Приручить бабочку

Авторы: Тай Вэрден и Таэ Серая Птица 
Рейтинг: R
Жанры: Слэш, Ангст, Фантастика, Психология
Предупреждения: Смена пола (gender switch)(упоминание)

Описание:
У каждого представителя расы, к которой принадлежит Эрлан, с рождения на руке проявляются два знака бесконечности. Но вскоре они изменяются на цифры. Первые шесть - стандартное время планеты, остальные - расстояние или координаты пары. Но у Эрлана на запястье так и остались две перевернутые восьмерки - знак того, что для него в этом мире пары нет и не может быть. Что делать тому, кто обречен оставаться изгоем? Уходить в Дальний Поиск, в одиночку, на свой страх и риск.


Глава первая

— Время и расстояние. Все предначертано кем-то свыше, все распределено и записано, — монотонно рассказывал лектор. — У каждого из вас на руке есть эти цифры, означающие, сколько вам ждать свою пару, и где вам ее ждать. И если с первым я помочь ничем не могу, то со вторым — запросто. Открываем тетради, пишем, тема сегодняшнего урока «Вычисление координат».
Наверное, это должно было быть смешно или воодушевляюще. Но Эрлану было тоскливо от этого кабинета, от старого лектора с его протяжным бубнением. И от того, что на одной из рук самого Эрлана, скрытые браслетом из цветных полосок пластика, красовались два знака бесконечности.
Знаки эти, похожие на свернутое пространство, появлялись изначально у всех, но в течении первой недели, когда ребенок адаптировался к внешнему миру, они сменялись цифрами. Первые шесть обозначали время, стандартное для планеты. Остальные — их могло быть сколько угодно — означали местоположение будущего спутника жизни. Иногда — просто линейное расстояние, иногда — координаты. На этой лекции они и учились выяснять, что именно означали эти цифры. Вернее, учились все одноклассники Эрлана. Сам он водил ручкой по листу, вырисовывая проклятые значки «бесконечность», которые так и не сменились со временем на цифры на его руке.
— Эрлан! Ты снова отвлекаешься? — строго прикрикнули на него. — Немедленно принимайся за вычисления!
Он едва не спросил, за какие такие вычисления ему приниматься. У него-то не было даже намека на цифры. Пришлось взять из головы первые попавшиеся сочетания, чтобы не выбиваться из потока.
— У меня получается, — бормотала рядом Мирра. — Получается у меня… Что моя пара… Плюсуем… Смотрим. Получается, что моя пара в минус пяти метрах от меня.
Лектор раскритиковал ее вычисления, указав на ошибку в самом начале. Эрлан тоскливо обвел взглядом класс, снова уткнулся в свою тетрадь. Взятые наобум цифры показывали координаты на Ваадре, необитаемом и непригодном для жизни спутнике Леррана, его родной планеты. С алгебраическими вычислениями у Эрлана все было отлично.
— Получается, что моя пара в пятидесяти метрах от меня! — снова обрадовалась Мирра. — Эрлан, а у тебя?
Он буркнул что-то невразумительное, уничтожил все вычисления, кроме записанных формул. В школе никто не знал о его проблеме. С самого первого года обучения Эрлан носил браслеты и не собирался никому показывать свое позорное клеймо.
— Как же мне хочется поскорее найти пару. Но мне ждать еще три года… интересно, кто это будет. Эрлан, а тебе долго ждать? Дай посмотреть.
— Долго, — он резко отдернул руку, к которой потянулась одноклассница. — Не лезь!
— Да что с тобой? — удивилась Мирра.
— Ничего. Хвост отдавил.
— Да уж, у нас такие неудобные скамьи. Ползем в столовую?
Эрлан согласился — Мирру стоило отвлечь, да и есть хотелось уже давно, с начала урока. По пути одноклассница, не переставая, рассказывала глупые и милые сплетни, которые узнала от подруг. Эрлан терпел, хотя ему сплетни были абсолютно безразличны. Но Мирра была единственной, кто соглашался терпеть мерзкий характер Эрлана. Да и совсем без компании в школе было бы невыносимо.
— И я ему говорю…
А Мирра умела создавать необременительный звуковой фон. За три года он научился мычать и кивать в нужных местах, не вслушиваясь в смысл, только улавливая интонацию. Под бубнеж Мирры можно было думать о чем угодно, например, о будущем. Без пары он будет изгоем в строгом сообществе Леррана и Содружества. Нужно что-то придумать. Ведь не может быть так, что он останется без пары.

Спустя три года он уже не верил, что что-то может измениться. Знаки оставались на месте, даже не собираясь сменяться цифрами.
— Осталось три часа, — Марра в нетерпении свивала хвост кольцами. — А тебе? Ну скажи, тебе сколько?
Сегодня подруга Эрлана принарядилась, украсила руки яркими браслетами, шею ожерельем, даже на хвост набросила платки.
— Не знаю, — видимо, только то, что в этот день все у Эрлана валилось из рук, стало причиной такой откровенности.
Сил сдерживаться уже не было. Хотелось пожаловаться хотя бы кому-то. Жаловаться воспитателям было бесполезно — те только пожимали плечами, все равно ничего сделать было нельзя. Родители от Эрлана отказались по прошествии той самой недели после рождения. Кому хочется знать, что его ребенок — выродок?
— А что это значит? Покажи свои цифры… Ну покажи, Эрлан…
— Мирра, у меня НЕТ. ЦИФР!
Да, он сорвался. Кто бы на его месте не сорвался? Орать на подругу не стоило, конечно, и хорошо, что это случилось в отдаленном закутке, куда Эрлан приходил отдохнуть от шума на переменах.
— Как это нет? Совсем нет? — она все-таки стащила браслет. — А… А так бывает?
— Как видишь, — огрызнулся юноша. — Так что ползи, жди встречи, оставь меня в покое, ладно?
— Я такое видела, — внезапно сказала Мирра. — Вернее, слышала. Мама рассказывала, что у нее был когда-то брат с таким знаком. Он теперь живет где-то за три световых года от нас, потому что эта штука означает что-то вроде того, что твоя пара далеко.
— Если бы дело было только в расстоянии, Мир, отражалось бы время. А его тоже нет. Значит, у меня нет и не может быть пары. Даже если бы он еще не родился, время было бы все равно.
— Может, оно пойдет, если ты будешь близко? Ну вроде как, поскольку ты не знаешь, где его искать, татуировка не может сказать, сколько ты его будешь искать… Ой, все, я запуталась.
Эрлан улыбнулся ей, приобнял за плечи:
— У тебя осталось всего два часа. Или у меня, ведь через эти два часа я стану тебе абсолютно не интересен.
— Я тебя всегда буду помнить, всегда-всегда, — пообещала ему Мирра. — Ты такой глупый, я ведь найду пару, а не погружусь в анабиоз навсегда.
— Не в анабиоз, только в любовь, зато с головой. Вспомни Шарита и его пару.
— Они просто рано встретились, оба еще совсем дети, — засмеялась Мирра. — Лет через пять они расплетут хвосты, перестанут держаться за руки и смотреть друг на друга таким глупым взглядом. Фу! Я такой точно не буду!
Эрлан только фыркнул, натянул на запястье свой браслет и постарался отрешиться ото всего, что его злило. В конце концов, у его подруги сегодня очень важный день, нужно порадоваться за нее, а не лелеять свою обиду на вселенскую несправедливость.
Она закружилась, раскинув все шесть рук, счастливая и красивая. Цифры на руке мелькали все быстрее, считая время и расстояние до встречи. Когда там были уже считанные минуты, Эрлан потянул ее во двор. Не стоило заставлять ее пару петлять по закоулкам школы в поисках. Парой Мирры оказался симпатичный мужчина, явно намного ее старше, однако при виде юной невесты все слова он забыл как подросток, еле вспомнил про букет, который нужно отдать в знак приветствия.
Эрлан отполз в сторону, старательно сглатывая ком в горле. Мирра даже не посмотрела в его сторону — ее глаза не отрывались от жениха, разгораясь точно таким же, как у него, светом. И пусть ученые уже давно выяснили, что все это — обычная биохимия, влияющая на мозг, нерушимо закрепляющая в нем образ единственного на всю жизнь партнера. Но когда вот так видишь, как медленно и неудержимо приближаются двое, сплетают пальцы, руки, хвосты, соприкасаются щеками и ушными хрящевыми гребнями, чтобы почувствовать отныне и навсегда одинаковый ритм сердцебиения, обменяться запахом… Сердце заходится от какого-то непонятного чувства.
Они так и уползли куда-то, чтобы остаться вдвоем. Мирра даже не обернулась в сторону Эрлана, совсем про него забыв. Иного он и не ждал — насмотрелся на старших, да и на младших тоже. Бывало, что встречались очень рано, бывало, что пары составляли лерранцы разных возрастов. С продолжительностью жизни в четыреста стандартных лет разница даже в два, три десятка лет не пугала. Хотя она редко превышала порог в двадцать пять лет. И только у него на руке нет ничего, что указывало бы на то, где искать пару. Разве что и впрямь отправиться далеко-далеко, может быть, где-то там однажды татуировка сменится на цифры и начнет свой отсчет.
В этот момент Эрлан принял решение, которое перевернуло всю его жизнь. У него появилась цель, и тоска поспешно отступила, хотя и не рассеялась вовсе. Он станет Поисковиком, поступив в Ксеноакадемию. Если где и искать свою пару, так только в космосе. Может быть, Мирра права — надо просто покинуть планету?

Решить было гораздо проще, чем сделать. В Ксеноакадемию принимали только с высшими отметками. Только физически сильных, развитых и абсолютно здоровых. И если под первое и последнее условия Эрлан подходил, то вот с силой возникли некоторые проблемы. Нет, он не был хлюпиком, но до нормативов не дотягивал. Пришлось потратить год на то, чтобы набрать мышечную массу. Зато теперь он полностью попадал под все условия, так что мог спокойно поступить.
— А ты понимаешь, что Поисковики уходят парами? — предупредили его.
Вместо ответа Эрлан обнажил запястье.
— Что ж, тогда добро пожаловать в Ксеноакадемию.
Он учился, как проклятый, но на своем курсе, где, кроме него, занималось еще пять пар, все равно оставался… не то, чтобы изгоем. Он был просто не интересен сокурсникам, которых, кроме пары и занятий, мало что волновало. Немного скрашивало его будни только одно — Мирра все-таки немного опомнилась и писала ему письма, такие же милые и глупые, как и ее рассказы. Он даже отвечал, расписывая ей будни курсанта Ксеноакадемии. Свободного времени было мало — в голову курсантам вбивали базовые знания, схемы контактов со всевозможными расами, как известными, так и предполагаемыми. Мирра не писала только о своем партнере, старалась не ранить чувства приятеля. И непременно спрашивала каждый раз, не сменилась ли случайно татуировка. В ответных письмах Эрлан в конце писал неизменное краткое «Нет». Преподаватели академии не касались его отличия, только вот учиться юноше приходилось вдвое больше — за себя и за свою пару.
«Мы постараемся прилететь к тебе на выпускной, если я смогу перенести дорогу. Но если не смогу, то, чтобы ты не обиделся, я назову сына в честь тебя».
Сначала Эрлан не понял — какого сына? Потом, сообразив, что с момента окончания школы прошло уже ни много, ни мало — четыре года, усмехнулся: подруга носила яйцо. Он даже порадовался за нее в ответном письме и забыл обо всем — подготовка к экзаменам занимала все его время.
В момент сдачи экзаменов головы у всех были забиты лишь подготовкой, билетам, ответами и расчетами. Даже новая пара сложилась весьма буднично — столкнулись в коридоре, сплелись хвостами и продолжили читать учебники — что уж говорить о сложившихся. Эрлану некогда было замечать и изменения в чьем-то статусе, он и на свое-то запястье смотрел теперь очень редко. Все равно там ничего не менялось. Прикрывать его он перестал — было неудобно натягивать защиту, если на руке что-то болталось. Все равно с ним тут никто особенно и не общался. Да и в возрасте курсантов обращать внимание на такие мелочи уже было зазорно, не любопытствующие школьники же. А преподаватели и без того все знали.
С последнего экзамена Эрлан выполз едва живым, но почти счастливым: он сдал, все и на наивысшие отметки. Дальше — только предполетная подготовка и Поиск.
— Вы точно уверены, что готовы отправиться в одиночестве? Если что-то случится, помочь вам будет некому, кроме систем корабля.
— Я уверен, — твердо кивнул Эрлан.
На родной планете, да и на планетах Содружества его пары не было, это он выяснил опытным путем во время предполетки. Их отправляли на стажировку по десятку различных центров, и ни разу знаки бесконечности на его руке даже не дрогнули.
— Что ж, мы постараемся дать вам корабль посовременнее, но многого не ждите. Сами понимаете, что без пары вы… не очень ценны.
Он только скрипнул клыками. Конечно, одиночка из интерната, которого никто не будет не то, что спасать, даже искать — хвостом не шелохнут.
— Я понимаю, — отрезал он, затягивая глаза пленкой, чтобы не выдать своей ненависти и ярости.
— Отлично.
Корабль ему дали небольшой, как раз чтобы поместился он один. Или с парой, но паре придется быть телосложением как одна рука Эрлана. По сути, поисковик — это такая капсула, в которой бодрствует только мозг пилота, а тело за ненадобностью отключается. Все ресурсы корабля, кроме системы жизнеобеспечения, задействованы на двигатели, вся масса корабля — это топливные элементы и двигательный отсек. Пилотам отданы ровно три кубических метра пространства. У Эрлана их было и того меньше. И если что-то случится, его действительно никто не станет разыскивать. Спишут со счетов, поставят галочку напротив имени. Может, Мирра добьется сведений о том, что случилось. Но, скорее, и она не станет этого делать. Приехать на выпускной подруга не смогла — яйцо было слишком крупным, и ее отправили в клинику. Потом у Эрлана была предполетка — долгий год изматывающих тренировок. И уже на Корелле Эрлана догнало письмо, в котором, кроме обычных слов ободрения и радости за друга, была маленькая голограмма — похожий на головастика кроха на руках у Мирры. И подпись: «Его зовут Эрлан. Удачи в Поиске, мой друг». Эта голограмма была единственным, что он взял с собой в полет.
— Что ж, пора…
Он поудобнее устроился в кресле, разместил хвост, насколько получилось. Места было не просто мало, а катастрофически мало. Единственным плюсом был скафандр — невесомая и незаметная пленка на теле, обладающая почти фантастическими свойствами адсорбировать выделения, перерабатывая их в энергию. Питание и дыхание пилота обеспечивали шлем и подключенные к разъемам скафандра капельницы. Управление кораблем и обработку информации — подключенные к мозгу контакты.
Эрлан на многое не рассчитывал, вряд ли ему удастся разыскать пригодную для жизни планету, жители которой потеснятся ради пришельцев. Но, по крайней мере, здесь он один, никаких косых взглядов. Да и мозг будет занят. Поиск — это всегда игра с удачей и судьбой. Повезет — не повезет. Конечно, поисковиков отправляют туда, где, как уверены ученые, у чужих звезд непременно есть планеты. Их существование просчитывают математически, подтверждают наблюдениями астрофизики, данные собираются не с одного десятка планет Содружества. Но все равно, шансы даже не пятьдесят на пятьдесят, а один из ста.
Прыжок к границам территории Содружества Эрлан почти не заметил, уже погрузился в то сонное оцепенение, в котором ему придется пребывать, пока сканер не сочтет, что нашлось нечто, подпадающее под требуемые параметры. От системы Красс простиралась малоисследованная вселенная. Поисковик, выйдя на условную точку начала маршрута Поиска, сообщил об этом пилоту, перед тем, как погрузить того в анабиоз. Эрлан подтвердил начало разгона для первого из серии прыжков и отключился совсем. Теперь он должен был прийти в себя только на конечной точке маршрута.

Когда он открыл глаза, то сперва не понял, что происходит. Корабль медленно приближался к какой-то небольшой сине-зеленой планете, красиво выглядящей отсюда, из космоса. Наверняка на поверхности войны, голод, болезни. А отсюда все так мирно, так тихо. Эрлан поморщился, отвлекшись от размышлений — руку слегка дернуло, словно кто-то иглой ткнул. Почему сканер не разбудил его раньше? Он был достаточно мощным, чтобы вычислить планету еще на подлете к системе! Но поисковик уже был слишком близко, к тому же, совершенно не слушался управления ни ментального, ни ручного, и неотвратимо входил в зону притяжения планеты.
Проверять все системы времени не было, следовало как-то сесть на поверхность, желательно так, чтобы потом иметь шанс поднять корабль на орбиту. Мизерный, но все же лучше, чем никакого. Сканер, сволочь, работал исправно, выдавая в мозг информацию о физических условиях на поверхности планеты. Кислород — чуть больше нормы. Понятно, в первые дни предстояло пройти адаптацию, он будет в кислородном опьянении. Сила тяжести — на три процента ниже привычной, просто великолепно — пьяный и подпрыгивающий. Вода занимала три пятых поверхности планеты, и Эрлан забеспокоился, как бы не булькнуть в местный океан.
Ему повезло. Корабль не очень грациозно, но достаточно мягко опустился на поверхность планеты: система ручного управления, наконец, сработала, и Эрлан приложил все усилия, чтобы посадить поисковик с возможностью взлета. А для этого пришлось выбрать скалистую площадку посреди того, что он поначалу принял за море. Но это был лес, и он никогда ранее не видел таких деревьев. И такой расцветки листвы — бирюзово-зеленоватой. Сканер показывал, что атмосфера вполне пригодна для дыхания, так что хотя б эта проблема не возникала. Для определения состава почвы и воды требовались пробы. Но сначала нужно было хотя бы выбраться из корабля, а Эрлан вдруг ощутил непривычную слабость и сонливость. Он попытался себя перебороть, даже подумал об энергетике в экстренной аптечке. Додумать мысль не успел — уснул, словно отключился. Но это было и к лучшему, потому что даже во сне ему казалось, что по телу прокатываются волны жара и холода, а левую верхнюю руку колет и жжет так, словно он сдуру сунул ее в улей шашшей.
К кораблю медленно приблизилось существо, высокое, тонкое, облаченное в серебристое облегающее одеяние, опасливо потрогало корабль подобранной палкой. Внутри завопила сирена тревоги, и Эрлан вынырнул из своего забытья.
— Что за… Ого!
Сканер спроецировал в мозг пилота изображение существа.
— Похоже, разумный. Что ж, Контакт так Контакт.
Для начала он принялся вспоминать все, чему их учили на занятиях ксенопсихологии. Существо продолжало бродить около корабля, внимательно его исследуя, потрогало обшивку, потом попробовало простучать ее. Мембрана входа медленно, чтобы не напугать аборигена, разошлась лепестками, открывая овальное отверстие, из которого Эрлан и выбрался, сразу приподнимая все шесть рук с раскрытыми ладонями — универсальный жест мирных намерений, насколько это касалось гуманоидных рас.
Существо сразу же отпрыгнуло от него, метнулось в лес.
— Хм, напугал, — с сожалением констатировал пилот. — Жаль, что он даже слова не сказал, переводчику не с чем работать.
— Стой где стоишь, страхолюдина! — заявили из-за дерева.
Голос у существа был мелодичный и немного шелестящий. Эрлан рассмеялся. Но остался стоять на месте, не двигаясь, чуть наклонив голову, чтобы ушные мембраны и гребни ловили каждый звук. Судя по тому, что с преобразованием речи переводчик не слишком задерживался, способ построения фраз этого языка был ему знаком.
— Ты вообще что такое страшное? И откуда сбежал? Ты из питомника? Надо тебя туда вернуть…
Эрлан рискнул заговорить, надеясь, что переводчик не засбоит в самое неподходящее время, и ему не придется объясняться жестами.
— Мое имя Эрлан, я прилетел с миром.
— А мое имя Мальвери, я прилетел просто так, — сказали за деревом. — Надо вернуть тебя в питомник, пока ты тут не начал рассказывать, что ты с другой планеты. Жуть какая, зачем тебя вывели?
— Что значит — вывели? И я действительно с другой планеты. И даже из другой звездной системы, правда, галактика эта же, — Эрлан старался не улыбаться — абориген мог воспринять это как угрозу.
— Что, на самом деле? А чем докажешь? — Мальвери выглянул из-за дерева. — Ох, какой же ты… Кошмарный в этом своем скафе.
— Что, совсем кошмарный? — немного утрированно огорчился Эрлан. — А что тебе так не нравится?
Если учесть, что скафандр у него был тоненькой пленкой, покрывающей тело, абсолютно прозрачной, то дело обстояло плохо — аборигену не нравился конкретно сам пилот, и тут уж ничего не поделать с тем, что его вид Мальвери пугал.
— Вон та штука, которая у тебя вместо ног. И меня напрягают цифры, это что, таймер до взрыва? И вообще, рук у тебя много. И морда страшная.
— «Та штука» — это хвост, я лерранин, мы произошли от рептилий. Цифры — это… — Эрлан замолчал, словно поперхнулся воздухом, непривычно-густым и пьянящим здесь. Голову повело, но уже не от переизбытка кислорода.
— Цифры?.. — он поднял руку, неверяще всмотрелся в запястье, с которого исчезло его клеймо безнадеги. Вместо знаков бесконечности там сейчас замер ровный ряд цифр. Шесть нулей и десятка. Поначалу, он не мог понять, что они значат, просто не укладывалось в голове.
— Какой ты кошмарный, — решил Мальвери. — Ладно, я пойду… ты там, того… Вступи в контакт где-нибудь еще. А, добро пожаловать на Исеиду, странная страхолюдина с хвостом.
Он отступил, развернулся и рванул по чуть заметной тропинке. Эрлан остался стоять, покачиваясь на хвосте и тупо глядя на то, как увеличивается цифра на запястье: двенадцать, двадцать, двадцать три…
— Подожди! — до него наконец-то дошло.
Он нашел свою пару. Мирра была права, нужно было всего лишь выбраться в космос.
— Я тороплюсь, — отказался Мальвери откуда-то сверху.
Пара Эрлана оказалась… бабочкой. Вернее, гуманоидом с красивыми черными крыльями гигантской бабочки. Вот только ни он, ни сам Эрлан почему-то не испытали прилива энтузиазма и всякой прочей ерунды, происходящей от выброса гормонов в кровь. Не кинулись друг другу навстречу. И вряд ли у Мальвери был индикатор на запястье.
— А где здесь ближайший город?
— Сиди тут, страхолюдина, я позову ученых, — Мальвери описал круг над его головой.
— Эрлан. Меня зовут Эрлан. А ты Мальвери, я правильно говорю?
Переводчик — переводчиком, но говорил-то пилот сам, используя записанные в мозг слова, предложенные построенной кораблем схемой. Сконструированные на основе тех фонем, которые он слышал. Он мог на самом деле чудовищно коверкать язык.
— Правильно. Оставайся тут, я кому-нибудь скажу, что тебя нашел. И это… Спрячь куда-нибудь руки, что ли. И прикрой морду. И хвост не сразу показывай.
— У вас сильны расовые предрассудки? — осведомился пилот. Нужно ж было знать, куда он попал и насколько глубока эта канава со слизью грубба.
— Нет у нас никаких расовых предрассудков, — обиделся Мальвери. — Ты просто страшный.
— Извини, — сказал Эрлан, и внутри что-то екнуло, отозвалось болезненным уколом. — А ты красивый. Как бабочка сеш.
— А ты кошмарный, как шестирукая полузмея с другой планеты, — хихикнул Мальвери. — Зачем тебе столько рук?
Эрлан открыл рот… и закрыл. Что сказать-то? Он таким родился. С шестью руками и хвостом. Как все на Лерране. Мальвери взмахнул крыльями и направился прочь. Показатели расстояния до пары снова стали медленно увеличиваться. Пилот практически чувствовал, как его потянуло следом. Значит, он ошибся: это Мальвери ничего не ощутил, а вот он… А у него сработал заложенный в генокоде инстинкт, в организме уже взорвалась гормональная бомба, перестраивая его, заставляя тянуться за парой, обвиться хвостом и не отпускать. Он приказал себе оставаться на месте. Нужно вернуться на корабль, взять пока что пробы. Мальвери еще может вернуться, он любопытный, он наверняка прилетит посмотреть еще раз. К тому же, он, судя по лексикону и поведению, подросток, а они очень любопытны. Какой подросток не захочет всем похвастаться, что это нашел страшного инопланетянина и первым с ним заговорил?
Значит, стоит ждать взрослых. Ученых, военных. Вероятно, сначала — местные власти, потом — военных, потом возможны варианты. Вот почему поисковики сначала остаются на орбите, изучая планету, а только потом спускаются вниз. Бывает, что и не спускаются, если местные агрессивны. У Эрлана все с самого начала шло наперекосяк. Придется разбираться с тем, что уже есть. Поднять корабль и выйти на орбиту он не мог — сначала следовало разобраться, что с ним не так.


