«Если бы влюблённость длилась слишком долго,
люди бы умирали от истощения, аритмии,
тахикардии, голода либо бессонницы.
Ну а те, кто случайно не умер, кончали бы жизнь
в сумасшедшем доме.
«Одиночество в сети», Януш Леон Вишневский.
- Послушай, я же только окулист, а у тебя проблемы с сердцем!
Не мучай меня, я не смогу оценить правильно твоё состояние, сходи к кардиологу. У нас его хвалят. Молодой, толковый. Может, не совсем молодой, но мужик какой красивый! Притом в разводе. Смеюсь. Собственно, что я рассказываю? Ты ведь у него весной лечилась, – так уговаривала меня «подруга юности моей», - только не тяни, а то он через неделю в отпуск уходит.
- Ладно… подумаю – неуверенно сказала я.
- О чём подумаешь? – начала сердиться Кира, - если так плохо, давай
вызовем на дом. У нас теперь, правда, по-европейски: узкого специалиста можно вызвать только через домашнего терапевта, чтоб они были здоровы!
А это целая история: анализы, рентген, гинеколог и пр. Но выход есть –
если Кириллу намекнуть, что вызов мы расценим, как частный – он придёт!
Только от этого предположения моё сердце пошло с перебоями.
Кира послушала его и сердито сказала: « Доиграешься! Я завтра же с ним поговорю».
- Нет, нет, после выходных. Во вторник. Или лучше в среду…
- Или в четверг??- Кира осуждала меня. Хоть и дружим мы с ней с детства, но она врач, а врачи не любят, когда им перечат. Сердито бросив: «Позвонишь, когда надумаешь. Не тяни» - она ушла, погрозив мне кулаком.
Кирилла Антоновича, кардиолога, я знала уже полгода. Вернее сказать, была больна им. Тогда, весной, тоже случился затяжной сердечный дискомфорт.
И безрезультатно наигравшись неделю всеми имеющимися дома таблетками и сердечными микстурами, я отправилась в поликлинику.
Отсидев в очереди около часа, я вошла в кабинет. Не сказать, чтоб новый врач был красавцем, но его накрахмаленный белоснежный халат
произвёл впечатление. И воздух в кабинете был свеж, и ветерок в
приоткрытую форточку доносил даже запах цветущей под окном акации,
и утреннее солнышко несмело заглядывало в окно.
Он взял мою историю болезни, вычитал моё имя и отчество, и
мельком глянув на меня, ласково спросил:
- Так что же Вас, Ирина Васильевна, беспокоит? На что жалуетесь?
Я начала, смущаясь ( вот новость ещё!), что-то рассказывать, а он
листал мою историю. И мне впервые стало так противно за все эти подклеенные анализы, за поломанную ногу и прочие подробности моего
внутреннего содержания, глянувшие сейчас на него из пухленькой тетрадки,
что я готова была провалиться сквозь пол вместе со своим стулом.
И тут я, наконец, посмотрела на его руки.
Кто-то может не поверить, но у меня симпатия к сильному полу - оставим пока
любовь в стороне – может появиться, только начиная с рук. Если можно было представить, что эта рука прикоснётся к моей щеке, или, что я могу прижаться
к ней, то всё, - дальше можно разглядеть и лицо, а потом послушать, что и
как он говорит. Вот в последнем-то крылась большая опасность.
Ибо очень часто, услышав голос, и также, что он говорит,можно было с
огорчением забыть о руках.
Но тут всё совпало. Вставая со стула, он зацепил неловко ручку и
тут же изящно нагнулся за ней, продемонстрировав свой тщательно подстриженный затылочек. Это был завершающий штрих!
Он подошёл ко мне и молча, жестом, показал, что мне надо раздеться.
Я, в свои 50 смущаясь, как девица, начала медленно расстёгивать пуговички на блузке. Кирилл терпеливо ожидал. Нерешительно я взялась за плечико
лифчика.
- Не надо, - остановил он меня, и стал выслушивать, аккуратно подползая
фонендоскопом с разных сторон под лифчик. Затем повернул меня спиной к себе
и стал слушать со спины. Меня, как ни странно, его действия немного
огорчили: это непрофессионально - выслушивать сердце , когда грудь стиснута лификом! Но тут же на моём лице возникла еле заметная улыбка:
может, он тоже смущается? Надо же, такую глупость придумать?!
