Цветущие сады леингваль

Часть 1
Переворот
Глава 1
Леингваль – девушка с золотыми волосами.

     В далёкие – далёкие времена за высокими горами и непроходимыми лесами существовал необыкновенный край, о котором почти не сохранилось преданий, и жил там удивительный народ: степняки - садоводы. Этот Степной край отличался от соседних земель (Кавсатии, Семигории, Кедрового царства) раздольностью и широкими просторами. Маленькие и аккуратные селения трудолюбивого и веселого народа, разбросанные по степи, славились на всю округу своими яблоневыми садами. Каждое селение в Степных краях носило название, так или иначе, связанное с яблоками: «Красное яблочко»,  «Волшебный сад», «Поспевайкины яблоки!». И все садоводы старались вырастить самые вкусные, самые крупные, самые сочные плоды на всю округу! Эти волшебные плоды росли только в Степном краю.
    Степняки по характеру были прямодушными, но суеверными людьми с волосами цвета спелой пшеницы и глазами неба, коренастые и плотные, с широкой костью - все они гордились своим деревенским происхождением. Привыкшие жить на широких просторах, они недолюбливали чужаков, держались вместе, старательно оберегая свой мир от чужих глаз. Упорно трудились, сообща решали спорные вопросы.  Садоводы создавали семьи  только со своими соплеменниками. Но готовы были прийти на помощь любому чужестранцу, если те хорошенько просили их об этом. Вот каков был край степных садоводов! И только воинственные семигорцы, много лет назад захватившие Степной край и насильно его присоединившие к своей Семигорской земле, периодически наведывались сюда, чтобы собрать дань яблоками.
   Семигория – это могущественная страна, окруженная семью снежными вершинами. Давным -  давно горцы завоевали просторные степи с их волшебными садами. Но в жизнь степняков не вмешивались. Лишь Воины Семигорья изредка совершали набеги на поселения степняков-садоводов. Они злились по малейшему поводу и могли сжечь дом, или выкорчевать сад. Иногда воины уводили с собой людей. И, чтобы семигорцы окончательно не разорили их сады, степняки ежегодно откупались от них своими  лучшими яблоками.

***
  Стройная девушка, похожая на берёзку, в своём   кружевном белом платье,  стояла на берегу речки, именуемой «рекой жизни», разделяющий два народа – семигорцев и степняков. Девушку звали Леингваль. Она родилась в селе «Цветущие яблони» в семье садоводов Гвааля и Лейны, и была их единственной дочерью. Леингваль – ещё совсем юное создание пятнадцати лет отроду с волнистыми, длинными до пят волосами, которые «горят» золотом на солнце. За эту золотую копну и прозвали ее Златовлаской. Глаза у Леингваль цвета васильков. А сама похожа она на солнечный лучик, с небес спустившийся на землю: такая же светлая и веселая. С детства Леингваль выделялась среди своих осторожных, энергичных и нетерпеливых соплеменников дружелюбным спокойным нравом и безмерным терпением. Она умело находила общий язык со всеми соседями. И мечтала выйти замуж за своего друга детства Арева: весьма строптивого и своенравного юношу.
    В эту минуту златовласая девочка с тревогой  всматривалась в зеленую полоску берега,  испокон веков, принадлежащую Семигории.    Сутки назад на другом берегу исчез ее любимый - сосед и жених Арев. С самого рождения они выросли вместе, и Леингваль была твёрдо убеждена, что никто и никогда уже не сможет разлучить их, и, что суждено ей и Ареву пожениться и продолжать традиции предков: выращивать целебные яблоки для себя и жителей могучей Семигории. Но  Арев был не из тех, кто плавно двигался по течению жизни, он с детства любил нарушать запреты, особенно, если это касалось охоты в семигорских лесах.
  Несколько часов ожидания своего любимого протянулись, как несколько лет. Ленигваль всё ждала и ждала, и её настроение портилось с каждым часом, проведенным в одиночестве. Такое свойственно юным влюбленным сердцам. Они думают, что весь мир должен перевернуться, если любимого нет рядом. Минута разлуки воспринимается целым годом.
