Глава - 18
Оглядывая здание вокзала, я заметил на его крыше установленный одноствольный пулемет для обороны от самолетов, идя в правую сторону станции к депо, увидел еще один такой же пулемет на крыше депо.
Вот и вся противоздушная оборона станции – где до Сталинграда и Борисоглебска была железная дорога однопутка.
Не густо подумал я, но и опасности никакой не чувствовалось, все было тихо мирно, и войной совсем не пахло.
Люди спокойно, занимались своими обычными делами. А, брюхо сосет - есть просит.
Вернулся я на станцию, отыскал хлебный ларек, отоварился двумя килограммовыми булками черного хлеба из расчета одну продам и куплю стакан табака самосада.
Ведь папирос, сигарет, а последних почти не выпускали в то время наши завод, ну и вторую булку буду есть.
Сказано - сделано. Опять я поел в этом «ресторане» похлебки со своим хлебом, стало действительно - «жить стало веселее» , но вот время еще до прихода поезда много.
Куда себя девать? Походив бесцельно по перрону, поговорив о том, о сем, с разными людьми, решил я отправиться посмотреть местные элеваторы.
Там - в Поворино в 2 - 2,5 километров от станции стояло три большие, высокие башни элеваторов, а так как время у меня было много я и пошел в их сторону.
Прошел весь поселок, Поворино, он состоит из одноэтажных домов с большими огородами и садами.
Улица - главная, конечно не мощенная, пыльная без каких – либо намеков на тротуары.
В общем, обычное степное село, состоящее из одной улицы, длиной несколько километров, да изредка не большие переулки с домами.
Так я и добрел до элеваторов, потолкался там среди, как бы отдельно «элеваторного» поселка и отправился обратно на станцию.
Смеркалось, но огней станции и в поселке было не видно, так как на Поворино распространялась зона затемнения, и все внешние освещение было отключено.
Да и окна домов, служебных помещений зашторивались, не пропуская света.
Вдруг в воздухе появился звук самолета, летящего где - то высоко, высоко, звук его был каким – то прерывистым - ууу.. ууу…, по словам встречающих, мне людей, так гудят только немецкие самолеты.
Я остановился, сразу захотелось курить. Оглядываясь вокруг, в небо уже потемневшее я одновременно стал скручивать самокрутку.
Самолет погудел, погудел где – то высоко над станцией и звук его постепенно удалился в сторону запада.
Посидел я на обочине дороги в кювете, докурил свою самокрутку и снова побрел к станции.
В это время я находился где – то в пол дороги между станцией и элеватором.
Но вот снова в воздухе раздался звук самолета, он явно крутил над станцией и элеваторами, вдруг в небе зажглась , как будто бы звездочка и стала ярко разгораться, за ней вторая, третья и еще, и еще, ну как будто бы в небе кто - то навешал фонари.
Стало на земле светло, хотя небо было черное и кроме этих медленно опускающихся фонарей ничего не видно.
Я сел на обочину дороги снова, нервно скрутил самокрутку, прикрывшись полой кителя, закурил, держа цигарку огнем в ладони, а сам чувствую, что сейчас что - то должно случиться.
И только, буквально через минуту загудели, приближаясь, самолеты со стороны востока и раздался свист, а за ним: - Ах! Бах!
Затряслась, закачалась под ногами земля, и звуки разрывов авиабомб оглушительно били по ушам.
Я лежал в кювете и от каждого разрыва мое тело как - бы подскакивало, а кругом свист, грохот и очень сильные взрывы на станции.
Так продолжалось очень долго, так как все это слилось в какой – то сплошной грохот и теперь уже стало действительно светло.
А мрачный свет от горящих строений на станции и элеваторе, а также вой бомбардировщиков входящих в пике, свист авиабомб и их разрывы, выбили из меня всякие мысли и какие - либо действия, да и до них ли было в этом кошмаре.
Бомбежка продолжалась, уходили одни, чуть стихал их гул, как появлялись другие, и так длилось, не помню сколько времени.
Но вот при очередном взрыве, что - то меня ударило по пояснице, все подумал я, меня убило, но раз я рассуждаю, значит, я живой?
Ну наверное, ранило или ноги оторвало, мелькнула мысль, я пошевелил ногой, потом второй, нет я цел и нигде, ничего не болит и не ноет, но я лежал, не поднимая головы только тело мое подскакивало, при очередном разрыве.
Так прошло часа 2 - 2,5, но вот гудение самолетов прекратилось, был слышен только треск пожара на станции, да как - бы отдаленные крики людей.
Я приподнялся, с моей спины скатился ком земли, с кулак, а это он мне создал видимость ранения.
Сел на обочине, кругом сплошное зарево огня, закурил, но вот опять появился в небе, где - то высоко самолет - рама, подумал я, она покружит, сфотографирует и улетит, так и произошло.
Признаюсь честно, я не ощущал страха, не паниковал, все мое тело сжалось как - бы в комок, была только одна мысль сейчас, вот сейчас блеснет перед глазами разрыв и меня не будет.
