Лоретта тихо выскользнула из полусонного студенческого общежития, промчавшись мимо осуждающих глаз пожилой вахтерши, на ходу причесываясь и поправляя несвежий макияж зеленых глаз. До соседнего корпуса рукой подать, быстрым шагом минут пять-семь, не больше.
Новые джинсы «Монтана» лежали в цветастом пакете, там же в светлой коробочке покоилась новая перламутровая губная помада, тушь для ресниц и две пачки американских сигарет, - подарки Патрика.
Больше всего Лоретта радовалась джинсам, фирменные с карманами, отстроченными толстой крученой нитью, они пришлись девушке впору, плотно облегая стройные загорелые ножки.
Предвкушая, как поползут глаза на лоб у однокурсниц, девушка улыбалась. Только бы успеть в душ первой, привести себя в порядок и, как ни в чем не бывало, зайти в свою комнату. Девчонки, наверняка, уже проснутся, надо что-то соврать, где ночевала.
На ум ничего путного не приходило, одурманенный с вечера вином и сигаретами мозг не хотел напрягаться. На вахте дежурила глухая тетя Шура, она давно уже не следила за тем, кто и во сколько возвращался в общежитие, искренне считая, что все девушки – шалавы, а ребята – пьянчуги.
Отчего так невзлюбила старушка студенчество, никто не знал, за глаза ее называли Грымзой, за недовольное лицо и ворчливый характер.
Грымза никогда не закрывала двери на замок, поздним вечером устраивалась на диване под теплым пледом и крепко спала до рассвета. Студенты всегда вычисляли график ее работы, чтобы подстроить все свои вечерние развлечения как раз в дни ее дежурств.
Лоретта тихо подкралась к шкафу и взяла ключи от душевой, все время озираясь на старуху. Светало, Грымза могла проснуться в любой момент. Девушка ее не боялась, но нотации выслушивать не хотела.
Через пятнадцать минут, умытая и причесанная, Лариса – так звали девушку по паспорту - уже входила в комнату, где еще мирно спали ее подруги. Пока теплые струи воды смывали позор с торгующей красивым телом девушки, она уже придумала вполне благозвучную версию своего ночного приключения.
- Лариска, ты? – первой глаза открыла Марина, самая старшая из подруг – пятикурсница, окинув взглядом вошедшую Ларису, не стала задавать лишних вопросов.
Марина не только по возрасту была старшей, она и по опыту многое прошла. Дома, в небольшой деревеньке на границе Витебщины, ее ждал пятилетний Артем - плод любви со студентом из Алжира Мигелем. Родив после первого курса, Марина через год восстановилась после академического отпуска и со следующим курсом продолжила учебу.
Мигеля никто в глаза не видел, Марина объяснила, что «папаша» давно окончил учебу и вернулся в Африку, не удосужившись забрать сына с собой. По ее словам, Мигель из очень богатой семьи и должен унаследовать состояние отца, как единственный сын.
Девушку слушали, но чужая история в одно ухо влетала, в другое вылетала, чужие судьбы никому не интересны, каждый строит свою. Артем на фото выглядел европейским мальчиком, только смуглая кожа напоминала об его происхождении.
Марина не раз предостерегала девушек от повторения своих ошибок, но на чужих, как известно, не учатся. Ларису выдал пакет, его заграничное происхождение было очевидно, остальное додумать не составляло труда, но лезть в душу Ларисе Марина не стала, оставив выводы при себе. Не ровен час, девочки услышат, разговоров не оберешься.
Собирались на занятия, завтракали все вместе, обычно и выходили все в одно время, но Ларисе уж очень хотелось надеть новые джинсы, но делать это при всех она не стала.
- Тебе на вторую пару? – видя, что подруга не одевается, спросила сердобольная Светка, ей всегда больше всех надо.
- У меня первой физкультура, - соврала Лариса. – Но я не пойду, «дела».
- Ну, тогда пока!
- Пока!
Света и Наташа учились в другой группе, в этом Ларисе повезло, она многое могла придумать и выкрутиться – никто не проверял.
