтоб … Чтоб вам все испортить!
Шон демонстративно открывает холодильник, достает оттуда бутылку пива, открывает ее,  садится за стол и пьет.
 - Послушай, Шон. Ведь мы обо всем договорились!
 - Договорились?! А, может, я передумал? Ты же мне жизнь сломала!
 - Что ты устраиваешь здесь спектакль? Зачем?
 - Он что, здесь ночевать собирается?
 - Конечно. Он ко мне приехал.
 - Пусть валит в гостиницу.  А то …
 - Что?
 - В полицию позвоню. Скажу – ворвался в дом. Его заберут и выдворят из страны!
 - Послушай, ты! Вали сам отсюда! А то морду набью!
 - Ишь ты! В тюрьму захотел? Ты ж тут без прав, в чужом доме …
 - Шон, прошу тебя, уходи!
Шон с грохотом отодвигает стул и встает.
 - Ладно, сегодня я уйду. Но скоро вернусь, и чтоб духу его здесь не было! Пока дом не продан, он также и мой. И вообще, я еще подумаю, согласиться ли на развод.  Еще ведь неизвестно, девочка, может, и моя …  Да, а Алекса-то я тебе точно не отдам!
С мерзким смешком Шон уходит.

 - Безобразная сцена!
 - А что ты ожидала? Что он меня с распростертыми объятиями встретит? Я тоже не уверен, как бы вел себя в подобном случае.
 - Кошмар, Андрюша! Он действительно может не отдать Сашу!
 - Не может!
 - Нет, к сожалению, может. Здесь не как в России  - не на бумаге у родителей равные права на детей при разводе. И суд запросто может оставить Сашу у Шона, и я буду его видеть  только по выходным, и то не каждую неделю!
 - Но это абсурд!
 - Андрей, если это случится, я сойду с ума …
 - Успокойся, я еще с ним поговорю.
 - Ничего ваш разговор не изменит. Видишь, он закусил удила …
 - Посмотрим. Давай уже спать ложиться …
 - Давай. Ты в самолете, наверно, плохо спал?
 - Милая, успокойся. Я люблю тебя. И это – главное. Знаешь, мне надо в Мельбурн к Валере на пару деньков съездить. Ты не против?
 - Ну что ты, нет, конечно. То есть, я против. Не хочу оставаться без тебя.  Я так тебя ждала! Но раз надо, значит, надо. Когда поедешь?
 - Завтра вечером. У нас уйма времени!
… Через два дня тело Шона обнаружили  около высотной парковки …

Март 2012 года. Они.

