Дороже золота
Приятель мой Колька всегда был горазд на всякие выдумки. Однажды он явился ко мне весьма загадочный и деловито спросил:
- Знаешь, как заработать много денег?
- Не а, - сказал я искренне. – Опять бутылки пустые сдавать?
- Жалкий промысел, - сурово сказал Колька, - Будем добывать яд!
- Яд?! Какой яд?!
- Знамо дело, змеиный. Он знаешь, какой дорогой? Дороже золота!
Колька извлёк из-за пазухи сильно потрёпанный журнал.
- Вот, - торжественно сказал он, тыча пальцем в статью, обведённую карандашом.
Я взял журнал в руки. Это оказался прошлогодний номер «Вокруг света». В крохотной статье рассказывалось о нелёгком труде змееловов из индийского штата Пенджаб. Я внимательно изучил текст, и вернул журнал Кольке.
- Ну? – спросил тот нетерпеливо? – Врубился?
Откровенно говоря, из статьи я понял лишь то, что в Индии полно змей, их ловят бесстрашные змееловы, а змеиный яд используют для лекарств.
- Ты предлагаешь ехать в Индию? – спросил я.
- Нет, в Индию мы не поедем, - решительно сказал Колька. – Индийского языка мы не знаем. Да и жарко там, ужас.
Колька был прав, индийского языка мы не знали, как, впрочем, и всех других языков. Между тем, колькин замысел был мне пока не ясен.
- Змей будем ловить своих, советских, - гордо заявил Колька. – Конечно, гюрзы или там кобры у нас не водятся, но сойдут и гадюки.
До меня стал доходить смысл Колькиной идеи, и я внутренне содрогнулся.
- А куда ж мы их девать будем, гадюк то? – спросил я, стараясь придать своему голосу деловитость?
- Как куда? – удивился Колька. – В аптеку, конечно. Их там у нас с руками оторвут.
- И сколько дадут? – спросил я
- Точно я не знаю, - признался Колька, - но, на мопед, я думаю, хватит.
Образ новенького мопеда тотчас развеял мои сомнения, и мы принялись обсуждать детали предстоящей охоты.
На утро Колька явился с первыми петухами, и поднял меня условленным свистом. Я выглянул в окно. Колька стоял возле подъезда, держа в руках обрезок доски и знакомое мне зелёное эмалированное ведро, в котором колькина мать квасила на зиму капусту.
Я быстро оделся, сунул ноги в отцовские сапоги и, прихватив со стола бутерброд с колбасой, выскочил на улицу.
Охотиться решили далеко за городом, у села Баскачи, где пойма реки, разрезанная ручьями,являла собой сплошное болото.
- Гадюк там видимо-невидимо, - уверял Колька, - бывает, и в дома заползают, а чаще в коровники.
- А что им в коровниках то делать? – спросил я, чувствуя нехороший холодок на спине.
- Молоко они дюже любят, - деловито пояснил Колька.
Из-за отсутствия нормальной дороги до Баскачей рейсовый автобус туда не ходил, и высаживал пассажиров километрах в пяти от села.
Пока мы шлёпали пешком от остановки до баскачёвских окраин, солнце успело подняться над макушками деревьев и палило нещадно.
- Как в Индии, - заявил Колька, стирая со лба капельки пота.
Чтобы помочь товарищу, я взял у Кольки обрезок доски и, только теперь заметил, что с одного конца на нём была выбрана ножом круглая выемка.
- Для чего это, Колян? – спросил я.
- Как для чего? – удивился тот, - змея то круглая. Если ты её плоским концом к земле прижмёшь, она, чего доброго, вывернется, да и за ногу тебя тяпнет. Эх, ты, а ещё змеелов!
Наконец, показалась пойма. Пока хватало глаз, вдоль берега тянулась топь, поросшая камышами и ивняком. Ещё издали мы услыхали надсадный лягушачий концерт.
- Давай вон туда, на остров, - Колька указал на сухую плешину с чахлым берёзовым подлеском. – Гадюки туда греться вылазят.
Ступая в чёрную жижу, сплошь покрытую ряской, мы перебрались на остров. На взгорке, в жухлой траве, и в самом деле, нежилась, лоснясь на солнце, змея. Но, то был обычный и безобидный уж. Услышав наши шаги, он юркнул к спасительной воде, и поплыл, приподняв над поверхностью чёрную голову с яркими жёлтыми пятнами по бокам. Мы уселись на траву, счищая с сапог налипшую тину. Я достал бутерброд, разломил его пополам, и мы наскоро пообедали.
