Роман Савчук в яростных боях под Иловайском не пострадал, но бойца его отряда Николая Свирина сильно зацепило. Спустя буквально час после того как он встретил и отпустил своего друга-врага Антона Макаренко раздался призывный крик их врача Зуйкова:
- Скорее, иди сюда! Колю ранило!
На их позиции вышла группа украинцев, выходящих из окружения, и завязался скоротечный встречный бой. Их врач вскочил на ноги, бледный и криком позвал на помощь. Рома закричал в ответ:
- Ложись! Убьёт тебя.
- Мне помощь нужна! - всё кричал медик.
Савчук подполз к ним и заметил, что в окопе сидел молочно белый Свирин и держал искалеченную руку. Осколок гранаты почти оторвал кисть левой руки, кровь текла, словно томатный сок из пробитого пакета.
- Не повезло… - шептал бледный, словно молоко Николай.
Роман сам растерялся, натужно соображая, что надо остановить кровь, о чём сказал Зуйкову. Тот такую боевую рану видел впервые, суетливо наложил жгут, кровь вроде остановилась, зато рана визуально увеличилась.
- Нужно ещё что-то…
- Индивидуальный пакет есть, но он мал, - выругался Савчук.
Пришлось ему вернуться в окоп, откуда принёс махровое полотенце, которое накануне дала Катя, когда он уходил на фронт. Полотенцем сделал перевязку боевому товарищу, с которым успел сдружиться, а тот ругался:
- Что буду делать без руки?
Роман накинул ему автомат на шею и велел:
- Сейчас же уходи назад вдоль оврага...
Бой к счастью вскоре закончился, и он сам отвёз бойца в Донецк. В областной больнице имени Калинина был организован военный госпиталь, где лечились раненые ополченцы и русские добровольцы.
- Там тебя отлично подлатают! - успокаивал Савчук.
Однако он не знал, что дела там шли далеко не блестяще. Большинство врачей разбежались от войны, кто в Россию, кто на Украину и к операциям привлекали докторов смежных специальностей. Накануне туда поступила на работу Ольга Ивановна Борисова, работавшая до войны пластическим хирургом. По основной специальности работы больше не было.
- Только бы не ампутация! - молилась она на первом дежурстве.
Роман оперативно доставил в больницу стонущего Николая. Борисова осмотрела его и побежала к заведующему отделению.
- Там у раненого рука почти оторвана, - сообщила она начальнику, - придётся делать ампутацию!
- Что для тебя эта операция?.. Она для тебя простая - ты же делала нос, делала подбородок!
- Делала, но здесь другое.
- Ты мягкие ткани отрежь выше, а кость ниже, чтобы была хорошая «подушка», и вся операция!
Ольга Ивановна пилой отпилила кость, соорудила из мякоти «подушку» и зашила. Через три дня приехала делегация из военного госпиталя Москвы. Зашли в палату, где лежал Свирин, и какой-то начальник спросил у него:
- Кто делал ампутацию?
Борисова подумала, что, может быть, что-то не так сделала. Стояла молча, не говорила, что это она. Военврач опять переспросил:
- Кто делал ампутацию?!
Ольга Ивановна боялась сказать правду, поэтому не ответила.
- Так что, рука сама отлетела?! - удивился он.
- Я делала.
Он недоверчиво осмотрел её с ног до головы:
- Вы? Молодец!
Савчук познакомился с ней, когда пришёл проведать Николая. Он с порога попросил командира добыть отрезанную по локоть руку.
- Зачем она тебе? - опешил Рома.
- Похоронить её надо! - объяснил товарищ. - Всё же это моя часть.
- Я тебе её обязательно достану! - он пошл к медсестре с вопросом.
Та сразу пошла в отказ:
- Все ампутированные конечности подлежат немедленной утилизации.
- Но мне очень надо!
- Обратитесь к врачу.
Борисова ему отказала, но обещание есть обещание и Савчук решил действовать другим способом. Он начал активно ухаживать за тридцатипятилетней одинокой женщиной и вскоре добился взаимности.
- Как же мне надоели больные! - пожаловалась Ольга Ивановна, когда первый этап привыкания между ними прошёл. - Моя знакомая вчера пришла и целый час жаловалась, что не может попасть на приём к невропатологу.
Она артистично продемонстрировала их разговор.
- Всё может быть, - ответила даме Борисова. - Но, с другой стороны, невропатолог полгода работает без зарплаты. Вряд ли это способствует чрезмерной активности на рабочем месте.
Собеседница покивала, но судя по глазам, осталась при своём мнении.
- Мне нужно на приём к невропатологу. Помоги, пожалуйста!.. Я каждые полгода проходила плановое лечение. В санатории. Я даже согласна лекарства покупать в аптеке! - снизошла она.
- Но ведь выбора нет, - уточнила Ольга Ивановна. - Многих лекарств действительно нет в больницах!
Дама вяло кивнула.
- Не так он идёт, как ей хотелось бы… - понимала врач. - Фиолетово ей, что хирурги иногда делают операции при свечке и под обстрелами.
- Всё вернулось на круги своя, - согласился с эмоциональным рассказом любовницы Савчук. - Ей все «обязаны», а её дело только похвалить.
- Или возмутиться, что ей не выдали положенное, - закончила она, - помнить, что фронт в десяти километрах, вовсе не обязательно.
Роман понял, что момент для необычной просьбы подходящий и попросил её вернуть отрезанную руку Свирина. Женщина удивилась, но помогла. Он вывез добытую конечность в соседнюю посадку и впопыхах прикопал. Утром пришёл в больницу обрадовать побратима этой радостной новостью, а тот в него железной уткой бросил.