    Она устала и принялась бесцельно бродить вдоль берега. Постепенно ее грустные мысли отвлекли мечты о будущем. На душе стало легче. Леингваль, напевая веселую песенку, принялась кружиться вокруг старого дуба, гордо возвышающегося на крутом берегу. Златовласка прильнула к шершавому столетнему «деду» и прошептала: «Дружок, я его так люблю, так люблю, ты даже не представляешь! В Ареве вся моя жизнь!». И словно, ей в ответ,  со стороны Семигории прокричала какая-то птица, словно, предвещая скорое возвращение степняка. Леингваль приняла этот вскрик, как хороший знак и, еще минуту другую задержалась на берегу: полюбовалась своим отражением в речке, потом  помахала молчаливому собеседнику рукой и легко, словно весенний ветерок, понеслась домой. А дуб долго смотрел ей вслед. Она спешила домой, мечтая о возвращении любимого, и не видела, что  алый шар за её спиной  плавно опустился за вершины Семигорья, которые сразу же окрасились в кровавый цвет.
          
***
     Прошли еще одни сутки, но Арев все не возвращался, односельчане забеспокоились: такого в их селении «Цветущие яблони» еще не бывало. Чтобы Арев не вернулся с охоты! «Наверное, он зашел далеко в горы, и его поймали воины!» - говорил, попахивая трубкой, деревенский писарь. «Этим семигорцам только в лапы попади: сожрут, не подавятся!» - вторил  ему мельник с пышными бакенбардами. «Схватят его и бросят в клетку к медведям!» - говорили тощие братья-близнецы. «Будет ему наказание за бесшабашность, когда с него живьем сдерут кожу!» - вторила  лупоглазая соседка. «А, может, он нашёл тебе замену?» - подначивал девушку её подружка Яра с карими глазами и толстой до земли косой, тайно влюблённая в Арева. «Ты глупая, Яра! Он любит только меня! Арев сильный и смелый! Он обязательно вернется!» - возразила ей девушка, показывая свою обиду. Но, как ни старалась скрыть Златовласка снедающее её чувство тревоги, волновалась она все сильнее и сильнее. Чтобы не слушать ужасные росскозни степняков, Златовласка спряталась от людских глаз, в своём Волшебном саду, знаменитом на все степные дали. Этот сад был настоящей гордостью девушки. Она сама выращивала в нем особенные яблони – способные излечить любую болезнь. Именно за семенами её яблонь каждый год охотились  семигорские воины и забирали их, чуть ли не силой. Посадишь семечко одно в землю, а на следующий день росток появляется, еще через несколько дней – юное деревце, а к концу месяца дерево цвести начинает розовыми цветами, аромат которых уже простуду излечить может! Яблоки крупные, золотистые и таят во рту. Съешь одно такое яблоко, и летать хочется. И посадить волшебное семечко можно в любое время года, даже, зимой. Только не во время вьюги. Вот почему считалась Леингваль лучшей садовницей во всём краю! Но, как ни старались семигорские садоводы, а яблочки Леингваль у них не цвели.
       Леингваль любовалась сочными наливными плодами. Она сорвала одно яблочко - крупное и гладкое, и откусила кусочек: необычайный прилив бодрости охватил Леингваль, и она почувствовала себя несколько увереннее. Златовласка гладила стройные стволы любимых деревьев, фантазируя, о том, как украсить свой свадебный наряд. Она подходила к каждому деревцу – всего их было сто, и говорила ласковое слово, а яблонька в ответ обнимала её своими ветвями. За садом расстилался широкий луг, ведущий к глубокому оврагу, а за оврагом находился иной мир, в который не ступала нога степняка, ибо там начиналось царство другого народа. Леингваль не заметила, как уже давно вышла за пределы Яблоневого Сада. Красивый луг, словно звал её: «Иди ко мне!», и она раскинула руки и побежала. А её золотые косы развевались на бегу. Она мчалась наравне с ветром, пока не  приблизилась к Большому оврагу, за которым начинался тот самый  Кедровый лес.