Ведро, которое приволок с собой Колька, оказалось вовсе не пустым. Приподняв крышку,он извлёк оттуда старенький театральный бинокль, строительные рукавицы и пакет молока.
После колькиного рассказа о пристрастии гадюк к молоку, я догадался, что пакет он приберёг для приманки.
- Спрячься, и смотри в оба, - строго сказал мне Колька, протягивая бинокль.
Сам же он, надорвав зубами край пакета, спустился в воде и, рисуя по траве жирную молочную дорожку, вернулся на взгорок. Часть молока пролилась в воду, и растеклась по чёрной болотной жиже.
- Теперь точно приползут, - уверенно сказал Колька, - они молоко за версту чуют.
Мы залегли в траву и стали ждать.
Через потресканные стёкла бинокля были видны редкие поросли камыша и коряги, торчащие из воды. Где-то там кипела своя непонятная и таинственная жизнь. То и дело из ряски выныривала лупастая лягушачья голова и, неистово раздувая щёки, вступала в непрерывный болотный хор. Изредка мелькали чёрные атласные спинки ужей. Между тем, гадюк нигде видно не было. Прошло ещё добрых полчаса, как вдруг Колька пихнул меня локтем в бок, и зашипел на ухо:
- Ползёт, родимая! Пусть только подальше от воды…
На островок из болотной жижи, и вправду, лениво выползла гадюка. Серая, с чёрным затейливым рисунком на спине, она походила на обрезок садового шланга, брошенного кем-то в траве. Колька судорожно натянул рукавицы, и выскочил из укрытия. Я, схватив доску, устремился за ним.
- Не дай ей в воду уйти, - завопил Колька, - там не возьмём.
Я рванулся к берегу, отсекая змее путь к бегству. Однако, гадюка, кажется, и не спешила ретироваться. Она зло зашипела, приподняв треугольную голову, и бросилась в атаку на колькин сапог. Колька ловко отскочил в сторону и крикнул:
- К земле, к земле её прижимай.
Я подскочил к гадюке и принялся тыкать концом доски, норовя прижать извивающуюся змею, целя поближе к голове. Наконец, это мне удалось. Колька со стремительностью тореадора кинулся к гадюке и ухватил её за голову. Я убрал доску и Колька, победно поднял яростно бьющуюся гадюку над землёй.
- Чего смотришь, - заорал он, - ведро тащи!
Гадюка отчаянно пыталась обвить Колькину руку, но он ловко бросил её в ведро и закрыл крышкой. Оказавшись в неволе, змея скоро успокоилась. Мы сели на траву, и какое-то время молчали, приходя в себя после пережитой схватки.
- Одна есть, - сказал, наконец, Колька. – Ещё бы парочку.
Мы снова притаились и стали ждать. На этот раз ожидание оказалось недолгим, и нашим трофеем стала ещё одна неосторожная гадюка. Она также отправилась в неволю вслед за своей подругой. Охота продолжалась ещё часа три и теперь в ведре, прикрытом крышкой, маялось с полдюжины змей.
- Ну, хватит, - сказал, наконец, Колька, - а то в аптеку их не успеем сдать.
Он достал из кармана грязную тесёмку и накрепко подвязал крышку к проушинам ведра.
- Так то лучше, - деловито сказал он, - а то расползутся ещё по автобусу.
Я содрогнулся, представив себе, как наши гадюки ползают по полу автобуса и хватают за ноги мирных граждан.
По дороге до остановки мы долго спорили, какой мопед выбрать. Сошлись на новенькой «Верховине». Автобуса не было долго и мы, спасаясь от жары, спрятались под козырьком остановки. На обтёртой лавочке, пристроив на колени корзинку, терпеливо сидела
одинокая старушка. При нашем приближении из корзинки высунулась взъерошенная кошачья голова. Кот боязливо посмотрел сначала на нас, потом на ведро, принюхался, и, громко зашипел, вытаращив большие жёлтые глаза.
- Кота вот с дачи везу, - заявила старушка, - совсем одичал там, паразит.
Наконец, подошёл автобус. Мы влезли на заднюю площадку и забились в самый угол, поставив ведро с драгоценным грузом на пол.
В городе было две аптеки: центральная и дежурная. Мы отправились в центральную, справедливо полагая, что в маленькой дежурной просто не хватит денег расплатиться с нами.
Перед стеклянной аптечной дверью Колька замялся:
- Слушай, - сказал он, разглядывая свою порванную штанину и грязные сапоги, - давай ты будешь договариваться.
Я и в самом деле выглядел несколько приличней и, пригладив на голове растрёпанные волосы, вошёл первым. В аптеке посетителей не было и мы, ступая по блестящему кафелю, подошли к стойке. За круглым окошечком сидела крупная женщина и что-то писала, наклонив голову. В своём белом халате и шапочке она походила на подтаявшую снежную бабу.
