АЛЛАХ И КУБА
Шёл дождь, который не мешал, однако, скоплению машин.
– А у вас в Бишкеке пробки есть.
– Много. У нас на семью по две машины.
Куба, как все таксисты, оказался разговорчивым. Достаточно было вспомнить «Манас», как он проникся ко мне уважением. Что я угадал его национальность, Кубу совершенно не удивило. В Москве полно азиатов, но киргизов, по его мнению, должны отличать все.
– Не верю, Куба, у вас государство беднее нашего.
Он оскалился – зубы острые, как у волка.
– Государство бедное – люди богатые.
Машину Куба вёл быстро, часто обгонял, но всё время справлялся с навигатором.
– Москву ещё не изучил?
– Изучил. Я тут второй раз. Раньше тоже таксистом работал, а сейчас за братом приехал. Его женить пора.
По-русски Куба говорил чисто, почти без акцента, он ходил в киргизскую школу, но его научил отец. «Тогда все русский знали, а отец ещё и в России много работал». И Куба оказался способным учеником.
– А ты женат?
Куба кивнул. Я, впрочем, и не сомневался, для Азии двадцать шесть уже много. Наверняка и дети есть.
– У тебя мальчик и девочка, – убеждённо произнёс я. Он снова кивнул. Угадать было просто: семьи в Азии многодетные, а что мальчик и девочка – пятьдесят процентов. И Куба совсем не удивился.
– Аллах послал, и ещё пошлёт. На всё его воля.
Дождь усилился, Куба включил дворники.
– А ты суннит или шиит?
– Суннит.
Я знал, что киргизы сунниты, но захотелось блеснуть.
– И в мечети бываешь, и пятничный намаз соблюдаешь?
– А как же.
– И аяты разбираешь? Суры – «Открывающая», «Корова»…
Он повернулся с открытым ртом.
– Вы Коран знаете? Вам надо намаз читать.
– Во имя Аллаха единого и справедливого! Нет бога, кроме Аллаха, и Мухаммед пророк его! – протянул я, нараспев, как муэдзин. – Нет, Куба, не получится, я атеист.
– Это как?
– В бога не верю.
Он скривился, но совсем не зло.
– А почему?
– А почему я должен верить? Дети вон в Деда Мороза верят, но у меня уже сын – твой ровесник.
Он широко рассмеялся, обогнав очередную машину. Вызвать на спор его было невозможно. И я гадал чего здесь было больше – почтения к старшему или вежливости таксиста.
– У вас, Куба, кто президент?
Он назвал.
– Я помню у вас даже женщина правила, киргизы власть быстро меняют.
– Да, выходим на улицу, она и меняется.
И что он всё время улыбается? Меня это уже раздражало.
– Завидую, а у нас воруют, но мы терпим.
– Нет, ваши что-то делают, а у нас только говорят.
– У нас тоже только говорят.
– Нет, ещё и делают. С нашими не сравнить.
– Согласен, не сравнить. Вы вышли без оружия – президент в отставку, а у нас стрелять будут.
У него застыла недоверчивая улыбка.
– Будут, будут, Куба, не сомневайся.
– В своих?
– В Москве нет своих, разве не заметил?
Он смолк, переваривая мои слова. Дождь поливал, стекая ручьями по стёклам. Раскрыв зонтики, по тротуарам спешили пешеходы.
– А в Киргизии война кончилась?
– С узбеками? Нет, они же у нас целую область отняли.
Я глубоко вздохнул.
– И узбеки своих мулл слушают, когда намаз совершают, и вы тот же Коран читаете, а потом берёте автоматы и друг в друга палите. Аллах велик!
Он не обиделся, не рассердился. Только пожал плечами. И у него по-прежнему не сходила улыбка.
– А при отце твоём Аллаха не было, зато с узбеками не воевали. Как же так?
Он промолчал, вцепившись в руль. И зачем я его дразню? Почему меня бесит его невозмутимость?
– А наши ещё хуже. Вот машина у тебя не русская, и одежда сшита не у нас, да и песенки по радио иностранные. Всего этого мы делать не умеем. А знаешь, в чём мы мастера? Убивать. – Я показал в окно. – Все они, если до дела дойдёт, сядут на танки и опять приедут в Бишкек, который переименуют во Фрунзе. И я тоже. – У него промелькнуло недоумение, а я расхохотался. – Шучу, Куба, ну какой из меня вояка!
Он сразу повеселел. А я почувствовал себя виноватым.
– Скоро значит домой. А билеты дорогие? Верно, не налетаешься?
– Из Москвы в три раза дешевле, чем в Москву.
– Потому что из Москвы путь всегда короче. Знаешь, как у нас говорят: скатертью дорога.
Я улыбнулся, сам не знаю чему.
– Нет, путь туда и обратно одинаковый. – Снова улыбка до ушей. – А дешевле, потому что в Москву желающих лететь больше, у нас работы нет.
«Зато в каждой семье по две машины», – подумал я.
Мы уже подъезжали, замелькали знакомые улицы.
– А ты, Куба, вино пьёшь?
– Нет.
– Понимаю, шариат. А гашиш?
– Даже не пробовал.
– Так как же ты после этого живёшь?
Он снова широко оскалился.
– Девушки нравятся. Я ещё не нагулялся.
– Так ты же женат! И что тебе мулла говорит? – Я всплеснул руками. – Тут, Куба, только волю дай, сегодня одна, завтра другая… – Я чуть не добавил: мне ли не знать, но вовремя прикусил язык. Он промолчал. – Нет, Куба, так пойдёт, разведёшься, детей бросишь.
– Не брошу, Аллах накажет.
– Ну, молодец. А у нас запросто бросают. Это хорошо, что ты на киргизке женат, наши все шалавы.
Неожиданно он стал серьёзен.
– Зачем так говорить? Я в первый раз когда в Москве работал, познакомился с девушкой, Наташей, она была очень хорошая. Мы, киргизы, грубые, а она такая ласковая, нежная…
– Так чего же ты не женился?
– Нельзя. Родители не разрешили. Она же киргизского не знает, опять же вера другая.
Мы остановились, Куба выключил счётчик.
– А ты любил её, Наташу?
– Да.
– А жену любишь?
– Нет.
– Так зачем же ты родителей послушался?
– А как не слушать, Аллах накажет.
Я достал деньги, расплатился.
– Знаешь, Куба, а ведь он тебя и так наказал. Разве нет?
Он улыбнулся. На этот раз очень грустно.
– Впрочем, не тебя одного, мы все живём без любви.
Открыв дверь, я выскочил под дождь.
1 апреля 2016 г.