Глава вторая

Пока Эрлан готовил оборудование, брал пробы и осматривал системы корабля, стало понемногу смеркаться. Цифры на руке начали обратный отсчет — Мальвери летел к нему.
— А мне никто не поверил, — сообщил он.
Эрлан не поверил тоже.
— Прости? Не поверили во что? Разве никто не засек спускающийся поисковик? То есть, мой корабль?
— Сказали, что это, наверное, просто старый спутник, отслуживший свой срок. Надо тебя показать отцу.
— Твой отец — ученый?
Эрлан поднял кофр с инструментами, напрягая все мускулы: чертова коробка весила столько же, сколько он сам. Намучился, пока таскался с нею по лесу.
— Мой отец — военный. Ух-х-х… Какой же ты громадный, — однако восторга в голосе Мальвери не было.
— Обычный я. Не самый крупный из представителей своей расы. Расскажи о вашей планете? Я на нее свалился и не успел собрать никакой информации.
— Исеида, одна из трех обитаемых планет системы Легда. Климат теплый. Ночью красиво. Днем тоже красиво. Планета как планета, в общем. Хищные растения, хищные животные. Есть не хищные.
— Хищные растения? — Эрлан припомнил какие-то усики и лианы, которые так и норовили вокруг него обвиться. — Как же тебя одного-то в лес отпустили?!
— А кто меня будет удерживать? — удивился Мальвери. — И зачем?
— Дело не в том, чтобы удерживать, а в том, что одного. Если ты попадешься на зуб хищнику и не сможешь отбиться, — Эрлан оглядел хрупкую, тонкокостную фигурку подростка, — никто не поможет.
— Я всегда смогу улететь, — засмеялся Мальвери. — Так, стой спокойно, сейчас я тебя щелкну, отправлю отцу.
— А если повредят крылья? — Эрлан развернул кольца хвоста в эффектную позу и чуть развел руки, догадавшись, что подросток хочет сделать его голограмму. Или то, что здесь используется для передачи изображений.
— Я чувствую хищников, так что они мне не повредят.
Снимок оказался впечатляющим аргументом. Стоило Мальвери отправить его, как сразу же раздался звонок с требованием убираться подальше от этого инопланетного монстра и вообще затаиться где-нибудь на дереве. Эрлан, прекрасно слышавший все, что говорит отец Мальвери — а переводчик все это переводил, в том числе и идиомы, — тихо рассмеялся.
— Я не причиню вреда, скажи отцу, что мне бы пообщаться с ним и с представителями власти.
— Они скоро прибудут. Если тебя отправят в зоопарк, я буду приносить тебе еду.
— Разумных в зоопарк не отправляют, — заметил пилот, на всякий случай активируя защиту скафандра и вешая на пояс плазмер и парализатор.
— А куда тебя еще девать? — засмеялся Мальвери, прохаживаясь по ветке дерева.
— Вообще-то, контакт с представителем внепланетной цивилизации предполагает несколько иное развитие событий, — Эрлан покачал головой и принялся рассказывать одну из первых лекций, которые им читали на занятиях по ксеноконтактам.
— Да ну, это все скучно. Разговоры, переговоры…
— А что бы сделал ты, прилетев на мою планету? — усмехнулся Эрлан.
— Не знаю. Пошел бы посмотреть, что съесть, наверное.
— Хм, нет, анализатор, вероятно, покажет опасные химические соединения. Но тянуть в рот неизвестную тебе еду? Так и умереть недолго. К тому же, на чужой планете могут быть такие микроорганизмы, с которыми ты прежде не сталкивался. Потому я, например, до сих пор не снял ни скафандр, ни шлемофильтр. Хотя очень хочется подышать вашим воздухом без него, чтобы ощутить все запахи, а не половину.
— Я бы съел что-нибудь знакомое… А вот и отец.

Местные флаеры выглядели как округлые коробки для мыла, они опустились на поляну, из одной такой «мыльницы» выбрался человек в черной форме с какими-то серебряными нашивками на плече, внимательно осмотрел Эрлана, не показывая чувств. Эрлан ответил ему тем же, тщательно фиксируя в своей памяти и памяти корабля и вид техники, и вид взрослых особей. Отметил особый покрой одежды, даже форменной, оставлявшей спину открытой. Сложенные за спиной военного темные и несколько «мохнатые» крылья, рисунок которых оставался неизвестным. Крупные глаза, мерцающие, как драгоценные опалы, не намного более крупное, чем у подростка, тело, но широкие плечи и мощный торс. Очень длинные ноги, благодаря чему крылья не волочились по земле. И все же даже взрослый абориген был вполовину меньше пилота.
— Мы рады приветствовать вас на Исеиде. Я — Инвери, командующий Центром изучения. Не знаю, как положено встречать гостей у вас, поэтому ограничусь словами.
— Эрлан Раш-Ашес, пилот группы Дальнего Поиска, система Кер-Ас, планета Лерран, — представился Эрлан.
— Интересно. А где именно ваша планета находится? Впрочем, об этом мы сможем поговорить в Центре. Прошу в мой транспорт.
Поисковик затянул мембрану входа и окутался коконом энергощита — на всякий случай, мало ли. Эрлан неторопливо пополз вперед, стараясь не делать резких движений и не нарываться: в руках у сопровождающих командующего Центром военных были отнюдь не палки и не копья, не хотелось провоцировать их и испытывать границы возможностей скафандра.
Мальвери летел за ним, безостановочно фотографируя, пока отец не прикрикнул. После чего подросток забрался в один из транспортников. Эрлана посадили в другой.
— Извините его. Обычно он… серьезнее, — хмыкнул Инвери.
— Ничего, — улыбнулся пилот. — Я не ошибусь, если предположу, что он еще подросток?
— Не ошибетесь. Промашка нашего законодательства — в брак вступать можно, по барам ходить можно, а ума как не было, так и не проклюнулся.
— Если возможно, мне бы хотелось изучить это законодательство как можно скорее, — заметил Эрлан, внутренне обмирая от восторга. Но рациональная часть разума, которая давно не верила в сказки и не доверяла гормонально навязанной истерии, подавляя ее, холодно отмечала, что это он будет как привязанный ползать за парой, а вот пара, скорее всего, будет в ужасе сматываться куда подальше от такой перспективы.
— Да, вам предоставят пластинку с информацией. Вы ведь к нам явились с добрыми намерениями?
— Дальний Поиск — это не экспансия. Это именно поиск — сбор информации о существующих и предполагаемых экзопланетах. Наше государство входит в Содружество Рас, которые уже вышли за пределы своих систем либо находятся в шаге от этого.
— Вот как. Это любопытно, очень любопытно. Вы составляете каталог таких планет?
— Можно сказать и так. Я исследователь. Обычно мы не высаживаемся на поверхность, не собрав всю доступную информацию с орбиты. Но мой корабль потерпел крушение и совершил вынужденную посадку.
Инвери дотошно расспрашивал его о том, как они живут, удобно ли с таким количеством рук, не мешает ли хвост.
— Вы согласитесь дать на исследование немного своих тканей? А что это за цифры на вашей руке?
— В обмен на информацию о вас, — кивнул Эрлан. — Все, что доступно для изучения.
Об индикаторе говорить не хотелось — тогда пришлось бы пояснять, почему меняются цифры.
— Это биоиндикатор, — кратко ответил он.
— Хорошо, вы получите всю информацию, кроме секретной. Вам нужны какие-то особые условия для проживания?
— Если возможно — бассейн, — Эрлан посмотрел в непонимающее лицо Инвари и пояснил: — не слишком глубокий, достаточно широкий резервуар с чистой проточной водой комфортной температуры.
— Хорошо… Постараемся найти для вас что-то подходящее, — кивнул командующий Центром изучений. — А из еды?
— Пока еще не знаю. Я не успел изучить состав ваших продуктов, чтобы соотнести его с привычными мне.
— Вам дадут несколько самых простых блюд на пробу. О встречах с Мальвери не волнуйтесь, я его отошлю подальше.
— Он не доставлял беспокойства.
Похоже, он сказал это слишком быстро или выдал свое нежелание быть на большом расстоянии от Мальвери чем-то еще.
Инвари слегка помрачнел, внимательно и зорко осматривая гостя.
— Значит, вам доставляет удовольствие то, что мой сын вас боится?
— Нет, — мысленно Эрлан повторил парочку новых идиом местного языка. — Мне бы хотелось, чтобы он перестал бояться. Но для этого расстояние — не лучший выход. Все же, он был первым, с кем я познакомился на этой планете.
— И зачем бы вам продолжать знакомство с Мальвери?
Эрлан слегка пожал плечами.
— Я боюсь, что не сумею объяснить — слишком мал словарный запас.
— Но все-таки постарайтесь. Это немного странно — он подросток, недружелюбно к вам относящийся, а вы желаете знакомиться ближе.
Пилот не стал бы столь категорично утверждать, что Мальвери относится к нему сугубо недружелюбно. Скорее, настороженно и с любопытством. А от его отца сейчас зависит благополучие самого Эрлана, и потому стоит быть откровенным.
— Вы спрашивали о биоиндикаторе, — он развернул руку запястьем вверх, глядя на меняющиеся цифры: транспортник с подростком на борту периодически отставал или ускорялся. — Это биологическое образование, которое присутствует в организме каждого жителя нашей системы. Цифры означают время и расстояние до наиболее биологически, физически и эмоционально совместимого со мной существа.
— Проще говоря, вашего супруга. И… Мальвери? — военный затрепетал крыльями. — Вы понимаете… Нет, это невозможно. А какого вы пола, Эрлан?
— Я, эм… мужского пола, — Эрлан надеялся, что переводчик правильно интерпретировал его слова к местному языку.
— Полностью мужского? — уточнил Инвери.
— У нас есть только два пола, — пояснил пилот. — Я мужчина, а есть женщины. Они меньше. Обычно, они не покидают планету.
Инвери снова о чем-то задумался.
— Допустим… Я разрешу вам встречаться с Мальвери. Вам придется кое с чем смириться, если вы решите стать супругами.
— Мне не важен пол супруга, — Эрлан улыбнулся, несмотря на рациональную часть его сознания, он все же испытал прилив воодушевления от слов командующего.
— Я о том, что это подросток. Который всех судит по внешности. А вас он боится, — Инвери развел руками. — Сожалею, но с этим я ничего не могу сделать.
— Понимаю. Но я готов к тому, что мне придется постараться, чтобы заслужить его доверие. У нас не так… В паре не может быть недоверия или опасения. Это отработанный тысячелетиями механизм — двое встречаются, и дальше происходит запечатление. Это… я не могу объяснить.
«Мыльницы» опустились возле высокого белого здания, стремящегося ввысь. Больше всего оно напоминало музей или храм искусства, легкое, изящное, из-за множества арок и переходов создавалось впечатление, что здание парит в воздухе.
— А вот и мой Центр изучения. Изучаем все и всех, самая новейшая лаборатория трех планет, — гордо произнес Инвери.
— Теперь у вас есть новый объект, — с самоиронией заметил Эрлан. — Я постараюсь вести себя, как образцовый подопытный фешши… не знаю, как сказать это на вашем языке.
— Как образцовый подопытный. Этого будет достаточно.
Мимо пролетали и проходили люди-бабочки с разноцветными крыльями, смеялись, переговаривались, кто-то уткнулся в папку, кто-то читал на ходу журнал. Инвери тоже раскрыл свои крылья, черно-серебряные, «военной» расцветки, поднялся в воздух.
— Я вас провожу, идемте.
Мальвери пронесся мимо к строению, на котором было выведено крупными буквами какое-то слово, понятное без перевода по аппетитным запахам. У Эрлана тоже заурчало в желудке, но без анализа пищи он не рискнул бы ее принять. Так что чувство голода и бунтующий желудок были заткнуты грубой силой внушения.
Удивляло то, что на него практически не обращали внимания.
— Вы привыкли к гостям с других планет? Или занимаетесь выведением генетических модификаций?
— Второе будет вернее. Здесь все сплошь ученые, думают, что вы — эксперимент, а на чужие эксперименты таращиться не принято.
Мимо прошествовала милая бабочка в обуви на высоченных каблуках, ведущая на поводке гигантских размеров фиолетового зверя. Знания по ксенобиологии Эрлану подсказали, что это кот домашний беспородный. С кошачьими всех видов у лерран были несколько напряженные отношения, но лично Эрлан пушистых и голокожих мурлык любил. Просто потому, что они не спрашивали у него о времени до встречи с парой. А кошачьи, чувствуя какими-то своими способами эту любовь, отвечали взаимностью. Фиолетовая тварь с басовитым мурлыканьем выдернула поводок из рук своей сопровождающей и едва не свалила Эрлана, тому пришлось быстро изменить положение хвоста, чтоб удержаться вертикально. Девушка схватилась за поводок снова и попыталась оттащить кота, куда там, тварь лезла к Эррану на все руки. Тот стоял, не зная, как реагировать, но кота все равно поднял и принялся почесывать там, где любили все кошачьи, вне зависимости от планеты происхождения и особенностей строения тела. Мурлыканье стало еще более громким, а фиолетовое порождение кошмара расплылось по четырем из шести рук и блаженно прикрыло глаза.
— Простите, — бабочка чуть не плакала, пытаясь отнять кота. — Он невоспитанный. У него сбоит управляющий чип.
Обращалась она к Инвери и едва не упала, когда ответил шестирукий полузмей, на которого прыгнул кот:
— Он очень симпатичный. Не расстраивайтесь так.
— Доктор Инвери, у вас говорящий эксперимент? А как получилось? А много техники ушло? А какие чипы? А мне такие достать можно?
— Эйсмелия, это гость нашей планеты.
Бабочка уставилась на Эрлана, часто моргая и чуть приоткрыв рот. Инвери посмеивался. Кот урчал. Пилот учтиво прижал ушные гребни и изогнул хвост в подобающем приветствии.
— Здравствуйте. Мое имя Эрлан.
— Эйсмелия, — представилась девушка. — А с какой вы планеты? Можно вас обследовать?
— Планета Лерран. Это в другой звездной системе.
— Как интересно!
Инвери все-таки привел ее в чувство, согнал кота, вручив его коллеге, и попросил Эрлана следовать за ним.
— Начнем с анализа крови, пока вам готовят ванну с водой. А также нужно выяснить, что вы можете есть.
— Если вы предоставите продукты, я проанализирую их сам, — кивнул пилот.
Слухи по Центру разносились со скоростью света, не иначе — уже на подходах к лаборатории крови на Эрлана косились и перешептывались. Переводчик работал в авральном режиме, не успевая обрабатывать новые словоформы, но записывая их в память пилота. Инвери привел его в кабинет, полный различных приборов, поинтересовался, сможет ли Эрлан сесть в кресло.
— Эм… думаю, в этом нет необходимости, — посмотрев на хлипкую конструкцию, пилот просто свил хвост на примерно удобном для бабочек уровне и замер.
— Хорошо. Вытяните руку.
Инвери занимался забором крови, какими измерениями, по мониторам с сумасшедшей скоростью мелькали цифры и графики. А индикатор показывал неумолимо сокращающееся расстояние до Мальвери.
— Я принес три обеда, — заявил он. — А… Ты притащил этого урода сюда?
Инвери кашлянул. Мальвери скорчил гримасу и подтолкнул подносы поближе к Эрлану.
— Вот. Ешь.
Снова пришлось рациональной части разума давить заходящуюся в истерике эмоциональную. Было откровенно неприятно и больно ощущать чужую неприязнь и страх, особенно потому, что гормональный всплеск раскрывал эмпатические каналы, и все чувства Мальвери обрушивались на Эрлана просто водопадом. Хвост задергался, любой лерранин уже давно бы понял, что Эрлану больно. Лицо, хвала Космосу, осталось непроницаемым.
— Благодарю, я попробую.
— Мальвери… Покажешь нашему гостю его комнату.
— Как скажешь, па, — подросток выдул пузырь из розовой сладкой жвачки. — Кста, твои фотки на моей странице набрали кучу просмотров.
Эрлан понимал каждое слово по-отдельности, но не уловил пока общего смысла.
— Прости? Не мог бы ты объяснить поподробнее?
Мальвери показал ему планшет.
— У меня есть страница в Галанете. Я запостил туда твои фотки. Куча просмотров.
— Мальвери, я сказал, чтобы ты не смел фотографировать без моего разрешения никого и ничего в Центре? — повысил голос Инвери. — Удали фотографии и ты наказан, никаких вечеринок на месяц.
— Ну, па! Я же фоткал его не в Центре!
— В Галанете? А! Это, наверное, ваш аналог Звездной Сети! — сообразил Эрлан.
— Да, видимо. Мальвери, быстро стер фотографии и отправился домой!
Почему-то наказание подросток отнес на счет Эрлана, неприязненно покосился на лерранина и, бурча себе под нос, завозился над планшетом — электронной игрушкой сродни тем, что когда-то были популярны и в Содружестве. Эрлан старался не прислушиваться к тому, что он там бормочет, он наклонился над пищей и анализировал ее состав. Встроенный в мозг передатчик сконнектился с кораблем и передавал результаты.
— Слишком много солей, — огорченно заметил Эрлан. — Но есть я могу, хотя потом придется выпить много воды, чтобы нейтрализовать вредные соединения.
— А если готовить пищу без соли? — поинтересовался Инвери, рассматривая что-то на мониторах.
— Можно мне образец?
— Да, конечно. Мальвери, принеси мой обед.
Через полчаса выяснилось: даже если питаться приготовленной без соли пищей, в организм Эрлана попадают некоторые соединения, влияние которых на оный либо не самое приятное, либо не выяснено из-за отсутствия аналогов на Лерране и планетах Содружества.
— А образец вашей пищи у вас имеется? Может быть, получилось бы настроить синтезатор еды… — предложил Инвери.
— Только растворы питательных смесей. На борту поисковика нет синтезатора пищи. Пилот переходит на внутривенное питание до конца полета, — пояснил Эрлан. — Просто можно попробовать исключить те элементы, что я указал.
— Хорошо, я передам в наш отдел по разработке питания. Они с этим всем разберутся. Идемте, покажу вам вашу комнату, ее уже приготовили. Мальвери, а ты летишь домой и делаешь уроки.
Подросток бросил на пилота еще один злобный взгляд и вылетел из лаборатории. Лерранин тоскливо покосился на запястье и проследовал за командующим. Комната его представляла собой огромную ванну с проточной водой. На другом конце комнаты стояла обычная кровать.
— Если у вас будут гости и засидятся, — пояснил Инвери.
— Гости? — слово было знакомым, он перебрал ассоциации и нашел — в культуре иной расы Содружества. На Лерране не практиковались посещения частных жилищ, встречались, собираясь только в общественных местах.
— А вдруг вас решит кто-то навестить? — Инвери кивнул ему. — Ужин принесут, уже без вредных для вас элементов.
— Благодарю, — хвост свился в стандартной фигуре, Эрлан дополнил его кивком, понимая, что невербальную составляющую его речи здесь никто пока не знает.
Инвери коротко объяснил, как пользоваться затемнением окон, водой, шторами, дал ключ от двери, пропуск по Центру и удалился.
Первое, что сделал Эрлан, это деактивировал скафандр совсем, тонкая пленка стекла с его тела и впиталась в узкий пояс, неотличимый от полоски чешуи. Воздух в комнате был фильтрованный, но все равно слишком насыщенный кислородом. От него немного кружилась голова, и пилот соскользнул в воду, закрыв носовые щели. К нему никто не ломился, оставив в покое, как он подозревал, ненадолго. Только цифры на руке мерцали, изредка меняясь. Сейчас они показывали шесть стандартных этов, значит, дом командующего не слишком далеко от Центра. Может быть, он даже находится где-то в этом же районе, чтобы Инвери недалеко приходилось летать поутру до своих лабораторий. Эрлан задавил в себе все мысли о том, что ему хотелось бы увидеть свою пару, прикоснуться к Мальвери, узнать, не оставляют ли его крылья след от чешуек на руках… Это было нерационально, так что пришлось воспользоваться некоторыми техниками управления сознанием, чтобы отключить такие мысли. Он вынырнул из воды, зафиксировал положение тела хвостом и уснул.

Командующий Инвери стоял перед нелегкой задачей: как объяснить и стоит ли объяснять ребенку, что инопланетный гость избрал его своим супругом. Пока что Мальвери обижался на весь мир крайне демонстративно — отказался от ужина и утащил банку вредного газированного сока в комнату. Стоило бы, конечно, наказать его еще и за самовольную отлучку в лес, но, подумав, Инвери решил не наказывать. Любопытство ребенка привело к неожиданному результату. Он поднялся на второй этаж и постучал в легкую пластиковую штору, прикрывавшую вход:
— Мальвери, мы можем поговорить?
— Говори, — буркнули изнутри.
— Хотелось бы видеть тебя при этом.
Мальвери открыл дверь, встал на пороге, с вызовом глядя на отца.
— Мы, кажется, договаривались, что ты не станешь выкладывать в Галанет фотографии из Центра.
— Это и не из Центра, это из леса.
— Тем не менее, тебе следовало посоветоваться со мной прежде, чем сделать это.
— Почему? Этот урод забавный…
— Зачем ты называешь его уродом? Это неприятно, может оскорбить нашего гостя.
— Потому что он так выглядит, — фыркнул подросток. — Шесть рук, хвост и эта страшная морда.
— А если для него уродливо выглядят твои большие глаза и крылья? Тебе не кажется, что нельзя судить по внешности? К тому же, он не обзывал тебя, изволь и ты держать язык за зубами.
— Хорошо, — буркнул Мальвери. — Я вообще могу с ним не встречаться.
— Можешь. И так даже будет лучше. Но я ведь знаю тебя, ты все равно полезешь туда, куда не следует.
Мальвери фыркнул.
— Я не хочу его видеть, вообще могу улететь к бабушке на Арсейдо, соседняя планета — достаточно далеко?
— Вот окончится учебный год — и улетишь, — подумав, кивнул Инвери. — А пока тебя должна заботить только учеба.
— Я понял… Это все, что ты мне хотел сообщить?
— Не все, но остальное подождет.
«В идеале — пока ты не повзрослеешь», — подумал Инвери.
Мальвери фыркнул и закрыл дверь перед его носом. В последние два года характер сына испортился, он перечил по малейшему поводу, спорил, закатывал вот такие демонстративные истерики и всячески давал понять, что взрослый и в опеке не нуждается. Самая пора для влезания в головоломные приключения. Супруг его бы от этого удержал… только вот как хотя бы намекнуть сыну на такую возможность?
Инвери спустился в гостиную и налил себе немного тоника, раздумывая о том, почему поверил в сказанное чужаком безоговорочно. Цифры… Цифры еще ничего не значили. Они были похожими на принятые в их мире, что косвенно подтверждало наличие общегалактического инфополя. Уж ноль — так точно. А заметить полоску из сплошных нолей, когда Мальвери подошел к змеехвостому вплотную, он сумел. Значит, они все-таки будут супругами. Если получится уговорить на это сына. Надо же, биосканер! С этим стоит разобраться поподробнее — как именно идет регистрация и анализ данных, почему именно цифры, кто и когда встроил в генокод подобную функцию и каким образом он это сделал. То, что биосканер — не природное образование, не результат генетического развития, Инвери был уверен.
И как бы так удержать Мальвери поближе к гостю? Может, все-таки разрешить ему фотографировать Эрлана? Если тот не будет против… Да и информация все равно уже просочилась, завтра весь Галанет будет пестреть перепостами, наверняка сольет инфу и кто-то из сотрудников. Хорошо, что у него инопланетянина не отберут — у Центра приоритет в исследовании любого внеземного объекта. А там Мальвери привыкнет, перестанет бояться. Может, даже найдет красоту в этом змее. Сам он ее и так видел, ну так и прожил на свете намного больше. Видел, как переливается внутренней радугой черная чешуя, украшенная скромным сетчатым узором чуть более светлого оттенка, как гнется тело, мощное, почти пугающее и завораживающее мускулатурой, которая недоступна ирсеанам. Даже лысая голова, украшенная только двумя рядами странных округлых образований, словно двумя гребнями, и какими-то гребешками вместо нормальных ушей, которые Эрлан то складывал, то разворачивал, как плавники, была красива, если присмотреться. Одни глаза чего стоили! Золотистые, завораживающие мерцанием расплавленного металла. Мальвери — поздний ребенок, избалованный не в меру, и виноват тут сам Инвери, что поделать. В красоте он пока еще не понимает ни-че-го.
— Мальвери, ты уроки сделал? — напомнил он.
— Да… — буркнули из-за двери.
Переспрашивать, все ли сделал непутевый отпрыск, Инвери не стал. Это только унизило бы и без того нервного мальчишку.
— Приходи ко мне завтра на работу после занятий.
— Зачем? — так же буркнул Мальвери.
— Поболтаешь с Эрланом. Постарайся с ним подружиться. Он ведь не виноват, что он такой.
— На кой он мне? Ты же запретил его фоткать! — Мальвери от возмущения аж из комнаты высунулся и сбежал до половины лестницы.
— А если ты с кем-то общаешься, тебе надо его фоткать, как ты выражаешься?
— Да я с ним вообще не хочу общаться! Не хочу!
Мальвери так хлопнул занавеской, что Инвери удивленно подпрыгнул. Что это с ним?
— Мальвери! Что на тебя такое нашло?!
Сын не ответил и вообще затаился в своей комнате, как жук под листком.
— Хорошо, закончишь школу — улетишь к бабушке. Доволен?
— Да, — буркнул Мальвери. — Очень.