Колька осторожно поставил ведро на кафель и развязал тесёмки. Женщина наконец заметила нас, и весело спросила:
- Вам чего, разбойники, гематогена или аскорбинки?
- А почём, тётенька, вы яд принимаете? – спросил я прямо.
- Какой яд? – не поняла аптекарша.
- Змеиный, конечно, - сказал из-за моей спины Колька, - вот, гляньте.
Он приподнял ведро и снял крышку. Тотчас над краем ведра возникла гадючья голова и злыми чёрными глазками посмотрела на аптекаршу. Та вскинулась так стремительно, что стукнулась спиной о шкафчик с лекарствами и там с полочек посыпались какие-то склянки.
- Стойте здесь, - крикнула аптекарша, скрываясь за белой дверью подсобки.
- Куда это она? – в недоумении спросил Колька.
- Наверное, за деньгами, - предположил я, но отчего-то был не уверен в этом.
Аптекарши не было минут двадцать. Несколько раз с улицы заходили покупатели, но, увидев пустое окошечко, надолго не задерживались. Наконец, за стеклянной дверью аптеки остановился синий милицейский «газик» и из него бодро выскочили два милиционера. Аптекарша тоже вышла из машины и, прячась за спинами постовых, отчаянно что-то им говорила. Мы с Колькой переглянулись.
В аптеку, толкнув дверь, тотчас вошёл один из постовых. На его плечах красовались новенькие погоны с жёлтыми сержантскими нашивками.
- Эти? – спросил он, тыча в нас пальцем.
- Они, они, ироды, - всхлипнула за спиной аптекарша. – Змею живую приволокли, да ещё в лицо мне совали.
Милиционер подошёл к ведру, опустился на корточки и осторожно приподнял крышку.
- Да, дела! – грозно сказал он, опуская крышку на место. – Ну что, натуралисты, поехали?
- Куда? – спросил я не своим голосом.
- Как куда? Протокол изъятия писать будем. – Милиционер брезгливо поднял ведро и указал нам на дверь.
- За что, дяденька? – взмолился Колька, - мы ведь только мопед хотели купить.
- Мопед?! – постовой посмотрел на нас с новым интересом. – При чём тут мопед?
- Ну, как же, дяденька, - Колька осмелел и вышел вперёд. – Яд то змеиный больших денег стоит. Говорят, больше золота.
- Ах, вон что, - лицо милиционера потеплело. – Вы, стало быть, коммерсанты. А гражданку то зачем напугали?
- Мы её не пугали, - горячо возразил Колька, - только хотели товар показать.
Милиционер повернулся к выглядывающей из-за двери аптекарше и сказал с усмешкой:
- Ну, что же вы, Клавдия Ивановна? Граждане вам змеиный яд принесли на приём, а вы уж их в хулиганы определили.
- Мы никакой яд не принимаем, - возмущённо выкрикнула аптекарша, - а от аспидов этих у меня и по сейчас мурашки. Это же надо, в лицо мне змеюкой тыкать!
Возле аптеки начал собираться народ.
- Вы ещё спросите, где они взяли эту гадость? – не унималась аптекарша.
- А, в самом деле, змей то откуда принесли? – спросил сержант без прежней суровости.
Колька пожал плечами:
- Знамо откуда, с болота, у Баскачей.
- Ладно, поехали на ваше болото, - вздохнул милиционер.
- Зачем? – спросили мы в один голос.
- Змей ваших отпускать будем.
Всю дорогу до Баскачей мы с Колькой молчали, подавленные неудачей. Ведро с гадюками стояло в ногах у сержанта. Его напарник вёл машину, то и дело, спрашивая нас, куда повернуть.
Наконец, мы добрались до места. Милицейский «газик», переваливаясь на кочках, подъехал к самому краю болота и остановился в метре от воды. Мы нехотя вылезли из машины и понуро смотрели, как сержант сбросил крышку с ведра и с размаху выплеснул из него гадюк. Они, извиваясь, плюхнулись в болотную жижу и метнулись в разные стороны, прячась под грязной зелёной ряской.
Милиционеры отвезли нас по домам и, прощаясь, взяли с нас слово не ловить больше гадюк и не таскать их в город. Мы пообещали.
Так развеялась наша с Колькой мечта на новенький мопед. Но, я знал, я верил: Колька обязательно придумает что-нибудь такое, от чего все ещё ахнут. И вот тогда то, нам обязательно повезёт. И Колька придумал, но это уже совсем другая история…