Вот и вся мысль, которая была в голове. Стал я подниматься, но смотрю мои ноги стали, как чугунные, колени трясутся, вроде все кончилось, а ноги и руки трясутся, не от страха, нет, это я понимал, а от нервного потрясения, которое пережил мой организм.
С трудом я сделал несколько шагов, но вот в теле появилась какая - то легкость, я как - бы стал невесомым и готов даже не идти, а лететь.
Двигаюсь в сторону станции, все ярче разгорается пожар, хорошо слышны крики и стоны людей и откуда - то взявшихся баранов, коров, лошадей.
Расцветало, нервишки мои вроде успокоились, а глаза нет, нет, а озирали небо, как будто бы сейчас снова будет налет.
Уже придя на станцию, я увидел какой – то кошмар: на уцелевших деревьях висели чьи - то руки, внутренности, все прилегающие железнодорожные пути были вздыблены, горящие вагоны, развороченные вагоны.
Тут и там трупы людей, лошадей, ну от этого всего действительно на голове волосы станут дыбом.
Развороченная крыша станции, где стоял пулемет. Всю эту картину развернувшееся передо мной я не могу забыть до сего времени, хотя прошло уже 45 лет, с тем моим первым крещением.
Конечно, ни о каком поезде Орел – Сталинград в данное время и думать было нечего, так как кругом развороченные железно дорожные пути и взорваны стрелочные переводы на входе и выходе станции.
Не работал, конечно и вокзальный «ресторан», не работал и хлебный ларек.
Какое было население, а также откуда - то появившаяся военная часть, оглядываясь в чистое, ясное небо, были заняты разборкой разрушенных вагонов и захоронением того, что осталось от людей, попавших под эту четырех часовую бомбежку.
Люди работали молча, сосредоточено, слышались только слова команд, да лязганье гусениц двух танков - растаскивающих остатки покореженных вагонов и рельс.
Мне тут, как подумал я делать нечего и взяв как говориться «ноги в руки» я отправился пешком в сторону деревни Алексиково, а идти надо было довольно далеко, что - то сорок с лишним километров, да где наша не пропадала.
Мне это было не впервой, правда, в желудке пусто, но зато легко.
И вот я шагаю по шпалам, уцелевшего пути, на перегоне между станциями.
Иду, покуривая свой самосад, оглядываюсь по сторонам, но кругом ничего примечательного: мягкий кустарник, поле, овраги, колосящаяся пшеница, еще не убранных хлебов, да чистое, безоблачное небо.
Я забыл сказать, что из станции Поворино, я вышел часов в 5 - 6 вечера, почему так поздно?
Да, очень просто на станции люди не сговариваясь, работали, ну и я включился не заметно в дело, кому - то нужно было убирать, тем более, что началась моя там работа, когда я стоял около разрушенного санитарного вагона.
Вдруг слышу голос:
- Ну, чего вылупился? Лучше помоги носилки нести.
Это ко мне обратилась какая-то пожилая женщина. Мне стало как -то неловко и я молча подхватил ручку носилок, несли что - то окровавленное, но прикрытое солдатским одеялом тело.
И тоже молча, лишь изредка переговариваясь, я таскал, переворачивал какие - то ящики, бочки с путей станции.
Вместе со мной, а также, такими как я, гражданскими людьми, работали женщины, мужчины и подростки.
Всеми этими работами командовал какой - то майор с солдатами. Часа в два дня услышали мы его голос :
- Перекур и обед двадцать минут.
Я, как и другие бросили свою добровольную работу, так как солдаты пошли к подъехавшей полевой кухне.
Жрать, конечно и нам всем хотелось, а где взять?
Но и тут тот - же майор, видя нашу как - бы растерянность в этом вопросе, крикнул:
- А, Вы, что стоите ? Давайте сюда, вместе работали, вместе и поедим, что повар приготовил.
Конечно, его приглашению все мы были рады, а нас таких собралось человек 10 - 12, да вот беда, котелков то у нас нема.
Но солдаты быстро расправившись со своей порцией, уступили нам свои, а ложка у меня уже была тогда своя, спаренная с вилкой (были тогда такие самоделки).
Еда не мудреная - жидкая каша из пшеничного зерна, но она тогда казалась ой! Какой вкусной.
Пока мы наслаждались кашей к станции подъехали 4 - 5 автомашины с солдатами и немедленно приступили к восстановлению железнодорожных путей.
Тут я обратил внимание на то, что восстанавливались сразу не все пути, а только два, чтобы быстрей пропустить поезда, подумал я, так как с соседних путей где уцелели рельсы и шпалы, они были вновь уложены на эти две насыпи.
Все это делалось очень быстро и слажено, никого не надо было подгонять и заставлять – работали не за страх, а на совесть.
Хотя мне казалось, что и страх все же имел место в скорости восстановительных работ, так как вторичный налет мог произойти внезапно.
Мы гражданские оказались среди солдат как - бы белыми воронами.
Нами ведь никто не командовал, и не приказывал, вскоре чувствуя себя как - бы лишними, стали каждый разбредаться по своим делам. …….
Продолжение следует -
http://www.proza.ru/2016/04/10/1179