   Так далеко, она еще никогда не заходила. Она впервые увидела это «страшное место».  В Большом овраге, в котором по пояс росли лечебные травы, бывало, редко встретишь степного человека. За этими травами  в овраг приходили только лесные чародеи, весьма странноватый народ. Все односельчане Леингваль почему-то боялись лесных «чародеев», живущих в Кедровом лесу за Большим оврагом, так как считали их необычными, «не такими, как все!». Леингваль еще не приходилось встречаться с лесными людьми, но она много о них слышала.
***       
      «Интересно, что страшного в этом овраге, что наши сельчане боятся сюда спускаться? Вот Арев вроде бы ничего не боится, и то: отсюда держится подальше. И что такого страшного таят в себе леса, они такие мрачные, но я пришла сюда!» - скороговоркой громко произнесла она. Златовласка постояла над обрывом, а потом стремительно сбежала вниз по склону. Ноги туда  сами ее понесли,  сердце учащенно забилось, коленки дрожали. Она казалась себе птицей, а не девушкой. В этом стремительном полёте, она была особенно хороша! Сегодня на Леингваль было надето бежевое платье, расшитое серебряными лилиями по подолу. Браслеты тихонько позванивали в такт  её быстрым шагам.
  Чтобы, хоть немного развеять свой страх, она запела:
Я из Яблоневого сада,
Принесу тебе цветок,
Это для тебя награда,
Мой миленок, мой дружок!
Ярко солнце засияет
В золоте  твоих волос,
С поцелуем сердце тает,
Не хочу я больше слез.
Я люблю тебя, мой Арев,
Приходи скорей ко мне,
Пусть на свадьбе заиграют
Музыканты на дуде!
    Златовласка с интересом огляделась: вокруг росла малина, низким колючим забором отделившая овраг от тропинки, ведущей к Кедровому лесу.  Несколько крохотных березок сгрудились в стороне. Чуть поодаль, справа за кустарником с ярко-желтыми цветами, виднелась верхушка сломанной ели.  Длинные золотистые косы Леингваль запутались в высокой траве, и она засмеялась  громко и звонко, нарушая тишину оврага. Крохотный мышонок вздрогнул, смешно задергал ушками и ринулся наутек. «Дурачок! Ты чего испугался. Я маленьких не обижаю!» - крикнула ему вдогонку Леингваль. Златовласка подбежала к кустам малины и сорвала несколько ягод. Малина оказалась кисловатой на вкус. Она упала на спину в траву и невольно залюбовалась белыми облачками, медленно плывущими по ясному небу. «Надо же, а облака похожи на людей! Вот то большое с бородой, как у дедушки Торина. Ой, а у этого, что кружится быстрее всех – нос и трубка в зубах, как уместного писаря! А! А это облако похоже на нашу лошадку Журбика! Вот здорово!». Она зажмурила глаза и вслушалась в звуки Большого оврага. Вокруг стрекотали кузнечики, шуршали в траве юркие ужи, квакали лягушата. Леингваль не заметила, как черные узкие глаза внимательно наблюдали за ней из-за той самой сломанной ели.  В этих глазах молниеносно сменялись разные эмоции: то восхищение, то нежность, то удивление.
    Неожиданно раздавшийся шорох  за кустами, заставил ее вскочить на ноги. Кто-то стремился пробраться через малинник. «Господи, кто это!?» - испуганно воскликнула Златовласка и бросилась бежать вверх по склону. Но подниматься по склону крутого оврага было сложнее, чем спускаться.  Кто-то звал ее там,  за спиной, пытаясь, видимо, успокоить, но она, не оглядываясь,  стрелой взлетела наверх. Девочка бежала домой, по дороге ругая себя за беспечность. Леингваль, даже, не почувствовала, как с ее тонкой руки в густую  поросль диких трав упал золотой браслет – подарок будущего мужа.