Джинсы сидели, как влитые, подчеркнув и без того точеную фигуру девушки. Лариса сняла со стены небольшое зеркало, чтобы любоваться на себя в полный рост. Радость обладания модной вещью отодвинула на второй план неприятные воспоминания о проведенной ночи.
Больше не было неприятного запаха немытых негритянских тел, которым буквально напиталась комната общежития, где жил Патрик, следы его слюнявых поцелуев смыты душистым земляничным мылом, белье в стирке, а новые джинсы – вот они, пахнущие новым текстилем и чем-то еще загадочным и неизведанным.
Смешным показался детский страх, когда шла к Патрику впервые. Он обещал забрать ее в Шри-Ланку, на что девушка только отшучивалась, прекрасно представляя, что сказала бы ее мама на подобные разговоры.
От Марины Лариса знала, что иностранные студенты в основном выходцы из состоятельных семей, бедным в любой стране не до науки. Раз в год они уезжали на свою исконную родину, возвращаясь с баулами, заполненными модными шмотками. Вещи продавались через факцовщиков, а на вырученные деньги иностранец жил и питался целый год.
Встречались мигели и патрики, которые удовлетворяли сексуальные потребности через подкуп глупышек, вроде Ларисы. Выросшая в семье рядового служащего в небольшом белорусском поселке, девушка приехала в столицу с одной небольшой сумкой, в которой одежды было – кот наплакал, одна юбка на все случаи жизни да пара кофточек.
- Хочешь такие? – однокурсница Анжела потянула Ларису в сторонку на перерыве, когда услышала восторг девушки по поводу надетых на ней заграничных джинсов.
- Спрашиваешь! Только, за какие шиши? Небось, двести рублей?
- Двести двадцать.
- Ну вот! Где мне такие деньжищи взять? Папаша сто рублей получает, мамаша полсотни, да еще сестренки две дома.
- А ты сама заработай.
- Где я могу заработать? Учебный год в разгаре. Даже в стройотряде столько не получишь. Мне девочки рассказывали, что «пахали» два месяца в Молдавии на полях, у них за питание высчитали, по сто тридцать рэ на руки вышло, а ты говоришь – двести двадцать. Да и когда еще это лето?
- А я тебя научу…
Патрик девушку оценил. Чем темнее кожа у иностранца, тем больше нравятся ему белокурые красавицы. Лариса родилась блондинкой, свои пшеничные школьные косы перед поездкой в столицу девушка обрезала до плеч, косметикой пользовалась умело, выделяя взлетающие над огромными синими глазами темно-русые брови да сочные губы.
«Лоретта», – на иностранный манер назвал ее Патрик. Девушке новое имя понравилось, про себя она так и стала себя величать, оставаясь для друзей просто Ларисой.
Худощавый, иссиня-черный негр был страшен, как мавр, которым запугивали Ларису в детстве. Но девушка подавила отвращение, решив, что общение поможет по-другому взглянуть на него. Анжела объяснила, что продав пару джинсов, одни она заработает себе.
Глупышка не представляла, чем обернется ее наивность. Патрик торговал по-другому. В деньгах он не нуждался, предпочитая вместо продажи вещей, покупать за них наших девушек. Убежать из цепких рук прожженного ловеласа не оставалось шансов. Ларетта слишком поздно все поняла.
Столкнувшись с девственницей, Патрик не стал торопиться. Как любому другому мужчине, ему нравилось быть первым. Лоретта стала для него своего рода цветком, который он бережно обхаживал несколько недель, приручая, как дикого детеныша.
Лариса тысячу раз могла убежать, передумать, но не сделала этого. Видя красивые импортные вещи, которые Патрик разрешал ей надевать у себя в гостях, девушка становилась безвольной…
Вслед за джинсами у Лоретты появилась куртка, несколько платьев, футболки и шорты, нашел свое место в ее гардеробе открытый купальник бекини, ажурные чулки в сеточку и туфли на платформе.
Девушка преобразилась до неузнаваемости, научилась яркому вечернему макияжу, отработала походку, улыбку, манеру вести разговор с незнакомыми людьми. От простой советской девчонки не осталось и следа.
Нет, она не меняла партнеров. Патрик устраивал во всем, анализируя стоимость всех подаренных вещей, она понимала, от добра добра не ищут.
