3. Два слова о любви, или Телепатия

Миша Леонов-Салехардский
                Был томный южный вечер. Над клубом звучала музыка. Танцплощадка заполнялась молодёжью. Тени деревьев и тени людей пересекались в свете фонарей. У входа на танцплощадку, на каменной ограде, лицом к улице и спиной к клубу, сидели Лёшка Шатов и его новый друг, местный тракторист, Дима Малышев. Они увлечённо беседовали. Дима сокрушался, что провалился на экзаменах в институт.
— После армии буду опять поступать. Батя говорит: «Шёл бы лучше на агронома или инженера». А я на философский.
— О! Философию я люблю, — подхватил Лёшка. — Правда, ни бельмеса не понимаю.
Дима хмыкнул, они переглянулись и рассмеялись. Их пристрастия совпадали во многом: в литературе, в музыке, в кино. Несмотря на свой грубый, простоватый вид, Дима был весьма грамотным юношей. В селе его уважали. Каждый, проходивший на танцплощадку, непременно здоровался с ним, говорил доброе слово, пожимал руку. Он сидел, широко раздвинув мощные бёдра. Спина — прямая, руки — в боки, подбородок — кверху.
— Прямо король на троне,— заметил Лёшка то ли с восхищением, то ли с иронией.
— Село маленькое, — сказал Дима, оправдываясь. — Все свои. Привет! — откликнулся он на кого-то с улицы и помахав пятернёй, как вождь с трибуны мавзолея, затем продолжил: — Бросай свой Салехард, переезжай к нам! Люди у нас добрые.
— У вас жарко. И комаров нет, — иронично произнёс Лёшка. — А если без шуток, я бы рванул в большой город. Где умных людей больше. В Москву, например.
— Надоели дураки?
— Вроде того… — Лёшка не договорил, услышав песню с танцплощадки:

Tombe la neige
Tu ne viendras pas ce soir...

— Шарль Азнавур, — подсказал ему Дима. — «Падает снег».
— Сальваторе Адамо, — уточнил Лёшка. — Тоже путаю. Голоса похожие, сиплые... Интересно, о чём он поёт.
— О неразделённой любви.
— Думаешь?
— Все песни о любви. Слышишь, как ему плохо? Гормон любви с ума сводит.
— Гормон?
— Учёные недавно открыли. Гормон любви. Через три года этот гормон выдохнется, организм придёт в норму, и тогда он, певец этот, удивится: «А что я нашёл в ней?» И забудет он даму сердца — на раз-два! 
Лёшку покоробил такой реализм, он хотел возразить: «А как же вечная любовь»? — но покосившись на Диму, благоразумно промолчал. Между тем песня о том, что падает снег, кончилась. Трещали цикады в траве, шелестели листвой тополя, звонко стучали каблуки по асфальту. И вдруг отчётливо, будто в кино, Лёшка увидел внутренним взором, как Наташа с Аллой выходят из ворот танцплощадки.
Он резко выпрямился, точно оцепенел. Дима покосился.
— Что с тобой? Укусил кто?
— Не поверишь. Я знаю, что сейчас будет: с танцев выйдут две девчонки, одна в белом, другая в красном. И свернут направо, туда, — показав рукой на улицу, проговорил Лёшка.
— Телепатия?
— Вполне возможно.
— Это мы проверим, — сказал Дима и нехотя, с сомнительной улыбочкой, обернулся к танцплощадке. Проём ворот был пуст. — И где же твои… — начал было Дима, как вдруг осёкся: в воротах возникла Алла, в красной блузке и чёрной юбке, а следом за ней Наташа, в белом платье в чёрный горошек. Взявшись под руку, они величаво прошли мимо обоих юношей и свернули на улице направо.
— Ты заранее видел, — проговорил Дима, обретя дар речи.
— Спиной? Или затылком? 
— Затылком! — подтвердил Дима, — у тебя там — третий глаз!
Ощупав затылок, Лёшка присвистнул и развёл руками, как фокусник, который показывает, что в рукавах ничего не припрятано. Они посмеялись.
— Согласись, — серьёзно сказал Дима, — это простое совпадение.
— Да нет же! — возразил Лёшка. — Я знал, что так будет. Телепатия!
— Что ж, давай проверим. Например…  какое стихотворение я буду читать?
— Лермонтова?
— Погоди.
Дима стал неподвижен, как памятник. Лёшка, закрыв глаза, сосредоточился.
— И скучно и грустно, и некому руку подать… — неуверенно продекламировал он через пару минут.
— Угадал! Я, наверно, губами шевелил. Ладно, контрольный вопрос.
— Валяй.
— Сколько денег у меня в кармане?
Лёшка закрыл глаза и через минуту открыл.
— Ничего не вижу.
— Верно. Ничего и нет. Матери отдал.
Они рассмеялись.
— Новый Вольф Мессинг! — сказал Дима, добродушно хлопнув Лёшку по плечу. Тот стыдливо потупился.
Между тем девочки вернулись, проплыли мимо Лёшки с Димой и, скрывшись за воротами, разразились безудержным смехом. Дима покачал головой, брезгливо разгоняя перед собой воздух, полный аромата девичьих духов. Лёшка отрешённо дёргал шнуровку на своей футболке.
— Я тоже немножко телепат, — сказал Дима, повернувшись к нему. — Хочешь, угадаю, о чём ты думаешь?
Лёшка согласно качнул головой.
— На танцы хочешь. К той белой, в чёрный горошек!
Лёшка фыркнул, глянул на Диму взглядом побитой собаки и уставился в глубину улицы. Дима, довольный своей догадкой, спрятал улыбку. Тем временем к Диме подсели местные парни, завели разговор о трансмиссии, магнето, свечах зажигания.
— Ты иди, если хочешь, — сказал Дима, видя, что Лёшка заскучал. — Не последний день живём. Наговоримся ещё.
Лёшка живо простился и отправился навстречу судьбе — на танцплощадку.