        Когда облик красивой златовласой девушки растворился вдали, из малинника вышел статный, широкоплечий мужчина, лет двадцати-двадцати двух, мускулистый и крепкий, с черными, как смоль волосами, заплетенными в длинную тугую косу. Смуглое волевое лицо, с карими  глазами и высоким лбом, выдавало в нем человека великодушного и храброго. Мужчина был обут в обувь из лосиной кожи - чувяки, расшитые лисьим мехом по «чародейским» обычаям, а из одежды на нем были только коричневые штаны, перетянутые кожаным поясом. Мужчина нагнулся и стал что-то искать в траве. На его лице промелькнула улыбка, когда Он отыскал браслет Леингваль. Чародей долго рассматривал драгоценную находку, ярко сверкающую на солнце. Мужчина сжал браслет в широкой ладони и посмотрел туда, где скрылась Златовласая степнячка, девушка его грез…

Глава 2
Сокол и Кедровка
         
        На первый взгляд казалось, что «чародеи», или лесные жители отрезаны от остального мира, но это далеко не так. Лесной народ, обладающий, по словам степняков,  колдовскими чарами, прекрасно ладил с ближайшими соседями из Кавсатского государства. Границей же между Кедровым царством и Кавсатией являлись Белые скалы на Юго-Востоке, у подножия которых, бирюзовыми волнами, раскинулось  Море, и высокогорные леса с  западной стороны.
     Как известно, природа пробуждает в людях умение видеть, слышать и чувствовать то, что простому человеку видеть, слушать и чувствовать, не дано, а, если и дано, то немногим, избранным и, как правило, отрешенным от суетной жизни. Лесные жители за много лет, так слились воедино с дикой природой, что овладели ее вековой мудростью, умело, используя ее наставления. Степняки и прозвали  Лесных жителей «чародеями», только за то, что сами они не знали законов леса, а потому боялись его. А все неизведанное, как правило, пугает людей, настораживает и порождает небылицы. И овладение скрытыми тайнами дикой природы, уже, по мнению садоводов, считалось колдовством, чародейством.
        Чародеи существовали не только благодаря охоте и рыбной ловле, они обменивали шкуры животных,  дичь, ягоды и грибы, рыбу из рек,  чудесные изделия из дерева и глины - на сыр, масло, ткани для одежды, гвозди, иглы для шитья, нитки и многое другое,  необходимое для жизни, у Кавсатов.  Чародеи, как ни странно,  любили кавсатские книги, особенно с картинками и не жалели отдавать за них самое дорогое – шкуры барсов и рыси.  А как искусно чародеи выделывали кожу! Из неё «чародеи» воздвигали себе шатры, устилая изнутри их плетеными из тростника циновками. По стенам развешивали венки из веток хвои и вышитые картинки из лесной жизни.
    Наблюдались у лесных людей и свои особенные традиции. Девушкам позволяли охотиться одним, но торговлю с кавсатами вели только мужчины. Замужние женщины  носили высокий головной убор из множества монист, похожий на корону и кожаный пояс, расшитый цветными узорами. Пояс являлся для  замужней «чародейки» священным украшением. Женщины, имеющие сыновей, вышивали пояса, чтобы потом вручить их юным девушкам, вступившим в возраст невесты, во время Обряда Посвящения.
  Кое-что сближало чародеев и степняков. А именно: все дела общины чародеи решали сообща на Совете. Сначала право голоса давалось всем желающим, по очереди, потом людям наиболее уважаемым авторитетным, а затем только самым опытным мудрым, то бишь, старейшинам. Они то и принимали окончательные решения.
     Среди «чародеев» принято было давать младенцам имена птиц и животных, обитающих не только в лесу, но в степях и море. Это оттого, что почитали чародеи природу за божество. Они поклонялись Богу Кедрового леса и Богине-Матери природе. «У каждого растения, камня есть дух и свой покровитель. Если сможешь умилостивить его, то и жить тебе в лесу, как сыну родному. Если же обидишь зазря, то и дня в лесу не протянешь!». Степняки поговаривали, что у лесных жителей, якобы есть способности, перевоплощаться в животных и других людей, или превращать камни в воду. Если кто-нибудь спросил бы об этом самих лесных обитателей, то чародеи ответили лишь на это загадочной улыбкой.
