Маруся, она же Леди Мэри, она же Мария Ивановна сегодня с особым нетерпением ожидала возвращения Николя, его же Коли-Мани, его же Николая Сергеевича.
С не меньшим трепетом, в просторной гостиной загородного дома маялись: Зайчик, Киска, Лягуха, и котята с Плюхом.
Прежде чем объяснить причину возбуждения солидной дамы, приоткрою завесу обильного нагромождения имен и прозвищ в самом начале нашего повествования. Поясню важный вопрос: Кто все эти… существа?
Итак. Мария Ивановна, по паспорту Сидор-Пастушкова, отставной(потому, что бывших не бывает) работник культуры(на пенсии), а ныне, жена (с богзнаеткаким лохматым стажем совместного проживания) своего мужа - Николая Пастушкова финансового топ-менеджера транснациональной корпорации с определенной долей государственного участия в уставном капитале ждала торжественного прибытия супруга с последнего заседания совета директоров, как кошка ждет сметаны, по причине намечающейся отставки благоверного в связи с выходом на заслуженный отдых.
Ждала, как верная половинка и соратница, которую Николай Сергеевич, в закрытой от посторонних глаз домашней обстановке называл попросту: Моя Маруся(А она его - Николя).
Ждала, как скрытый серый кардинал в изгнании, как тайный глава ячейки общества. Родственники и близкие знакомые семьи, за глаза уважительно называли эту женщину не иначе как: Леди Мэри (а ее супружника, с едва заметным пренебрежением, просто Колей-Маней! Почему так? Да потому! «Коля?! Какой Коля?! Ах, да! Коля… Манин»)
Ждала как добропорядочный член общества, в котором по всем спискам и реестрам она числилась Марией Ивановной. Год рождения – (стерто огнем и мечом), пол - женский, семейное положение – царь, члены семьи: сыночек… он же Зайчик, дочечка... она же Киска, две любимые внучечки-близняшки: котенок и… котенок, Коля-Маня, а еще невестка, или по-домашнему… Лягуха(без невесток любимых внучечек, к сожалению, не бывает), и семейная нянька, старенький голден ретривер по кличке: Плюх.
Потом! Потом будут и банкеты, и фуршеты! Поздравление и подарочки…. Все потом.
Главный, самый важный вопрос жизни семьи - должен был разрешиться именно сегодня… Подарок о котором в затаенных и высоких мечтах грезят миллионы(да чего уж душой кривить… миллиарды) простых и сложных жителей Земли.
Совсем небольшой по размерам и массе, но такой важный - таблетка с магическим и притягательным названием «150».Все должно случится Сегодня… или Никогда.
Прошли. Давно прошли времена, когда земляне были рабами и жертвами непреклонной старости, когда каким бы богатым или знаменитым, ни мнил себя индивид - смерть непременно настигала каждого.
Современная фармакология позволила людям продлить жизненные силы и тонус организма если не до бесконечности то, по крайней мере, на долгие и долгие годы. И этот жизненный дар заключался всего-то в одной таблетке, с желанным названием «150»!!!
Выпил с утра натощак и ходи королем следующие лет эдак сто пятьдесят, как минимум, в самом нежном и желанном состоянии организма, балансирующем на уровне тридцати лет человеческой сущности.
Да! Это прорыв господа. Великий прорыв! Это вам не какой-то там мельдоний горстями жрать! «150» – это практически вечность!
Одна беда - цена на препарат кусается! И не то чтобы очень… А совсем очень–очень. Не по карману даже зажиточным гражданам.
Миллиардеры нищают в погоне за долголетием, мелкие государства и княжества распродаются, рушатся направо и налево в угоду продления жизней своих правителей-тиранов…
Но в компании, где долгое время топменеджерил Николай Сергеевич, по счастью, сложилась практика поощрения особо ценных сотрудников заканчивающих трудовую деятельность этаким «золотым парашютом». Да так, чтобы и себя, и всю семью на долгие годы….
Ух! Аж дух у домашних от одной только мысли прихватило и не отпускало вовсе… Такой шанс выпадает не каждому. Может один на миллион! А может и на десять!? Дать себе и своим близким несколько жизней.
Именно по этой причине напряжение витало в воздухе.
