Я зашла в очередную маленькую комнату и обомлела. Стены, эти убогие, обшарпанные стены дома престарелых украшали картины. Нет, не репродукции, а именно полотна художника. Старые панцирные койки по периметру и над каждой чудесный пейзаж: изумрудная зелень, золотая осень.
На ближайшей от меня кровати закашлял дед, очень старый, думаю, лет так под девяносто. Он хотел было приподняться, но не смог. Дед лежал и смотрел на меня, вдруг из глаз у него потекли слезы. Я, немного растерявшись, подсела к нему, крепко сжала руку и постаралась улыбнуться и он, в тоже мгновение, расплылся в улыбке. Ни единого зуба, - отметила я про себя. Но эта улыбка, так улыбаются младенцы при виде знакомого лица. Наверное, поэтому еще говорят про стариков – блаженны как дети. В таком возрасте уже нет смысла прятать себя за какой – либо маской, создавать впечатление – все настолько естественно и искренне; есть только вот обозримое нами иссохшее от возраста тело и душа, которая вроде бы еще порой не прочь воспарить. Но силы, их уже нет, даже на то, чтобы подняться с койки. Видя его беспомощность, в голове пронеслось: «Не дай бог, не дай бог дожить до такой глубокой старости».
-Простите, сударыня, не при параде, - сказал, вернее даже промямлил дед. И вновь улыбнулся.
- Он художник, - бросила пренебрежительно медсестра, совершавшая обход. - Всю жизнь творил. Мечтал об известности, людском признании, а сейчас вот помирает на казенной лежанке. Кому его картины нужны – висят, пылятся... Вон их, целый склад.
-А родственники у него есть?
- Правнукам обуза такая не нужна, вот и подбросили нам.
- Какая – никакая жизнь, - пробормотал вдруг дед, а вот взял бы, да еще разок, все сначала… у тебя, доченька, для старика случайно сто граммов не найдется?
- Нет, дедушка, я вот мед, сок привезла, еще кое-что по мелочи. Держите. Я протянула пакеты, содержимое которых он тут же стал рассматривать с неподдельным интересом. Точно как ребенок, - в очередной раз подметила я. Ну, мне пора. Обещаю, недельки через две к Вам снова с гостинцами наведаться. Что Вам привезти?
-Цыпленка
- Какого цыпленка? Жареного, бульон?
- Нет, нет маленького живого… если можно? Я ведь жил в деревне и каждую весну покупал цыплят. Просто подержать еще в руках хочется. Вам не понять.
-Будет сделано, - пытаясь сдержать удивление и хоть как-то подбодрить деда отрапортовала я.
Вновь выбраться в дом престарелых мне удалось только через месяц. Прикупила все, как и обещала. И цыпленка в придачу – малюсенького, желтенького, даже клетку для него приобрела. Ехала и все размышляла о быстротечности жизни, везении. А еще о людях, вернее нелюдях, которые бессердечно помещают своих родителей, родственников в такие страшные заведения. И не боятся ведь возмездия. Смел человек до поры до времени.
Подъехала. Зашла в помещение. Опять эта обстановка нищеты и убогости - знакомые обшарпанные стены, грязно-серого цвета лестница на второй этаж, многолетние слои краски на полу.
Мне стало немного неловко за долгое отсутствие, но преодолев смятение, постучала в дверь и, не дождавшись ответа, зашла в комнату. Нет, я не верила глазам: койка моего деда была ровно заправлена.
- Со дня на день ждем нового постояльца, - равнодушно отметила горничная. – Ой, а цыпленок Вам зачем?
- Больше не нужен, возьмите его себе, может внукам подарите, - едва сдерживая слезы, прошептала я. - А картины-то где? Что вы с ними сделали?
-Сожгли. Уж больно много пыли от них было, - невозмутимо ответила женщина.
Жил и словно не жил человек. Страшно.