   У ручья, что бежит по Белым камням на границе с Кавсатией, сидел тот самый чародей - охотник,  похожий в своем задумчивом молчании на каменную скульптуру. Сокол – имя того охотника, вся юная жизнь его прошла в Кедровом лесу. У Сокола мать звали  Ласточкой, а отца – Филином. Они погибли случайно, упав в речной водоворот со скалы,  когда пытались раздобыть, лечебной горной травы для торговцев из Кавсатии. Он не сводил глаз с золотого украшения, которое обронила в траве Златовласка из Цветущего сада.  С тех пор как юноша увидел златовласую степнячку – навсегда потерял покой. Она показалась ему такой хрупкой и беззащитной, что захотелось ее крепко обнять, прижать к груди и никогда не отпускать. Поток ледяной воды, разбивался об острые камни, и капли воды попадали ему на грудь. Сокол не заметил, как сзади  к нему незаметно подошла стройная смуглая девушка с черными косами и серыми глазами. В ее твёрдой походке чувствовались сила и грация, свойственная лишь обладательницам гордого и независимого характера. Она заботливо накинула на плечи Сокола шкуру медведя, добытого ею на охоте. « А, Кедровка, это ты! Как я рад тебя видеть, сестричка. Ты всегда вносишь успокоение в мое сердце». Кедровку вздрогнула при слове «сестричка», но сдержалась. Как бы ей хотелось, чтобы он относился к ней не только,  как к подруге детских игр и забав. Она по-матерински погладила охотника по голове: «Ну что ты так печалишься из-за пустяков! Лучше погляди на мое новое ожерелье!» - и она сняла с шеи ярко красные ягоды шиповника.  Ягоды затанцевали в изящной смуглой ладони девушки. А Сокол даже не заметил протянутой руки с украшением. Он не сводил глаз с бурлящего потока. Потом громко, словно желая, чтобы его услышали за пределами Кедрового царства, он закричал, обращаясь к невидимым божествам:  «Почему мы не дружим с жителями Цветущего сада? Ведь у нас столько общего! Из-за чего они убегают стремглав, только заметив нас?!» - вопрошал он. Кедровка удивилась такой пылкости чувств, но не подала виду. Присев на землю у ног друга, она ответила: «Степняки боятся нас, считают колдунами только за то, что мы свободно общаемся с дикими зверями, понимаем язык птиц и насекомых, а кожа у нас смуглая. Они ведь не знают, что это Природа научила нас читать мысли, лечить травами, разговаривать с духами деревьев. Для простых смертных – это кажется колдовством. А для нас – это всего лишь жизнь!». « Да, я знаю, но почему степные люди ненавидят нас, я, например, ко всем отношусь с добром в сердце. Разве не так учит нас Великий Дух Природы – любить и почитать свих собратьев, к какому бы народу они не принадлежали?». «Предрассудки гораздо сильнее  любви, Сокол! Ты слишком любишь  других людей, а любить нужно в первую очередь себя! Тогда и глупых страданий не будет!» - твердо, буквально вбивая каждое слово в мозг юноши, произносила Кедровка, пытаясь всячески привлечь его внимание.  Кедровка знала, что сумеет убедить в своей правоте кого угодно, если захочет, но Сокол единственный, кто не поддавался на ее чары!
    Она жила неподалеку от Сокола: в шатре со своей теткой Выдрой - сущей скандалисткой, способной извести со свету кого угодно. Девушка выросла в семье настоящих чёрных колдунов, тех самых, которые умели превращать человека в лягушку, и передвигаться на собственных крыльях по воздуху, а те, кто делает это, способны на многое. К своим собратьям они относились с презрением. А чародеи, в свою очередь, бабку Кедровки, мать ее матери и тетки  называли в поселении - черной чародейкой и обходили их шатер стороной. Так как другие чародеи  находились все время начеку, и не позволяли творить соседям злые дела, семье Кедровке  приходилось все время  скрывать и маскировать свои помыслы. Окруженная этой атмосферой недоверия и двуличия, девушка выросла слишком гордой и очень самолюбивой. Самая талантливая из всех лесных женщин, она считала, что в чародейских делах ей нет равных, даже к Хозяйке Кедрового царства она относилась с некоторой долей высокомерия.  Пока девушка росла, в поселении за ней  злых чар никто не замечал, поэтому обращались с ней приветливо и дружелюбно, в отличие от её тётки. Даже, наоборот, среди лесных жителей Кедровка пока слыла девушкой вежливой и спокойной.