«Баба в 45 – дурочка опять!?»
Вдох – выдох, задержите дыхание, ещё раз вдох! Глаза мои от удивления стали круглыми, когда в этот момент,напротив,в углу кабинета на стеклянном шкафу
я увидела кучерявое бело-розовое,какзефир,дитя. Оно,ухмыляясь и глядя на меня, перебирало в руках стрелы. Внезапно, резким движением маленькой ручки,оно с силой бросило в меня стрелу.
Я чуть отклонилась, и стрела, лишь задев меня по касательной, беззвучно пропала.
Я осмотрелась вокруг – на полу её не было.
- Вы что-то уронили? – спросил Кирилл.
- Показалось,- ответила я и глянула на шкаф. Кудрявенький исчез.
«Ах, ты глупыш, глупыш! Надо было из лука стрелять, ведь он у тебя висел
за плечом!» - с огорчением подумала я. Померещится же такое!
- Присаживайтесь, Ирина Васильевна. - Вам часто приходится нервничать? Волноваться?
- Случается, - удивляясь своей немногословности, ответила я.
- Сердечко мы Вам подлечим, есть небольшая тахикардия, нарушения
ритма. Думаю, это возрастное. Вам сколько лет? – он заглянул на обложку моей истории болезни. «Ну, давай, спроси теперь ещё про климакс, и поставь все
точки над И». Но вопрос повис в воздухе, он всё, что нужно, увидел -
и промолчал? Ещё и психолог, оказывается?
- Сделаем вот что, - Кирилл, видимо, пришёл к какому-то заключению по
поводу моих проблем, голос стал решительным и движения рук тоже – я по-прежнему не отрывала от них глаз. – Сейчас Вы пойдёте в 27-й кабинет, сделаете кардиограмму и , пожалуйста, снова ко мне. Возможно, добавим что-то ещё к тому, что я сейчас пишу.
Я предлагаю пройти Вам курс лечения в нашем дневном стационаре. Капельниц не боитесь? Ну и славно.Дней 10 сможете приходить? Препарат я выписал Вам новый, хороший эффект даёт при подобном состоянии…- он многозначительно замолчал.
Может, рассчитывал, что я пойму намёк? Но я унизиться до понимания не
захотела, встала и пошла, «куда послал», - на кардиограмму. А может, намёка никакого и не было. Вечно подозреваем безвинно медиков в заглядывании в
наш кошелёк!
Десять дней пролетели в запахах эфира, разбавленного ароматом акации
один к одному. Ежедневно Кирилл Антонович навещал в небольшом стационаре своих, лежащих под капельницами, дам. Брал бережно за руку, считал (или не считал?) пульс, похлопывал по руке и приговаривал «Молодцом!» А дамы таяли от восторга,
с завистью поглядывая на тех, возле которых он на пару минут задерживался.
А во мне проснулась ревность! Мне он в предпоследний день сказал: « Завтра после процедур зайдите, пожалуйста, ко мне». А ведь мог сказать и без «пожалуйста»!. (Знаю некоторых, у которых это слово в лексиконе отсутствует!)
На следующий день я подошла к знакомому кабинету. Очереди не было,
лишь один молодой человек с усиками ожидал приёма.
- Я Вас могу пропустить вперёд, - улыбнулся он мне.
- Не беспокойтесь, я не спешу. Мне надо отдышаться, - улыбнулась я в ответ.
Черед несколько минут он вошёл, и на удивление, быстро вышел.
- Не мой день, - пошутил он.
На сей раз Кирилл Антонович более тщательно выслушал моё сердце всё тем
же своим деликатным способом. Услышанным остался доволен, о чём и стал
записывать в историю болезни. Я же, оторвавшись взглядом от его рук,
посмотрела на шкаф в углу: белокурый шалунишка отсутствовал. Собственно,
зачем он мне? Маг сделал свое дело…Теперь Кирилл присутствовал в моей жизни круглосуточно!
- Присядьте на минуточку, Ирина Васильевна. Я хочу дать Вам интересный совет, который можно расценить, как шутку, но которым стоит воспользоваться.
