А который час?
В ранней моей юности была у меня одна напасть – неимоверная застенчивость. Я за собой это знала, мучилась и пыталась искать пути преодоления этого «недуга».
Где-то услышала, что лучший способ «вышибить» мою мучительницу – это выход на сцену.
Была я, в те незапамятные времена, худенькой невысокой девочкой с карими глазами и длинной темно-русой косой. О своей внешности мнения я была не высокого, одевалась скромно и неброско, любая модная вещица казалась мне слишком смелой, я боялась, что на меня будут смотреть, в тоже время в моих фантазиях я грезилась себе смелой, красавицей, покоряющая всех своей эрудицией, красотой и изяществом
Я и так, и сяк взвесила всё и поборов бесконечные свои сомнения всё же решилась. Месяца два я ходила кругами вокруг дома культуры, где на большой афише предлагалось записаться в Молодёжный театр «Юность», перечислены спектакли, иллюстрированные яркими фотографиями со спектаклей, указан режиссёр и художественный руководитель, указаны сроки прослушивания.
Ещё пару недель я уговаривала свою лучшую подругу, убеждала, как это здорово – сцена, зрители, аплодисменты… Вместе с ней мы выбирали материал для прослушивания, разучивали песни и даже вальсировали, чтобы уж точно «сразить» режиссёра.
Я готовилась всерьёз: декламировала перед зеркалом стихи, доводила себя до слёз, читая вслух отрывки из «Неточки» Достоевского, пыталась «выпрыгнуть из собственной кожи» представляя себя Липочкой Островского, старалась отойти от школьных стереотипов прочтения басен Крылова. И вот уже близился тот самый решающий день.
Первым делом, в этот день, меня «кинула» моя милая подруга. Она сказала, что для неё очень ответственен последний год обучения в нашем педагогическом девичьим «монастыре» и она не может отвлекаться на театр. Однако, подруга у меня была ( и есть) стоящая она пошла меня сопровождать. И вот я уже подхожу к заветной двери, подворачиваю ногу на высоком каблучке и прихрамывая, вваливаюсь в репетиционный зал, слегка заикаясь от волнения объясняю зачем мы пришли.
Первая встреча с Игорем. Это много лет спустя я звала его Игорем, а в этот день передо мной был Игорь Сергеевич, высокий, сутулый и очень серьёзный, даже когда улыбался, очень солидный с едва заметной залысиной и внимательным проникновенным взглядом. Попав под «прицел» этих глаз было ощущение посещения рентгеновского кабинета.
Он с очень серьёзным видом достал какой-то толстый талмуд и начал записывать наши имена фамилии и прочие данные, с каждым его вопросом моя решимость стать актрисой таяла с неимоверной скоростью. Я уже еле-ели что-то лепетала, с тревогой оглядываясь на подругу Наташку.
Наконец, он закончил меня «допрашивать» и попросил пройтись по залу. Эта проходка меня смутила ещё больше, но не убегать же. И я скрепя сердце продолжала экзекуцию над своей застенчивостью. Читала я конечно плохо, единственно что смогла – это не сбиваясь оттараторить текст. Потом изобразила что-то похожее на пение и наконец, мы с Наташкой, напевая сами себе, под явно смеющимся взглядом Игоря Сергеевича, честно отвальсировали заученные на уроках ритмики «па».
По-моему он забавлялся,глядя на нас, но старался сохранять строгость и важность, должную для главрежа.
Он подозвал меня к столу и сказал, что для актёра внимание – это немаловажная вещь, ведь важно подмечать всё, что происходит вокруг, чтобы потом сублимировать это в творчестве. Он говорил очень умными словами, я кивала, сидя на краешке стула ни жива, ни мертва. В заключении он снял с руки часы, протянул их мне и сказал, что через минуту я должна буду по памяти описать их. Минуту я таращилась на его часы, вертела их в руках, не особо понимая, что я должна буду рассказать по истечению минуты, и вот дрожащей рукой я вернула часы и попыталась сказать пару фраз. Он очень серьёзно меня выслушал и спросил: а который час?
Я растерянно хлопала глазами, Наташка, у меня за спиной хихикнула, а режиссёр, уже окончательно растеряв свою важность, рассмеялся и объявил мне, что берёт меня в коллектив молодёжного театра на условии месяца испытательного срока и назвал день первой для меня репетиции.