    Охотник всегда относился к Кедровке по-братски, защищал и оберегал девушку. Глядя в её колдовские очи, он часто недоумевал: почему такую властную и мудрую девочку, нарекли Кедровкой. «Ей бы подошло имя Пума, или, лучше Змея!» - думал он. Сокол никогда не скрывал восхищения её красотой, но было в ее чертах что-то хищническое, звериное, что иногда пугало его. Многие мужчины в тайне мечтали видеть ее своей, но Кедровка желала о том, что только Сокол, а никто другой, будет ее мужем. Это был единственный человек на свете, которого она любила так сильно, что готова была за него отдать свою жизнь. Сокол и не догадывается о сердечных переживаниях своей названой сестры, считая ее по праву только лишь своим близким другом. «Я сегодня спустился в овраг и случайно увидел очень красивую девушку! Она почти ребенок, но как хороша. Я…, мне кажется…, я… полюбил ее, Кедровка!» - сбивчиво рассказывал охотник.  Девушка превратилась в натянутую струну, Сокол смотрел на воду, а потому не обратил внимания на то, как в глазах девушки промелькнула и мгновенно растаяла грозовая туча. Собрав волю в кулак, девушка быстро поднялась: «Пойдем домой, не стоят эти «степняки», чтобы из-за них так мучиться! Пойдем!» - настойчиво потянула она его за рукав. Охотник медленно поднялся и послушно побрел в свой шатёр.


Глава 3
Беда.
  Когда Леингваль прибежала домой, запыхавшись, мать укоризненно покачала головой: «Дочка, ты уже невеста! Вот Арев вернется, а что ему соседи скажут, что его нареченная мотается, не известно где, и с кем!».  Леингваль не понравился  слишком строгий тон матери, но она привыкла во всем соглашаться со старшими, поэтому не возразила. «Ладно, мамочка, я больше не буду! Не сердись! А Арев точно вернется?» - девушка смотрела на мать со страхом. Женщина вздохнула и ответила, пожав плечами: «Конечно, куда он денется! Он уже взрослый. Восемнадцать лет не шутка! Как, никак жених!» - и она чинно удалилась на кухню.
… А в лесу в своем шатре мучился Сокол. Образ Златовласки из Яблоневого сада не давал ему уснуть.  Он ворочался и метался. Кедровка сидела у его изголовья и перебирала ягоды на своем новом ожерелье. Сокол то и дело, волновал Кедровку воспоминаниями о златовласой Леингваль. Юная чародейка еле сдерживала себя, чтобы не закричать Соколу: «Замолчи! Ты заставляешь меня страдать!». Но она терпеливо слушала, стиснув зубы от досады. Наконец, он уснул. Кедровка, осторожно, стараясь не разбудить друга, взяла из его ладони браслет Леингваль, откинула голову назад, закрыла глаза и задышала часто-часто. В тот же миг она увидела образ той, что нарушила покой ее возлюбленного: прекрасная девушка из степи  расчесывала у зеркала золотистые волосы большим деревянным гребнем, гребень выпал из рук Златовласки, и образ растаял. Кедровка в бешенстве отшвырнула браслет в угол, неслышно выпорхнула из шатра и до утра плакала, уткнувшись в траву, повторяя: «Я уничтожу тебя, степнячка!».