Андрей отпустил такси за несколько кварталов до Надиного дома.
Необходимо было собраться с мыслями, подумать.
События прошлых дней были просто ужасны.
Сначала полиция придерживалась версии самоубийства, а затем заподозрила участие постороннего человека в смерти Шона.  Этим лицом, по их мнению, был Андрей.
И его арестовали по подозрению в убийстве Шона на почве ревности.
Мотив налицо – личная неприязнь к сопернику.  Выяснилось – соседи подтвердили – накануне Шон,  Надя и Андрей повздорили,  разговор шел на  повышенных тонах…  Шон грозился отобрать у Нади сына …
Следствие допытывалось, где был Андрей в тот злополучный для Шона вечер.  Андрей утверждал, что был в дороге, между Сиднеем и Мельбурном.  Потом в Мельбурне просто ходил по улицам, просто гулял …   Иными словами, алиби у него не было …
Да, приехать на конец света, в Австралию и сесть здесь в тюрьму!  Перспектива открывалась радужная …
Сейчас Андрея отпустили под залог, который внес его брат.
 Надо искать выход из положения …
Но выхода не было …
Вместо счастливых дней, которых и осталось-то не очень много, его ждет тюрьма …
А он так надеялся на здешних врачей …
 - Андрюша, привет! Ты такой бледный! Садись, будем ужинать.
 - Надя, ничего не хочу, спасибо. Может, просто чая?
 - Хорошо! Тем более, ужинать вредно.
 - Ты все шутишь?
 - Андрей, главное – не падать духом. Ты знаешь, я даже рада …нехорошо так говорить …но теперь никто не отнимет у меня Сашу!
 Надя, улыбаясь, смотрела на Андрея, и в глазах у нее была такая радость …
 - Конечно, дорогая, никто не отнимет!
 Они посидели молча некоторое время, но невеселые мысли брали свое , и разговор вернулся опять к неприятной теме.
 - Андрюш, давай еще подумаем, может, какие-то свидетели все же есть  …  Кто-то сможет подтвердить, что ты был в Мельбурне?
 - Надя, я не хотел говорить до последнего – свидетель есть.
 - Что ж ты молчал?! Кто это? Говори же.
Андрей встал , прошелся по комнате, снова сел напротив Нади. Выдавил из себя:
 - Это врач.
 - Какой врач?
  - …
  - Что ты у него делал?
 - Консультировался.
 - По поводу?
 - По поводу головных болей.
 - Ты ничего мне не говорил!
 - Не хотел тебя  расстраивать. Я иногда теряю сознание …
 - Кошмар! И что он сказал?
 - Сказал, что необходима операция.  Надя, это опухоль.
 - Ты серьезно?
 - Такими вещами не шутят …
 - Бедный ты мой!
 Надя закрыла лицо руками и заплакала.
 - Надя, я знал это еще в России. Поэтому решил срочно приехать, чтобы хоть сколько-то побыть с тобой и Женечкой.
 - Но как? Отчего?
 - Да разве кто знает, отчего …  Говорят, что скорее всего от Чернобыля. Мы были на первомайской демонстрации, шел дождь …  Тогда же ничего никому не сказали, а опасно было и на улицу выходить, не то, что разгуливать под радиоактивным дождем.
 - Но ведь столько лет прошло после этого Чернобыля !…
 - А может, на корабле что-то …  Кто знает.  Да теперь это и неважно.
Надя прижалась к Андрею и гладила его по голове, как маленького. Он сидел, не шевелясь, и ему хотелось, чтобы так продолжалось вечно …
 - Андрюш, ничего, все образуется! У нас хорошие врачи, чудеса делают …  И мы будем жить долго и счастливо …
 - Да, Надюш, конечно.
Они еще долго сидели молча.

Надя тихо плакала …

Апрель 2012. Он.

Вдоль водоема, опушенного буйной растительностью неторопливо гуляли спокойные, расслабленные люди.

Мамочки с маленькими детьми, радостные оттого, что их крошки в восторге от общения с природой;  пожилые парочки, философски взирающие на окружающий их мир с высоты своего возраста;  студенты с ноут-буками, слегка озабоченные предстоящими экзаменами, но все равно счастливые от замечательной жизни, которая переполняла их;  - все они были чужды, незнакомы и мало понятны Андрею, который , как неприкаянный, бродил здесь же, по Сентениал парку.
Его одолевала  противная слабость. Окружающие его люди, деревья и само озеро – все было нечетким, словно смотрел он на это  сквозь легкую пелену.
Он подошел поближе к воде, и тут же два лебедя устремились к нему.  Один, посмелее, несколько раз кивнул Андрею, словно здороваясь. Другой, остановившись чуть поодаль, посматривал  на него, высоко держа свою гордую голову.
Андрей протянул было к лебедям руку, но тут же покачнулся, чуть не упав, и присел на траву.
 - Are You o’key?  (С вами все в порядке?)
Его неловкое приземление не осталось незамеченным – пожилая женщина спешила к нему, чтобы помочь.
 - Все в порядке, спасибо. Не стоит беспокоиться! – ответил Андрей ей тоже по-английски.
Женщина ушла.
Андрей еще долго сидел на траве наедине со своими мыслями.
А мысли были невеселые.
Вчера он сказал Наде неправду. Операция ему была не нужна. Уже не нужна, то есть бесполезна …
 В такой  стадии, как у него, операции уже не делают ….
Ну, вот все и к лучшему.
Теперь он знает, что надо делать.

Мысли кружились у Андрея в голове. Они расталкивали друг друга.  Важные, как ему казалось, вдруг исчезали, не успевая оформиться до конца, а какие-то глупые оставались надолго, поселялись на целые минуты, не давая вспомнить что-то быстро промелькнувшее …
Главное, теперь ничего не забыть.  Времени мало .