Глава третья

До ночи подросток из комнаты не показывался, утром сбежал в школу, едва поздоровавшись и схватив с тарелки лепешку с сыром. Это и вовсе было странно. Инвери уже ничего не понимал, с Эрланом поздоровался задумчиво и сразу же пожаловался на странное поведение Мальвери.
— Он совсем от рук отбился. Ума не приложу, почему. Не из-за фотографий же.
Змей развел всеми руками:
— Если хотите, я расскажу, как у нас происходит образование пар. Я изучал больше ксенобиологию, но и общий курс прошел тоже. В момент встречи начинается перестройка организма из-за бурного выброса гормонов в кровь. Раскрываются эмпатические каналы, пара не может расстаться даже на короткое время, все делают вместе. Очень важен физический контакт. Нет, не секс — просто прикосновения. Мы сплетаем хвосты, обмениваемся поцелуями, привыкаем друг к другу. Разговариваем, но можно и просто молчать. С парой все можно — это… уютно, правильно, единственно верно. Организм подстраивается под партнера, мы начинаем ощущать его физическое состояние. Синхронизируется сердцебиение и альфа-ритмы мозга. Не может быть пар, в которых один супруг — рассветный, а второй — закатный, оба приходят к единому ритму жизни.
— И что теперь будет с Мальвери? У нас нет такого понятия как подстройка пары, мы просто влюбляемся, создаем семью. Ничего предначертанного заранее.
— Насколько я могу судить, у него тоже идет гормональная перестройка, и катализатором послужил именно я. И эти его взбрыкивания — результат именно ее. Нам нужно быть рядом, но если сейчас на него надавить, он возненавидит и меня, и вас. Нужно время.
— Может, разрешите ему вас фотографировать? Не понимаю, почему молодежи так это важно, постоянно что-то выливать в сеть и делиться.
Эрлан передернулся всем телом, каким-то очень характерным для змей движением. Ненавидел он публичность. Но, помолчав, кивнул:
— Я согласен. Пусть фотографирует. Это что-то из предшествующих голографии техник?
— Да, двумерное изображение, как картинка на листе бумаги.
Эрлан чуть слышно фыркнул, но комментировать не стал.
— Это новое увлечение молодежи, называется «ретро».
— Ясно. Пусть приходит, я не против. А вы, как я понимаю, тоже не против того, чтобы я… эм… ухаживал за вашим сыном? Надеюсь, у вас нет никаких запретов на однополые отношения?
— Одно… какие? — недослышал Инвери.
— Однополые. Хотя я не удосужился исследовать никого из представителей вашей расы и пока не знаю, сколько полов существует у вас.
— Я не понимаю, о чем вы, простите. То есть, у низшей фауны есть отдельно мужской и отдельно женский пол. Но при чем тут отношения вас и Мальвери?
— Вы у меня узнавали, какого я пола. Помните? — Эрлан чуть обеспокоенно шевельнул хвостом. — А какого пола Мальвери?
— Помню. Я вполне отдаю себе отчет в разнице полов на разных планетах. Мы… Как бы это определить, — Инвери задумался. — Мы… Обоих полов. Не одновременно, конечно же.
— Должно быть, это очень удобно.
— Да, конечно. Но бывают и свои нюансы. Я, например, решил завести ребенка без партнера, за что теперь расплачиваюсь, — Инвери настраивал оборудование.
— Вот как, — Эрлан понимал его. Другие лерране не поняли бы, те, у кого есть пара, не смогли бы представить, как это: зачать ребенка без партнера и растить его в одиночку. Эрлан знал, как расти без родителей вообще.
— Да, поэтому я стал обоими родителями.
— Вы обещали информацию о своей планете и расе.
Инвери вытащил из ящика своего стола серебристую пластинку, протянул.
— Вот проектор, вставляете инфодиск, надеваете наушники и слушаете. А также смотрите.
С наушниками вышла проблема: слуховой проход у ларранца был крупнее, и обычные вакуумные наушники ему не подходили. Пришлось вспоминать, где можно взять ретро-наушники со стандартным входом. И звонить домой, надеясь, что Мальвери уже пришел на обед.
— Что надо?
— Ты пообедал? — Инвери, узнав, в чем причина поведения сына, пытался быть мягче.
— Да, спасибо, — Мальвери, уловив изменения в голосе отца, тоже перестал бухтеть. — Очень вкусно.
— Постарайся не улетать далеко от дома, вечером куда-нибудь сходим вместе. Мы давно никуда не выбирались.
Подросток даже рот приоткрыл от удивления, заморгал.
— А… ладно. Хорошо!
— Вот и договорились, — Инвери вздохнул, подумав, как же трудно быть отцом подростка. Хотя матерью явно было бы еще труднее. — Мальвери, принеси мне на работу мои старые наушники, кстати.
Мальвери задумчиво заморгал, пытаясь вспомнить, куда дел нужный предмет.
— Ой, я же их Фалари дал погонять! Счас, слетаю, заберу и принесу, ладно?
— Ладно, давай, жду, — Инвери попрощался.
— Сколько ему лет? — неслышно приползший Эрлан обнаружился за спиной, свернувшим хвост в подобие кресла и уютно устроившийся в нем.
— Немного, тридцать всего. А линька у вас наблюдается?
— Да, раз в четыре стандартных года у взрослых особей. Раз в год — у детей, чуть реже — у подростков, — улыбнулся Эрлан. — У меня будет скоро, слишком много кислорода, организм обновляется, чтобы приспособиться.
— Отлично, могу я получить образец? — возликовал Инвери.
— Вы же и так получите, без моего разрешения, — фыркнул лерранин.
— Но должен ведь я соблюсти приличия?
Войн бабочки, фарани, как они себя называли, ни с кем не вели, звание Инвери было пережитком прошлого, когда лишь строгая воинская дисциплина помогала переселенцам на соседние планеты осваивать новые земли. По меркам расы Эрлана Инвери был директором межпланетного научного центра. По меркам фарани — главнокомандующим центром всех разработок, в том числе, оружия. Здесь военные не уступали ученым право творить все, что тем вздумается — они сами были этими учеными. «Не можешь контролировать — возглавь».
Все это Эрлан потихоньку узнавал, задавая наводящие вопросы. И усмехался: галактическое инфополе все больше становилось реальностью, а не теорией. В чем-то фарани продвинулись дальше, в чем-то — наоборот, отставали на годы и десятилетия. Чем-то отличались, и весьма серьезно.
В Центр прилетел Мальвери, кисло фыркнул, увидев Эрлана:
— Опять… этот. Наушники для него, да?
— Эрлану надо познакомиться с нашей культурой. Можешь читать ему вслух учебники, если не хочешь, чтобы он слушал все с пластинки.
— Вот еще! — но на чужака Мальвари время от времени поглядывал, хоть и морщился демонстративно.
Эрлан прислушивался к его чувствам и ощущениям. И к своим тоже. Его тянуло к этому мальчику-бабочке, пока еще преодолимо, но он знал — скоро это чувство станет невыносимым, хоть бейся лбом о стены.
Сработал сигнал вызова. Инвери прислушался к нему.
— Снова сбежал кто-то. Я вас оставлю, — и быстро вылетел в окно.
— И часто отсюда сбегают подопытные? — поинтересовался Эрлан, осторожно перемещаясь ближе к подростку, так, чтобы движение было практически незаметно.
— Они все безобидные, так что никто в камерах не держит, — подросток его движения не заметил, увлеченно ковыряясь в файлах на компьютере отца.
— Да, я заметил. Что ты делаешь?
Еще немного, мускулы хвоста сокращались, перенося тело волнообразными движениями ближе, еще ближе. Эрлан приоткрыл рот, высовывая язык, анализируя запах юного чистого тела, его температуру, биение его сердца.
— Я ищу материал к докладу. А ну прекрати меня облизывать, уродина чешуйная! — Мальвери подпрыгнул, отлетая подальше.
Эрлан вздрогнул, как от удара.
— Я тебя не облизывал. Мой язык — это анализатор, вкуса я почти не ощущаю, а вот запах и температуру чувствую с его помощью.
— У тебя там датчики? — удивился подросток.
— Нет, что ты. Это природный анализатор.
— И зачем тебе температура? Вон, на стене висит табло.
— А если его не будет?
Мальвери задумался.
— Есть часы с термометром.
— А если нет и их? Ты в лесу, один, без оборудования, без возможности выйти на связь? Или на чужой планете, необитаемой и враждебной?
— А что я там делаю? — фыркнул подросток. — Все, я тоже полетел.
— Неужели никогда не представлял себя отважным исследователем космоса? — изумился Эрлан.
Мальвери раскрыл крылья.
— Нет, я и так им стану, когда закончу обучение на пилота. Ничего интересного, сплошная скука.
Лерранин промолчал, в глубине души не соглашаясь с подростком. Пилот — это одно, а вот исследователь… И чему их учат здесь? Полагаться только на приборы?
Мальвери с сожалением посмотрел на комм со встроенной функцией фотографирования, самой наимоднейшей на данный момент.
— Если хочешь, ты можешь меня сфотографировать, твой отец сказал, что не будет против.
— Точно? — сразу же уточнил Мальвери. — И фотки выкладывать тоже можно?
— Точно, но насчет выкладки все же уточни у него. А какой в этом смысл? — поинтересовался Эрлан.
— То есть? Это ж клево — сфоткать что-то необычное!
— Эм… клево — это?..
— Улетно. Офигительно. Круто. Охренительно. Да ты вообще нормальных слов не знаешь, — разочаровался Мальвери.
Лерранин рассмеялся.
— Пока не знаю. У меня все еще не самый большой словарный запас вашего языка.
Мальвери снова принялся его фотографировать. Снимки вышли отличные, змей красиво смотрелся на фоне светлой стены. Хотя подросток все равно близко не подлетал.
— Ты меня боишься, или я настолько тебе неприятен внешне? Тебе не нравятся змеи? Чешуя?
— Мне вообще все не нравится, у тебя мерзкий чешуйчатый хвост, шесть рук зачем-то, морда плоская и невыразительная, а еще у тебя страшные уши и вообще…
— А как твое фотографическое творчество комментируют? — постарался не показать своих чувств Эрлан, даже улыбнулся немного.
— В смысле? Пишут под фотографией мнение, ставят плюсы, если понравилось.
— Ну, и какие же мнения пишут? Думаешь, мне не интересно? Хоть бы показал, похвастал.
Мальвери зашел с компьютера отца в сеть, открыл свою страницу со свежезагруженными фотографиями.
— Вот, можешь читать.
«Фотка улетная, это чучело какого-то эксперимента?»
«Фу, Маль, нахрена такую жуть выкладывать после обеда, я теперь два дня есть не буду».
«Какой кошмар».
«А мне нравится».
Эрлан погрустнел. Видимо, его внешность для этой планеты чересчур экзотична и ни до каких канонов не дотянется с любыми ухищрениями. Хотя последнее высказывание грело душу.
— Никому не нравится, — разочаровался Мальвери. — Надо было снимать сиреневого кота.
— Почему? Вот ему… ей?.. нравится. А если попросишь кота и снимешь меня с ним?
— А… Это может помочь, — решил подросток. — А Элире все мои фотки нравятся, она за мной ухаживает.
— Объясни? — попросил Эрлан. — Я ведь не прослушал еще ничего о вашем мире и не понимаю сути.
— Она хочет потом стать моим партнером, — пояснил Мальвери. — Дети и все такое.
— А ты чего хочешь?
— Точно не ее. Она милая на расстоянии, но постоянно ноет лично. И прикидывается, что ей тяжело носить вещи. Меня бесит это показушничество.
— А ты свою пару как видишь? Каким или какой она должна быть?
Эрлан уже понял, что Инвери сыну не рассказал ничего, и он тоже не торопился его просвещать. Может, он сумеет сначала завоевать хоть немного доверия подростка?
— Понравиться отцу. Не ныть. Не заставлять меня таскать вещи. Не жаловаться на сломанные ногти и каблуки. Быть крутой.
— А при чем здесь уклон поверхности? — снова недопонял лерранин.
— Офигенной. Ну-у, ты вообще кошмар… Отсталый, как пень. Умной пара должна быть. Хорошо учиться. Быть душой компании. Не курить. Не пить. Модная должна быть. Буду в пилотнике искать.
— Постой! — Эрлан поднял ладонь. — Что такое «курить»? И почему твоя пара не должна употреблять воду?
— Не вмазываться наркотой и не хвощить, — Мальвери махнул рукой. — Отец расскажет. А мне надо читать.
Эрлан покачал головой, задумчиво перевивая хвост кольцами.
— Я не отсталый, просто у вас странный язык, в котором простые слова означают совсем не то, что должны по версии моего переводчика. Или вообще не существуют в нем.
— Спирт. Знаешь такое?
— Да, это органическое соединение, сложный углеводород.
— У вас вообще нет понятия «пьяный»?
— Есть. Обычно оно относится к состоянию кислородного перенасыщения. Например, для меня сейчас ваша атмосфера перенасыщена кислородом, и организм еще не приспособился. Можно сказать, что я пьян.
— А у нас пьют на основе спирта напитки для этого, — Мальвери полетел к двери. — Так ты потому такой косомордый, что не трезвеешь?
— Все с моим лицом нормально, — в закрывающуюся дверь высказался задетый Эрлан, потом прикрыл лицо ладонями, заставляя себя отрешиться от обиды.
Мальвери не виноват в том, что не воспринимает его так, как хотелось бы самому пилоту. Он не знал, сколько пройдет времени прежде, чем организм его пары перестроится под воздействием гормонов и эмпатии лерранца достаточно. Не знал, возможно ли это вообще, и не насмешка ли судьбы — возникшие на запястье цифры. Может, это такая шутка вселенной, очередная и не смешная для объекта веселья.
Вернулся Инвери в компании сиреневого кота.
— Слушаете информ?
— Нет, пока просто пообщался с Мальвери, — ответил Эрлан, взяв себя в руки.
Нужно было выполнять задание, а не отвлекаться на свои проблемы. Он же не мальчишка, которого задевали насмешки, он уже взрослый мужчина. Хотя взрослость и не определяется количеством прожитых лет. Инвери вот сказал, что его сыну всего тридцать лет. Это было на два года больше, чем самому Эрлану, но фарани оставался подростком. Какова же продолжительность жизни разумных этой планеты?
Инвери кивнул и занялся работой, проверяя что-то на мониторах, пишущих данные с датчиков на коте. Сиреневый меховой ком лежал и урчал. Эрлан подключил принесенные Мальвери наушники, поставил пластинку, закрыл глаза и свернулся в медитативную позу, которую мог поддерживать часами. Через какое-то время пришлось приоткрыть глаза: на кольца хвоста нагло забрался кот, потоптался и лег, уютно устроившись. Эрлан фыркнул, но прогонять не стал. Инвери обклеил датчиками обоих, программа запустила обсчет каких-то данных.
— Я на тренировку по биску, — предупредил ученый.
— Переведите на понятный мне язык, — усмехнулся Эрлан. — Простыми словами.
— Боевые искусства. Умение бить ближнего своего руками, ногами и подручными предметами. У вас нет такого?
— Почему — нет? Пилоты проходят боевую подготовку, но искусством это не считается. Я могу… эм… посмотреть?
— Если вам интересно, то конечно же. Мой инструктор сегодня будет выбивать всю пыльцу с крыльев.

Инструктором оказался одноглазый фарани, сохранивший жалкие остатки былой красоты. Зато свирепости в нем было предостаточно. Инвери он не щадил, разве что дал чем-то опрыскать крылья, чтоб не поломать. Командующий оказался в бою хорош, инструктора тоже бил нещадно, хотя и получал немало в ответ. Финальным аккордом оказался удар ногой в голову, Инвери затих на полу.
— А ты кто такой? — злобно спросили у Эрлана.
Пилот назвался, анализируя бой, благо, записал его полностью и теперь соображал, что может противопоставить такому вот боевому мотыльку. Было бы интересно попробовать, но он боялся, что сломает что-то, и это воспримут, как агрессию с его стороны.
— Тоже на тренировку? Становись, хвост в узел свяжу.
— Я не был бы так уверен, — фыркнул лерранин. — Наши стили боя отличаются.
— Вот и посмотрим, что у вас там нынче преподают.
Последнюю фразу он проговорил… на родном языке Эрлана, с ужасающими ошибками, конечно. Пилот на пару мгновений онемел, потом поклонился, свивая хвост в вежливую фигуру просьбы:
— Мы не могли бы после пообщаться, мастер?
Хвост внимательно изучили.
— Конечно, пообщаемся.
Пришлось загнать любопытство и радость от возможности поговорить с кем-то, кто бывал в Содружестве, а то и на его родной планете, поглубже. Как и недоумение от того, что фарани занесло так далеко от дома, и того, как же его самого программа, настроенная на Дальний Поиск, забросила именно сюда. Он выполз на середину тренировочного зала, а дальше пришлось очень тщательно следить, чтобы его хвост в самом деле не завязали в узел — инструктор оказался далеко не так прост, и боевую подготовку пилотов он когда-то тоже изучал — в пределах, доступных существу без хвоста и дополнительных рук.
К концу их поединка в себя пришел Инвери, ползком добрался до бутылки с водой.
— Достаточно, — сказал инструктор. — Плохо подготовлен. Будешь приползать на занятия. А что касается тебя… — Инвери был взят за плечо и пересажен на скамью. — Удвоение тренировок.
Эрлан кивнул. Спорить он не собирался: тренировки помогут не расслабляться и не запускать себя в этом мире с более низкой гравитацией. Очень хорошо, что он напросился сюда! Удача же! Инвери отпился водой и ушел, сообщив, что ему надо прилечь. Фарани-инструктор, назвавшийся коротко и просто — Кэрни, скорчил полупрезрительную гримасу, если Эрлан правильно понял игру его лицевых мускулов, кивнул лерранину:
— Ну, рассказывай. Какими судьбами тебя занесло сюда. И где твоя пара?
Эрлан глубоко вздохнул и рассказал все. Не счел нужным скрывать.
— Вот как… Что ж, не повезло тебе, вот что я скажу. Ума у этого парня нет, весь в родителя.
— Мне повезло хотя бы в том, что он существует, — возразил Эрлан. — Если бы его не было, весь смысл жизни остался бы только в бесконечном Поиске.
— И что будешь делать?
— То, что должен, — лерранин улыбнулся. — Изучать планету, изучать свою пару, приручать его.
— Будет сложно. Он отличник и гордость школы. Амбиций выше неба.
— Он мечтает стать пилотом, но я боюсь предположить, насколько его разочарует учеба там.
Эрлан постарался сформулировать свои мысли, объяснить, что подросток, привыкший полагаться во всем на технику, не воспринимающий мир вокруг него правильно — не станет хорошим пилотом и исследователем. Вернее, он может стать пилотом. Но первая же внештатная ситуация станет для него последней.
— У нас пилоты водят межпланетники по одной звездной системе. Никаких внештатных… Но можешь попросить директора Инвери о помощи.
Эрлан подергал ушными гребнями, свил хвост в фигуру непонимания и растерянности. Построение отношений в паре всегда было делом пары, а не кого-то со стороны. Он должен был обдумать, как к этому относиться.
— А откуда вы знаете о Лерране?
— Внештатная ситуация. Отказ систем управления корабля. Видимо, как-то связаны наши звезды. Провел у вас семнадцать лет и вернулся.
— А как вернулись?
— Починил корабль, — Кэрни развел руками. — А когда вернулся, оказалось, что карт и маршрутов нет, на Лерран не вернуться. Да и незачем, по большому счету. Друг, который приютил, скончался наверняка уже.
— Да, я проверил маршрутный кристалл. Запись обрывается в точке прыжка, а привязка к ориентирам пока еще не окончена, — кивнул Эрлан. — Но поисковики стали совершеннее, искусственный разум корабля обработает данные и построит маршрут. Я боюсь иного. Между нашими системами может быть большой временной сдвиг, если маршрут прыжка искривился под воздействием природной аномалии.
— А зачем возвращаться, если пара здесь?
— А если Мальвери не примет меня? Просто не примет? Это для меня нет иного выбора, иной пары, он уже вот здесь, вы должны понимать, ведь так? — Эрлан дотронулся до виска и груди ладонями. — Вот здесь и здесь, и это навсегда. Но для него я — чудовище с чешуйчатым хвостом и кучей конечностей, перекошенной мордой и прочими недостатками. И далеко не факт, что его организм перестроится, чтобы принять меня. У вас нет такой глобальной зависимости от партнера. А оставаться и знать, что твоя пара — не твоя…
— Он подросток. Сейчас он просто подросток с гормональными проблемами и придуманными комплексами.
Эрлан кивнул, сложил хвост в фигуру благодарности старшему за совет и беседу.
— Я буду приползать, когда скажете.
— С Инвери приходите.
Эрлану не оставалось ничего иного, как поклониться и уползти восвояси. А на обратном пути он, кажется, заблудился: архитектура Центра предполагала множество воздушных переходов и галерей, и он явно свернул не в ту сторону, но где? Версия о слухах, распространяющихся со скоростью света, оправдалась: на него косились, но не слишком, а обсуждения «инопланетного гостя» шепотом касались в основном его внешности, огромного для фарани роста и зависти к Инвери, который заграбастал себе чужака.
— Он занимается оружием, зачем ему биологический объект?
— Он директор, вот и забрал.
— Мог бы взять в команду Лаиссу или меня.
— Ага, как же! Он даже Эйсмелию отшил, и ее кота отобрал, мол, результатами исследований поделится, а в лабораторию — ни-ни.
Эрлан гадал: они думают, что он глухой, тупой или специально говорят это так, чтобы он слышал? Потом понял — говорили шепотом и за стенами, а у него просто слишком чувствительные уши.
— Эрлан? Эрлан, вы где? — звал Инвери.
Пилот насторожил ушные гребни и пополз на голос своего куратора.
— Заблудился, — отрапортовал он, выползая к знакомой лаборатории.
Инвери был немного бледен, но улыбался.
— Думал, вас в узел завязали. Хотите прогуляться по городу и посмотреть наш дом?
— Не откажусь. Вы знали, что мастер Кэрни когда-то побывал на Лерране? — поинтересовался Эрлан.
— Да… И до сих пор винит меня в этом.
— Почему вас? — не понял лерранин.
— Я подписывал документы на допуск корабля. Все было хорошо, я не разрешил бы вылет Кэрни даже при отсутствии салфетки. Но обвинил он меня… — Инвери как-то болезненно поморщился.
— Вы были парой? — осторожно поинтересовался Эрлан, заранее готовый извиняться за бестактность.
Инвери кивнул.
— Были. Теперь уже нет. У меня тоже есть гордость.
Лерранин озадачился и на несколько минут завис, пытаясь понять, причем здесь гордость и как можно было разорвать отношения с парой. Не смог — в его мозгу такое не желало укладываться, отдавалось болью и заставляло подергиваться всем телом только от одной мысли о таком. Пришлось признать свое поражение:
— Простите, я не понимаю… У нас так не бывает. Это очень болезненно и физически, и психологически — потерять пару. Если так случается, что погибает один супруг, второй вскоре уходит следом.
— У нас не успели сформироваться настолько тесные отношения… К тому же, когда он вернулся, я уже был с ребенком. Мне нужно было не сойти с ума, я родил, чтобы жить ради сына.
— А помириться вы не пробовали? — Эрлан поймал прыгнувшего со шкафа с приборами фиолетового кота, пошатнулся, но устоял. — Мальвери вырастет и выберет свой путь, и вы останетесь без цели.
— Я пробую. Хожу на эти глупые тренировки…
— Они не глупые и очень полезные! — запротестовал Эрлан. — Мастер Кэрни знает то, что нам не рассказывали в академии. Мне есть чему поучиться. К тому же, если он все еще не выгнал вас, значит, тоже хочет видеть, касаться, пусть даже в учебном поединке.
— Касаться? Да уж… Идемте. У меня личный транспортник.
По пути Эрлан расспрашивал Инвери обо всем, что его интересовало, внимательно вслушивался в ответы, составляя для себя картину политического и экономического состояния этого мира. Три планеты были мирными, насколько это было возможно. Религиозных предрассудков не существовало. Разделяла разве что наука — ученых побаивались.
— Наука и военная структура идут в плотной связке? Но почему так? — заинтересовался Эрлан.
— Слишком часто противопоставлялись. Проще самим заняться.
— Резонно, — задумчиво кивнул лерранин.
Потом жадно уставился в окно, рассматривая улицы, на которых практически ничего не росло, за исключением короткой травы и цветов.
Жили Инвери и Мальвери на самом верху высотки-башни. К счастью для Эрлана, был в этом доме лифт и даже довольно просторный.
— Па! — радостно проорал Мальвери, выскакивая в прихожую.
Одет он был только в легкомысленные пестрые штаны, обрезанные до середины бедра. Наготой, даже совсем откровенной, смутить Эрлана было невозможно, на Лерране не было принято напяливать на себя одежду, там был очень мягкий равномерный климат. А вот сам Мальвери смутился и разозлился.
— Почему ты не сказал, что его притащишь?
— Переодевайся, пойдем ужинать…
— С ним?! Нет! Я не пойду! Хочешь позориться — без меня!
— Я вернусь в лабораторию, Инвери, — тихо сказал Эрлан. — Не хочу портить вам вечер.
— Ничего страшного, мы с вами сходим куда-нибудь. А он пускай сидит дома, — Инвери прижал ладонь ко лбу. — Сейчас, минуточку…
— Что с вами? Вам плохо? — Эрлан аккуратно подхватил хвостом оседающего мужчину. Видимо, тот удар на тренировке сказался не лучшим образом. Пилот коснулся языком его виска, положил ладонь на лоб.
— Мальвери, медиков! Быс-с-стро!
Мальвери ринулся вызванивать врачей. Те появились через минуту, влетев в окно.
— Нам придется забрать командующего в Центр, пускай отлеживается там, — предупредила строгая бабочка с синими крыльями.
Эрлан передал Инвери с рук на руки врачам и собирался уже убраться восвояси, когда ему больно наступили на кончик хвоста.
— А ты куда пополз? Ты! Это все из-за тебя! — Мальвери налетел на него с кулаками.
Логики в его умозаключении Эрлан не видел, но и отбиваться не стал, просто поймал подростка, спеленав хвостом и прижимая к себе ближе, не позволяя дернуться. Горячее хрупкое тельце было невыносимо приятным, о том, чтобы отпустить, Эрлан сейчас не мог и подумать.
— А если с ним что-нибудь случится? — сейчас Мальвери был просто перепуганным ребенком, у которого врачи забрали родителя на госпитализацию.
— Он просто получил травму на тренировке, не бойся, он поправится, — лерранин принялся гладить его по пушистым волосам, пытаясь успокоить. Мальвери позволял себя касаться еще минут пять, потом стал вырываться из колец хвоста.
— Отпусти меня!
Заставить себя это сделать было тяжелее, чем проползти полосу препятствий в центре предполетной подготовки пилотов на Раиле, планете с гравитацией в полторы стандартных. Мальвери сразу же отлетел подальше.
— Я должен навестить отца в Центре.
— А мне, наверное, нужно вернуться в лабораторию, — кивнул Эрлан. — Проводишь меня? Я ведь не знаю город.
— Провожу. Подожди тут, мне надо переодеться.
Вернулся Мальвери быстро, натянув футболку, но оставшись в своих обгрызенных штанах. С собой он тащил небольшую сумку, куда покидал кое-какие вещи для Инвери. По дороге к Центру оба молчали. Мальвери крепко сжимал губы и старался сделать вид, что это кошмарное существо не с ним, и вообще он его не знает. В Центре пришлось расстаться, Мальвери увели куда-то доктора, Эрлану предложили отправиться в выделенную ему комнату.
— Пока директор Инвери не может вами заниматься. Но и другого ученого выделить не можем тоже.
— Я могу найти инструктора по боевым искусствам Кэрни?
— Он закончил работу и ушел домой, завтра будет на своем рабочем месте.
Пришлось возвращаться в комнату. Эрлан свернулся в своем бассейне и принялся обрабатывать информацию, поступающую от корабельного компьютера. Канал связи не глушился, и это было очень кстати. А еще искин поисковика подключился к местному Галанету, и Эрлан получил возможность с головой окунуться в информацию, не фильтрованную и самую разнообразную. Он быстро разобрался с таким понятием, как социальная сеть, даже зарегистрировал для себя аккаунт, разве что без аватара и личной информации в профиле. И добавил в друзья Мальвери, не удержавшись. И заодно Элиру. Потом подумал, задружил всех друзей Мальвери, добавил Инвери, его коллег, даже шуточный аккаунт сиреневого кота, который вела Эйсмелия. К вечеру он получил пару десятков сообщений, в основном, приветственных. Пообщаться удалось только с… котом. Вернее, его хозяйкой.
«Привет, Эрлан. Как тебе мой новый вид?» — и фотография вальяжно валяющегося кота с голубым пышным бантом на хвосте.
«Замечательно! Хочу такой же бант», — ответил он и рассмеялся.
На странице Мальвери все ужасались фотографиям Эрлана. Ответил хозяин страницы только своей воздыхательнице, довольно грубо выразившись, что страхолюдина на фото хотя бы трезвый и не жует грибы. Лерранин не удержался и приписал:
«Спасибо от «Страхолюдины».
Комментарии хлынули сразу же, как под фото, где с Эрланом пытались завести диалог, так и в личные сообщения самому Эрлану. Спрашивали, он правда такой или Мальвери постарался, разумный он или как сиреневый кот и его страница, откуда он такой взялся.
«Он все равно мой, а ты — тупой уродливый червяк, вызывающий только тошноту и омерзение», — гласило милое послание от Элиры. Эрлан проигнорировал его, но удалять не стал. Отвечал обстоятельно и подробно, в конце концов спер с аккаунта Мальвери одну из наиболее удачных фотографий и поставил себе на аватар.
«Да, я разумен и именно такой, как на фото. Моя планета в другой звездной системе нашей галактики, сейчас я пытаюсь построить ее координаты. На Исеиду я попал случайно, из-за искажения траектории прыжка, прошедшей слишком близко от какой-то космической аномалии, возможно — черной дыры или пульсара».
Тут подключились и взрослые, расспрашивая, не путается ли он в руках. Откуда-то хлынули запросы о добавлении в друзья, аккаунт Эрлана резко стал набирать популярность. Сиреневый кот мудро посоветовал ограничить доступ к личным сообщениям.
«Зачем?» — удивился Эрлан. Ему пока нравилась эта игра в общение через сеть. Хотя Эйсмелия была права, читать сообщения, в которых его обзывали и высказывали сомнения в разумности, становилось неприятно, особенно изощрялась Элира. Пилот не понимал, чем он ее задел.
«Потом будет хуже», — кот добавил еще одно фото с огромной фотографией Эрлана в лапах.
«Почему? Это из-за моей внешности? Или к чужакам всегда такое отношение?» — Эрлан добавил фото с котом, свернувшимся в его кольцах.
«Потому что это подростки, которые не прошли пору созревания ума, им даже некоторые свои сверстники неприятны».
«О, тогда я не буду волноваться. Я-то уже не подросток, и мне интересно мнение только одного существа», — легкомысленно позволил себе откровенность лерранин.
«Хорошо», — кот выложил фото себя, сидящего около тарелки с едой.
Страница этого эксперимента была довольно популярна, фотографии собирали восторг и многочисленные плюсы. Толстый добродушный кот всем нравился.
«Так не честно, у меня-то нет никого, чтобы фотографировать», — Эрлан отправил следом несколько забавных пиктограмм в виде смеющихся рожиц и отключился. Следовало дать отдых мозгу — в сеть он выходил с помощью корабля и напрямую, без компьютеров, планшетов и прочей техники. Это было энергозатратно. Через некоторое время пришел сиреневый кот, попробовал лапой воду и улегся на краю бассейна.
Эйсмелия прилетела еще через десять минут.
— Не понимаю, что с ним такое, он постоянно убегает от меня.
— Ничего страшного. Похоже, я просто понравился ему, — Эрлан погладил кота мокрой рукой, тот возмущенно встряхнулся, поставив шерсть дыбом.
— Я попробую перепрограммировать его чип, чтобы он вам не докучал.
— Не стоит. Он не докучает, мне приятно, когда он мурлычет. Да и кошачьим я нравлюсь безусловно, не то, что гуманоидам.
Кот заурчал. Эйсмелия немного успокоилась.
— Кстати, вы слышали про директора Инвери? Его госпитализировали, слишком много работал.
— Я знаю. А с кем теперь останется его сын, пока Инвери в больнице? Или он уже считается самостоятельным?
Эрлан очень переживал за свою пару. Он бы с радостью поддержал его, но — увы, Мальвери вряд ли порадует его поддержка.
— Пока что не считается, думаю, его отправят к бабушке на соседнюю планету. Или найдут ему кого-то, кто согласится присмотреть.
Мысленно Эрлан загадал, чтобы бабушка прилетела сюда, а не наоборот. Или чтобы нашелся добрый фарани, чтобы присмотреть за подростком. Смотреть на увеличивающиеся цифры на запястье было бы просто кошмарно.
— А может, вы присмотрите? Ничего сложного, Мальвери очень дисциплинирован.
— Я ему не нравлюсь, разве это разумно? Да и… я чужак, пусть и быстро учусь разбираться в вашем мире, но пока прошло слишком мало времени, чтобы я мог помочь во внештатной ситуации.
Женщина согласилась, что идея в голову ей пришла не самая удачная, после чего попрощалась с Эрланом и упорхнула прочь. Кот остался валяться на бортике бассейна, глядя на лерранина огромными глазами.
— Ну, да, я упустил возможность остаться с ним наедине, — грустно сказал Эрлан, — но сейчас это чревато только новым витком раздражения, которое я у него вызываю.
Кот шумно вздохнул и посочувствовал всем своим видом.
— Но я постараюсь наладить с ним отношения. Иначе мне только одна дорога, понимаешь? — Эрлан погладил его и почесал за ушами. — На корабль — и в звезду. Без Мальвери я буду постепенно сходить с ума.
Кот развалился мягким сиреневым мохнатым пузом кверху.
— Хорошо тебе, пушистый — никаких нерушимых связей, гуляй, где захочешь, да? — пилот осторожно перебирал шерсть на доверчиво подставленном пузе. — А у нас вот так — только одна пара и на всю жизнь. И это мне еще очень повезло, что я нашел Мальвери. А мог бы прожить свой век изгоем с клеймом бесконечности.
Сиреневое чудовище размерами в четверть Эрлана мурлыкало, жмурилось и ловило лапами его руки. Коту как эксперименту было наплевать на все, ему нравился запах и вид существа с шестью руками, у него был хвост, за которым можно было весело охотиться. А вот его хозяйке и создательнице было далеко не все равно. Эрлан не знал, что все, что слышит кот, пишется на его чип. Когда кот вернулся в свою лабораторию, к любимой миске с едой, Эйсмелия привычно сняла всю информацию с чипа и прослушала ее.
— Обалдеть, — растерянно сказала она. — С этим надо что-то делать… Надо поговорить с Инвери.