Я иногда им пользуюсь, - он рассмеялся, и его смех мне понравился даже
больше, чем его руки. - Вот как Вы справляетесь с эмоциями?
- Никак! Мои эмоции мне нравятся, - с некоторым вызовом ответила я.
- Понимаю и согласен, но только в отношении положительных эмоций.
А вот что делать с отрицательными?
- Отрицательные нужно держать при себе, - неуверенно предположила я.
- А вот и нет! В этом и заключается ошибка многих интеллигентных,
очень культурных людей, которые стараются в любых обстоятельствах
держать себя в руках. Не улыбайтесь, Ирина Васильевна, я знаю, что Вы
хотите возразить. Нет, морду бить никому не надо. И не надо, как в Японии,
при входе в офис ставить резиновый муляж шефа, чтоб каждый недовольный мог
его попинать или плюнуть. Я придумал способ скидывания негатива, чтоб
никто не видел и никто не пострадал. Запомните, что весь негативный хлам –
обиды, злоба, зависть, гнев и т.д. – накапливаясь в нашем организме,
превращается в некие токсины, отравляющие постепенно организм. А в этом
частенько и проблемы сердечные. Вы уже перестали улыбаться, Ирина Васильевна?
Я о Вас думаю…
- Так в чём же Ваш метод? Мне уже интересно…
- ЗахОдите в ванную, открываете кран с холодной водой и под её журчание выплёскиваете всё, что на душе накипело! И всё вода уносит. Умываетесь и успокаиваетесь. Можете считать это шуткой! – он искренне рассмеялся.
Мы тепло распрощались, и Кирилл, полуобняв меня за талию, провёл до дверей. У меня закружилась голова от невозможности хоть на миг прижаться к его накрахмаленному халату! "Да что же это со мной? Я не хочу этого!
Это вирус, не иначе! Я не хочу болеть! Я такая взрослая, умная, да-да –умная,
и опытная женщина, я много чего пережила, и не позволю себе больше втянуться
в какие-то там отношения, не позволю!" « А если от тебя это не зависит?»
"Кто, кто это сказал? Лучше молчите! Я Вас не слышу!"
Дома решила воспользоваться советом. Долго стояла в ванной, глядя на убегающую воду. Ругать было некого, с эмоциями не разобралась, какие
они - положительные или отрицательные, а на кота, опрокинувшего на
подоконнике горшочек с цветком, жаль было тратить воду.
Убирая на окне и глянув на улицу, и вдруг заметила: батюшки-светы,
да весна уже на изломе! Как же я раньше не замечала её?!.Вон тополя уже
наполовину закрыли молодой листвой дома на противоположной стороне улицы,
в сиреневой дымке палисадники, - а я ещё ни разу сирень себе не купила-
белым снегом уже осыпались все вишни! Как всё слаженно, одновременно проснулось
в природе, никто не проспал срока, не задержался – ни цветочек, ни кустик,
ни травинка! Кто подал им сигнал? А под землёй его услышал каждый корешок,
каждый клубенёк: «Ребята, на выход!» И понеслись все вверх наперегонки!
Как это странно, как это мудро, как загадочно и здорово!
Я надолго погрузилась в приятные размышления. Кажется, впервые
за последние годы. После операции, перевернувшей всю мою жизнь…
И после трагедии, унесшей жизнь мужа…
А вот и голубушка чайка! «Что же ты так далеко, в пяти остановках от моря ищешь? Твоё место не здесь!» Белоснежная красавица царственно проплыла на редких взмахах крыльев и оседлала ТВ антенну на соседнем доме. «Постой, не ты ли это зимой подхватывала налету хлеб, да ещё с таким криком, так ссорилась с подругами за каждый упавший кусочек? Ты, наверное?
Скоро встретимся у моря, жди!»
Лето катилось месяц за месяцем. Кирилл Антонович из сердца не
уходил, я его не отпускала, холила и оберегала его образ.
В конце августа я взяла две недели отпуска, чтоб побыть у моря.