Он нашел местное почтовое отделение. Написал и отправил всем открытки – маме, Насте, Даше и Нюше.  Открытки выбрал красивые, маме и Насте – с видами Сиднея, Даше и  Нюше – с коалой и кенгуру.
 Написал всем одинаково коротко – привет из Австралии, здесь все чудесно, люблю, берегите себя и друг друга. Что-то вроде того…
Потом подумал и купил еще три открытки. На них написал только –« очень люблю!» Эти были для Саши, Нади и Женечки. Андрей положил их в карман куртки.  Дома спрячет где-нибудь.

Когда Надя их найдет, он будет далеко.
Ах, Надя, Надя! Что ж ты наделала?!
Конечно, умом он понимал, что сделала она это от страха. От страха потерять самое дорогое, что есть у матери – ее ребенка.

 Но теперь он поможет ей. И в ее жизни все будет нормально, не будет ничего плохого, никто не разлучит ее с детьми.
И, кто знает, может быть, она  еще будет счастлива …

15 апреля 2012 года. Она.

Надя примеряла перед огромным зеркалом новое платье.
Платье было простого покроя, но замечательного зеленого цвета. Цвета мятой травы. Оно так шло к ее зеленым глазам!
Опять вспомнилось, как она когда-то девчонкой , собиралась на деревенскую свадьбу. И там впервые встретила Андрея …  А платье было синее?..
Как давно и недавно это было!

Она прожила этот отрезок своей жизни, который вместил в себя ее взлеты и падения, рождение детей и уходы близких, разочарования, надежды и Любовь …
И вот сейчас она собирается на свою свадьбу. Не первую, но на сей раз самую  настоящую. Они с Андреем решили обвенчаться в русской церкви здесь, в Сиднее …  А там, дальше, будь, что будет.
Она гнала от себя мысли о том, где они будут теперь жить.  Ведь дом отберет банк, потому что Шон проиграл все их имущество …
Ничего, переедут в Мельбурн.  Валера, брат Андрея, их очень приглашает. Будут пока снимать. А работу, Валера сказал,  – она сразу найдет.

Надо будет прямо сегодня посмотреть вакансии по интернету.  Хотя бы представлять, кто там требуется.
Вспомнила мамины слова : «Яблоко от яблони недалеко падает»…  Но кто же мог тогда предполагать, что Шон пойдет в своего отца. Тот ведь тоже семью без  дома оставил, проигравшись в пух и прах на скачках. А Шон ведь, когда об этом рассказывал, все повторял: « Я вообще не играю! Ни на скачках, ни в казино! Никогда!»
А получилось все по другому…
Кошмар!
Нет, плохие мысли – прочь!
Врачи теперь многое умеют.  Выздоровеет ее Андрюша!
Главное – верить!
«Интересно, все мечтала выйти замуж за иностранца, а выхожу за русского! Гримасы судьбы!»
Хотя нет,  -  за иностранца  выходит.  Ведь она – гражданка Австралии,  поэтому для нее Андрей – иностранец!

Да … Замуж за иностранца  …  Легко?




Эпилог.

Через день после венчания Андрей явился к дознавателю с повинной.
Он признался, что договорился о встрече с Шоном  на верхнем этаже стоянки в центре. Во время их разговора завязалась ссора, драка, и Андрей столкнул Шона  вниз.
Андрея заключили под стражу.
Надя была потрясена ,  узнав обо всем. На свидании, которого она с трудом добилась, она все спрашивала Андрея:
 - Зачем, зачем ты это сделал?
Он ответил:
 - Все, что я делал, это все для тебя…
Он был бледен, печален .  Глаза его с нежностью, но и с каким-то недоумением смотрели на Надю.

Он пребывал в уверенности, что столкнула Шона Надя, и сейчас он спасает ее …
Через три недели Андрей умер в тюремной больнице…
Дело закрыли.
А Наде как-то привиделся во сне Шон. Он был такой же веселый  и стройный, как тогда, в Ливерпуле. Они стояли  вдвоем  на каком-то высоком мосту.  Внизу шумела вода.  Шон , не отрываясь, смотрел вниз,  а Надя пыталась крикнуть: «Не надо!»  Но голос не слушался, застревал в горле, и только бессильный шепот вырывался наружу.

И Шон шагнул в бездну.
Сам.