Глава четвертая

Поговорить удалось только на следующий день, когда врачи разрешили посещения.
— Вот как, — пробормотал Инвери. — Я не думал, что все настолько серьезно.
— Нужно что-то делать, я о таком читала… Может, их отправить вместе куда-нибудь? В поход в лес, к примеру.
— Слишком экстремально. Но это может сработать. Если Мальвери научится доверять Эрлану… Но пока это неразумно. Лерранин не знает нашу планету, он всего лишь третий день как прибыл. Я верю, что он быстро обучается, иначе не стал бы пилотом… как он говорил? Дальнего Поиска, кажется.
— Но что-то надо делать, директор Инвери.
— Здесь поможет только время. Мальвери слишком ребенок еще, чтобы оценить свалившийся с неба подарок, — печально усмехнулся мужчина.
— А как ваше здоровье? — сменила тему Эйсмелия.
— Гораздо лучше, чем вчера. Но, кажется, я испугал нашего гостя.
— Испугали, — заявил Эрлан, вползая в палату. — Вам стоило бы не геройствовать после тренировки, а сразу обратиться к медикам.
— Тренировка тут ни при чем, это общее переутомление, как мне сказали.
Эйсмелия попрощалась и ушла, сообщив, что будут новые фото кота, как только она его изловит.
— Тогда тем более, — Эрлан замысловато изогнул хвост. — Берегите себя. Я на время покину Центр, мне нужно заняться кораблем, проверить все системы и выяснить причину сбоя в маршруте.
— Хорошо, — Инвери прикрыл глаза. — Я пока посплю.
Ближе к обеду к нему явился Мальвери, сразу прижался, устроившись на койке.
— Па? Как ты?
— Уже лучше, малыш, — Инвери погладил его по голове. — А ты? Надеюсь, не питаешься только газировкой?
— Ну-у-у… — протянул подросток, пряча глаза. И постарался быстро перевести тему: — А бабушка сказала, что не может прилететь, у нее конфа какая-то.
— Ничего, поживешь один, может быть, меня скоро выпустят. Или можешь пригласить Эрлана, он единственный свободный от всех проектов. Опять же, он чинит свой корабль, посмотреть не хочешь, будущий пилот?
Мальвери сердито фыркнул:
— Этот… Страхолюдина! Он меня уже достал! Что ты с ним носишься, как с яйцом?!
— Потому что он — наш гость. И чем он тебя так достал? Он с тобой очень мил.
— А что он ко мне лезет? То нюхает, то обнимается! И смотрит… И вообще, он блог завел… Он противный и кошмарный! И тупой! Не понимает простых слов, пень хвостатый.
— Твой язык даже я не понимаю, Маль, а ты хочешь, чтобы инопланетянин сразу же все понял? К тому же, говоря твоим примитивным языком пещерного дикаря, он крутой, клевый, ваще не врубаюсь, че ты как лопух ушами стрижешь, — Инвери страдальчески поморщился.
Мальвери на пару секунд опешил, моргая своими огромными зелеными глазищами.
— Вау, па, ты крут. А Страхолюдина все равно чмо. Чего ему от меня надо?
— Потому что твой шнурок в теме, что Эрлан на тебя запал, пень ты бесхвостый, и ваще твоя грибная чувырла рядом не лежала. Какой кошмар, почему вы, подростки, такие примитивные, что с вами надо общаться, как с недоразвитыми мозгом?
— Да ладно, пап, нормально с нами можно общаться. А… запал — это чё, правда, что ли? То есть, как это ваще? Он меня раз увидел — и все? Так не бывает! — твердо сообщил Мальвери. — Он чё-то темнит. Я ему не верю.
— Так бывает, Маль. Биоиндикаторы совместимости, слышал про такие? Так вот, вы с ним как раз пара. И никого, кроме тебя, он не примет. Так что обдумай это на досуге, постарайся познакомиться с Эрланом поближе. И перестань уже указывать на его внешность, ты сам тоже не красавец, рук мало, хвоста нет и глаза выпученные.
Этим высказыванием он поверг сына в полный шок. О подобном Мальвери не думал, а ведь, в самом деле, для Эрлана он должен был казаться ущербным, не имея привычного тому набора конечностей. Хотя пилот и говорил, что он красивый, как какая-то там бабочка.
— А он говорил, что я на бабочку похож. Красивую.
— А он похож на змею, тоже красивую, между прочим, что тебе не мешает страдать всякой мутью. И вообще, Маль, у него шесть рук, мускулы, хвост, обалденная грация, любовь к тебе, а еще он не употребляет грибы и не пытается раздеться догола и кинуться на меня, перепутав с тобой.
— Он и так голым хо… ползает. И вообще, какого он пола? Непонятненько!
— Мужского, Маль, мужского.
— А я думал, что вообще «оно», — огрызнулся подросток. Нет, он не собирался вот так быстро менять мнение о каком-то там инопланетянине только потому, что отец сказал, что тот в Маля влюблен. И надо еще посмотреть, что там за биоиндикаторы такие, хрень непонятная. Но, как бы он ни отказывался, а посмотреть на чужой кораблик изнутри было очень интересно.
Инвери снова замолк, прикрыв глаза, только неглубоко дышал, морщился и обнимал сына. Переутомление — это было бы просто сказочно. Хуже было то, что переутомление это — совсем не от работы. Доктора разводили руками, врать ему было бесполезно — диагноз директор Инвери прекрасно мог прочесть и понять и сам. Однако сыну он говорить о нем пока что не собирался. Болезнь, поразившая Инвери, заставлявшая его медленно умирать, с трудом, но поддавалась лечению.
— Не стоило проводить столько времени рядом с двигателем корабля без защиты. И летать на другие планеты на старых кораблях не стоило, — сказала Эйсмелия.
Больше она ничего не говорила, все было и так понятно. Оставалось найти лекарство. Или создать его — более эффективное, чем все те препараты, которые он принимает сейчас. Кстати, о двигателях и прочих змейках. Видел он тот одноместный гроб, в котором прилетел Эрлан. И опасался, что лерранин мог получить огромную дозу облучения. Однако все тесты показывали на изумление «чистый» организм.
— Маль, у меня будет для тебя задание. Ты, как будущий пилот, знаешь строение кораблей. Присмотрись к поисковику Эрлана. Разговори его, пусть расскажет, что знает о технологии кораблестроения и защите своей капсулы.
— Да, па.
Инвери почувствовал, как сын выбирается из-под руки, слабо улыбнулся, отпуская. Пусть злится на Эрлана, ругается с ним, но не переживает за отца и ни о чем не догадывается. Послышался шорох, Мальвери покинул палату через окно. Потом раздались шаги, в палату кто-то явился.
— Эйс, если насчет лекарства, я тебе доверяю, сделай.
— Какого еще лекарства? — вкрадчиво произнес знакомый до боли хриплый голос. — Ну?
Инвери неимоверным усилием все-таки открыл глаза, поморгал, фокусируя взгляд.
— Кэрни?
— Он самый. Так что с тобой? Начистоту, Ин.
— Болезнь Стока-Мерсвари. Прогрессирующая. Если ты знаком.
— Почему не сказал? — Кэрни сел на придвинутый к койке круглый табурет.
— А что это изменило бы? Помоги сесть, надоело лежать.
Под спину подхватили жесткие, крепкие руки, осторожно поднимая и поправляя подушки.
— У меня был твой протеже. Поговорили.
— Мой… А, Эрлан. И о чем вы с ним разговаривали? — Инвери привалился к стене плечом, сидеть прямо не получалось.
— О прошлом. И о настоящем. Ин, я пришел попросить прощения.
— Проси. Ты как раз успел, пока что я только зрение потерял, слух еще при мне.
Кэрни аккуратно взял его за руку.
— Я был идиотом, прости. Эрлан объяснил, что твоей вины в моем «попаданстве» в другую звездную систему не было. Прости, что не поверил тебе.
— Ничего, это все в прошлом, Кэрни. Можешь меня обнять, пока тебя не выставили за нарушение режима больного.
— Не рискнут.
Объятие было крепким, но осторожным. Жаль только, что опоздало на тринадцать лет. Инвери в ответ не обнял, слабо улыбнулся, представив, как сейчас выглядит — глаза блестят, пыльца засыпала всю кровать, полупрозрачные крылья висят как мятые тряпки с прожилками. Что поделать, тут уже не до внешней красоты.
Кэрни откашлялся, сказал:
— Пойду, ткну сестру, пусть делает лекарство.
— Она и так делает все, что может, лучше не торопи ее, — Инвери ощупал кровать, определил, куда именно надо лечь и аккуратно улегся.
— Выздоравливай, короче. Даже не думай, что тебе позволено просто взять и… короче, не надейся.
— Ты тринадцать лет не замечал меня, Кэр, — мягко напомнил Инвери. — Какая тебе теперь разница, где я и что со мной? Ты извинился, хорошо, я принимаю твои извинения. Но летать за тобой как раньше, заглядывать в глаза, лепетать про неземную любовь и смущаться от каждого подаренного цветка, который буду хранить лет пятьдесят… Нет. Я больше не хочу.
— Хорошо, — покладисто согласился Кэрни. — Просто живи. Больше мне ничего от тебя не нужно. Отдыхай.
Щелкнула дверца-шторка палаты, стихли шаги. Инвери устроил больную голову поудобнее и задремал, надеясь, что проснется в лучшем состоянии. Должны ведь поддерживающие лекарства оказать эффект рано или поздно. Лучше бы пораньше. Очень не хотелось пугать сына. Оставлять его одного — тем более. Надо контролировать процесс развития отношений с Эрланом, Маль все-таки ребенок. Хотя быть ребенком ему осталось не так уж и долго. Фарани развиваются скачкообразно: долгое детство, резкий переход во взрослость, когда в организме начинается гормональный бум после краткого периода спячки. Все-таки многое в них осталось от предков. Надо дотянуть хотя бы до этого момента. Желательно дальше, надо бы еще Кэрни по полу повалять в отместку за тот удар. С этой мыслью он и уснул окончательно.

Эрлан отыскал свой кораблик без малейшего труда. Это не Центр, где куча одинаковых коридоров и переходов. Похлопал по обшивке, приказал разблокировать внешние экранирующие щиты. Овальный, как яйцо, поисковик через минуту стал походить на созревшую шишку. Внимание привлекло мельтешение цифр на руке, Мальвери приближался. Пришлось остановиться и начать размеренно дышать, стараясь не делать слишком глубоких вдохов — воздух и без того пьянил, да еще и приближение пары — пульс подскочил мгновенно, в ушах зашумело.
Мальвери подлетел, завис в воздухе, потом плавно опустился.
— Типа привет.
— И тебе, Мальвери.
— И чё это с твоим кораблем?
— Проверяю системы. Интересно?
— Ага, — подросток подлетел еще ближе. — А почему тебя не облучает этой штукой?
— Потому что с двигателей щиты я не снимал, они исправны. Видишь вот это, — он провел ладонью по одной из «чешуек», — керфиит, уникальный материал. Поглощает все виды энергии, включая гамма-излучение.
— Никогда про такой материал не слышал. А он из чего делается?
— Это композит. В вашем языке нет названий для части его составляющих, поэтому я не смогу тебе сказать так, чтобы ты понял. Кроме того, в случае повреждения керфиитовой брони у нас в аварийной аптечке есть антидот.
— А он поможет при болезни Стока-Мерсвари?
— Эм… сейчас, погоди, мне нужно найти информацию.
Эрлан свернул кольца, но так, чтобы осталось немного свободного места на одном из них.
— Ты можешь присесть, это займет некоторое время. Придется провести расчеты.
Мальвери его не понял, уселся под ближайшим деревом ожидать, как-то особенно пристально рассматривая Эрлана. Словно препарировать собирался на месте. Тот не заметил, затянул глаза полупрозрачной пленкой и замер, погрузившись в сеть. Корабль просеивал информационные массивы, отбирая для него нужное.
— Нашел. Рассчитать. Маль, нужен образец крови.
— Можешь взять у меня, учитывая обстоятельства рождения, у нас с отцом она сходная.
Эрлан встрепенулся:
— Значит, не переутомление?
Он нырнул в корабль и вынул кофр с инструментами, покопался в нем, отыскивая анализатор.
— Давай сюда, в это отверстие любой палец. Какой не жалко, — усмехнулся старой шутке.
— Я делаю вид, что верю в переработку. Хотя я умнее, чем выгляжу, у него точно эта болезнь.
Мальвери на анализатор посмотрел с интересом, потом сунул в него безымянный палец левой руки.
— Мимикрия — характерная особенность отряда Чешуекрылых, — чуть фыркнул лерранин.
Палец Мальвери что-то легко кольнуло.
— Все, можешь убирать. Теперь немного подождать, искин проверит совместимость компонентов антидота и твоей крови. Но все равно было бы лучше использовать образец крови твоего отца. Могут быть аллергические реакции, которых не будет у тебя.
— У него нет ни на что аллергии, я бы знал, — Мальвери снова ушел сидеть под деревом.
И снова вперил немигающий взгляд в Эрлана. Теперь тот его заметил, но сделал вид, что ничего не видит, занимаясь проверкой системы управления и передающих цепей.
— Ничего не понимаю, — бормотал он себе под нос. — Где «перемычка»? Почему был сбой в управлении?
Мальвери продолжал на него таращиться. Эрлан чувствовал его эмоции — любопытство, почему-то негодование и задумчивость. Его радовало уже то, что отвращения в этом коктейле он не ощущал. Что изменилось?
— Значит ты, такой умный, тоже чего-то не знаешь? — звонко вопросил подросток.
— Все знать нельзя, — Эрлан пожал плечами свободной пары рук — верхней. — Мозг разумного существа не выдержит такого массива информации и сгорит. Так что да, я не все знаю, никогда такого не утверждал. А что?
— Ничего, — буркнул Мальвари. — Когда расчет пройдет?
— Скоро. Искин тоже не всемогущ, минут пять-десять потерпи.
Подросток пока занялся тем, что принялся чем-то опрыскивать из небольшого баллончика расправленные крылья, сразу же становившиеся матовыми.
— Что ты делаешь? — поинтересовался Эрлан. Он видел похожую процедуру перед тренировкой Кэрни и Инвари.
— Укрепляю крылья, чтобы с них пыльца не сыпалась.
— Ясно. О, расчет закончен, — Эрлан отложил инструменты и замер на месте. — Да, так как биологически мы совместимы, антидот купирует поражение внутренних органов и запустит регенеративную функцию. Но стандартной дозы будет мало, так что сейчас мы возьмем образец и отправимся в Центр, пусть синтезируют еще.
— Надеюсь, что поможет, — Мальвери взмахнул крыльями, поднимаясь.
— Ты знаешь, с кем нужно поговорить, чтобы ученые начали работу над антидотом?
— Ага. С Эйсмелией, она занимается всякими такими важными вещами вроде беготни за своим фиолетовым меховым придурком-котом и неважными вроде синтеза лекарств от редких заболеваний.
Эрлан отщелкнул аптечку, забравшись в кабину, вынул из гнезда ампулу-инъектор с лекарством и протянул ему:
— Тогда поспеши. Мне нужно закончить работу.
Мальвари сцапал лекарство и поддал скорости, насколько ему позволяли крылья.