- За что? - обиделся Савчук.
- За то, что моя рука висит на заправке напротив! - закричал Николай и показал видевшуюся из окна палаты АЗС.
- Откуда ты знаешь, что она твоя? - схитрил он.
Оказалось, что уличные собаки раскопали выкопанную неглубокую могилку, а голодные бомжи отняли мясо, хотели зажарить. Когда разобрались, привязали верёвку и повесили на святящейся стеле с ценами.
- Свирин теперь со мной не разговаривает… - пожаловался Роман Борисовой при очередном свидании. - Вот и делай людям добро после этого!
Она не разделяла его негодования по поводу людской неблагодарности. К тому же у неё возникли неприятности, так как заведующий отделением догадался, кто выдал задокументированную конечность и сделал ей выговор.
- Мне его рука нужна, как собаке пятая лапа! - вспылила Ольга.
Неприятности сыпались на неё, как горох из опрокинутой банки. Двоюродный брат Борисовой, Витёк, свободно-определяющийся алкоголик попал в беду. Вступил в ополчение, поехал на боевой выход. Разорвалась граната, осколок которой попал ему в лицо, сломав нижнюю челюсть.
- Сделай операцию, - молила её тётя, - иначе он же уродом останется…
- Раньше брат ни одной юбки не пропускал, а в последнее время не пропускает и штанов. - Ольга Ивановна сделала снимок и обработала рану.
Витёк сидел с открытой пастью, весь в гипсе, слюна текла, кормили через трубку, в полной словесной изоляции.
- Ну, всё, жизнь репнулась! - читалось на его физиономии.
В палате Николая вместе с ним было пять больных. Витёк жестами ему объяснил, что имел непреодолимое желание выпить и приглашал всех поучаствовать. Народ согласился, нашлись финансы.
- Но вот проблема, больница-то на ночь закрыта, не выйдешь, вмиг спалят! - засомневался осторожный Свирин.
Витя жестами объяснил друзьям следующий план действий.
- Надо связать простыни с кроватей в одну, дабы её хватило на высоту нескольких этажей и спокойно спуститься… - понял Николай.
На высоте третьего этажа простынь Витька не выдержала, и с воплем рухнул вниз. Савчук засмеялся, когда Борисова рассказала об инциденте.
- Представляю картину, - долго хохотал он, - лежит чувак с открытой пастью и гипсовым воротником вокруг шеи, с поломанной ногой и куском простыни в одной руке и тремя сотнями рублей в другой, умора!
- Тебе бы только ржать! - она выгнала случайного любовника.
Роман не опечалился, просто вернулся к Кате Макаренко, естественно, не посвящая её в обстоятельства скоротечной любовной истории.
- Где ты был? - только спросила та.
- На боевых, - буркнул он недовольно, - дай поесть!
- Ты мне не муж! - напомнила Катя, но покормила и приласкала.
На следующий день под Марьинкой случился сильный бой и в госпиталь доставили большую партию раненых. Среди них было несколько чеченцев. Один из них по имени Джамал был легко ранен в филейную часть тела, лежать долго не мог, поэтому прогуливался по длинному коридору.
- Хорош вояка, - указав на него глазами, сказал Свирин, когда Роман пришёл его проведать, - наверное, убегал с поля боя и получил пулю в жопу!
Николай заявил это нарочито громко, и чеченец услышал обидное заключение. Он подскочил к нему и толкнул в грудь.
- Ты кто такой?! - закричал Джамал.
Свирин устоял на ногах и здоровой рукой отчаянно толкнул его в ответ. Чеченец поскользнулся на мокром полу, смешно взмахнул руками и грохнулся под окно. Падая, он ударился затылком об острый край бетонного подоконника и больше не двигался.
- Ты убил его… - опешил Савчук, видя обширное пятно густой крови.
Набежали соплеменники убитого и накинулись на Николая. Роман с трудом смог вывести его из окружения разгневанных горцев. Он перевёз подчинённого на квартиру, но вскоре к нему приехал на переговоры один из командиров ополчения и, отводя в сторону глаза сообщил:
- Свирина нужно выдать чеченцам.
- Так они же убьют его! - возмутился Савчук. - У них же действует закон гор - око за око.
- Может, и убьют, - согласился собеседник, - но выбора у нас нет!.. Чеченцы грозятся боевые подразделения с вооружением стянуть в Донецк и силой отбить убийцу их соплеменника.
Роман спорил с ним, но согласился с его доводами и сказал:
- Как же я Николаю об этом скажу?.. Ведь его старшего брата убили на первой чеченской войне.
- А ты ничего не говори! - посоветовал он. - Просто посади его в мою машину, а я уж передам кому надо.
Савчук понимал, что совершает самую большую подлость в жизни.
- А что я могу сделать? - успокаивал Роман свою совесть.
Через неделю к нему пришла Женя Ципкина и заплакала:
- Николай пропал!.. Только я встретила мужчину, которого полюбила первый раз в жизни, а его не стало.
- Как пропал? - фальшиво сыграл он.
- Семь дней уже не отвечает по мобильному, - громко всхлипнула она. - Сердцем чувствую, с ним что-то случилось!
- Может быть, уехал домой в Россию…
- Убили его, - вытерла слёзы Женя, - придётся ребёнка одной растить!
- Какого ребёнка? - удивился Роман.
- Нашего. Я на третьем месяце беременности… - тихо ответила она, и скорбно приподняв покатые плечи, вышла из комнаты, не попрощавшись.
продолжение http://proza.ru/2016/07/28/316