- Ларочка, доченька, откуда у тебя такая одежда? – мать волновалась неспроста, смутная догадка больно резанула по сердцу.
- Подружка дала поносить, мам. У нее папа на базе работает, а брат за границу часто ездит, так Анжела все вещи в "Березке" покупает.
- Ты смотри, дочка, не наделай глупостей там в большом городе. Слышала я краем уха, как некоторые девочки себе на жизнь зарабатывают…
- Не обижай меня, мама! – Лариса сердилась не на шутку, так казалось матери, и она отступала.
Патрик Лоретту не обижал, на полном серьезе обещал жениться и увезти к себе в далекую экзотическую страну. Показывал фотографии родителей, братьев и сестер, которых у него оказалось слишком много, и все они выглядели одинаково – лиловые негры с толстыми губами, белыми зубами и завитками коротко остриженных волос у мужчин и множеством косичек – у женщин. Девушка заливалась смехом и спрашивала:
- Пати, что я буду делать в твоей стране? Я не знаю языка, мне чужды ваши обычаи, мне даже твои родственники на одно лицо!
Патрик широко улыбался, даже не думая обижаться на последние фразы.
- Ты ничего не будешь делать. На все есть прислуга – черные люди, ты будешь жить в большом доме, есть вкусные фрукты, - он начинал перечислять названия невиданных экзотических растений, о которых в СССР люди не имели ни малейшего понятия. – Ты будешь моя королева.
- А сколько еще у тебя будет жен? – шутила Лоретта.
- Не-нет, у нас нет гаремов, один муж, одна жена, - показывал на пальцах "мавр", как про себя окрестила Патрика девушка.
Однако время неумолимо шло. Патрику оставался последний год учебы. О том, что мужчина совсем не шутил, Лоретта даже не догадывалась.
Подруги давно знали о том, что Лариса встречается с иностранным студентом, вскоре слухи дошли и до деканата.
«Только бы родителям не написали», - молилась девушка, узнав, что ее вызывает декан факультета.
Пропесочили Ларочку как следует, до слез довели. Чего только не услышала она в свой адрес, прямо таки, предатель родины получился. Она не оправдывалась ни в чем, что тут скажешь. Патриотическое воспитание в стране было на хорошем уровне.
К Патрику больше не пошла, боялась преследования, родителей, да много чего еще. Пора было остановиться и хорошенько подумать, чего ждет от жизни. Сама понимала, что будущего у нее ни в какой другой стране нет.
"Мавр" пришел сам через три дня в крайне обеспокоенном состоянии. Узнав, что Лоретта жива и здорова, искренне удивился, он-то себе надумал…
- Пати, мы не будем больше встречаться, у меня строгие родители. Они никогда не позволят мне стать твоей женой.
Патрик не понимал. Вокруг него полно было девушек, которые просто просились замуж за иностранного студента. Он не был беден. По сравнению с любым советским человеком, его родители намного богаче.
- Поедем к твоим родителям, я сам с ними поговорю.
- Ты шутишь? – как можно объяснить, какая реакция будет у папы с мамой на появление негра в их простом деревенском доме. – Это невозможно, Пати.
Разговор ни к чему не привел. Единственное, на что согласилась Лариса, это не прерывать отношений до конца учебы Патрика. Ей и самой это было на руку – лишние подарки не помешают. А мужчина расщедрился не на шутку, казалось, он весь мир готов положить к ее ногам.
Еще несколько раз Патрик возвращался к разговору о замужестве. Чтобы оформить брак с иностранцем, нужно время, а его оставалось все меньше. Наконец, наступил и последний день. Лоретта видела впервые слезы на глазах своего "мавра". Да и ей он больше не казался ни страшным, ни некрасивым, стал уже, скорее, родным.
«Неужели я сама влюбилась?» - искала девушка ответ в душе и не находила.
Она не могла уехать, а он не имел права остаться. Это означало бы – предать свою родину, отца, родных, отказаться от наследства и стать нищим, как люди, которые с ним учились. Он-то видел разницу, как и у себя в стране, где единицы богатых, как его отец.
- Я могу поговорить с отцом и переехать в Европу, только скажи.
- Нет, Пати, нет!