Оно потрескивало и искрило, сжимая спираль времени в трубе пространства. Оно полнилось и множилось как кролики на закате. И в какой-то момент, естественно, взорвалось!
Нет! Гром не грянул. И даже дверь не скрипнула. А просто в гостиной, неведомым образом материализовался желанный Николай Сергеевич. Бледный, с трясущимися руками, но такой знакомый и родной.
-Что!? – срывающимся всхлипом выдохнула Маруся.
- Что?! – взяв себя в руки, твердо повторила вопрос Леди Мэри, - Николя! Не томи! Что случилось?! Дали?
-Дали? Дали? Дали? Дали? Дали? Гав?- прокатился вселенский шепот, затихая в бездонной выси потолков.
- Николя!!! (падла, сволочь, зараза) Не молчи. Скажи… Дали?.. Что? Неужели, как обычно, сломал, а потом потерял!?
- Ах! Потерял. Потерял. Потерял. Потерял. Он потерял. Гав! - тревожно пальнуло по занавескам.
- ЭЭЭЭ?! Что? Где? Ну, да. Нет…. Ммммм, – наконец разродился ответом глава семейства.
- Николя. Объясни все толком, - дрожала телом Мария Ивановна. - Что же ты мычишь как… лошадь?
-Папа! Папа! Деда! Гав!
-Дали?
-Дали!
- Фу!!!! - Всеобщая радость и ликование.
Дрожащими руками, волнуясь и путаясь в одеждах Николай Сергеевич с третьей попытки достал и выложил на стол позолоченную коробочку-футляр (примерно как от ювелирных украшений) от которой поползла по комнате тревожная, местами гнетущая тишина.
Первой опомнилась от стресса и потянулась к заветной цели невестка-Лягуха, за что тут же получила по рукам и в глаз от Леди Мэри.
- За что?! Зайчииик, наших бьют!!!- удивилась невестка, ища защиты у мужа
-Мама!!!
- Заткнись! Я всегда тебе говорила, что она наглая.
Возникшую неловкую паузу до краев заполнило тревожное дыхание собравшихся, перемежаемое повизгиванием лохматого Плюха.
- Собаку лишний раз не допросишься вывести, зато как подарки делить - так мы первые! - пробурчала Леди и осторожно, словно боясь выпустить на волю сидевшую внутри сказочную птицу, подняла крышку.
Внутри, на розовом атласном ложе бесцеремонно и нагло возлежала ОНА, почему-то всего ОДНА, но заветная мечта с виду напоминающая обычную таблетку аспирина.
- Это она?!- удивилась Мария Ивановна.
-Она? Она? Она? ... - породили эхо домочадцы
- Угу! - потупил глаза долу Коля-Маня
- А, почему одна? Петровым дарили две. А Рабиновичам вообще каждому из домочадцев. Даже теще.
-Какой теще? Солнышко. Не было ничего теще. Не знаю я… - виновато стал оправдываться Коля-Маня.
-Было. Было! Знаем мы все. Скажи только, что таблетку эту он своей наглой любовнице –секретарше презентовал. Как раз от этого Эмма Израилевна и слегла, а потом откинула коньки раньше времени. Все мы знаем.
- Николя. Почему одна?! Объяснись!
- Ну, Маруся! Ну, Манечка.
-Я уже почти шестьдесят лет Манечка. Почему таблетка одна? Куда ты дел остальные? Сколько таблеток тебе вручило правление? Внятно отвечай на поставленный вопрос!
- Понимаешь Манечка… Кризис… И все такое. Секвестр…. Сокращение…
- Я понимаю! Все я понимаю. И кризис твой - я видела! Блондинистый такой. С грудью четвертого размера. Я сейчас тебе устрою и секвестр, и кризис, и сокращение… членов! Ага! Думаешь жена дура?! Думаешь, ничего не понимает?!
- Маруся! Манечка! Да побойся бога! Как ты можешь думать такое! Я же говорю - Кризис. Сокращение расходов на фирме. Мне и это то еле провели.... Ну, что ты тако…
-Аааа!ЫЫЫ! – рыдания Марии Ивановны.
-Гыыы!! – это подключилась дочь, которая Киска.
-Ииии! – глядя на взрослых, запищали внучки.
