Неслучайная встреча

На Валовой улице в винном магазине  -  вдруг столкнулся  с одноклассником Геннадием  из вечерней школы №6.

- Не узнал? – спросил его с радостью.

- А, Найнкин! Ну,  здорово!  Как ты?.. – он двигался в очереди и я с ним.

Так, на английский манер вывернул мою фамилию,  наш  необычный одноклассник Валера, внук писателя Фёдора Гладкова, который написал советскую эпопею «Цемент». Валера, в отличие от нас, в совершенстве знал английский язык. Помню, как вечером, после уроков они с нашей англичанкой читали и смеялись над письмом,  присланным  ему американской девушкой.

- Вот, три года на Севере отработал! –  радостно поделился  Гена. И я обратил внимание на его одутловатое, бледное лицо с всё ещё красивыми, ореховыми глазами.

- Помнишь, как мы к Валере в гости в Дом писателя ходили? – вдруг  спросил я.

- Конечно, как тут  Бубу забудешь! Мы вот с Лёней ездим к нему на могилку на Ново-Донское, – с грустью отозвался Гена.
 
Сколько раз он приглашал ребят из класса в гости в Лаврушинский переулок, дом 17, что прямо напротив входа в Третьяковку. Мать у Валеры была стоматологом, отец, вроде, журналистом, младший брат моряком – но мы их ни разу не встретили у него.

- Я когда в первый раз пришёл к нему в гости отметить что-то – обалдел! – вспомнил Гена. - Столько комнат с высоченными потолками. А уж балкон-то  – немыслимой длинны!

Огромная очередь слишком быстро двигалась:

- Валерка был душой нашего класса! – благодарно сказал  Гена. – Его все любили за эпатаж, за невинную антисоветчину.  До сих пор никак не могу приготовить ту его селёдочку с горчичным соусом.
 
Я тоже был потрясён  огромным английским комбайном  –  приёмником  с автоматическим проигрывателем, где пластинки сами укладывались и заводились!!!  А сколько мы пересмотрели журналов «Америка»,  перечитали редких книг, увидели шикарные «ню», юмор детский, неизвестные стихи, самиздат!..  А ушёл Валерий всего лишь в 23 года из-за передозировки лекарств…

- У ребят обед. Они сейчас слюни глотают! Меня нехорошими словами вспоминают! – вдруг оживился Геннадий, подходя к кассе. Я оттуда увольняюсь. Вот несу три бутылки водки.

- Ген, ты Лимиру Николаевну видел?

- Уже семь лет не знаю, как она там? Да, Лимира, Лимира, литераторша наша. Золотая баба!

  Мы на прощание обменялись с Геной телефонами.

Дорогая наша Лимира Николаевна Паянсон – угловатая, черноволосая, с большими печальными глазами. Она, меня семнадцатилетнего оболтуса,  однажды даже поставила в классе в пример. Ну, да, читал по ночам, глотал художественные книги, немыслимые философские труды, письма и дневники великих, букинистическую рухлядь – безо всякого разбора.   Ведь  многие так и учились жизни.  Ренессанс и античную живопись – узнавали уже после иконописи, реализма, импрессионизма, дадаизма…

Благодаря ей не пропускал художественные выставки, давил на палитру чистые цвета, памятуя – белила яд живописи. Милая наша Лимирочка! Привить любовь к искусству и литературе в 10-ом классе школы рабочей молодёжи  - это талант бесценный!

Гена написал мне её телефон. И я вечером позвонил учительнице, жутко стесняясь, через семь лет.

А она, добрая душа,  сразу меня узнала,  и вспомнила весь-весь  наш,  любимый ею выпуск!..

Эх, до чего же мы чёрствые и неблагодарные – всё ходим-бродим себе по жизни!..