     Прошли ещё сутки. Леингваль ранним июньским утром постучала в ворота к Агае – местной «гадалке». Агая полная тридцатилетняя женщина с мягким голосом пользовалась непререкаемым авторитетом среди односельчанок. Агая сама открыла калитку и пропустила девушку в дом. Златовласка, стесняясь, присела на край стула. Она принесла с собой курицу, чтобы расплатиться за предсказание. Гадалка взяла подношение из рук Златовласки и отнесла курицу в сарай. Вернувшись со двора, Агая достала с полки колоду карт и раскинула их на столе.  По, правде говоря, женщина не умела предсказывать судьбы, но она так тонко чувствовала людей, что наперед ведала: кому, когда и что сказать. Агая догадалась, что хочет услышать от нее это юное создание: о том, что Арев вернется живым и невредимым, что молодые поженятся, и девушка нарожает кучу ребятишек, и будут они жить долго и счастливо. Но в тот момент, когда гадалка принялась сочинять красивую историю, стальной комок подступил к ее горлу, она начала задыхаться. Её губы посинели. Леингваль сильно испугалась, она подскочила с места и попыталась помочь несчастной женщине: «Вам плохо? Вам принести воды?». Агая помахала головой: «Не надо, сейчас пройдет! Такое со мной впервые!». Агаю сковал ужас, она, как и все степняки, верила в разные суеверия, а потому подумала, что на Златовласке «порча». На всякий случай гадалка попыталась отодвинуться подальше. Но ее полное тело приросло к стулу. Агая затряслась, подкатив глаза. Откуда-то изнутри раздался голос, вовсе не привычный добрый голос Агаи, а жесткий, с хрипотцой. Агая уже не принадлежала себе. Кто неведомый говорил с девочкой. Златовласка буквально окаменела. Голос заговорил  с Леингваль. «Девушка с золотыми волосами? Зачем ты пришла? Ты желаешь узнать свою судьбу? Не стоит тебе гадать! Если полюбишь черноволосого охотника, то умрешь в муках!». Леингваль от страха зажмурилась, она вцепилась руками в подлокотники и слушала Агаю, не понимая, что происходит, о каком черноволосом охотнике идет речь! Голос продолжал вещать: «Забудь о нём! Не послушаешься - себя потеряешь!». Тело гадалки перестала бить дрожь, по ее лицу струйками стекал холодный пот. Агая схватила Златовласку за руку и вытолкнула за порог. «Уходи отсюда, деваха! И курицу твою мне не надо! Порченая ты!». Ленигваль вспыхнула и бросилась бежать. А Агая, бросив несчастную пеструшку в спину гостьи, заперла ворота и сказала: «Больше никому не буду гадать! Хватит!». Она забежала в дом и заперла за собой дверь. Агая  не заметила, как с ветки яблони сорвалась черная птица и взмыла под облака.
***
     Вечером Леингваль расчесывала свои солнечные волосы, безучастно рассматривая свое отражение в зеркале. Поход к гадалке не прошел для нее даром. Её до сих пор била дрожь, а в ушах звучали слова: «Порченая ты!». «Порченая!». Где она могла слышать эти слова раньше? Да, конечно! Это случилось жарким июльским днём. Златовласке исполнилось тогда четыре года. Они с мамой весь день ходили  по веселой Степной Ярмарке, и очень устали, присматривая подарки для родственников. Вдруг кокой-то хромой старик в рогоже вместо одежки вырос перед девочкой, прямо из - под земли. Леингваль ела красное хрустящее яблочко, и старик протянул к ней костлявую руку: «Дай кусочек, красавица, а я его съем и выздоровею!». Но малышка испугалась и расплакалась, уронив яблоко в пыль. Мать закричала на старика, пытаясь отогнать его, она замахнулась на него корзиной с подарками. «Убирайся прочь, жалкий тип! Ты же испугал мою девочку, убирайся с дороги!». Старик рассердился, топнул ногой, завертелся на месте, потом упал на землю и забился в конвульсиях. Народ за прилавками всполошился: «Порченый он, порченый!». Кто-то прошептал: «Дух злой вселился в него!». Люди, завидев это зрелище, в ужасе бежали прочь. Оборванец резко успокоился, подскочил на ноги и, погрозив пальцем женщине и девочке, произнес: «Вот вырастет твоя дочь, долго мучиться будет, пока не зацветёт мёртвая земля!» Мать прижала дочку к себе. «Что ты такое говоришь, жестокий человек!». Но нищий громко рассмеялся, потом подмигнул Леингваль и добавил: «Над твоей головой корона, кукла!». Развернулся и исчез. Оставив после себя ауру страха и недоумения. «Кто это был, мамочка?» - спросила маленькая девочка. «Одержимый злым духом, деточка!».