Однажды, уже собираясь уйти с полуденного солнца домой, заметила в
пляжной толчее Кирилла. Он только пришёл, и, бросив сумку на чьё-то
постеленное на песке полотенце, раздевался. Я чуть изменила траекторию,
решив подойти и поздороваться. Но в пяти шагах меня опередил молодой
человек, который с разбега обхватил К.А. за плечи и чмокнул в щеку.
Тут же они вместе понеслись в море. Что-то знакомое почудилось мне в этом
юноше. Он, несомненно, был чем-то похож на Кирилла. Стоп! Ведь это же он тогда предлагал мне уступить свою очередь на приём к К.А.! Те же усики...
Что, собственно, я знала о Кирилле? Ничего. В основном, он -плод моего
воображения. Я решила поболтать с Кирой «за жизнь», не раскрывая своего
интереса к кардиологу.
На следующий день я пришла с утра в поликлинику, к окулисту. Кира удивилась:
« Ты что, вечером не могла к нам домой зайти? Надо было здесь в очереди сидеть?».- « Давно хотела выписать очки, Кира, и правый глаз плохо видит».
И я вдруг потихоньку стала плакать, сама себя, наконец, пожалела.
- В чём дело? Что случилось? – стала приставать с расспросами Кира.
- Да отпуск бездарно проходит! Надо было уезжать сразу…
- Тебе нервы надо лечить, а не глаз! А сердце как?
- В порядке. Кирилл, наверное, хороший врач. Откуда он к вам пришёл?
- Из Латвии. Жена там осталась. Здесь у него мать старенькая была.
Ухаживать за ней приехал. В прошлом году она умерла…
- А халаты кто ему стирает и гладит?- как бы между прочим,
спрашиваю я.
- Да Ленка из хирургического всё подъезжает. Но что-то не клеится у неё… Дальше халатов дело не идёт. А ты чего спрашиваешь?
- Да просто, вспомнила. На пляже его видела, с сыном…
- С каким сыном? У него, как мне известно, детей нет. Тут многое
неясно, не хочу говорить о том, чего не знаю. Он со странностями, это точно.
Мы все со странностями. А что, нет?- На этом мы с Киркой и расстались.
Во мне крепла уверенность, что Кира не сказала мне чего-то. Не знала,
или не хотела распространяться? Вообще, Кира у меня умничка, мне с ней
повезло: лишнего никогда болтать не станет. Но что за намёк на странности? Ведь странность тут может быть одна – эти любвеобильные усики!
И у этой странности есть вполне определённое название, которое мне неприятно
даже мысленно произносить! Я знала, что это явление существует, видела фильмы
и знала в лицо известных артистов и журналистов, которые в интервью открыто признавались в своей «голубой» ориентации. А тут вдруг оказывается, что они
живут рядом, мы с ними общаемся, и можем даже влюбиться!
Возможно ли это? Я вспомнила,как ссорились мы когда-то с погибшим мужем
из-за его любимого аспиранта. «Как ты можешь дружить с ним? Ведь он гей!» – возмущалась я. На что муж спокойно отреагировал: « Ты говоришь глупости.
Да, они иные, но это вовсе не значит, что они чем-то хуже, недостойны уважения
и их следует заклеймить позором». Я этого понять не хотела. А сейчас позволила
себе страдать по человеку, который… Нет, и ещё раз – нет!
Я избавлюсь от этой блажи!
Через несколько дней, выйдя из поликлиники, я заметила на трамвайной
остановке «сынка». Он держал в руках бублик и по кусочку отправлял себе в рот. Из поликлиники вышел Кирилл Антонович, с улыбкой кивнул мне
и подошёл к парню. Тот непринуждённо отломил очередной кусок бублика
и положил в рот «папе». Я не знала, в какую сторону мне смотреть!
Хорошо, что подошёл трамвай, и парочка поспешила заскочить в него.
Я осталась ожидать следующего вагона.
Это был конец!
Придя домой, я в полной мере воспользовалась методом ,
подаренным мне Кириллом Антоновичем. Но, в основном, ругала только себя.
Мне было очень плохо. Хотелось, чтоб стало ещё хуже, чтоб вот тут,
в ванной, шлёпнуться на пол и потерять сознание ! Слёз не было.
