В 1970 году отправили нашу группу из ТИСИ (Томский инженеро-строительный институт) в колхоз. В деревню Варгатер! Вслушайся только в это название. Я сразу представила себе затерянную деревню, угрюмых людей… Мы плыли туда на теплоходе по Оби, потом 2,5 часа добирались на автобусе из райцентра. Казалось, что это край света.
Деревня маленькая, домов двадцать. Колхоз, начальная школа и сельсовет — точно такой, как показывали в черно-белых фильмах 30-х годов. Все там напоминало старый фильм. Все вокруг в ватниках — в моем родном поселке таких не носили. Мужиков мало, в основном — бабы одинокие.
Удивительно — в сельском магазине купила для родителей подарок — виньяк и сухое вино в плетеной корзинке. В Кемерово их было не сыскать, а в Варгатере — пожалуйста! Просто никому эти напитки там не сдались, стояли месяцами на полках — все же гнали самогон. И работали в колхозе с утра и до ночи.
Поселили нас, девчонок, в недостроенном доме. В одной из комнат даже пола не было. Мы жили в той, где стояла печка и грубо сколоченный стол, а вдоль стен тянулись щербатые полати. Уснуть на голом дереве было невозможно, спина по утрам болела немилосердно. Ели то, что выдавали нам в колхозе, готовили себе сами. Паек был скудный, но мы и ему радовались. Дверь в нашем доме не запиралась. Потом нам какие-то местные парни по нашей просьбе крючок к двери приделали. Удобства — во дворе, а помыться можно было в бане. Да какой — по-черному! В ней не было трубы и окон, стены пожирнели от сажи, все освещение — маленькая свечка. Помню, вымылась я там, вышла — вся черная! Долго меня потом подружки оттереть не могли.
Работалось тяжело. Раньше я думала, что кидать зерно лопатой — легко. В кино колхозницы справлялись с этим за шутками и разговоров. Какой там! Уже через 10 минут плечи сводит — пшеница очень тяжелая. Говорить сил нет, кидаешь и думаешь — когда же это кончится.
На танцы мы не ходили — боялись, что нас побьют. А может, и не было этих танцев вовсе. В маленький, деревянный клуб раз в неделю привозили кино — старинное, черно-белое. И это в 70-м году! Может, распоряжение было какое-то, не показывать ничего другого. Может — экономили. Кино смотреть приходили абсолютно все.
В Варгатере было два главных жениха — председатель колхоза и главный энергетик. Председатель, уже немолодой, сошелся с девчонкой из другой группы ТИСИ. Помню, все обсуждали потом эту историю. За мной пытался ухаживать энергетик. Как сейчас помню: рыжий, в очках, в розовой рубашке и галстуке, брюках и кирзовых сапогах! Первый парень на деревне. Девушки местные все от него млели.
Сказал он мне при первой встрече:
– Я тебя сразу заметил, когда вы в клуб пришли. У тебя ресницы — синие, и как лапки у пчелы…
Тушь тогда была модная – синяя. Но причем тут пчела, я долго не понимала. А потом глаза красила и догадалась: тушь тогдашняя ложилась неровно, с ворсинками — ресница каждая была пушистой.
В клубе мы разговаривали пару раз. Он спрашивал, художница ли я — видел мои рисунки у девчонок. Я объясняла, что нет, и рассказывала про своего любимого художника — Гойю. Он говорит: «Не знаю такого». А я: «Как же, а "Обнаженная Маха"?» Еще удивленнее на меня глядит и головой мотает.
Свиданий у нас не было — я его боялась, встреч избегала. Было мне 19 лет, а ему 26. Он жениться хотел, а я как подумаю — всю жизнь в Варгатере! Ужас. Так и пряталась две недели.
Помню, пришел как-то он к нам, а девчонки говорят, что нет меня. А я с подругой — за дом, и ныряю в картошку. Она высокая была, по пояс почти нам, можно спрятаться. Так там и сидели, пока не ушел.
Так три недели я от него бегала и пряталась. Потом вернулась в Томск.
Через полгода, на вокзале я встретила этого энергетика с другом. Он посмотрел на меня удивленно и растерянно, и сказал:
– А «Маху» я все-таки видел...