Наш заезд на курсы повышения квалификации художников-оформителей в Киев совпал с событием в Чернобыле. От каждой области по одному художнику – итого 25 человек, и как ни странно все художники съехались на курсы в назначенный срок в начале мая.
Впрочем, событие с Чернобылем ещё не набрало такого устрашающего размаха, хотя Киев уже опустел и продолжал пустеть. Въехать в столицу было легко, а вот выехать из города было совсем не просто. Но это узнавалось постепенно, когда каждый из нас успел соскучиться по дому и рвался хотя бы дня на три побывать в городе своей области в кругу своей семьи. Всего курсы длились два месяца.
Все педагоги разбежались, и преподавать на курсах оказалось некому. К нам был приставлен один художник-монументалист, сам киевлянин – Валерий Карась. С утра до вечера он возился с нами по ходу придумывая, что сегодня можно посетить: какой музей или какое административное и учебное, медицинское заведение, где были бы объекты монументального мастерства, даром, что всюду можно было попасть без очереди – Киев опустел, а приезжих было очень мало. По тихости жизни Киев напоминал теперь большую провинцию, а не столичный город.
Помещение наших курсов располагалось на территории Национального Киево-Печерского историко-культурного заповедника. Нам были выданы пропуска, по которым мы проходили через центральный вход, а если загуливались, то проходили по переулку слева мимо музея киноискусства.
Иногда днем встречали двух-трех дозиметристов, производивших замеры радиационного поля. Замеры они проводили регулярно, а мы из любопытства полушутя спрашивали: «Ну, что там? Не зашкаливает ли?» Дозиметристы обычно отмалчивались, но однажды мы услышали от одного из них, что на территории лавры радиации нет, а начинается она метров за двести от неё.
Здесь, над музеем книги, на втором этаже мы жили, а на третьм работали над своими проектами.
В большой комнате, стояло около десяти кроватей. Все довольно быстро перезнакомились и сблизились, разбившись на группки симпатизирующих друг другу людей.
Здесь и сдружились с художником из Одессы Игорем. Все ребята были примерно одного возраста до тридцати лет, все передовики производства, что в то время было, как это не странно звучит сегодня, важнейшим показателем творческой работы.
Как-то за не одной бутылочкой «Каберне», к которому мы не однажды прикладывались, прислушиваясь к советам, дескать «Каберне» хорошо радиацию выводит, мы разговорились и Игорь поведал нам, что в студенческие годы он имел кличку «Тулуз Лотрек»; кто называл его просто Тулуз, а кто Лотрек.
-А почему? что ты подражал Лотреку? – спросил кто-то из ребят.
-Нет, я был по росту, как он. У меня были короткие ножки, а тело обыкновенное. Еще в младенчестве меня уронили и с тех пор ноги перестали развиваться, так я и вырос наполовину карликом.
Мы смотрели на него с недоверием, а некоторые художники подшучивали:
-Что же ты отрастил ноги, что ли?
-Да, отрастил,- невозмутимо продолжал Игорь,- Я часто мечтал, как буду ходить обыкновенными ногами; и на меня не будут обращать внимания; не будут смотреть снисходительно, свысока, а девчонки не будут смотреть, как на неполноценного…
Я ведь так ни с кем из девчонок и не встречался всю жизнь.
И вдруг услышал, что есть такой профессор Илизаров, который делает операции по росту костей. Собрал несколько статей из газет и журналов и мысль, что мечта моя возможно будет достигнута, уже не покидала меня.
Не буду рассказывать все подробности, как я, наконец, попал к нему, как мне проводили операцию с ростом, но в целом ноги вырастили на 22 сантиметра!
-Та ты что?!
-Не может быть…
Послышались удивленные голоса ребят, которые с интересом слушали рассказ Игоря.
-Может, может быть!- Игорь встал из-за стола чуть отступил от застольной компании, расстегнул ремень на джинсах и спустил их до пола:
-Вот, видите, шрамы…
Мы с интересом рассматривали ноги Игоря и откровенно удивлялись увиденному.
С этого дня ребята испытывали к Игорю особое уважение, но оброненная им студенческая кличка «Лотрек» ожила, с каким-то новым оттенком. Игорь реагировал на неё вполне положительно, без тени недовольства, видимо за многие годы уже привык к ней; и хотя внешне он уже не напоминал ничем собой знаменитого художника, благодаря знаменитому профессору Илизарову, всё же осталось в его внешнем облике что-то неуловимо трагичное, но возобладавшее над этой трагичностью.
Март 2016 год,
г. Алчевск