Эйсмелия, выслушав задыхающегося подростка, взяла из его рук ампулу и так же бегом бросилась в лабораторию. Поместить образец в анализатор, второй — в пробу крови Инвари, много времени не заняло.
— Он уверен, что это поможет? — отрывисто спросила она у Мальвери.
— Нет. Вообще не уверен, но другое лекарство ведь тоже не срабатывает?
— Да, твой отец… слишком много работал в космосе без должной защиты.
— Эта змеюка сказала, что это у них от облучения применяется.
Отвлекать расстроенного подростка пришел кот, помурлыкал ему, дал потянуть себя за уши.
— Ах, «та змеюка». А ты знаешь о том, что Эрлан тебя любит?
— Уже любит? — вытаращился на нее подросток. — А не просто запал?
— Ты даже не удосужился прочитать о биоиндикаторах? Зря, тогда бы знал. А еще можешь поговорить с Кэрни, он семнадцать лет провел на планете Эрлана и лгать не станет, расскажет все подробно.
Мальвери только мрачно фыркнул. Разговаривать с Кэрни он не хотел, знал о чувствах отца, сам же отпаивал Ивери всем, что нашлось в доме, когда Кэрни вернулся. Даже грибы в ход пошли, по крайней мере, помогли только они, утроенная доза сделала из Инвери глупо хихикающего и улыбающегося полусонного фарани.
Эйсмелия поняла все правильно, кивнула:
— Тогда я расскажу, хочешь? Мне поверишь?
— Поверю… Так что там за индикаторы?
— Цифры у Эрлана на руке — это биоиндикатор. Время и расстояние до встречи с тем единственным, кто подходит так, словно создавались вы одним целым, а потом по прихоти судьбы разделились. Эрлан… у него на руке были знаки бесконечности, что означало, что он никогда не встретит свою пару. Но он все равно принял решение ее искать, для чего и пошел в Дальний Поиск. Это годы каторжного труда, чтобы потом положиться на удачу и лететь в неизвестность. Эрлану повезло — он прилетел на нашу планету. И здесь его индикатор вдруг сменился на цифры. Вы встретились — и лерранин перестал существовать, как отдельная личность, он сейчас, должно быть, сдерживается только чудовищным усилием воли, чтобы не напугать тебя, не подползти и не обнять. Хотя ему это физически необходимо.
— Жуть, — протянул Мальвери. — Ладно, если я ему разрешу себя обнимать, это его утешит?
— Не утешит, скорее, поможет сдержаться, как мне кажется. За два дня он осунулся, словно его тут не кормят вообще, и круги под глазами. Попробуй, может, это даст ему силы?
— Хорошо, когда буду убежден, что папа в порядке.
Эйсмелия кивнула: что ж, Мальвери в своем праве. Пискнул датчик окончания процесса — закончился анализ реакции крови на препарат.
— Да… Вот это да! Только бы суметь синтезировать такое…
— Ты сейчас вколешь ему лекарство, он поправится? — уточнил Мальвери.
— Я сейчас буду молиться всем богам, чтобы у меня хватило ума и возможностей синтезировать нужную дозу. Этого, — девушка кивнула на ампулу, — очень мало. Эрлан написал, что нужно в десять раз больше, чтобы подействовало на организм фарани в полной мере. Он прав.
— Но ты ведь ученый, ты сможешь это сделать? — занервничал Мальвери.
— Дело может быть в том, что на нашей планете нет нужных веществ. Но я надеюсь…
Пискнул и второй датчик процесса. Эйсмелия подлетела к монитору, пролистывая длинный состав, и выдохнула: алых знаков не было.
— Смогу. Иди к отцу, Маль, не мешай.
Мальвери заглянул в палату, убедился, что отец крепко спит, и решил поискать Эрлана. Начал с его комнаты — вдруг уже вернулся. В бассейне было пусто.
— Да-а-а, тебе-то хорошо, на циферки глянул — и сразу знаешь, где я, а мне как? У-у-у, змеюка!
Пришлось лететь на ту же поляну и высматривать по пути Эрлана, такую тушу точно не проморгаешь. А на подлете — замереть, спрятаться в кроне дерева, услышав голоса.
— Значит, ты его сын, — глухой и хриплый голос Кэрни.
— Он отказался от меня, как и мать, — ровный голос Эрлана. — Выродок же, с клеймом неудачника с самого рождения, кому я нужен. Даже своей паре, как оказалось, не нужен совсем.
— У них это семейное. Им никто не нужен, кроме науки, космоса и их двоих.
— Но Инвери-то в чем виноват? Аномалию на вашем пути не он присобачил, — пожал плечами Эрлан. — Да и на моем тоже.
— И что, было бы лучше, если б ты не знал, что здесь — твоя пара?
— Не было бы. Но я прожил бы дольше. Сейчас протяну год, может два, если не свихнусь раньше.
— Потерпи, может, все-таки он подрастет еще.
Наконец, Кэрни убрался, Мальвери грустно вздохнул и выбрался на поляну. Лерранин с головой закопался во внутренности своего кораблика, видимо, на руку и не смотрел, раз не заметил его появления.
— Я тут прилетел типа как, — предупредил Мальвери.
Эрлан дернулся, раздался глухой стук, и он выбрался из-под «чешуинки», потирая макушку.
— Я думал, ты останешься с отцом.
— Он все равно спит, к тому же, когда Эйс синтезирует лекарство, меня выгонят. С этим строго, при лечении никого быть не должно, — Мальвери принялся облетать корабль.
— Ясно. Хочешь посмотреть, что внутри?
Мальвери закивал, было очень интересно, как выглядит корабль для змеи, куда там помещается хвост пилота и вообще.
— Там очень мало места, не помни крылья, — сказал Эрлан, протягивая руку, чтобы помочь, и отдергивая ее в последний момент.
— Я их сложу.
Внутреннее помещение Мальвери разочаровало. Он решил, что это больше похоже на гроб. Странное ложе, больше похожее на гелевую губку, вообще пугало, казалось — тронь, и засосет. И куча трубок от него с какими-то присосками. Бр-р-р! То ли дело их корабли — и крупнее, и удобнее, с просторными каютами и коридорами.
— Это поисковик. Он и не должен быть большим. Весь полезный объем отдан под двигатели и элементы питания.
— А что теперь? В смысле, ты нашел нас… И что? Куда-то сообщишь? — заинтересовался Мальвери. выбираясь наружу и снова расправляя крылья.
— Только если вернусь на Лерран. Связь искажается или блокируется той аномалией, благодаря которой я здесь оказался. Да и если бы не блокировалась, вряд ли мой кораблик дотянулся бы до ближайшего ретранслятора — слишком далеко забросило. Покажу, хочешь? Искин определил местонахождение и координаты.
Подросток закивал. Ему, как будущему пилоту, было любопытно все, связанное с координатами, пространствами и космосом. Лерранин снова нырнул в кабину, и Мальвери невольно восхитился его гибкостью: уж на что он меньше размерами, а протискивался в корабль неуклюже, как перебравший нектара бражник — в щель в коре дерева. А полузмей делал это одним скользящим движением, да и двигался так, что завораживал. Это-то и пугало. Но вот Эрлан выбрался назад, держа в руках что-то, похожее на плоский и ультратонкий планшет, опустил его на землю. Над планшетом возникло зеленоватое свечение, развернулось объемным конусом и превратилось в модель их галактики. Длинные пальцы лерранина замысловатым пассом заставили увеличиться одну ее часть, еще и еще, пока в черноте космоса не осталось только изображение одной звездочки класса Эль, вокруг которой вращались пять планет.
— Это ваша звезда.
Мальвери кивнул, рассматривая модель.
— И наши планеты. Когда-нибудь буду осваивать четвертую…
Палец Эрлана ткнул в звезду, потом вернул модели общий вид и прокрутил ее на сорок градусов. При этом яркая точка указывала на отмеченную им звездочку, не давая потерять ее в скоплении других. Снова увеличил, приблизил и показал другую звезду — класса Эль, вокруг которой вращались… пять планет, практически близнец первой системы, хотя планеты и отличались.
— Это мой дом. Лерран массивнее Исеиды, там чуть больше сила гравитации, меньше кислорода, меньше воды.
Снова ткнул пальцем в звезду и вернул к масштабу галактики. Теперь можно было понять, насколько велико расстояние между двумя звездами. Мальвери обошел модель со всех сторон. Потом буквально заставил себя посмотреть на Эрлана. Ну… Может, он еще и ничего, если подумать, у него красивые глаза. Нос… Носа, как такового, и нет, есть узкие щели. Губы тоже ничего, не очень тонкие и бледные, вполне смотрится. Треугольное лицо, резко очерченные скулы и нижняя челюсть. Непривычно длинная шея, гибкая и украшенная тонкими полосками чешуи по бокам и сзади. Плечи — хоть вместо опоры моста ставь, выдержат. Мускулистые руки, длинные пальцы и ладони, раза в три длиннее, чем у фарани. И пальцев всего четыре, а вместо ногтей — чуть заостренные когти. Бр-р-р, вот это страшно.
— Далеко. И что, ты теперь туда вернешься?
— Хочешь, чтобы я убрался? — лерранина передернуло, он опустил руки. — Хорошо, я улечу. Проверю все системы — кажется, поисковик не поврежден, просто сбой в программе маршрута.
— Нет, я просто спросил. Раз ты должен искать другие планеты, значит, отчитываться тоже должен? Тебе от начальства не влетит?
— Нет. Меня даже искать не станут, если я не свяжусь с Лерраном никогда. Просто спишут, как стандартный процент потерь в Поиске.
Мальвери продолжил рассматривать тело Эрлана. Особенно интересен был хвост. И как на таком вообще можно ползать? Длиннющий, плавно сужающийся к кончику, гуманоидный торс перетекал в него примерно от середины груди, бедер и талии у Эрлана не было, как таковых. Под мелкой чешуей, прилегающей так плотно, что она казалась просто рисунком на коже, волнообразно двигались мышцы, да и вообще, если внимательно присмотреться, все тело Эрлана находилось в постоянном движении, незаметном, завораживающем, плавном. Даже когда он замирал на месте, это движение оставалось — беспокойно свивался и переползал кончик хвоста, дыхание поднимало и опускало мощную грудную клетку.
Мальвери потрогал чешую.
— Теплая. Гладкая. На рыбу не похоже.
— Я не холоднокровный, — улыбнулся Эрлан.
С каким трудом он заставил себя остаться на месте! Но хвост все равно медленно переместился, заключая Мальвери в кольцо, пока еще широкое, во всю свободную длину, а под тонкой ладонью подростка зародилась легкая дрожь удовольствия. Эмоциональная часть вопила от восторга и заходилась в жадном: «Еще!». Рациональная с трудом удерживала контроль над телом.
— И не впадаешь в спячку? — Мальвери продолжал гладить хвост. — Любопытно. Тонкая чешуя. А линять будешь?
— В спячку не впадаю. Линять скоро буду — видишь, какая тусклая чешуя?
— Ага, — хвост попытались поднять.
— Я тяжелый, — Эрлан едва не задохнулся, носовые щели расширились, жадно вбирая воздух, и он уже не знал, от чего пьянеет больше — от близости пары или кислородного перенасыщения. Хвост без участия разума аккуратно обвился вокруг талии подростка, приподнимая. — А ты очень легкий.
— А ты видел крылья фарани? — фыркнул Мальвери. — Мы и должны быть легкими. Мы же бабочки. И ты, это, полегче с хвостом… А то я про змей передачу смотрел, — он припомнил, как громадный пятнистый змей легко передавил пополам крупного хищника, содрогнулся и стал выбираться из кольца. Жить хотелось больше, чем утешать несчастное страхолюдное нечто. Хватит с него и того, что Мальвери с ним сидит и его гладит.
— Не бойся, — Эрлан заставил себя отпустить его, отползти подальше к кораблю. — Я не причиню тебе вреда. Никогда, Мальвери. Даже нечаянно, ненарочно — не смогу.
— Ага, сожмешь кольца поплотнее — и привет, — Мальвери во избежание объятий на хвост уселся.
— Так не бывает, — убежденно покачал головой лерранин. — Даже если я буду спать или без сознания, тело отреагирует на тебя так, как нужно, оно уже подстраивается, программируется на твой вес, рост… все, понимаешь?
— Нет, не понимаю, ты же вроде не модель из лаборатории. Как ты можешь подстраиваться под какие-то параметры?
— Это заложено генетически. Мы подстраиваемся под свою пару.
— А… — Мальвери хотел спросить что-то еще, но тут его коммуникатор разразился мелодичной трелью голоса какой-то птицы. — Ответишь? — это он адресовал Эрлану.
— Я? — удивился тот. — Почему?
— Ну как, я тебя не люблю, а тут так полюбят… Ты только голос не подавай, угукай. Ей хватит, — коммуникатор был снят с руки и протянут. — Ты тут вроде как мой защитник и все такое. Вот и принимай на себя удар.
Эрлан не совсем понял, что он имеет в виду, но принял электронную игрушку, активировал прием, машинально подключаясь напрямую.
— Наконец-то! — вклинился ему прямо в слуховые каналы высокий девичий голос с нотками истерики. — Я думала, ты мне теперь не ответишь. Это потому что я похвалила ту уродскую фотографию, да? А ты видел, что этот шестирукий урод завел страницу, еще и в друзья ко всем набился, парни от него в восторге, идиоты такие. Ну почему ты молчишь? Это потому что я тебя с твоим отцом перепутала? Ну он же такой клевый, не, ты лучше намного, я хотела сказать, просто вы так похожи, а ты же знаешь, я под грибами дурная, но у нас ничего не было, — она захихикала, — а мое белье он, между прочим, так и оставил себе на память, такой он у тебя игривый старикан. Кстати, у меня сегодня есть новая доза, они безвредные, честно-честно, Маль, прилетай, а? Я видео нашла, оно реально клевое, тебе понравится, я все сделаю так, как там, а предохраняться я умею, тебе правда будет круто. Почему ты молчишь, любимка?
— Может, потому, что я не Маль? — Эрлан потряс головой, словно надеялся вытрясти из нее этот высокий визгливый голосок. — А наркотики принимать вредно, девочка.
— Что? А ты вообще кто такой? Где Маль, а ну немедленно верни ему коммуникатор, что вы там с ним делаете? Алири, урод, скотина, я знаю, что это ты, — дальше последовали несколько ругательств, аналогов к которым подобрать не удалось, ясно было только то, что они затрагивали сексуальную сферу.
— Я не понимаю, что она говорит, — беспомощно развел руками Эрлан. — Она странная. Девочка, я не Алири.
Мальвери взял коммуникатор, послушал.
— Мне надо учиться, перезвони завтра, — коротко сказал он.
Эрлан был озадачен и растерян.
— Какое странное поведение. Это из-за наркотиков? Так вести себя… неправильно же?
— Она под грибами. Это такой вид наркотика, я пробовал пару раз, ничего особенного, голова пустая, настроение хорошее, мозг в тумане, сидишь и хихикаешь. У меня в аптечке для отца всегда лежало раньше несколько. Они вообще-то лекарственные… — Мальвери выглядел грустным и поникшим. — Полечу домой. Ты… Можешь со мной отправиться. Буду твоим хвостом от Элиры отмахиваться, опять уже сидит около дома и ждет.
— Хорошо, подожди немного, я сейчас закончу. И, если хочешь, можем взять голопроектор, я покажу тебе свою планету и те, где учился.
— Давай, — Мальвери совсем приуныл.
Настроение у него от «долбонуто-радостного», как говорил Инвери до «приплющенного» менялось быстро, а тут еще разом навалилось все: болезнь отца, истеричная Элира с ее сексуальной агрессией, еще он теперь привязан к страшной чешуйчатой инопланетчине. Может, в самом деле, сказать ему, чтоб улетал? Да, наверное, он так и сделает. Вот только отобьется с его помощью от Элиры — и пошлет… куда подальше. Назад, на этот, как там его. Лерран.
Или пока не говорить? Мальвери никогда не оставался в квартире один надолго, всегда знал, что придет отец из лабораторий, будет ужин, может быть, прогулка. Инвери перестал брать длительные проекты, летать в космос и засиживаться на работе, кроме каникул Мальвери, когда того отправляли к бабушке. А сейчас было пусто, одиноко и немного страшно — все время какие-то шорохи в квартире, стуки, еще и Элира ломится то в окно, то в дверь.
А если отец… если с ним что-то случится еще, а лекарство не поможет? Бабушка занята большую часть года, она — ученый с мировым именем, и возиться с внуком, отказываться от карьеры? Это вряд ли. Что тогда ему останется делать? Мальвери совсем повесил крылья, чувствуя себя как моль в лесу — непонятно, как так вышло, как жить и куда лететь в случае чего.
Его чувства резали Эрлана, корежили и заставляли ощущать свою вину: если партнеру плохо, виновен может быть только он, раз не защитил. Выдержка рушилась, как домик песчаной змейки во время бури.
— Все будет хорошо, Маль, — он сам не заметил, как оказался рядом, бережно и осторожно обнимая в желании закрыть собой ото всего, что пугает и делает подростка несчастным.
— А если лекарство не подействует? А если у него острая форма, которая неизлечима? — прохныкал Мальвери. — У меня же никого нету, только папа и бабушка. А если Элира уже сидит у дома?
— Давай, ты не будешь паниковать раньше времени. Сейчас я свяжусь с Эйсмелией и узнаю, как продвигаются дела с синтезом. Потом мы отправимся к тебе домой, ты сядешь учить уроки. Или в лабораторию, попросим для тебя стол, а кровать там есть. И недалеко от Инвери, и один ты не останешься, а Элира не посмеет явиться в Центр и устраивать скандал.
Мальвери молча закивал. Оказывается, когда тебя обнимают сразу в шесть рук — это приятно, спокойно и тепло. Не так уж все и плохо с этим змеем. И обнимает бережно, крылья даже не задел, не то что Элира, которая оторвать полкрыла готова. Потом Эрлан его и вовсе на руки поднял, так же осторожно, и это напомнило что-то из далекого-далекого детства, когда его так носил отец. А почти незаметное движение, когда лерранин пополз к городу, убаюкивало, заставляло закрыть глаза и прижаться к теплой груди.

Разбудило Мальвери визгом — Элира не утерпела, полетела разыскивать, разумеется, за три квартала до Центра узрела эту прекрасную сцену.
— Все, сейчас начне…
— МАЛЬ!!! Что это все означает? Почему ты позволяешь этому уроду тебя носить на руках? Какие у вас с ним отношения? А как же я? Ты ведь меня любишь!
Элира оказалась прекрасной девушкой с точеной фигуркой, копной роскошных светлых волос и «плывущим» безумным взглядом. Эрлан высунул язык, повернувшись в ее сторону, потрепетал им, пробуя воздух, покачал головой:
— Очень высокая степень опьянения. Ей требуется медицинская помощь. Отнести ее в Центр?
— Надо медиков вызвать, она нахвощилась, а не под грибами.
— Вызывай, подождем. Она может быть опасна для окружающих.
Этот разговор — как будто ее нет рядом или ее не слышат — поверг Элиру в состояние неконтролируемого бешенства. Она кинулась на чужака, выставив руки со скрюченными пальцами, словно собиралась выцарапать ему глаза. Эрлан осторожно перехватил ее хвостом, без труда удерживая, только морщась на особо резкие рывки, и когда его хвост стали царапать. Истончившаяся в преддверии линьки чешуя, вернее, ее верхний слой отслаивался, причиняя лерранину неудобства. Насухую это было почти больно. Медики, по счастью, прилетели быстро, сразу же скрутили девушку и сунули ее в транспортник.
— Нахвощусь, — сказал Мальвери. — В коврик нахвощусь, когда ее выпустят. Я когда хвощеный, мне настолько все до яйцеклада…
Эрлан не понял смысла фразы, только покачал головой.
— В Центр. Тебе нужно увидеть отца и немного успокоиться.
Он связался с Эйс, девушка почти раздраженно ответила, что синтез еще только подготавливается, потому что делает она все практически «на коленке», экспериментально. И чтоб он не дергал ее напрасно.
— Я спокоен, мне надо доделывать задания на завтра к школе. Так что надо домой, — сказал Маль.
— Хорошо, — очень покладисто согласился Эрлан. — Домой.
С рук Мальвери он так и не спустил, это было выше его сил. А вот так, когда держал подростка, всем телом впитывая его запах, чувствуя пульс, температуру, касаясь открытой спины под крыльями — он был спокоен и собран, и эмоции удалось взять под контроль.


Глава пятая

Квартира оказалась огромной и очень светлой, впрочем, командующему Центром иной по статусу не полагалось, хоть он один, хоть с ребенком, хоть их двадцать человек всей семьи — получите от Центра квартиру и летайте от спальни в туалет на транспортнике.
— Можешь устроиться у меня в комнате, правда, там не прибрано.
«Не прибрано» у Мальвери означало «карандаши не по линейке». Ни плакатов, ни раскиданной одежды, ни сувенирных значков — ничего не было, кроме идеального порядка. Эрлану это было привычно: в его комнатке в общежитии Академии было практически так же, разве что места и мебели меньше.
— У тебя очень уютно, — одобрительно заметил он.
— Да, мне тоже нравится, вместе с па все сюда подбирали.
Мальвери вытащил учебники, открыл их, запустил систему звездной карты и принялся заниматься расчетом координат от планеты до спутника по заданным условиям. Эрлан от нечего делать занялся тем же. Такие задачки он решал во время подготовки к поступлению.
— Не соль-шесть-три, а соль-шесть-минус три, — заметил он.
— Угу, — Мальвери переправил расчет и продолжил. Наконец, юркий кораблик достиг заданной точки и приземлился. — Ура, я закончил. Хорошо быть отличником! Задают трудное, но мало. Чем займемся?
— Посмотрим голограммы? — предложил Эрлан. — Покажу тебе, как выглядят наши девушки и дети. У меня, правда, всего одна голограмма такая, моя школьная подруга прислала на память, когда улетал.
— Давай посмотрим, — решил Мальвери. — Пошли в гостиную, там есть диван.
Голопроектор поставили на изящный столик, Маль закрыл окна, чтобы было удобнее смотреть. И уставился на трехмерные модели, возникающие над экраном проектора, которые можно было двигать пальцами, рассматривая со всех сторон.
— Это Лерран. Океанов у нас нет, только моря, озера и реки. Гор мало. В основном, полупустынный, полустепной ландшафт, есть зоны заповедников, там леса. Это Эш-Ани, столица. Я там родился и вырос. Это мой интернат. Школа. О, а эта как здесь оказалась? Голограмма с выпускного. Вот эта мрачная морда — я.
— А это ваши девушки? Вот эта красивая, — он ткнул в Мирру. — Мне нравится, у нее милая фигура, изящные руки и… эээ… передняя часть черепа тоже ничего.
— Мирра. Моя единственная подруга. В школе она была той еще трещоткой. Я привык почти не слушать, о чем она болтает, но с ней было спокойно. А это — Ксеноакадемия. Моя группа.
Он посмотрел на изображение, невесело хмыкнул: даже тогда было видно, что все по парам, а он — один.
— А это ее первенец? — Мальвери посмотрел на фото Мирры с ребенком.
— Да. Она назвала его моим именем. Смешной головастик…
— Смешной — это точно. А мои фотки посмотреть хочешь?
— Давай, — согласился Эрлан.
На первой же фотографии в альбоме была запечатлена красивая высокая бабочка в синем открытом платье, держащая на руках спящего ребенка. Рядом с ней стояли еще двое, мужчина и женщина, оба улыбались.
— Это мама. А это бабушка с дедушкой.
— Красивая. Это же Инвери, да?
— Ага. Меня надо было кормить и воспитывать, поэтому мама снова окуклилась только через десять лет, когда я уже был немного соображающий.
— Ух, это, наверное, очень трудно — воспитывать ребенка в одиночку. У нас не бывает матерей или отцов-одиночек.
— Бабушка с дедушкой помогали, почему сложно? Ребенок — это же не корабельная система. Меня брали на работу к маме, я там просто ползал кругами вместе с сиреневым кошаком, потом нас обоих мыли, кормили и спать укладывали.
Следующая фотография запечатлела маленького Мальвери, колотящего по столу игрушкой.
— Не в этом дело, — Эрлан улыбнулся. — У нас не бывает одиночек. Невозможно оплодотворить яйцо, если нет пары. Семя мужчины становится жизнеспособным, только если рядом его пара.
— А… Не, папа заморозил семя, окуклился, сменив пол, сам от себя забеременел.
— Понятно, — Эрлан вспомнил лекции по ксенобиологии, кивнул. — Ну, а мы — вот такая странная несуразная раса, что не можем существовать поодиночке.
— А ты точно не умеешь пол менять? — жалобно спросил Мальвери.
— Увы, нет, природой такого не предусмотрено.
— А вы живородящие?
— Яйцекладущие. Сначала женщина вынашивает яйцо, около полугода по нашему времени. Потом яйцо зреет в гнезде еще два месяца. Потом трескается, и вылупляется детеныш.
— Ага, — Мальвери развернул с коммуникатора расчетную доску. — Сейчас прикинем доминантные и рецессивные гены с мужской и женской сторон. Так… Если у одного из родителей… Надо профессору задачку подкинуть. Если у одного из родителей шесть рук и один хвост, а у второго две руки, четыре крыла и нет хвоста, сколько рук будет у ребенка.
— Думаю, это можно смоделировать на основе наших ДНК, в лаборатории. Я сам не просчитаю, все-таки, ксенобиологию я изучал не в таких масштабах, больше психологию и теорию и практику контакта.
— Я прикинул размер ребенка. Такой плод у фарани физически не разовьется.
Эрлан успокаивающе улыбнулся:
— Если тебя это пугает, ты можешь не менять пол. Это не важно для меня. Но если важно для тебя, то все можно решить, стоит только поломать голову над задачей. У вас ведь отличные лаборатории.
— Так… Я вообще пока что ни на что не соглашался, — буркнул Мальвери, нервно взмахивая крыльями и задевая Эрлана по плечу.
Касание нежного на вид, чуть мохнатого у основания крыла было сравнимо с ударом тяжелой доски. Лерранина откинуло на пол, уйти от удара он не успел и теперь лежал, не рискуя подняться, ощупывая плечо. Кажется, кости были целы, ссадина не в счет. Он больше растерялся, чем реально пострадал.
— Ты чего? — удивился подросток, не понявший, что произошло.
— Я не думал, что у вас такие крепкие крылья, — Эрлан осторожно поднялся, свернул хвост и устроился на нем. — Теперь понимаю, что внешний вид обманчив.
Мальвери оглянулся на свою спину.
— А какие они должны быть, чтобы можно было спать и вообще жить с ними? Это такая же часть, как у тебя хвост, она должна быть надежно закрыта броней.
— Я боялся дотрагиваться, а вдруг сломаю или испорчу?
Мальвери завел руку назад, пощупал верхнее левое крыло.
— Сломать их можно, просто надо постараться. Все можно сломать, столкновения с транспортником они могут не пережить, как и весь я.
— Да уж, столкновение с транспортником, боюсь, и я не переживу, — фыркнул Эрлан.
Мальвери сунул ему крылья под нос, предлагая посмотреть поближе. Лерранин осторожно провел ладонью между крыльев, прослеживая кончиками пальцев мышцы, благодаря которым они приводились в движение. Очень сильные мышцы, несмотря на то, что Мальвери не выглядел особо сильным. Крылья затрепетали, обещая врезать Эрлану еще куда-нибудь.
— Щекотно.
— А если вот так? — он осторожно дотронулся до самих крыльев, опасаясь повредить слой чешуек. Но, видимо, тот спрей, которым Мальвери обрабатывал их, держал крепко, так что на ладонях Эрлана не оставалось следов, а чешуйки с крыльев не слетали. На ощупь они казались бархатными, эти черные опахала с тонким серебристым рисунком прожилок.
— А так нормально. Только не выкручивай, они все-таки не так прикреплены.
— Да я и не собирался, что ты. Они красивые… и теплые, как настоящий бархат. А как вы спите с ними?
— В смысле? Ложусь на правый бок и сплю до утра, иногда переворачиваясь на левый.
— Ну, я просто подумал, что на спине спать тебе явно неудобно, крылья же.
Мальвери раскрыл крылья, подошел к дивану и улегся на спину, после чего перекатился набок, крыло послушно изогнулось.
— Там же не кости, как у птиц, а прожилки, — хмыкнул он.
— О!
Наблюдать за полузмеем оказалось забавно, особенно когда он удивлялся. У него становились почти круглыми и очень выразительными глаза.
— Правда, здорово? — Мальвери поднялся.
— Эм… — очередное несоответствие слова его значению заставило Эрлана искать синонимы, и он даже понял фарани. — Да, очень. Такая двойственность: гибкие и в то же время жесткие, бархатные, а под бархатом — сталь. Наверное, это потому, что и раса ваша такая… как цветы, у которых есть нежные лепестки и твердые чашелистики, их скрывающие.
— Спасибо. Ты так поэтично говоришь… Есть хочешь? Тогда придется вернуться в Центр.
— А приготовить что-то? Хотя мне, в самом деле, лучше вернуться — там готовят специально для меня. А потом?
— Потом я научусь, думаю, настроить синтезатор пищи я сумею. Или ты сам.
— Я умею настраивать, но тебе не понравится то, чем я питаюсь. Мне так кажется, — уточнил Эрлан. — Если хочешь, можешь попробовать.
— Давай. Оно вообще съедобно? В смысле, растительное?
— В основном, это синтетические белки, жиры и углеводы. И я понятия не имею, из чего их синтезируют у вас, — усмехнулся лерранин. — Я всеяден, хотя больше предпочитаю, конечно, мясо, оно дает энергию, а ее моему телу требуется много.
— Мясо… — неуверенно протянул фарани. — Я люблю мясо. И сыр.
— А еще мне нельзя использовать некоторые ваши соли и специи, поэтому мой рацион может показаться тебе пресным и невкусным.
— То есть, ты просто ешь все несоленое? Это не так трудно готовить.
— В вашей пище содержится достаточно соли, еще добавлять? — фыркнул Эрлан. — Но то для меня. А как нравится тебе?
— Я люблю бутерброды. Еще газировку. И много-много сыра. Рыбу ненавижу.
Эрлан поднялся, развернул хвост и поморщился от неприятного ощущения.
— Однако какие у твоей подруги острые коготки… Кажется, она содрала мне и живую чешую, а не только готовую к линьке. Так мы ползем в Центр, или я попробую приготовить что-то?
— Попробуй. Я посмотрю, что с хвостом? — Мальвери потянулся потрогать царапины. — Ого… Точно нахвощилась. Сейчас, залью обеззараживалкой. Очень больно?
— Ну, как тебе сказать, — Эрлан не знал, смеяться ему или плакать. — Больно — это не то слово. Я попробую придумать для тебя аналог того, что мне сняли пару полос чешуи с самого чувствительного места на хвосте. Это как если прикусишь до крови язык… Как-то так. Вроде и не больно, если не двигать, и неудобно.
Мальвери притащил аптечку, принялся перебирать в ней баллончики, наконец, вытащил нужный и щедро набрызгал из него на поцарапанный хвост.
— Не щиплется?
— Нет, — прислушиваясь к ощущениям, покачал головой лерранин. — Только холодно.
— Это нормально, сейчас болеть перестанет, — второй баллончик оставил на хвосте напыленный пластырь. — Вот так. В следующий раз лучше не подставляйся.
— Надеюсь, до следующего раза не дойдет.
Эрлан уполз на кухню, отыскав ее по неуловимым для фарани запахам. Найти в Галанете инструкцию к синтезатору пищи было минутным делом, он загрузил ее в память и мимоходом влез на свою страничку, поинтересоваться, что же так сильно возмутило девушку. Как оказалось, Мальвери успел огрызнуться на длиннейший ее комментарий, где она, нимало не стесняясь, описывала, что именно желала бы попробовать в сексе с Малем.
«Отвали, чокнутая, я предпочитаю парней».
«Маль, я сменю пол, правда-правда, тогда мы будем вместе навсегда. У тебя ведь никого нет?»
«Как сказать…»
От этого комментария Элиру почему-то прорвало на то, что Мальвери ей изменил с Эрланом. Ни дать ни взять муж пяти детей заблудил налево с инопланетянином. Эрлан понимал с пятого на десятое, а уж причины этого противостояния не понимал вовсе.
— Маль, объясни, — он сдвинул восприятие сети на периферию и уставился на подростка. — Почему Элира так реагирует? Вне зависимости от степени опьянения. Вы должны были стать парой?
— Нет, ОНА решила, что мы должны стать парой. У нее просто два родителя, они владеют парой компаний, Элира слова «нет» в жизни не слышала, а тут такой облом: она кому-то не нравится. Раньше у нее был другой, родители его просто подкупили, завалили дорогими вещами, чтобы он Элиру ублажал. Только он даже полгода не протянул, вылетел в окно в одних трусах, умчался на соседнюю планету, сменил пол и замуж вышел. То есть, вышла. А Элира на меня кинулась. Меня подкупить не получается, у меня папа сам кого хочешь выкупит. В клинику ее класть бесполезно, она хвощит напропалую, прерываясь на грибы. А когда она нахвощится, сразу жаждет меня изнасиловать хоть на всепланетном празднике в прямом эфире на площади. Вбила себе в голову, что я теперь принадлежу ей.
— Изнасиловать? — Эрлан потер виски. — Что это?
— Вступить со мной в сексуальный контакт против моей воли. Элира решила, что раз у нас отношения, и мы пара, то секс обязателен.
На в принципе не слишком выразительном лице лерранина проступил откровенный ужас.
— Против воли?! Я… я не понимаю…
— Я секса с ней не хочу. Она секса со мной хочет. Вопрос в том, у кого терпение раньше кончится.
Даже с объяснениями это не укладывалось в голове лерранина, воспитанного в очень строгих рамках. Для него секс был возможен только по обоюдному согласию и желанию. Иначе было бы просто невозможно — как взять партнера, все чувства которого ты ощущаешь, как свои, причинив ему неудобство, а тем более — боль? Это невозможно, немыслимо! Насилие в постели было чуждо самим своим определением, и Эрлан отказывался признавать возможность подобного. Потом он вспомнил, что у фарани нет эмпатии в парах, немного успокоился. Затем снова задумался — Мальвери говорил о сексе, как о чем-то таком малозначительном и неважном. А если верить физиологии фарани, нормальный половозрелый подросток при виде девушки, которая сама на него запрыгивает, должен немедленно с ней вступить в половой контакт. Это стоило разъяснить поподробнее.
— Маль, а как ты вообще относишься к сексу?
— Никак, никогда не занимался. Я учусь, мне некогда искать себе кого-то для секса.
— Но ты ведь не все время учишься? Тебе он не интересен? Или неприятен, как вид взаимодействия двух особей?
Важно было выяснить сейчас, чтобы не попасть потом впросак, когда попытается соблазнить пару. Ведь когда-нибудь его все же примут? Он очень хотел на это надеяться, Мальвери же даже просчитывал варианты того, кто может у них родиться.
— У меня моральная травма при виде голой Элиры в моей постели, наверное. Никак не могу забыть пережитый ужас.
— Почему — ужас? Вроде бы, она симпатичная? Или я недооценил критерии красоты вашей расы?
Мальвери вздохнул и попробовал объяснить.
— Лето, золотой прекрасный вечер, я налетался по лесу, мне хорошо, дома ждет ужин. Захожу к себе в комнату, а там по всему полу ее одежда, а в постели, раздвинув ноги, лежит ЭТО, лохматое, вдребезги пьяное, тянет ко мне руки. В общем… Не в настроение она попала.
— Я снова не понимаю, наши законы и правила поведения очень различны. Лерране не посещают жилища друг друга, не то, что без спросу — вообще. Для встреч есть общественные места, парки, сады, эспланады с фонтанами, развлекательные центры. Но чужой дом — табу, запретная территория. Хотя в Содружестве Рас есть и те, где приходить в гости по приглашению не зазорно, я прожил несколько месяцев на Уйатоээ, привык, потому даже не дергаюсь уже, что нахожусь в твоем доме.
— А что такого в том, чтобы явиться к кому-то в гости, посидеть вместе? Иногда идти никуда не хочется, например на улице дождь, проще сидеть на кухне и болтать под горячий чай. Или смотреть что-нибудь. Или заняться… а, у вас же нет понятия свободного секса. В общем, в парке этим заниматься можно, но чревато неприятностями с охраной.
— Нет, тут другое. Мы довольно самодостаточны, вернее, самодостаточны пары, в первые месяцы, когда идет балансировка, если так можно сказать, когда привыкают и подстраиваются друг под друга, не хочется вообще ничего и никого видеть, кроме пары. Мне сейчас довольно тяжело находиться в людных местах. Потом, когда баланс установился, все равно интересы пары будут приоритетнее, чем все остальное. А для молодежи, которой еще долго ждать свою пару, есть клубы по интересам. У них просто не возникает желания заниматься сексом с кем-то, кто не пара. Это зависит от гормонов. У меня прежде не было никого, хотя в теории я знаю все, что нужно, чтобы доставить удовольствие партнеру или партнерше.
Мальвери осмотрел его.
— А чем ты… ну… вообще?
Эрлан напряг мускулы, раздвигая паховую щель. Возбуждения он не чувствовал, потому что его не испытывал Мальвери, но показать мог, почему нет? Член у него был аккуратный, не очень крупный, но и не мелкий, как полагалось развитому лерранину его возраста и сложения — размером от кончиков пальцев до основания ладони. Мальвери осматривал его с любопытством и… ужасом.
— Это кошмар, — решил он. — Такое в меня даже не влезет.
Эрлан стиснул клыки. Их встреча уже не казалась — она была совершенно явной ошибкой, насмешкой судьбы. Он никогда не добьется даже приязни, только пугает Мальвери, умудряясь оттолкнуть, стоит только появиться намеку на возможную близость.
— Прости, — глухо сказал он, пряча то, что так пугало юного фарани, за чешуей и плотно смыкая мускулы.
— За что? Это же от природы, — подросток его не понял.
— Я не хотел напугать. Знаешь, будет лучше, если я улечу. Забудешь обо мне, как о кошмаре.
— Но тебе ведь будет плохо.
— Это неважно. Важно, что будет хорошо тебе. Ты не чувствуешь меня, а я ловлю все твои чувства. Боль, страх, ужас… Я улечу, когда поправится Инвери.
Маль задумался, эмоции сменялись калейдоскопом, с недоумения на неприязнь, затем на какие-то приятные воспоминания.
— Может, я к тебе все-таки привыкну? — наконец, спросил он.
— Это решать тебе, — Эрлан не смотрел на него. Он для себя все решил уже сейчас. Другой пары для него больше не могло существовать, даже намека на такую возможность не было. Но решение принимать будет Мальвери. А ему останется покорно склониться перед ним.
— А я тебе действительно нравлюсь или это все просто потому, что у нас совпадают некоторые биопоказатели? — Мальвери пытался понять, как вообще образуют пары на родине Эрлана.
— Ты мне действительно нравишься, — вздохнув, сказал лерранин. — Очень. Понравился с первого же взгляда там, в лесу. У нас есть легенда о черной бабочке. Очень давно, когда у лерран еще не было биосканеров, увидеть черную бабочку считалось знаком судьбы, предвещающим встречу с парой.
— Классно! Ну что, полетели в Центр? Эйс, наверное, синтезировала лекарство. Или па уже мог очнуться.
— Ну, кто полетит, а кто и поползет, — усмехнулся Эрлан. — Может быть, Эйс уже даже вколола Инвери антидот. Перекусим мы, видимо, уже там?
— Да не, перекусить можно и тут. Пошли пробовать, что там создалось.
Синтезатор выдал вполне съедобные продукты: мясо, чуть поджаренное до корочки, овожи и какую-то кашу для Эрлана, без соли и специй, и такую же кашу, жаркое под сырной корочкой и просто так кусок сыра — для Мальвери. Подросток смел все предложенное, ухватил кусок сыра. Любимое лакомство требовало вдумчивого поглощения. Это можно было осуществить и по пути, тем более что он не особенно понимал, о чем говорить с Эрланом. А так будет оправдание молчанию — с набитым ртом не разговаривают.

