Нет слов, или запретные мысли анархиста
ВИД ТЕРРОРИЗМА, КОТОРОМУ НЕ ИЗВЕСТНО ТОЧНОЕ НАЗВАНИЕ
Когда теракты народу известны не понаслышке, а происходят у всех на виду, они являются хорошим оправданием для увеличения полномочий действующей власти. У общества обозначились опасные враги – нужна сильная власть, которая будет действовать решительными мерами. Но только если так окажется, что сама власть их и с этой целью и организовывает (используя возможности, даваемые полномочиями), получится, что увеличения полномочий нужны для увеличения возможностей творить теракты?
Если полномочия властей дадут им каким-то образом возможность осуществить нечто подобное, то может быть, для этого потребуется использовать каждый раз новых исполнителей, которых всегда стабильно по завершению потребуется стабильно убирать, чтобы гарантированно уносили все секреты с собой в могилу. А может быть, можно будет использовать одних и тех же, которые будут знать, что их хозяева – единственные, кто их покрывает, и что без этого им сразу эшафот, и только верное служение хозяевам спасёт их от этой участи. И заинтересованность в верном служении отменит необходимость в их замене. И может быть, власть сможет использовать специальные секретные подразделения, которым будет поставлена задача осуществлять указанную деятельность, которая будет приписываться существующим (или якобы существующим) врагам. Может, власть по тайным каналам закажет у реальной террористической организации определённые действия. А может, будут использованы реальные враги, которых достаточно всего лишь спровоцировать и натравить на свой народ, используя свои полномочия всего лишь для создания им «зелёного коридора». Это всё детали, которые в разных случаях могут быть разные, и требовать разных подходов к разбирательству, но суть дела остаётся общая: появятся теракты, которых бы просто не было, если бы власти они не были нужны.
Говорят, именно так Гитлер и пришёл к власти: поджог Рейхстаг, и обвинил в этом коммунистов, потребовав более решительных полномочий для себя и «своей борьбы». И вместо того, чтобы ограничить его в таких возможностях, общество ему эти полномочия предоставило. И если такие случаи – правда (ну хотя бы иногда), то получается странная ситуация: закон и порядок в обществе оказываются работающими на то, чтобы полномочия использовались для увеличения своих же полномочий.
Если общественность поддерживает власть в «её борьбе» за нужный ей режим, у власти появляется больше возможностей для действий. Она может теперь меньше церемониться с теми, кого объявляет врагами. Может ограничить чьи-то возможности куда-то совать свой нос и что-то проверять (обычно это называется словами «в целях безопасности»). Может ограничить возможности критиковать себя (обычно называется чем-то вроде «ты вражеский агент, ты расшатываешь наш порядок, ты хочешь разрушить общество», и т.п.). Ну и пытки обвиняемых до кучи оправдать (чтоб из террористов-де признания выбивать о готовящихся терактах – а то как иначе общество от них обезопасить, если по-хорошему не признаются?). Теперь можно более уверенно давить любую оппозицию (и в первую очередь тех, кто будет обвинять власть в злодействе).
Чем меньше разоблачителей останется, тем более громкие теракты можно организовать, не боясь громких обвинений. Да и на всех втянутых в исполнение и случайных свидетелей можно давить посильнее, чтобы боялись рот раскрывать. Потом требовать ещё больших для себя полномочий, и таким курсом идти к намеченной цели. Ведь если общественность позволила обмануть себя один раз, почему это не может получаться и дальше, когда полномочия у власти будут уже более высокие?
Когда общественность лишается инакомыслящих, она, как стадо, идёт туда, куда его гонят. И если её сознание постоянно бомбят со всех сторон провластные СМИ, что кругом полно врагов, которые только и ждут случая навредить обществу, они постепенно втягиваются в то состояние, в котором «чем чудовищнее ложь, тем охотнее в неё верят». В конечном итоге врагами может быть объявлен весь мир, который, оказывается, ополчился против этого общества, и готовится на него напасть, и единственный способ от этого спастись – это ударить первыми (кто сомневается, что это правильно, тот враг, предатель, и с такими нельзя церемониться в столь трудный для страны час). И начать войну, которая несёт человечеству и той стране ущерба куда больше, чем может сделать какая-то террористическая организация, которая настолько слаба, что может существовать только подпольно.
Всё произойдёт из-за того, что нет в обществе соответствующих механизмов блокировки данного процесса. Нет в первую очередь из-за отсутствия понимания общественностью сути проблемы и взаимосвязей причин и следствий. И естественно, ему и неоткуда быть там, где даже названия для данной проблемы не предусмотрено.
Нет названия – значит, нет понятия о проблеме, значит, общество просто не понимает, что есть вообще такая проблема.
Есть понятие «терроризм», но оно в таких случаях оказывается годным лишь на то чтобы, пугая им общественность, требовать больших полномочий. А нужно понятие, означающее вид терроризма, который как раз ради таких полномочий и может делаться. Который происходит из-за того, что общественность позволяет себе наделять власть возможностями, которые не способна контролировать. Что не отвечает за полномочия, которые она даёт (позволяет взять) власти. И в формулировку которого обязательно входит обращение внимания на то, что данный вид может быть куда масштабнее, чем терроризм какой-то обычной подпольной организации.
Чтобы, когда сторонник такой «безопасности» и решительных мер против такого «расшатывания» стучал кулаком по столу «Этому обществу нужна сильная власть… Которая железным кулаком… Только так наводить порядок…», его можно было взять вот так вот, и спросить: «А ты чем гарантируешь, что не будет вот такого? Вот сначала гарантии предоставь, потом стучи». И чтобы всем остальным без лишних пояснений сразу было то, что без этого понятия у многих понимать как-то до конца не получается.
Женевская конференция по вопросу терроризма 1987 г. определила одной из составляющих государственного терроризма отмену гражданских прав и свобод, положений конституции и законов под предлогом противодействия терроризму. Но каким образом гражданские права и свободы могут считаться отменёнными, если сами положения конституции и законы окажутся подогнанными властью под нужные ей положения? И что должно мотивировать народ не поддерживать такие конституции и законы, если он не будет понимать причин, которые за этим стоят?
Вопрос к юристам: какое (обязательное для общего понимания) понятие предусмотрено для обозначения данного явления, и если никакое, то почему?