-Гав!
- Нет! Ну, просто форменное безобразие!!! – поддала жару в общую топку страданий Лягуха.
-Иии!
-Ых!- вздохнул лабрадор-ретривер. Он был очень стареньким и когда кто-то дома плакал, начинал виновато вилять хвостом и проситься… в туалет.
-Стоп! Стоп! Перестаньте рыдать, - взял себя в руки сын, он же Зайчик. – Ну, одна. И что теперь? Ничего ведь не исправишь! Нужно отдать таблетку маме!.. Или папе? Нет, наверное маме… Или папе? Да можно вообще поделить ее на части. Всем поровну. На семерых это получается лет по двадцать с гаком.
-Детям! Поделить детям Дети наше будущее. Детям… - принялась митинговать Лягуха.
- Фу! Ну что ты такое говоришь?- возмутилась дочь-Киска. - Дети маленькие. Им таблетка не нужна. Им еще расти и расти до нее! Да и зачем делить крохи пирога? Настоящее счастье, оно на то и настоящее, что на всех не делится! Сделаем так: Маме с папой по пятьдесят лет, а третью часть пусть они сами решат, кому из нас отдать. Пусть… кого они выберут - тот и будет жить долго и счастливо! Ты же меня больше всех любишь мамочка? Правда? Ты мне об этом столько раз говорила…
- Киса! Что ты такое…?! Я же вас всех одинаково люблю! Даже больше чем саму себя, - растерялась Маруся..
- Вот же ш сука… – полыхнула ненавистью к золовке Лягуха
-А! О! Ы!!!
Киска и Лягуха уже готовы были вцепиться друг другу в волосы и рвать друг друга как тигр Амур козла Тимура! И биться! Биться за счастье народное до последней капли чего либо, но тут, назревающий семейный конфликт прервал спокойный, твердый голос отца семейства.
- Тихо! Тихо! Замолчите. Замолчите все! Как вам ни стыдно?! Она… Она - не делится. Совсем не делится! Ни на две, ни тем более на сто частей. Она предназначена для одного. Одного из нас. Иначе препарат утрачивает свои свойства и становится таким же эффективным как кусок… мела. Идите и полижите штукатурку на терраске. А потом расскажете, помогло ли оно вам. Таблетка - для одного. Понимаете?!
- Как для одного?! Как для одного?! Как для одного?! Гав?!!
- А вот так!
- Коляяяя! Паааапа!
- Может жребий?..- пискнула Лягуха
- Никаких жребиев. Раз так - пусть таблетка достанется маме!
- Почему маме? Это же папина таблетка!!!
-Маме!
-Нет папе!
- Дети! Я вас очень прошу. Выйдите. Оставьте нас наедине.
Наступила тишина…
Затем, словно очнувшись, домочадцы потянулись к выходу. На их лицах читалась вселенская скорбь и земная растерянность…
Давно уже за окном сгустилась тьма, малышки в обнимку уснули на диване заботливо укрытые одним на двоих пледом, а их мама сидела на краешке все гладила и гладила ладошкой белокурые головки.
Дочка, упрямо разглядывала черноту едва освещенной редкими фонарями улицы загородного поселка, что-то шептала себе под нос, периодически вздыхала. И только сын нервно бродил по кругу, из комнаты в столовую, из столовой на терраску. Курил, а потом шел обратно.
В гостиной друг напротив друга сидели двое…
- А помнишь? Помнишь, как мы с тобой познакомились, дорогая? – нежно держа жену за руку, тихим голосом спросил Николай.
- Да дорогой! Ты был таким стеснительным. Втайне ухаживал за мной весь вечер, всячески делая вид, что я тебе безразлична.
- Ты была на том вечере такой красавицей. Самой прекрасной на свете. Ты должна оставаться ею всегда. Кгы. Кгы… Я имею ввиду, еще долго, долго.
- Когда все расходились по домам, ты помог мне надеть пальто, а потом…, потом всю дорогу шел следом. И мне было так спокойно…, даже на самых темных улицах! Точно меня провожал целый полк милиции. Знаешь Коленька. Мне всегда было тепло и спокойно с тобой. Все эти… почти уже сорок лет, которые мы вместе…. Мне и нашим детям, и нашим внукам. Ты нужен им. Нам еще Киску выдать замуж нужно. Глупая она у нас. Наших котят вырастить нужно… Ты для них важнее…
- А у самого твоего подъезда я набрался смелости, догнал тебе и предложил…
- Ты сказал: «Давай дружить?!»