План удался. Сыр он доел как раз к моменту, когда впереди показался Центр.
— Я к па. Ты со мной?
— Если ты не против, — кивнул лерранин.
Мальвери согласился, что вообще не против и немножко за. В одиночку заходить было страшно.
— Привет, — слабо улыбнулся Инвери. — По запаху сыра слышу, кто пришел.
— Па! — Маль кинулся к нему, вцепился в больничную рубашку и замер, уткнувшись в плечо. — А Эрлан сказал, что тебя обязательно вылечат! Вот увидишь, Эйс синтезирует эту… антидот, вот! Уже, наверное, сделала!
— Мы провели пробы крови, — добавил лерранин. — Лекарство должно подействовать.
— Да, Эйс прибегала уже, — Инвери обнял сына. — Все будет хорошо. Процесс выздоровления очень длительный, но он запущен.
— Насколько длительный? На нас антидот действует в течении суток. Что сказала Эйс?
— Полгода-год. Немного, но все-таки… Маль, тебе придется улетать к бабушке, пропустив все курсы.
— Но я… — Мальвери растерянно отстранился. — Но папа! Я не хочу улетать!
— Уже не хочешь? — изумился Инвери.
— Не сейчас. Я должен быть рядом с тобой. И потом… ну… может, Эрлан за мной присмотрит? — подросток обернулся на лерранина.
Эрлан сразу же закивал.
— Хорошо, — согласился Инвери. — Тогда продолжишь обучение. Живите там дружно. А что за женские истошные вопли меня недавно разбудили?
— Элира, — с нескрываемым отвращением произнес Мальвери. — Устроила скандал, подрала Эрлану хвост, представляешь?! Я уже не знаю, как от нее отделаться, па!
— Я поговорю с ее родителями. Так больше продолжаться не может, — Инвери сразу подскочил, но упал обратно.
— Нет-нет, вам нельзя вставать! — испугался Эрлан. — Только покой, пока не выздоровеете. Мы справимся, обещаю.
— Просто не обращайте внимания. Попрошу ее промыть получше, чтоб не напивалась.
— А, мы постараемся, — Мальвери готов был даже на это. — Ты только не волнуйся.
Явившиеся медики решительно вытурили прочь обоих, Инвери вкатали три укола, после которых он крепко заснул.
— Вот что, — Эрлан пополз к лаборатории Эйсмелии, увлекая за собой Мальвери, — раз уж я остаюсь здесь, буду приносить посильную пользу. Я неплохой техник, да и с химией у меня лады. Может, Эйс примет лаборантом?
— Может…
Эйсмелия новому лаборанту обрадовалась, сразу погнала переставлять оборудование.
— А оформлю я тебя завтра, как только поймаю зама нашего бессменного директора и вытрясу из него ставку.
— Это было бы прекрасно, — улыбнулся Эрлан. — А теперь — что там переставить?
Мальвери забился в уголок и наблюдал за тем, как лерранин легко в одиночку переставляет стеллажи, которые фарани передвигали бы вчетвером. И вот как поверить, что такую силищу он отлично контролирует?
— Маль, ты свое расписание занятий Эрлану уже дал? — осведомилась Эйсмелия.
— Нет еще…
— Мы разберемся, — Эрлан задвинул стеллаж, куда было сказано, и вытер капельки пота с висков. — Что-то еще? Я, кстати, не только передвигать могу. У меня и с более тонкой работой отлично выходит справляться.
— У нас пока нет работы, только разве паять чипы. Займетесь?
— Конечно, без проблем, — заверил ее Эрлан.
Вот так и получилось, что из неведомой зверушки, инопланетянина и гостя он стал почти своим. «Почти» было потому, что формально гражданином Исеиды он стать мог только через пять лет жизни на планете. Но разрешение на работу и проживание он получил уже на следующий день — Эйсмелия не пожалела времени и нервов и выбила для него эти документы и идентификационную карту с рабочим, а не гостевым допуском в Центр.
Мальвери выдал ему расписание занятий. Из пяти дней недели занято у него было четыре, причем весьма плотно.
— Обучение на пилота… И почему я на химика не пошел?
— Если тебе будет нужна помощь с заданиями, спрашивай. Я всегда помогу. Расчеты не отличаются, а если и есть отличия, то только в формулах и переменных.
— Ладно, — Мальвери решил, что помощь ему не помешает. Да и надо же отношения налаживать. И привыкать к змею.
Чем больше проходило времени, тем больше он узнавал об Эрлане. Потихоньку, исподволь, расспрашивая его о жизни на родной планете и в Содружестве. Из этих разговоров Маль вылавливал крупицы информации о самом пилоте-поисковике. Узнавал его характер — спокойный, уравновешенный, привычки, любимые занятия. Иногда вечерами просил пересказать какую-нибудь книгу из прочитанных Эрланом там, дома. Лерранин не отказывал, тем более память у него была бездонная, даже без обращения к искину он мог дословно вспомнить очень многие истории, легенды, приключенческие или фантастические рассказы.
Мальвери привязывался к Эрлану все больше. Но влюбляться не спешил. Страшно было про секс думать. Да и вообще про что-то большее, чем просто объятия. Несмотря на то, что Эрлан относился к нему бережнее, чем к хрустальной статуэтке или настоящей бабочке, юного фарани до дрожи пугала его сила и размеры. Привыкнуть к этому оказалось практически невозможно. К тому же, Эрлан подбил его на тренировки, и вот там-то Маль насмотрелся вдоволь на то, как полузмей с легкостью раскидывает трех, четырех взрослых мужчин. Инструктор Кэрни только посмеивался, глядя на эту показуху, а потом брался выбивать пыль из хвоста лерранина. Впрочем, ему не всегда это удавалось.
Однажды все присутствующие на тренировке получили приятный сюрприз. На рык Кэрни «Следующий» в зал все еще неуверенной, но легкой походкой вошел директор Центра изучения.
Конечно, тренироваться ему пока еще не позволялось, но комплекс укрепляющих упражнений был даже необходим. Мальвери от счастья кувыркнулся в воздухе, задел крыльями потолок и свалился на руки к метнувшемуся стрелой Эрлану.
— Какая идиллия, — рассмеялся Инвери. — Иди сюда, обними своего дряхлого родителя.
— И вовсе ты не дряхлый! — возмутился Маль, обнимая его.
— Меня выпустят домой еще через неделю. Но я уже почти здоров.
Обрадованный до потери соображения мальчишка рассказал об этом на курсах пилотов.
— Это надо отпраздновать, — тут же заголосили обступившие его сокурсники. — Даже не думай отказываться!
Мальвери решил, что один раз можно нахвощиться в коврик.
— Только без грибов.
Он глянул на коммуникатор: до возвращения Эрлана из лаборатории было еще куча времени, так что хватит и поклубиться, и вернуться домой.


Глава шестая

Непроходящее состояние радости лерранин чувствовал уже второй день. Эту радость Мальвери излучал, как маленькое солнышко — тепло и свет. Когда она сменилась странной эйфорией, Эрлан не отследил, но к концу дня заметил, что чувство, улавливаемое им, изменилось, оставляя странный, неприятный отзвук. Он сказал бы даже — привкус. Словно Мальвери… пьян? Он встревожился. За прошедший год он ни разу не видел свою пару не то, что пьяным — даже попробовавшим местный алкоголь или наркотик. Из-за этого нормально дописать сопроводительную записку Эрлан так и не смог, слишком нервничал.

Мальвери понял, что переоценил свои силы. Голову кружило, мысли спутались.
— Надо домой…
Идти тоже не получалось, пришлось повиснуть на старосте курса. Тот потащил его к транспортнику. Сильный. С некоторых пор Маль ловил себя на том, что ему нравятся сильные мужчины, которым не составит труда и вещи отнести-переставить, и его, если нужно, на руках оттащить. Староста, конечно, не дотягивал до «на руках», но обнимал крепко. А еще он довольно нахально Маля лапал. Это было забавно. Подросток… хотя нет, уже почти юноша — год с Эрланом не прошел даром, Маль повзрослел, но вот ума и ответственности прибавилось мало. Он развеселился, повесился на шею старосте.
— А т-ты готов… ик… к отстн… овст… отвственности?
— П-плнстью, — согласился тот, ничуть не более трезвый.
— А валяй! — разрешил ему Мальвери.
Все равно от девственности придется избавляться, так сказать, а Эрлан в этом плане все еще приводил его в ужас и неконтролируемое желание забиться в щель и не отсвечивать. Акашири в этом плане был куда привлекательнее.

Эрлан едва не взвыл, почуяв неладное, подхватился и метнулся из лаборатории, только хвост по плитам прошуршал. Он торопился изо всех сил, буквально летел стрелой. И все равно опоздал. Уже в лифте его согнуло, скрутило в узел неконтролируемое возбуждение — тело отреагировало на ощущения Мальвери так, как и должно было, вот только хотел его партнер не Эрлана и наслаждался не его ласками.
Лерранин кое-как выпал из лифта, даже не пытаясь распрямиться. Хорошо, что никто из квартиры не выглянул на стук. Ключ-карта тихо пискнула, открывая замок, в лицо ударило запахом алкоголя и секса, вбивая его в рецепторы, словно кулаком. Добила его увиденная в гостиной картина и глаза того, кто методично, размеренно двигался между раскинутых бедер извивающегося на диване Мальвери. Почти трезвые и довольные. Хотя… нет, добило Эрлана не это. Незнакомый ему фарани низко простонал, наклоняясь над Малем:
— Мо-о-ой!
И тот ответил, выгибаясь под ударами его бедер:
— Твой…
Эрлан попятился. В голове все смешалось, вдобавок еще и Мальвери кончил как раз, когда дверь закрылась. Шатаясь, как будто это он нахвощился в коврик, с трудом контролируя свое тело, Эрлан вызвал лифт, едва успел втащить в кабину хвост целиком, чтобы не покалечиться, когда двери закрылись. И сполз на пол, обхватывая голову руками. Мальвери, похоже, сразу же заснул, так что от мучительных размышлений ничто не отвлекало. Что теперь делать? Сделать вид, что ничего не было? Поругаться с Мальвери в очередной раз? Это все не то… Просто не то. Он не хотел ни ругаться, ни мириться, ни жить. Вот оно! Решение лежало на поверхности, а он-то, идиот…
Возвращаться в Центр было тяжело, но держать при этом каменно-спокойное выражение лица — еще тяжелее. И все же ему удалось.
— Как вы, Инвери? — он даже улыбнулся директору, попавшемуся навстречу.
— Уже намного лучше, благодарю, — Инвери улыбнулся в ответ. — Пытаюсь летать, иногда даже получается. Как дела у вас в лаборатории?
— Отлично. Мы с Эйс нашли способ синтезировать один из компонентов керфиита. Правда, пока только в лабораторных условиях, и это очень затратно. Но если получится упростить процесс, ваши корабли получат самую совершенную защиту.
— Не знаю, что бы я делал без вас, Эрлан. Вы продвинули наши исследования далеко вперед.
— Я всего лишь отплатил добром за доброе отношение к свалившемуся невесть откуда страшилищу. Вы могли тогда, у корабля, отдать приказ расстрелять меня или усыпить, сделать подопытным, а не гостем. Хроники Контакта писаны кровью, Инвери. Я был готов ко всему.
Директор слабо улыбнулся, на миг опершись на стену.
— Могу я вас пригласить завтра в ресторан? Я обещаю вас туда сводить уже больше года, но то болею, то еще что…
Эрлан с трудом удержал лицо, телом он владел не в пример лучше: лерране смотрят в первую очередь на движения хвоста и рук, а потом уж в лицо.
— Думаю, было бы замечательно отпраздновать ваше возвращение домой походом в ресторан. И Мальвери был бы рад.
— Тогда завтра. А сейчас прошу меня простить, мне все еще нужно полежать, — Инвери снова ему улыбнулся и поплелся в сторону палаты.
«Простите, директор, мы с вами не сходим в ресторан», — Эрлан посмотрел ему вслед, отправился в свою лабораторию, упорядочить записи и дописать сопроводительную записку к эксперименту.
Когда он закончил, было уже поздно, в Центре остались только те сотрудники, кто ухаживал за экспериментальными образцами, охрана, дежурная медбригада и немногочисленные пациенты. Эрлан дополз до дома, мысленно горько усмехнулся: вот же, за год привык считать квартиру Инвери и Маля своим домом… В гостиной уже никого не было, и он бесшумно поднялся в комнату Мальвери. Они спали в обнимку, но Эрлану уже было… нет, все равно было больно, но глубоко внутри. Он взял со стола лист и ручку, спустился в гостиную и несколько минут сидел, обдумывая слова, которые потом записал ровным, чуть размашистым почерком. Запечатал письмо в чистый конверт, по иронии судьбы — поздравительный: на Исеиде до сих пор существовала традиция присылать поздравления не по сети, а вот так — почтой, прикрепил конверт к дверце синтезатора пищи на кухне и бесшумно выполз из квартиры, оставив ключ-карту на столике в прихожей.

Мальвери проснулся уже в одиночестве, искушать судьбу староста не решился, быстро убрался подальше — протрезвевший Маль был не такой милой сексуальной лапочкой, как в подпитии. Скорей уж совсем наоборот.
— Эрлан? — слабым голосом позвал он.
Было немного стыдно — напился до состояния нестояния, так что притащили в дом чуть ли не волоком, кажется. А ведь лерранин к выпивке относится неодобрительно, и он это знал. Но ответа не последовало, Эрлана дома не оказалось. Маль вспомнил, что у него там какие-то очень важные эксперименты с Эйсмелией, и не стал возмущаться, тем более часы показывали начало рабочего дня. Он выполз в кухню, хотелось найти воды и выхлебать целое ведро, и заметил яркий конверт на панели синтезатора. Снял его, повертел. Без подписи. Странно. Поздравление? С чем? Но вместо красивой открытки ему на ладонь выпал аккуратно сложенный лист бумаги. Почерк Мальвери узнал сразу — сколько раз видел, сам ведь учил Эрлана правильно держать в руке ручку.
«Маль, знаешь, иногда, чтобы исправить ошибку, нужно открыть глаза. Это… бывает больно. Спасибо, что помог мне это сделать. Я понял, наконец, что такому уроду вообще не стоило рождаться. Ошибка генетики с клеймом бесконечности…
На Лерране в интернатах воспитываются только сироты — дети, у которых погибли родители и нет больше никаких родственников. Я был единственным, у кого родители были живы и здоровы. От меня просто отказались, когда стало ясно, что я „одиночка“ — тот, у кого нет и не может быть пары. Я знал, кто они, однажды даже приехал, чтобы спросить: за что так со мной? Тогда я впервые услышал в свой адрес это слово „урод“. Выродок, ошибка, сбой в прежде безупречном механизме формирования зародыша. И все же у меня теплилась надежда, что однажды все изменится, я стану кому-нибудь необходим, стану любимым.
Ради этого, ради Поиска — нет, не новых планет, а своей пары, — я выбрал стезю пилота поисковика. И мне повезло — судьба выбросила меня к звезде по имени Легда, а мой корабль, словно огромным магнитом, притянула Исеида — такая красивая из космоса, похожая на сине-зеленый драгоценный камень… И первым, кого я увидел, был ты — моя черная бабочка.
Теперь я понимаю — все это было лишь цепью случайностей. Вероятно, даже сверхмощные щиты моего корабля не смогли защитить меня от излучения аномалии, оно активировало биоиндикатор, запустив в моем организме гормональный взрыв. Ну, а первый, кого я увидел, стал объектом моего запечатления. Любовь — это лишь комплекс биохимических процессов в организме. Для меня — необратимых. Я люблю тебя.
Если ты дочитал до этих слов и не выбросил мое письмо в утилизатор — прости, моя несбывшаяся мечта, что так долго мучил тебя, навязывая свое общество. Прости. Я очень хочу, чтобы ты был счастлив и любим тем, кого сам сочтешь достойным своего чувства. Тем, кто не будет пугать тебя и вызывать омерзение одним своим видом. Тем, кто станет для тебя всей вселенной, и для кого вселенной станешь ты. Будь счастлив, Мальвери».
— Что за поток пафосного бреда я только что прочитал? — сам себя спросил Мальвери, набирая на коммуникаторе номер Эрлана.
Ответила почему-то Эйсмелия.
— Мальвери? А где Эрлан? Он сегодня не явился на работу.
— Не знаю, я как раз пытаюсь ему позвонить. Сейчас посмотрю, может, около корабля возится.
Он поплелся умываться, и вот там-то, под душем, когда рассмотрел себя и все оставленные старостой следы, он все и вспомнил. И как отжигали в клубе, и как его тащили домой, и остальное. Судя по всему, Акашири воспользовался аптечкой и обработал ему самое натруженное вчера место, а вот почему оставил засосы и укусы? И наверняка Эрлана принесло в самый неподходящий момент… Мальвери вздохнул, делая воду похолоднее. Интересно, откуда у змей понятие верности? Кем-то запрограммированные гормональные выплески без возможности самостоятельно выбирать пару Мальвери любовью не считал. Это просто цепь, которой сковывают двоих, заставляя зависеть друг от друга. И что, Эрлан решил, что Мальвери откажется с ним быть? Вообще-то, правильно считал, до этого дня он и отказывался. Прошлая ночь показала, что ничего такого страшного в сексе нет, даже наоборот, а размер… Ну, к размеру можно привыкнуть, наверное.
Оставалось только найти Эрлана. Где может носить впечатлительного змея? Если он не в лаборатории, то, наверное, уполз к кораблю, он туда уползал при малейшем напряжении в их отношениях, давая время остыть и юному фарани, и себе. Да уж, скорее всего, он опять там, свернулся в своем тесном гробу и переживает… Дурак!
Мальвери выбрался из душа, сунулся в сушилку, оделся в первые попавшиеся штаны и майку и рванул по направлению к кораблю. Через полчаса он растерянно остановился, глядя на растрескавшийся от жара камень, еще источающий тепло. Кораблик-поисковик исчез, взлетел, судя по всему, несколько часов назад.
— Ничего не понимаю… Он, что, решил вообще улететь и никогда не возвращаться? — растерянно пробормотал Мальвери.
Оставалось только одно — связаться с отцом и Кэрни. Инструктор, проживший семнадцать лет на Лерране, кое-что понимал в психологии тамошних жителей, мог что-то подсказать. Мальвери полетел назад, в город, почему-то казалось, что нужно торопиться. В тренировочный зал Центра он ворвался уже маленькой черной кометой. На его счастье, Кэрни был свободен. Подросток, запинаясь и кое-как подбирая слова, поведал о случившемся.
— Что? — тихо спросил его мужчина. — Ты сделал что? Ты идиот? Трахаться с кем-то, когда Эрлан чувствует все, что чувствуешь и ты… Мо-ло-дец.
— Что значит «чувствует все, что чувствуешь ты»? — вытаращился на него Мальвери.
— Лерране — эмпаты. Вернее, в эмпатов превращаются те, кто нашел свою пару. Они в буквальном смысле становятся связанными одной нервной сетью. Только бедняге Эру не повезло — он тебя чувствовал, а вот ты его — нет.
— Эмпатия? В смысле… Настоящая эмпатия?
— Настоящее некуда.
Мальвери приуныл.
— И что мне делать? Я вовсе не хотел, чтобы он улетал.
— А чего ты вообще хотел? Игрался с ним, как с шариком на резиночке — то к себе, то от себя. Ну, радуйся, парень, похоже, решил покончить со всем разом. Иди к отцу, если кто тебе и скажет, где корабль Эра, так это он.
Мальвери метафору про шарик не понял, но решил не уточнять, сразу же отправился к Инвери. Ему он сразу предъявил машинально прихваченное с собой письмо и потребовал «найти идиота, который не понимает нихрена в этой жизни». Инвери погладил сына по волосам и поинтересовался, как именно ему надо найти невесть где затерянный корабль? Нет, на самом деле, он знал, что Эрлан систему Легды не покидал — иначе ему бы уже сообщили. Но сразу успокаивать сына не стал, тому было бы полезно понять, что натворил. А ведь, судя по всему, Мальвери этого еще не понял.
— Ну… может, он еще не совсем улетел? — растерянно топтался на месте подросток.
— Кто улетел? — на пороге нарисовалась Эйсмелия. — Шеф, Эрлана с утра нет, я только документы в его лаборатории нашла. Вы не в курсе, что с ним? Заболел?
— Исчез вместе со своим кораблем. Сейчас прикажу запустить перехватчики. Сигнала от сети не было.
— Улетел? П-почему улетел?
— Увидел меня с Акашири, — поморщился Мальвери. — Не помню, что было, догадываюсь, что секс.
Эйс, ни слова не говоря, развернулась и вылетела из палаты, чтобы, вернувшись через считанные минуты, бросить перед Малем чип, вставленный в считыватель.
— Слушай.
Голос Эрлана звучал устало и с легкой насмешкой над самим собой: «Ну, да, я упустил возможность остаться с ним наедине, но сейчас это чревато только новым витком раздражения, которое я у него вызываю. — Кто-то рядом шумно вздохнул. — Но я постараюсь наладить с ним отношения. Иначе мне только одна дорога, понимаешь? На корабль — и в звезду. Без Мальвери я буду постепенно сходить с ума. Хорошо тебе, пушистый — никаких нерушимых связей, гуляй, где захочешь, да? А у нас вот так — только одна пара и на всю жизнь».
— Сетку развернули, — сказал Инвери. — По всем границам сектора. Изловят.
Мальвери вздохнул и уставился в пол. Эйс открыла было рот, чтобы что-то сказать, но осеклась, когда директор покачал головой. Она предпочла выйти. Иногда ей хотелось взять мальчишку и оборвать ему уши разом с крыльями. Жаль, что повзрослеть ему это не помогло бы.