Я скулила, как побитая собака и чувствовала, что сердце вот-вот не
выдержит, либо остановится, либо разорвётся…
Весь сентябрь я провела в борьбе со своими иллюзиями, изгоняя из
сердца образ «врага». На работе сотрудники одолевали вопросами и жалостью.
В зеркало я старалась не смотреться. «Ничего, я справлюсь» -
твердила сама себе. И результат наступил. Только сердце изнывало
от фантомных болей.
Вот в таком состоянии и застала меня Кира в начале октября, когда
пообещала вызвать Кирилла Антоновича ко мне на дом.
Умирать мне уже не хотелось, и когда после ухода Киры мне стало
совсем плохо, я позволила соседке вызвать мне «скорую помощь».
Врачи сбили давление, сделали пару уколов, посидели возле меня полчасика
и уехали, наказав на следующий день обратиться в поликлинику.
А утром неожиданно явился сам Кирилл Антонович. Был очень серьёзен,
долго слушал, неодобрительно качал головой. А уж как я была серьёзна!
Еле скрывала неприязнь от прикосновения его рук! Выписал он мне больничный
и сказал, что пришлёт медсестру делать уколы.
Я сердилась на Киру, что она даже не предупредила меня о вызове Кирилла.
Но зная, что в таких случаях платят врачу гривень 100, я вытащила из кошелька
одну купюру в 200 гривень и демонстративно протянула Кириллу. Он отвёл мою руку, сказав: «Заплатите завтра сестре за лекарство. Оно дорогое.» И стал
собираться уходить. Увидел на столе детектив Андрея Мягкова «Сивый Мерин»,
взял в руки, прочитал вслух написанные две короткие фразы под
портретом автора на обложке: «Не можете раскрыть убийство? Ищите женщину!»,
и криво усмехнувшись, сказал: « Вот это я бы не советовал сейчас читать. Почитайте-ка лучше «Сагу о Форсайтах».
- Учту, - сухо сказала я. И мысленно поразилась тому, что именно
«Сагу» планировала в ближайшее время перечитать.
- А кто эта милая девочка? – спросил Кирилл, разглядывая мою фотографию
с двумя длинными косами на белом переднике – выпуск 10 класса, 35 лет назад.
- Это моя младшая сестра, - зачем-то придумала я, - она замужем уже.
- Жаль, - улыбнулся он.- Ну, что ж, выздоравливайте, Ирина Васильевна.
Не вставайте, я захлопну дверь.
« Ах,жаль ему, жаль…Тупица, тупица,! Он «Сагу о Форсайтах» читает!
Там что-то о геях есть? Не помню я что-то! Фанфарон надутый, слепец,
ах, милая девочка…очки носить надо! Слепец!» - вот в таком духе
я изливала в тот вечер всё, что думаю о Нём! Изливала долго и с большим удовольствием. А когда умылась, почувствовала такое облегчение –
действенный, оказывается, рецепт выдал когда-то Кирилл Антонович.
Успокоившись, я позвонила вечером Кире с упрёками.
- Ты почему вызвала Кирилла без моего согласия?
- Я его не вызывала. «Скорая» всегда даёт знать в поликлинику о
вызовах. И профильный врач или семейный терапевт обязаны взять под
контроль такого больного. А Кирилл мог и не ходить, должен был пойти
ваш участковый врач, а Кирилл забрал вызов себе. Причём пошёл после
долгой вечеринки - мы вчера отмечали его 45-летие в ресторане… Ты
чего там затихла? Кстати, тот парень с усиками тоже был… Алло!Алло!
Ты слышишь меня? Он нас с ним познакомил, его зовут Игорь…
-Ладно, Кира, хватит, меня это не интересует!
- А он, кстати, тобой сегодня интересовался. И забрал у меня нашу
с тобой фотографию, где мы после 10-го. Обещал вернуть, когда сделает
копию. Алло,Алло, что ты пропадаешь? Кстати, самое главное не сказала:
Игорь – его сын от первого брака. Бросил институт мальчишка, хочет
только в высшую мореходку! Проблемы с ним у Кирилла!
- У меня, у меня проблемы! Кира! – кричала я ей в трубку. Но она меня
не слышала. Всё-таки, что-то с телефоном случилось!