- А ты ответила…
- А я ответила «Давай». А ты сказал: «Долго, долго дружить!»
- Да. А ты прошептала: «Всю жизнь» - Марусь. Всю жизнь! Всю жизнь вместе!!!!
- А помнишь, как родился наш первенец? Наш Зайчик. Ты принес мне огромный букет ромашек...
-Да. Поначалу ты боялась и тряслась над ним точно наседка. А он вымахал - будь здоров.
-Он весь в тебя. Такой же умный как ты.
- Зато дочка красивая, вся в тебя.
- Помнишь? Она часто болела в детстве...
- Болела. А ты очень волновалась. Жаль, что ее детство прошло мимо меня. Одна, дурацкая, работа… Мне этого больше всего на свете жаль.
- Да. Когда росла Киска, ты часто уезжал в свои бесконечные командировки. А я ждала и так переживала… За детей. За тебя…. И Киска переживала. Плакала: «Где наш папа?»
- Я тоже грустил в разлуке. Помнишь? Когда ей было восемь… Или десять? Я привез из поездки славный подарок, маленький светло-пушистый комочек…
- Да, конечно. Господи! Нашего лохматого песика. Он был маленьким и все время падал. Поэтому ты и назвал его: Плюхом! Господи! Столько лет прошло… Вот! Услышал! Услышал свое имя. Бурчит что-то во сне. Лежи. Лежи мой хороший.
- Наш хороший! Он ведь тоже член семьи, как и остальные.
- Как же он любит наших маленьких девочек! Ты не представляешь! Что они с ним только не делают: и за уши таскают, и лапу требуют….
- Они все у нас славные…. Спасибо тебя за них. Марусь. Знаешь, я только сейчас понял, насколько всех вас люблю. Тебя люблю.
- А я люблю тебя, мой Коленька. И больше всего на свете хочу, чтобы тебе было хорошо. Чтобы все мы жили счастливо, и главное… дружно! Как прежде. Но… надо же что –то решать с этой проклятой таблеткой?! Коль.
- А помнишь…
Не буду писать про утро, которое подкралось не заметно. Не буду писать о витающей полусонной тишине в тисках напряженности. Возможно, кто-то кого-то и золотил, что-то где-то и витало. Но в нашем случае развязка произошла буднично: без ореолов, подрагиваний и иных помпезностей. Просто двери гостиной тихо приоткрылись и родители по очереди вошли в комнату, где маялись остальные члены семейства.
-Ну?! Что вы так смотрите на нас?! На нас, вроде, ничего не нарисовано! Да Марусь?- стараясь выглядеть бодрым и жизнерадостным, произнес Николай Сергеевич.
-Да Коля.
-Мама! Папа!- встрепенулись дети.
Лягуха потерла покрасневшие глаза маленьким кулачком. Девочки мирно сопели на диване.
- Да! Мама и папа это мы. И еще долго ими будем, если вы конечно не против? Еще долго будем надоедать вам своими любовью и заботой.
-А..? – повис немой вопрос.
- Что? Таблетку? Таблетку мы отдали.
-Кому!?
- Члену нашей семьи!
-…?
- Тому, кому она сейчас нужнее всего.
- Самому старенькому из нас...
-…?
- Да Плюху же!..
- Плюху?
-Плюху! Экие вы недогадливые, – родители рассмеялись в унисон.
– Он ведь наш. Родной. Правда, дети?
Повисла пауза, а оптом, словно снежный ком с горы накатило непонятное облегчение. Вдруг всем присутствующим показалось, что сейчас, именно в эту минуту, только что… напряжение прошедшего дня и бессонной ночи спало.
- Почему бы и нет?!
- Пусть наш некогда солнечный пес, снова впитает в себя кусочек солнца. Пусть он еще сто лет радует и нас, и вас, и ваших детей, и ваших внуков. Берегите его. И ваши дети…. И дети детей! Пусть сберегут…