— А если он и вправду — в звезду? — до Мальвери потихоньку доходила вся ситуация в красках и нюансах.
— Перехватим, — успокоил его Инвери. — Тройную сетку не пробьет…
Мальвери так и сидел, глядя в пол. Что делать, если этот идиот и впрямь угробится в звезде, он не знал. Он успел привязаться к змею, привык, что тот рядом, что с ним можно болтать обо всем на свете, а если что-то не понимает — объяснять значения слов. Привык устраиваться в кольцах хвоста, чтобы посмотреть фильм или послушать музыку по вечерам. Привык, что Эрлан заботится о нем, готовит и отбирает вредную газировку, взамен притаскивая сок или минералку. Привык к тому, что лерранин защищает его от Элиры, к его наивным комментариям в Галанете. За год еще и не к такому можно привыкнуть, ведь так? И если б не подсознательная боязнь секса, Мальвери был бы не против брачного партнерства. Ну, правда же, не против… почти.
А теперь Эрлан с чего-то взял, что не нужен… Хотя, если там эмпатия… Вообще-то, как раз и должен был понять, что нравится Мальвери, раз он эмпат. Что ж он такого-то увидел, что так отреагировал? Что вытворил Акашири такого… или он сам что-то сделал или сказал?
— Па, а у нас дома, случайно, система слежения не отключена? Та, что ты ставил, когда мне было пять?
— Да нет вроде бы. Все пишется.
— Я должен посмотреть.
В отличие от «ретро» камер и прочей ерунды, которой увлекалась молодежь, в системе слежения уже давно использовались голографические камеры, создающие трехмерную картинку. Так что Мальвери, получив код доступа, умчался в отцовский кабинет, запер двери и сбросил всю инфу за прошедшие сутки на пластинку проектора. После просмотра руки зачесались оторвать Акашири крылья. Или себе язык, хотя он мог на секс и жестами согласиться… Но воспользоваться пьяным состоянием Маля? Ага, ну и он, разумеется, нес всякую чушь про то, кто кому принадлежит. И Эрлан все это принял за истину?
— Хреновая какая-то эмпатия…
Но если подумать, эмпатия — это ж не телепатия, мысли Эрлан не читал, кажется. А чувства и ощущения картинку не дают. В общем, надо его вернуть и со всем разобраться нос к носу, а не так, как он там себе навыдумывал. А еще стереть всю эту инфу за сутки, чтобы от нее и следа не осталось.
Ожил коммуникатор на запястье.
— Перехватчики нашли корабль, Маль. Через шесть часов его опустят на космодроме.
— Хорошо, прилечу. Спасибо, па.
Спрашивать, в каком состоянии пилот, он не стал — ясно же, что открыть поисковик просто не сумели, потому спускать будут целиком, а не одного пилота. Мальвери задумался, можно ли вообще как-то открыть в космосе эту мелкую скорлупу, чтобы не повредить Эрлану. Она же размерами от скафандра отличается очень ненамного. Правильней ловить все целиком.
Стоило представить, как маленькое яйцо кораблика входит в корону звезды, вспыхивает на краткий миг и испаряется, по спине продрало дрожью. Хорошо, что они успели. Нет, здесь дело не в том, что они успели, а в том, что, вероятно, какая-то система поисковика все же была повреждена. Выйти за пределы орбиты он сумел, а дальше что-то отказало. Или что-то с пилотом. Эрлан рассказывал, что поисковик управляется ментально. Если он отключился… Мальвери очень надеялся, что ничего важного вроде системы жизнеобеспечения. Кто ее знает, эту летающую хрень… Эрлан в свое время облазил корабль целиком, но причин отказа системы ментального управления так и не нашел. Корабль, приземлившись, показывал, что все системы в норме.

Дома сидеть Мальвери не мог, предпочел полететь на космодром, перед тем напившись успокоительного до состояния легкой заторможенности, так что едва не врезался лбом в столбы несколько раз. Лететь пришлось долго, он пожалел, что не взял транспортник, так что поймал попутку. И явился, словно по заказу, к тому моменту как огромный автомат-перехватчик величественно опустился в захваты стыковочной платформы и открыл грузовой шлюз. В нем тускло поблескивало яйцо поисковика.
Мальвери сразу же направился туда, открывать кораблик и смотреть, в каком состоянии Эрлан. Где-то месяца четыре назад пилот дал ему доступ и внес в систему безопасности как своего. Показал и сенсорные панели, которыми пилот мог воспользоваться в случае повреждения прямой связи с кораблем. Еще и шутил, что понятия не имеет, как лерранин с отсутствующей головой или мозгом сможет воспользоваться ими, но Мальвери оставалось благодарить неизвестных конструкторов поисковиков, которые заложили в проект эту дублирующую систему.
— Открыть, — отдал он приказ, надеясь, что сработает голосовая связь.
Видимо, она как раз и относилась к повреждениям, так что пришлось вручную оставить отпечаток ладони на сканере. Дверь открылась, хотя Мальвери опасался, что и она окажется неисправной. Внутри было темно, только пара алых огоньков на том, что было в поисковике вместо приборной панели, тревожно перемигивалась, ничего не освещая.
— Эрлан? — Мальвери пришлось забраться в кабину, он, кажется, наступил на хвост, утопленный в гелево-пористое ложе, но пилот не отреагировал.
— Эрлан? — повторил он, перепугавшись, принялся ощупывать все, что под руку попадалось, пытаясь понять, где там вообще у змея сердце или морда, проверить дыхание.
Он помнил, как Эрлан демонстрировал положение пилота во время полета. И потому, наткнувшись на оборванные трубочки капельниц с питательными растворами и ребристый край разбитой, смятой дыхательной маски, отчетливо понял, что сделал Эрлан. Когда удостоверился, что поисковик не отвечает на ментальные команды и ручное управление, просто повредил систему жизнеобеспечения, выбирая долгую и мучительную смерть, предпочтя ее еще более долгой — с работающей системой, но без возможности сделать хоть что-то. Кораблик был слишком маленьким, чтобы в кабине воздуха хватило больше, чем на пару часов. Ну, максимум на пять, если учитывать то, что пилот родился на планете с меньшим содержанием кислорода в воздухе. А Эрлан провел так уже около полусуток.
Только то, что он был в край обдолбан успокаивающим, не дало Мальвери забиться в истерике, а спокойно вызвать медиков. Те примчались не мгновенно, но гораздо быстрее, чем можно было ожидать при загруженности транспортных потоков. Пока они летели, он все же сумел добраться до единственного места, где смог уловить очень редкий и слабый пульс. Так и сидел, прижав руку к длинной шее, скорчившись в три погибели, но не двигаясь с места. Только иногда гладил по холодной голове, безвольно откинутой на гелевое ложе, ощупывал хрящеватые ушные гребни и ставшие больше и, кажется, острее, выросты на макушке и затылке.
— Вот только попробуй не очнуться… — шипел он, пытаясь уловить хоть намек на дыхание.
Пилот дышал так же редко, как билось его сердце, едва заметно приподнималась и опускалась грудная клетка. На перехватчике команды не было, это был беспилотник, а в аптечке поисковика кислородных масок не нашлось. Один на один с умирающим Эрланом — это было страшно. А если медики опоздают?
Мальвери попытался сделать ему массаж сердца, понял, что надавить как следует не получится, так что занялся искусственным дыханием, для чего пришлось на змея забраться и распластаться по нему. В голове была одна мысль: «Нужно заставить его дышать быстрее». Закрыть ладонью носовые щели, зафиксировать сухой и вялый язык — узкий и раздвоенный на конце, как у змеи, вдохнуть, навалиться всем телом на грудную клетку. Вдохнуть — навалиться. Холодные жесткие губы были такими же сухими, как и язык.
— Ну давай же, змеюка, дыши! Эрлан, пожалуйста! Не уходи!
И снова — вдох, нажим, растереть поочередно кисти рук, запавшие щеки. Вдох, нажим. Чуть-чуть сильнее стукнуло под пальцами, прижатыми к шее. Мальвери возликовал и продолжил свое дело. Ну и пусть он слабее. Зато упорный! И своего змея, своего чокнутого шестирукого, лысого, хвостатого, чешуйчатого червяка, способного поднять малый пассажирский таксолет, он никому не отдаст. Даже смерти.
— Потому что ты мне такой и нужен, — бормотал Мальвери, пытаясь посчитать пульс Эрлана. — И никуда я тебя не отпущу… Уф-ф-ф, четырнадцать, пятнадцать…
Пульс ускорился еще немного, с первоначальных трех ударов в минуту перескочил отметку двадцать. Это радовало. Только бы не пострадал мозг, но здесь Маль крепко надеялся на способность лерран погружаться в анабиоз.
— Надеюсь, ты меня слышишь. Пошевели чем-нибудь, если так.
Ни-че-го. Отчаяние снова накрывало, пробиваясь даже сквозь туман успокоительных препаратов.
— Да где же эти гребаные медики! Эрлан! Очнись, ну? Ну, пожалуйста, давай, приходи в себя!
Сколько прошло времени с приземления перехватчика, он не знал, узнал только потом, в Центре — всего лишь десять минут. А ему показалось, что десять часов. Медики прибыли, кое-как вытащили их обоих, отделили друг от друга, Эрлана сразу подключили к каким-то мерзко пищащим аппаратам.
— А что с ним?
— В Центре выясним.
Огромный хвост лерранина пришлось свернуть и закрепить ремнями под платформой, на которой он лежал. Мальвери толкнули в угол, проверили зрачки.
— Грибы?
— Успокоительное.
Вкололи нейтрализатор и снотворное. Мальвери хотел было возмутиться, но не успел. Его погрузили на платформу под бок к Эрлану — слухи о том, что они пара, разошлись быстро, а насчет важности того, чтобы пара была вместе, вероятно, их просветил отец. Мальвери уже не отследил, когда их доставили в Центр — спал.

Очнулся Мальвери только на следующее утро, открыл глаза, пытаясь сообразить, где он и который час и день.
— Доброе утро, Маль, — Инвери обнаружился рядом, сидящим в кресле, придвинутом к широкой койке.
— Утро? — голову немного туманило. — А какой день? Где Эрлан?
— Эрлан рядом с тобой, ты проспал двадцать часов, и сейчас, скорее, все же день.
Мальвери повернул голову набок, посмотрел на профиль Эрлана, на мониторы палаты.
— В каком он состоянии?
— Средней паршивости. Глупый мальчишка напился тоника перед тем, как отключить систему жизнеобеспечения, и сжег почти все ресурсы тела. Ему придется долго восстанавливаться, но опасности уже нет.
— А когда он очнется? — Мальвери убедился, что проводов нет, перебрался на Эрлана.
— Скоро. Часа три-четыре.
— Тогда я еще посплю, — сонно решил Мальвери. — А как, — он зевнул, — твое здоровье? Ты уже летаешь?
— Полетаешь тут с вами, — проворчал Инвери, укрывая сына и Эрлана простынкой. — Спи, Маль.
Мальвери уронил голову на грудь Эрлану и погрузился в нечто теплое и легкое, которое и сном назвать было нельзя. Сквозь эту дремоту он ощутил, как кровать слегка прогнулась, потом руки коснулось что-то шерстяное и теплое. Все в сборе, вот Эрлан обалдеет.


Глава седьмая

В полудреме Мальвери почувствовал странное удивление — отстраненное и поверхностное, словно скользящее над сознанием, почти не задевая его. Он попробовал понять, в чем дело, но не смог собрать мысли, только перевернулся набок, распластав сложенные крылья по Эрлану, потом брыкнулся, сбивая простыню.
— Маль… — чуть слышный голос ему то ли снился, то ли звучал наяву.
— Пора на курсы? — вставать не хотелось, Мальвери пытался придумать причину никуда не идти.
— Курсы?.. Я не помню, какой день, — в голосе лерранина проскользнула тревога. — А почему ты спишь в моей… я сплю в твоей кровати?
— Потому что мы в палате, а я забрался на тебя, чтобы следить за твоим состоянием, — сонно пояснил Мальвери, пытаясь проснуться.
— Что-то случилось? Я помню, что мы разговаривали с Инвери, по поводу эксперимента… Потом что-то странное с тобой…
— Ничего не случилось, все хорошо, — Мальвери забрался повыше, чтобы переложить голову ему на плечо. — Мы лежим и отдыхаем. Еще к нам явился кот.
— Кот… — Эрлан помолчал, озадаченно и растерянно, принюхиваясь и прислушиваясь к своей эмпатической связи, и удивленно констатировал: — Ты не боишься.
— Свою норму страха я вчера перевыполнил, — Мальвери умудрился приподняться, чтобы посмотреть в лицо Эрлану.
— Что случилось вчера?
Мальвери снова ощутил что-то странное — словно по нервам провели ледяным пером: тревога, перемешанная с нежностью и заботой, слабый отголосок. Чужие чувства. Нет, не чужие — Эрлана.
— Это сейчас неважно. А я твои эмоции чувствую… Так странно.
Мальвери шикнул на кота, призывая того убраться. Сиреневая тварь душераздирающе вздохнула, тяжеловесно спрыгнула с койки и вышла из палаты, не дожидаясь пинка.
— Мои? — лерранин улыбнулся сухими губами, нижняя треснула, на ней бисеринками выступили капельки крови — такой яркой на бледной коже.
— Ага, — Мальвери рискнул их слизнуть.
Соль и медь, и отголосок удивления и удовольствия. Это было уже не странно, от этого закружилась голова, заставляя припасть щекой к гладкому теплому плечу.
— Когда-нибудь я привыкну к эмпатии, — сам себе пообещал Мальвери.
В палате словно сломался климат-контроль, было тепло, даже чересчур. Ощущения медленно, исподволь нарастали, становились ярче. Жар сконцентрировался внутри, где-то в солнечном сплетении, стекая к паху.
— Это просто, — Эрлан повернул голову, касаясь губами его волос. — На самом деле — очень просто. Тебе жарко, и не только это…
— О чем ты? — Мальвари поерзал, пытаясь устроиться удобнее и при этом прижаться к Эрлану теснее.
Вместо ответа Эрлан медленно провел по его спине ладонью, опустил ее на поясницу, согревая. Странное ощущение стало сильнее, заставляя Мальвери ерзать еще больше и почему-то задыхаться, словно ему не хватало воздуха.
— Что это вообще? — от того, что он не мог отделить свои эмоции от эмоций Эрлана, голова снова пошла кругом, словно он перекатался на карусели.
— Желание. Нежность. Любовь.
— Я тебя люблю, — согласился Мальвери, уловив знакомое слово. Насчет нежности он не совсем понял, но да, Эрлан нежный. А про какое желание он говорит? Вихрь чувств стал еще насыщеннее, ярче, словно признание запустило какую-то цепную реакцию. Юноша обнял Эрлана покрепче, руками за плечи и ногами за хвост. Желание! Вот оно что!
— Маль… — лерранин тихо застонал, выгнул спину, прижимая его еще теснее. — Маль, только не бойся. Я никогда не причиню тебе вреда, не сделаю больно.
— Ага, — бестолково ответил тот, елозя по Эрлану и пытаясь утишить нахлынувшее возбуждение.
— Тиш-ше, тиш-ше, — Эрлан обхватил его ладонями за ягодицы, мимолетно удивившись тому, что фарани обнажен.
Маль, сообразив, что происходит, решил заняться самоудовлетворением прямо на будущем супруге. Что-то такое помнилось про среднюю паршивость состояния, а еще койка была неудобна для секса. И вообще, это как-то неприлично, таким развратом заниматься в больничной палате? Но Эрлан поцеловал его, заласкал кончиком хвоста, умудряясь отыскать те места, где будет приятнее всего, гладил в шесть рук, доводя до несдержанных стонов, и смущение отступило. Маль почувствовал под собой короткое движение мышц и влажное горячее прикосновение жесткого, словно из камня выточенного члена. Это все было как-то неправильно, непривычно, но удовольствие перебивало все посторонние чувства. Маль решил довериться рукам Эрлана, у него их много. И опыта явно больше?
Опыт Эрлана весь был теоретическим, но об этом Мальвери вспомнил уже потом, когда сумел отдышаться после самого ошеломляющего оргазма в своей жизни. Справедливости ради — второго в ней же.
— Тут где-то были влажные полотенца… — пробормотал он. — Но мне так лень шевелиться, мне так хорошо.
Эрлан вытянул шею, осматривая палату, нашел упаковку и подтянул ее хвостом. Вытирать Мальвери пришлось самому, тот лежал, совершенно прибалдев, лишь легким трепетом крыльев показывая, как же ему хорошо. Но на это краткое действие Эрлан потратил все скопленные силы, так что потом уронил голову на подушку и прикрыл глаза, чтобы прогнать огненные кольца перед ними. Его слабость Маль уже чувствовал сильнее, чем прежде. Что там отец говорил об эмпатии? И надо потрясти Эйс, она наверняка общалась со змеем больше!
— Спи, я попробую все-таки встать и сориентироваться во времени и пространстве, — Маль сполз под бок змею, потом поднялся с койки.
Почувствовал: Эрлан уснул почти сразу, как только он сказал «спи». Это… пугало. Почти так же, как пугали год назад размеры лерранина, сейчас пугала его покорность. Что-то он перешагнул, какую-то границу, грань, из-за которой возврата уже нет. Это и есть то самое, когда пара? Мальвери задумался, потом наклонился к уху Эрлана и добавил:
— И выздоравливай.
Ему нужно было срочно, просто срочно поговорить с кем-то… Кэрни! Он должен знать. Мальвери влез в штаны, заботливо сложенные на кресле, расправил крылья и полетел разыскивать инструктора.

Ему повезло найти мужчину на рабочем месте, в спорткомплексе Центра.
— Ну? — как всегда неприветливо покосился тот. Ни «здрасьте», ни «как дела».
— Гну, — не остался в долгу Мальвери. — Я начал слышать чувства Эрлана. Это ведь хорошо?
— Отлично, — саркастически ухмыльнулся Кэрни. — Теперь ты из него можешь вить веревки и следить, чтоб хвост не треснул.
— А что, у него хвост трескаться может?
— Может. И твоего змея можно сломать, если перегнуть посильнее. Так что теперь все от тебя зависит — будешь прислушиваться к его чувствам, будет все хорошо. Не будешь — сам виноват. Чуять чужую боль приятно только садистам.
— Я не садист, — Мальвери фыркнул в сторону Кэрни. — А ты тупой. Па уже пятый раз в палате ночевать остается.
— Я знаю. И что, мне ночевать на коврике около его двери?
— Не, лучше внутрь зайти, там койка широкая, па дрыхнет, и вообще.
— Тебе-то от этого какой прок?
Слышать растерянность в голосе этого… мудака было приятно. Надо же, он все-таки сумел вывести его из равновесия.
— Хочу, чтобы па был счастлив, а не подумывал родить еще одного ребенка, когда поймет, что я-то уже вырос, а вот один одноглазый идиот так и не пришел.
— А ты, значит, ревнивый и делить его внимание с братом или сестрой не хочешь?
— У меня через неделю заканчиваются курсы, я улетаю на практику, полгода в космосе без возврата, дальше пока неизвестно, но раз я пилот, то вряд ли часто буду прилетать. А рожать ему категорически нельзя, хотя когда его это останавливало, да?
— Почему — нельзя? — тупо переспросил Кэрни. — Тебя же родил.
— Потому что после перенесенного облучения у него сперматозоиды вялые. А даже если что и проскочит и умудрится там зародить… Ты вообще книжки, может, умные читал в сортире ненароком? Слово «выкидыш» тебе знакомо? Ну, или там «процентная вероятность вынашивания плода, стремящаяся к нулю»? — Мальвери злобно оскалился.
Вообще-то, он сейчас врал, как на духу: после курса лечения синтезированным антидотом Инвери не просто излечился от своей болезни, проведенные тесты показали резкий качественный скачок жизненных показателей. Но попугать инструктора Маль хотел уже давно, просто за его непрошибаемую тупость. Вот бы еще заставить его сменить пол и родить, чтоб познал все прелести жизни.
Кэрни долго думал, потом что-то промычал и пошел в сторону палаты. Мальвери хихикнул про себя и рванул к отцу короткой дорогой — предупреждать.
— Но я же могу родить, — растерялся Инвери. — Я уже и подготавливаюсь…
Мальвери застыл от такого известия.
— Только ему об этом не говори! Па, пожалуйста!
— Ладно-ладно, — Инвери усмехнулся.
Кэрни он простил давно, в конце концов, тот никогда не отличался особенной сообразительностью в делах любовных. Угораздило же его влюбиться в такую орясину когда-то. Впрочем, первая любовь на то и первая, что не особенно смотрит, кого по темечку оглоушить. Что самое странное — она так и осталась для Инвери единственной. Больше он ни на кого не смотрел, хотя предлагали — и когда он был женщиной, даже с ребенком, предлагали брак, буквально умоляли и на коленях просили. И когда снова стал мужчиной — смотрели в рот и ловили каждое слово, восхищались и мечтали понравиться. Но Инвери сперва занималась ребенком, сосредоточив все внимание на нем: чтобы у Маля нормально развивались крылышки, чтобы он хорошо учился, чтобы внешне был красив, с правильным прикусом, с ровной осанкой. Потом была смена пола, работа в лаборатории, попытки заглушить ею не проходящую боль в душе, и первые тесты, показавшие болезнь. Тогда Инвери просто отвергал всех… Затем вернулся Кэрни, грянул скандал, стоивший Инвери пары белых прядей в волосах. Волосы он закрасил, грибы прожевал, Кэрни мысленно послал подальше и окунулся в работу.
Сейчас он здоров, полон сил и… один. Надо выбить Эрлану квартиру, все-таки, сотрудник Центра. А когда выбьет — Маль уйдет жить к нему, это явно дело уже решенное. Не зря его сын сейчас чуть заметно склоняет голову к плечу, прислушиваясь к чему-то, что не слышно другим. Ну, слава Космосу! Хотя, если для этого Эрлану понадобилось едва ли не умереть… Все равно хорошо, ведь он жив. Теперь они, наконец, смогут понять друг друга, начать строить нормальные отношения, и для этого, если он все правильно понимал, им необходимо остаться только вдвоем, обрести свое… логово? Гнездо? Свой дом.
У входа в палату послышался голос Кэрни.
— Директор Инвери?
Маль сделал страшные глаза, показал отцу кулак, намекая, чтобы тот не проговорился, и выскочил в окно. Эрлан спал, значит, можно было прогуляться, проветрить мозги и подумать обо всем, что узнал и понял. Значит, теперь они пара. Что могло сдвинуть отношения? Секс? Его почти и не было, Мальвери слегка покраснел, вспомнив то, как они ласкались с Эрланом. Может, признание в любви? Но это слова, как слова могут изменить биологические и ментальные показатели? Голова от размышлений стала слегка побаливать, Мальвери решил купить мороженого и обосноваться на террасе кафе, посидеть, поесть, решить, что теперь делать. Практика через неделю, куда девать Эрлана на полгода? Он громадный, в корабль не влезет… Расставаться тоже не хотелось, только не теперь, когда все только начинало налаживаться. Ему хотелось быть со змеем, заново узнавать его теперь с новой грани — его чувства. Понятно, что Эрлан обычно весьма сдержан, и узнать, что он ощущает, по лицу — практически невозможно. А теперь он не сможет укрыться, спрятаться за невыразительной мимикой, за контролем своего тела. Это… увлекало, разжигало любопытство. И уже не пугало? Да, больше не было страха.
Он как раз успел купить себе порцию мороженого и усесться с вазочкой за столик в углу увитой какими-то цветами террасы, когда в уши ввинтился визгливый голос:
— Маль! Маль-Маль-Маль!
«О, нет!»
Элира сходу накинулась на него, рыдая, требуя немедленно объясниться.
— Как ты мог с ним переспать? Как? Почему не я? Почему?
Значит, Акашири язык за зубами не удержал, скотина, похвастал, что трахнул последнего девственника курса. Ну, ничего, они еще пересекутся! Элира причитала, все повышая и повышая голос.
— Заткнись! — почти прошипел доведенный до бешенства ее поведением Мальвери. Да сколько же можно? Сколько она будет его позорить?! — Я последний раз тебе говорю, и повторять больше не буду: отстань от меня. ОТСТАНЬ! Я не твой и вообще тебя терпеть не могу!
К ним поспешила охрана.
— Она мешает вам? — поинтересовался официант.
— ДА!!!
Элира попыталась еще что-то сказать, но охранник применил первый и самый действенный прием при утихомиривании скандальных посетителей: мягкий парализатор. Мороженое есть расхотелось, Мальвери оставил его на столе и поспешил улететь прочь. Внутри бушевала злоба, хотелось взять Элиру за волосы и долго с наслаждением вколачивать лбом в столб. Столб было жалко, платить за порчу имущества потом. Если до того, как Эрлан перебрался к нему жить, он еще хоть как-то терпел девушку, то сейчас он ненавидел ее всеми фибрами души. За год эта идиотка вымотала ему нервы, пыталась напасть на лерранина, чуть не изнасиловала самого Мальвери на школьной вечеринке, куда он неосторожно согласился пойти. Слов она не понимала, родители влияния не имели и на пол-усика. Как же она его достала!