Патрик уехал, а Лариса, спустя пару недель, поняла, что носит под сердцем ребенка. Она билась в истерике, рвала на себе волосы, прыгала с окна первого этажа, поднимала тяжести, - безрезультатно – маленький "мавр" держался крепко…
- Глупая! Почему же ты не уехала с ним? – спросила подругу Марина при встрече, узнав, что Лариса в точности повторила ее судьбу. – Ладно, мой Мигель, он и не звал меня, если честно. А Патрик тебя любил, мы все это видели. Ни один из них не стал бы просто так отношения поддерживать, если вокруг столько молодых, красивых девушек. Да ты и сама все чувствовала. Вот, что сказать? Дура дурой! Сейчас жила бы в Швейцарии, например, и в ус не дула. Еще бы и родителям с сестренками помогала...
Этот разговор состоялся в непростые девяностые, когда из-за политического кризиса народ, можно сказать, выживал, а не жил. Лариса и сама не раз вспоминала Патрика, даже письмо ему написала да так и не отправила...
***
- Мама, разреши мне найти отца, - просьба сына звучала естественно, кто бы сомневался.
Но Лариса вздрогнула от прозвучавших слов. Джонни вырос, уже невозможно было просто отшутиться или повысить голос на неразумного сына. Он имел полное право узнать все, что возможно.
- Я не могу тебе запретить, сынок. Но папа не знает о тебе, я не успела ему сообщить, в день его отъезда я еще не знала о беременности, - со взрослым сыном можно говорить откровенно. – Возможно, он давно уже живет в другой стране, еще тогда он мечтал переехать в Европу.
- А я попробую, мам. Дай мне все свои записи, я сам разберусь.
Через двадцать восемь лет и шесть месяцев Патрик снова посетил страну, в которой получил высшее образование, позволившее впоследствии продолжить дело отца, возглавив одну из богатейших компаний по производству драгоценных камней.
Все изменилось за эти годы - люди, постройки, транспорт, мир вокруг - великой страны Советский Союз больше не существовало.
В аэропорту "мавра" встречала Лариса с сыном. Она волновалась, переживала, что сильно изменилась и постарела, что Пати не узнает в ней его некогда любимую Лоретту.
Он был уже седой, от прошлой худобы не осталось и следа, респектабельный чернокожий "дядюшка Сэм" вышел из самолета.
- Джонни? – имя сына не удивило Патрика, скорее обрадовало – он сам произносил его в мечтах, рисуя девушке совместную жизнь. - Лоретта, ты не забыла...
- Я ничего не забыла, Пати.
- Но, я женат, у меня дети…
- Я тоже замужем, Пати. Но Джонни хотел видеть отца.
Они обменивались фотографиями, много говорили, смеялись, вспоминая молодость. Джонни совсем не походил на отца, он был намного красивее, хоть и имел темный цвет кожи.
- Ты красавчик, - вспомнил Патрик русское слово и широко улыбнулся. – Приедешь ко мне, покажу тебе много одинаковых лиц, они все там – мои родственники.
Теперь уже Джонни смеялся. Он вспомнил, как рассказывала ему мама о многочисленных родственниках отца, которые «на одно лицо».
- Пати, я давно хотела у тебя спросить, - сказала Лариса, оставшись с Патриком наедине. – За что ты тогда меня любил? Ведь я продалась за джинсы…
- Мужчина применяет силу, деньги, хитрость или доблесть, чтобы получить желаемое, а женщина – то, что у нее есть. Так во всем мире, Лоретта. У тебя была только твоя красота и невинность. Я не удерживал тебя силой, ты могла уйти и не вернуться в любой момент. Но ты осталась, я это ценил.
- Ты платил мне вещами.
- Я одаривал тебя. В моей стране так принято. Я не имел золота и жемчугов, но были те вещи, они нравились тебе, а ты нравилась мне.
- Расскажи мне о своих детях, - перевела разговор Лариса.
- Я лучше еще раз покажу, - Патрик достал фоторгафии. – Это старшая дочь, ее зовут… Лоретта, ей пятнадцать лет, это Кейт – ему десять, маленькой Энтони скоро семь.
Лариса улыбалась, для нее все дети Патрика были на одно лицо.