Эрлан проснулся от ощущения, что кого-то яростно ненавидит, потом, продышавшись, понял, что это эмоции его пары. Затем как-то сразу вспомнилось то, что тут произошло не так давно. Заодно и то, что предшествовало всему.
— Почему ее нельзя упрятать в клинику на двадцать-тридцать лет лечения! — заявил комок злости, влетая в палату.
Крылья у Мальвери трепетали больше от эмоций, чем от необходимости полета. Эрлан потерянно посмотрел на него, раздираемый противоречивыми чувствами, своими и чужими. Маль их не слышал — слишком сильна была его собственная злость. Но, похоже, понял по лицу лерранина, что что-то не так.
— Ты не дал мне умереть…
— Не дал, — согласился Маль, заваливаясь на него.
Вокруг его тела тотчас же обвились все шесть рук, да еще и кончик хвоста вдобавок, обнимая теплым коконом — хоть сейчас окукливайся. Злость на Элиру сразу же прошла, Мальвери блаженствовал. Обнимают, любят — ну что еще надо.
— И ты больше не будешь меня бояться? — уточнил Эрлан, притягивая его повыше, чтобы суметь заглянуть в лицо, как будто ему недостаточно эмпатии.
— Не буду, — согласился Мальвери, улыбаясь.
Улыбка сползла от следующего вопроса:
— Мне нужно будет делить тебя с кем-то еще?
— Э… Я вопроса не понял. В каком смысле — делить?
— Ты говорил, я слишком большой для тебя, полноценного секса у нас не получится — тебе будет больно, и я не смогу ничего. Но я читал, что секс в вашей жизни играет достаточно большую роль, чтобы можно было безболезненно отказаться от него…
— Попробуем. При должном количестве смазки… Ну и вообще, придумаем что-нибудь.
Облегчение, радость, счастье, нежность, опасение… чего? Что не справится? Разобраться в коктейле чувств Эрлана было непросто, но — вот забавно! — от них не болела голова, скорее, наоборот, обволакивало теплом и становилось хорошо и приятно. Не так, как от грибов, когда тупишь и ни одной мысли, совсем по-другому.
— А у меня через неделю получение свидетельства о курсах. И я улетаю на полгода, практика. Не хочу, — Мальвери уронил голову обратно.
— Можем улететь вместе. Переведусь на пилота, подтвержу квалификацию, — подумав, предложил Эрлан.
— За неделю не переведут, да и места расписаны. Может, отказаться? Полечу на следующий год.
— Тебе решать, Маль. Полгода я… может быть, переживу, не знаю, у нас пары никогда не расстаются так надолго.
Мальвери махнул рукой.
— За один год ничего не случится. Потом, может быть, Центр выделит нам квоту с финансирования исследований, будем перевозить короба из-под оборудования на свалку-астероид, возить с планеты на планету припасы и всякое такое. Или служить в Страже Границ, это почетно.
— А почему фарани летают только в пределах своей звездной системы? — задал Эрлан вопрос, мучивший его весь год. Он перешерстил Галанет и даже некоторые закрытые источники, но не нашел ничего, Инвери категорически отказался с ним говорить на эту тему.
Мальвери помрачнел.
— Потому что несколько попыток наладить отношения с другими провалились. Где-то разрезали для изучения, где-то сразу брали в сексуальные рабы из-за выносливости.
— Ясно. Неудачные Контакты.
Эрлан замолчал надолго, но Маль прислушивался к его чувствам, пытался определить составляющие в той мешанине, которой фонил его змей.
— Когда-то лерране, освоив свою систему, вышли во внешний космос. Первая же попытка Контакта обернулась потерей команды — шестьдесят пар прекратили свое существование, стали… сумками и туфельками. Чучелами. Заспиртованными образцами. Мы весьма миролюбивая раса, войны означают потери, а потеря одного в паре равна потере всей пары. Мы никогда не воевали. Лерране — лучшие в Содружестве дипломаты. Я, конечно, не дипломат, простой поисковик. Но всем нам в Академии вбивались основы продуктивного ксеноконтакта.
— Поэтому у вас Содружество. А у нас есть наша система. На границах которой стоит система оповещения. Твой поисковик пролетел, потому что он крохотный, но ее переплели на более мелкие ячейки, любой другой поисковик сразу же будет отловлен.
— А как давно это было? Эти неудачные попытки?
— Последняя — семьдесят девять лет назад.
Эрлан кивнул и замолчал, снова обнимая. Видимо, перестал думать о контактах, потому что Мальвери больше не чувствовал тревогу или другой негатив, только успокаивающее тепло и нежность. И искренне не понимал, что же его так пугало раньше? Размеры? Да ладно, чушь, он же видел, как пилот управляет своим телом, подсознательно понимал, что тот контролирует каждую мышцу и каждое движение. Чуждый облик? Тоже нет, все его вопли об уродстве лерранина были не более чем подростковым бунтом, желанием противоречить во всем. А раз отец говорит, что Эр красив, значит, надо сказать, что он урод. Все это словно перегорело и осыпалось пеплом в тот момент, когда он понял, что, если ничего не сделает, то на его руках умрет тот, кто его любит и не может, не хочет жить без него.
— Как ты себя чувствуешь? Если нормально, то можно отправиться домой. Может, там я доем мороженое, как нормальный фарани.
— Мороженое должно быть тоже нормальным, а не синтезированным, — улыбнулся Эрлан. — Я в порядке, но Эйс меня отпускать отказывается, говорит, что такой регенерации не бывает, и я могу свалиться в любой момент. Убедишь ее?
— Да влегкую, — Мальвари высвободился, встал и полетел убеждать Эйсмелию, что ему надо забрать змея домой, накормить его там мороженым, и вообще, он сам присмотрит за Эрланом.
Хотя дома он собирался загнать змея в специально для него оборудованный мелкий бассейн, чтобы уж точно все было в порядке, и не выпускать, пока не убедится, что Эр не собирается внезапно свалиться. Нет уж. Не сейчас, когда у них все налаживается. И, кстати, надо позвонить куратору практики и отказаться от нее в этом году.
— Ты уверен, что присмотришь? — Эйс встревожено раскрыла и сложила крылья.
— Уверен, я почувствую, если с ним что-то будет не так.
— Хорошо, — вздохнула Эйсмелия. — Забирай. Только не пешком, слаб он еще, и пусть мне зубы не заговаривает, я вижу показатели. Осторожнее там, понятно?
— Сейчас транспортник закажу. Эйс… А ты не могла бы Элиру куда-нибудь сунуть? Она теперь и в кафе на меня накинулась.
— У нее в голове мозга уже не осталось — грибы одни. Да ладно, уже не грибы — «Серые грезы». Слышал?
— Нет. А это что? Новое лекарство?
— Новый наркотик. Нелегальный, с привыканием с первой дозы.
Мальвери передернулся.
— А накрыть производство?
— Ты не поверишь — служба контроля еще не выяснила, откуда он взялся. Скорее всего, кто-то из одаренных студентов-химиков создал, а теперь боится, что настучат по голове.
— Ясно… Надеюсь, что все-таки выяснят. А Элиру можно как-то упечь надолго в клинику?
— Только на чистку. Это максимум месяца три.
— Хотя бы так, а там еще что-нибудь придумаем.
Вернулся Мальвери слегка расстроенным, сообщил Эрлану, что забирает его домой.
— Что-то случилось? — лерранин притянул его к себе, обнимая.
— Элиру положат в клинику только на три месяца. Из-за наркотиков у нее сбит гормональный цикл, неизвестно, станет ли она взрослой хоть когда-то. А через три месяца все начнет повторяться.
— Мне жаль, — и это сожаление Маль чувствовал. Странно даже — он сочувствовал той, которая была его готова убить. Странный все-таки у него… будущий муж. Ох, вот же еще забота — как признаваться себе самому, что он и хочет, и боится этого?
— Пойдем домой, — Маль взял его за одну из рук. — По пути купим мороженое, потом я тебя в твой бассейн посажу, чтобы ты выздоравливал.
— Пойдем, — покорно склонил голову его змей.
Почему-то Мальвери вспоминались рассказы о древнейших временах и о том, как юные девственницы водили на шелковых лентах страшных хищников, когда он вел Эрлана к транспортнику.
— А тебе мороженое вообще можно?
— Конечно. Там нет соли, — рассмеялся лерранин, а Маль стоял, остолбенев, и слушал этот рокочущий, переливающийся звук — в первый раз! — и хотел стоять так вечность.
— У тебя такой потрясающий смех, — он не упустил момента обнять Эрлана за хвост, вернее, за ту часть, где хвост переходил в гуманоидную часть.
Под ладонью была горячая кожа и такая же горячая чешуя. Гладкая, чуточку выпуклая. Мальвери пришлось сознательным усилием воли заталкивать неуместное сейчас возбуждение в глубину сознания. Однако сколько чудных открытий! Дома надо будет его ощупать, всего-всего. Какое счастье, что транспортник летал на автопилоте. Можно было еще по пути пощупать Эрлану хвост чуть пониже перехода. Он еле дождался момента, когда Эрлан вполз в квартиру, потянул его в бассейн, раздеваясь по пути. Почему-то колотило дрожью, от кончиков пальцев ног до макушки. И снова было жарко, так что прохладная вода стала настоящим благословением.
— Эр…
— Ты хочешь меня, это нормально. Иди сюда, я покажу, как, — лерранин прижал его к груди, укладывая на себя, приоткрыл рот, и Мальвери отчаянно накрыл его губы — все еще сухие, шершавые от трещинок — своими губами, сунулся языком глубже, ощутил легкое прикосновение раздвоенного кончика змеиного языка. Под ним чужое сердце выстукивало учащающийся ритм, сливавшийся с биением его сердца.
Мальвери целоваться не умел, хотя тренировался в свое время на мягких игрушках. Но ничего сложного в этом искусстве, как выяснилось, не было. К тому же, даже неумелые попытки заводили обоих партнеров, ловивших чувства друг друга. Да что там «заводили», через десяток минут таких поцелуев оба уже просто сходили с ума. Мальвери, не глядя, опустил руку, пальцы едва сошлись кольцом на члене лерранина.
— Нет, не трогай меня сейчас, — хрипло проговорил тот. — Дай руку.
И направил ниже, туда, где еще больше разошлась чешуя, обнажая плотно сжатое сейчас отверстие.
— А? — поинтересовался Мальвери, сократив фразу «а что это такое?».
Эрлан фыркнул, но не ответил, чуть надавил на его кисть.
— Не бойся, ну же. Мне не будет больно.
Мальвери аккуратно ощупал это самое отверстие, потом нажал, проникая внутрь. Всплеск ощущений пришлось переживать, дыша, как выкинутая на берег рыба. Главное, что боли в них, в самом деле, не было. А внутри у Эрлана было еще горячее, и палец словно засасывало шелковистыми складками, сжимало.
— Обалдеть… — растерянно сказал юноша. — Какая… интересная физиология.
— Просто другое расположение органов, — выстонал Эрлан, дернулся навстречу, от него шибало таким желанием, что Мальвери уносило куда круче, чем от самого крепкого коктейля.
— В смысле, тебя туда можно? — уточнил Мальвери.
— Нужно. Маль…
Против такого возражать фарани не стал, пристроился и толкнулся, ошалевая от ощущений, не понять, своих или чужих. Да это, по большому-то счету, было неважно — ощущения были общими, они делили их поровну, он был в этом уверен.
«У меня сейчас снесет крышняк», — это была последняя его связная мысль. К счастью, помноженная на юношеские гормоны физиология не подвела, тело само знало, куда, как и с какой частотой. Еще помогали руки Эрлана, поддерживали, ласкали, гладили, умудряясь быть всюду одновременно. И хвост, самым кончиком дразнивший, тершийся, распаляя желание еще сильнее, хотя казалось бы, куда больше. Потом по нервам продрало таким острым удовольствием на грани боли, словно чистым спиртом плеснули по открытой ране, заставляя задохнуться и обвиснуть в этих руках.
Сознание возвращалось медленно, словно он выплывал из теплого тумана в узкой лодочке, покачивающейся на волнах. Впрямь покачивался — на широкой груди лерранина, мерно дышащего и, кажется, дремлющего. Мальвери слабо улыбнулся, созерцая его, потом медленно и аккуратно поднялся. Надо было попить, восполнить потерю жидкости в организме. Чувствовал он себя слабым, как котенок. Потом понял — нет, не себя. Слабость была Эра, а вот у него после секса даже прилив сил образовался, хотелось летать и петь.
— Маль? — лерранин даже глаза не открыл, только беспокойно шевельнул хвостом.
— Спи. Я тебе поесть приготовлю и вернусь.
— Хорошо, — Эрлан даже улыбнуться сумел.
Мальвери задал синтезатору готовку без соли и приправ, попробовал получившееся. Гадость какая-то, вот сыр — дело другое. Но раз Эру лучше питаться таким, значит, будет так. Пока синтезатор пищи трудился над заказом, у него было время подумать обо всем, что случилось, проанализировать свои чувства и ощущения.
Внутреннего протеста против навязанного мужа больше не было. Он сильный, он умный, с ним хорошо во всех смыслах, почему бы и не подписать пару бумаг? Осталось только решить, в каком виде ему лучше появиться после окукливания. Вернее, какого пола.
«Надо с Эром посоветоваться», — Мальвери нервно укусил сыр и поставил систему кондиционирования на максимум. Было очень жарко. И даже не из-за партнера. Стресс, а потом и секс подстегнули развитие. Организм недвусмысленно намекал, что пора бросать сыр и бежать окукливаться. Лучше было бы, останься они в Центре. Там хоть есть кому проследить за процессом и выходом из куколки. Но до Центра он сейчас не доберется, и бросить Эрлана не сможет. Значит, придется самому. Вот же херня какая!
Лерранин встретил его встревоженным взглядом.
— Что, Маль?
— Какого пола ты меня предпочтешь видеть? — Мальвери сгребал в охапку все покрывала, какие нашлись.
— Любого, — мозг пилота заработал, анализируя поведение пары, он, наконец, понял, что происходит. — Любого, Маль. Если тебе комфортнее в этом теле — оставайся парнем.
— Мне без разницы, — хмыкнул Маль. — Но останусь парнем, пока не разберемся… с размером.
Он аккуратно разложил все одеяла на полу, улегся, перекатился, свернувшись в огромный слоеный рулет. Теперь можно было закрыть глаза и… Он услышал шорох змеиного хвоста по полу, улыбнулся, представив, как Эрлан обвивает его защитным кольцом. Вот теперь в самом деле можно.

Было темно, тепло и времени не существовало, только немного болело и чесалось все тело. Мальвери решил, что это чем-то похоже на наркотический сон при операции, тоже вроде бы понимаешь, что время идет, но не понимаешь, как именно. Потом он провалился глубже, где стало жарче, почему-то теснее. Жар понемногу отступал, а вот теснота никуда не девалась, он недовольно заворочался, к этому ощущению прибавилось сосущее чувство пустоты в желудке, желание срочно выбраться наружу и пожрать. Много и повкуснее, и не только сыра, но и мяса, и овощей, и можно даже рыбы — лишь бы побольше. Снаружи донесся треск, появился свет. И громадный кусок сыра. Мальвери сцапал его, вгрызся, жуя безостановочно, чтобы утихомирить желудок. Сыр отобрали, поднесли к губам стакан с чем-то густым и кисловато-соленым, потом — истекающий соком кусок жаркого, снова сыр. Мальвери бездумно поглощал пищу, доверившись чужим рукам, пока мозг не соизволил включиться после порции горячего и сладкого напитка.
— Я долго спал? — голос тоже был непривычным, ниже и взрослее. — Я сильно изменился?
— Шесть суток. И ты стал немного… другим, — Эрлан почему-то усмехнулся. — Мне нравится. Очень.
Мальвери выбрался из разорванного кокона испорченных покрывал, потянулся, всей кожей чувствуя взгляд лерранина. Направился к зеркалу, гадая, что это змею так понравилось в его новом облике. И шокировано уставился на незнакомого мужчину, высокого, широкоплечего и лишь смутно похожего на прежнего себя. Да уж, то-то ему было так тесно в коконе! Еще бы не было, если он вытянулся на полторы головы и в плечах стал раза в полтора шире. И крылья тоже изменились, вытянулись, стали крупнее. А вот рисунок прожилок… Мальвери развернул крыло и рассмеялся.
— Обалдеть просто, я первый из фарани с рисунком чешуи на крыльях!
— Мне очень нравится, — уверил его Эрлан. — Еще поешь? Инвери прилетал, сказал, что тебе надо очень плотно питаться.
— Поем. С тобой вместе. Сам-то ты от кокона хоть отползал?
— Отползал, — улыбнулся лерранин. — Иногда и ненадолго.
Мальвери обнял его, потерся щекой о плечо. И устремился на кухню, опустошать заряд ящика синтезатора.

Инвери явился к вечеру, непривычно маленький и хрупкий, как показалось Малю. Он теперь был и выше, и мощнее, подстроив тело под габариты пары. Хотя по сравнению с Эрланом все равно казался тонким и мелким. Вокруг сына директор обошел три раза, обнял. И Мальвери почувствовал себя самым счастливым на свете фарани.
Еще более счастливым он ощутил себя спустя три месяца, когда мимо него пролетела и не узнала Элира. Впрочем, у нее не осталось ни единого шанса: после того, как он заявил о готовности вступить в брак с Эрланом, лерранин досрочно получил гражданство Исеиды и стал его супругом.


Эпилог

Двенадцать лет счастья пролетели незаметно, как один день. Пока однажды над планетой не зазвучал сигнал тревоги: охранная сеть зафиксировала корабль, опознанный ею как поисковик того же типа, на котором когда-то на Исеиду свалился Эрлан, только крупнее. Навстречу гостю поднялись четыре юрких сторожевика, закружились вокруг.
— Назовите себя, — просигналили с них.
И поисковик отозвался спустя некоторое время:
— Поисково-спасательная группа Содружества Рас, система Кер-Ас, планета Лерран, командир экипажа Эрлан Ваш-Атор.
— Эрлан? — Мальвери перешел на лерранский. — С какой целью вы прибыли?
— Поиск пропавшего без вести пилота, Эрлана Раш-Ашеса. Мы засекли сигнал его корабля с одной из планет вашей системы.
— Это вы — сын Мирры Ваш-Атор?
— Так точно. Вы… знаете мою маму? Значит, он жив? Жив!
— А ты говорил, что никто за тобой не прилетит, — усмехнулся Мальвери, переключившись на внутреннюю связь между сторожевиками. — Твоя подружка отправила спасотряд, — он вернулся на общую волну. — Третий корабль, сопровождайте гостей.
— Это… очень неожиданно. И странно, — ответил на внутренней волне Эрлан. — Когда я улетал, он был совсем крохой. Здесь прошло тринадцать лет, сколько же их пролетело на Лерране? — и на общей: — Есть, сопровождать гостей.
Космодром был тот же самый, куда когда-то опустился перехватчик. Отправлять чужой корабль в гражданский космопорт Мальвери все же поостерегся. Встречали гостей с немалым любопытством. Мальвери интересовало, все ли на Лерране похожи на Эрлана, все-таки снимки мало что передавали. Оказалось — да, пилоты-поисковики все как один были крупными, мускулистыми крепышами. Вот только он ожидал увидеть парнишку младше Эрлана, а увидел взрослого мужчину с крепким двойным гребнем на голове, выглядевшим старше Эра по меньшей мере вдвое.
— Аномалия, — хмыкнул на его удивление муж. — Я что-то такое и подозревал.
— Добро пожаловать на Исеиду. Приветствовать лерранцев у меня входит в традицию. Я — Мальвери, — он вспомнил, что надо соблюсти некоторые традиции вежливости.
— Мое имя вы уже знаете. Это мой напарник и партнер Ташшер Кай-Атор, — представил свою пару поисковик.
— Меня вы тоже знаете, — Эрлан выполз чуть вперед. — Я не думал, что кто-то станет искать пропавшего без вести одиночку.
— Мама долго добивалась поисков, маршрут мы не знали, только общее направление. В нем и искали, а затем все-таки засекли сигнал, так что даже просчитали, куда лететь.
— Сколько лет прошло? — задал Эр животрепещущий вопрос.
— Тридцать девять, — ответил поисковик.
— Вы обошли аномалию? Мой поисковик был поврежден при прохождении зоны ее влияния, все, что удалось — посадить его на планету.
— Да, нам удалось рассчитать маршрут так, чтобы в нее не попасть. Она генерирует какое-то странное поле. Мы пока его обсчитываем, чтобы разобраться.
— Что ж, я рад, что вам удалось отыскать меня. Маль, ты сообщил отцу?
Мальвери угукнул и кивнул на подлетающий транспортник.
— Сейчас всех погрузим, отвезем в Центр, накормим и сунем в бассейн. Полный ритуал приветствия дорогих гостей.
Эр рассмеялся, ласково обвил хвостом его талию, заметив круглые глаза поисковиков, спохватился:
— Да, мы — пара.
Поисковики переглянулись. Мальвери терпеливо ждал, пока они проглотят эту новость, поглаживал супруга по хвосту.
— А мама говорила… — осторожно начал старший.
— Бесконечность не значит, что в каком-то из обитаемых миров не найдется тот, кому ты предназначен, — усмехнулся Эрлан. — Это вовсе не клеймо, как считают на Лерране. Просто знак, что нужно искать, а не прятаться в нору и сдаться.
— Добро пожаловать на Исеиду, — явился Инвери. — Следуйте за мной, постараемся вас всех разместить.
Мальвери подождал, пока гостей увезут, и только после этого захохотал.
— Я представил себе клубок змей в теплом бассейне.
— Думаю, им стоит отдохнуть. А мне — подумать, какими словами уговаривать отца на интеграцию системы Легда в Содружество Рас. Раз уж нас нашли, не за горами посольство.
Мальвери поскучнел, представив себе, сколько всего придется строить, возводить, переобустраивать, налаживать. И какая тут личная жизнь?
— Эй, не думаешь же ты, что все свалится на наши плечи? — Эрлан понял его без слов, только по изменившемуся эмоциональному фону. — Помогать-то мы будем, но только много ли помощи от двух пилотов-сторожевиков? Наша жизнь — это только наша жизнь.
— А кто, кроме нас? Ты лерранин, я первый контактер. Хотя да, ты прав… Найдем, кому это поручить.
— Боюсь, нам придется больше присматривать за твоей сестренкой, чем помогать как-то еще. Кэрни задерет хвост и помчится требовать от Инвери разрешения на полеты. Даже не окукливаясь.
— А то ты не знаешь, что Инвери ей скажет на это? — хмыкнул Мальвери. — Идем домой. Надо отдохнуть перед встречей с гостями.
Эрлан рассмеялся, порождая в теле супруга сладкую дрожь предвкушения, на пару мгновений прижал к себе, передавая и свое желание, нетерпение и то, что страшно соскучился за трехсуточную смену в космосе.
— Нам о-очень надо отдохнуть, — Мальвери чуть прищурился. — Все, полетели.
Иногда он задумывался, а не сменить ли пол? Все расчеты давно были проведены, генная карта предполагаемого ребенка выверена до мелочей, в себе, после двух окукливаний с наращиванием массы тела, он был уверен: выносит и сумеет родить. А что у малыша будет четыре руки и, скорее всего, два крыла и очаровательный хвостик вместо ног, это не важно. Но об этом они с супругом поговорят вечером, за тарелкой мороженого.