      Мать незаметно вошла в комнату и остановилась у порога. Высокая и крупная, она сложила руки на груди и невольно залюбовалась красотой своей дочери: «Через несколько лет она станет еще прекрасней. Они с Аревом отлично смотрятся вместе!».  А вслух сказала: «Ну, разве так можно убиваться, милая моя! Арев опытный охотник. Он всегда умел выбраться сухим из воды!». Но девушка все причитала: «Арев расхотел на мне жениться, и сбежал! Какая же я несчастная, кому же я кроме него нужна в свои то годы, мне же уже целых пятнадцать лет!». Гребень выпал из ее рук и покатился под скамью. Леингваль нагнулась, чтобы поднять его и замерла, услышав за окном удивленные и одновременно испуганные возгласы односельчан: «Семигорцы! Семигорцы!». Мать охнула и схватилась за голову. В памяти бедной женщины еще были живы воспоминания прошлого года, когда воины сожгли несколько домов. Кто-то, кажется молочница, заверещала: «Смотрите, Арев вернулся, живой!». Златовласка выскочила из дома: простоволосая,  без украшений. Она увидела, как по селу чинно вышагивали воины Семигорья, в развевающихся на ходу, голубых мантиях, с вышитым на них, черным вороном. Их золотые щиты ослепляли глаза на солнце. Впереди Леингваль разглядела двух воинов, в одном из которых она узнала… Арева, гордо восседающего на вороном коне! Мужчина с жиденькой рыжей бородкой и огненной шевелюрой остановился у дома Леингваль. Леингваль не обратила внимания на этого сотника, а ведь если бы знала она, что судьба ее вскоре изменится, благодаря этому человеку, она бы, может быть, и остановила на нем свой взгляд.
    Детвора, старики и женщины обступили воинов, а мужчины с хмурыми лицами наблюдали за происходящим чуть поодаль. Рыжеволосый начальник отряда обратился к людям: «Селяне, мы, воины Семигорья, пришли, чтобы объявить Вам волю нашего короля. Отныне селение «Цветущие сады» переходит во владение семигорского короля! Его Величество собирается построить на месте вашего селения летний дворец. Вы будете ему прислуживать. Кроме того, король набирает в свою доблестную армию новых воинов. К утру от вашего селения нам нужны сорок добровольцев от пятнадцати до тридцати пяти лет. Один из юношей уже согласился служить в армии Семигорья», и он указал головой на гордого Арева. Односельчане заметно разволновались, раздались неодобрительные возгласы. Но Леингваль была не в силах отвести своего восхищенного взгляда от любимого, облаченного в голубую мантию. Потом горькая правда пронзила ее, как удар молнии: «Арев собирается в армию? А как же наша свадьба? Мама уже сшила белое платье и украсила его кавсатскими кружевами!». В глазах Арева читались одновременно и восторг и возбуждение. «Вот! Разве я некрасив в этих диковинных доспехах!». Но тут его взгляд столкнулся со взглядом Леингваль, и Арев, смутившись опустил глаза. Его стремление быть лучше всех обернулось против него же. Люди начали осыпать юношу оскорблениями. Страсти накалялись. Рыжий сотник велел всем замолчать. Народ отступил. «А что будет, если мы не подчинимся?!»- неожиданно прорезал тишину звонкий голос. Из толпы вышел красивый белобородый старик – местный знахарь по имени Торин, а по прозвищу Белобород. Арев вздрогнул, увидев родного деда. Зная его крутой нрав, юноша понял, что ему не сдобровать. Белобород не побоится меча семигорца и задаст внуку взбучку на глазах у всех! Арев заволновался, конь под ним приподнялся, но юноша все-таки удержался в седле. Торин медленно подходил к внуку. Рыжебородый напрягся. Все в селении знали, что возражать семигорцам нельзя - в миг растерзают. А потому отошли подальше, на всякий случай. Но Арев опередил деда: «Дедушка, я решил стать воином, разве это плохо!?»- спросил он у Белоборода с нескрываемой досадой. Торин неожиданно резво подскочил к коню, на котором сидел его внук, и начал стаскивать того вниз: «Я тебе дам! Воевать он надумал, молокосос! Ты эту войну когда-нибудь в глаза видел!». И тут Рыжебородый сотник замахнулся на знахаря мечом. Старик отпустил поводья лошади и отпрянул в сторону. Конь Арева резко встал на дыбы, юноша не удержался в седле и упал, ударившись головой о землю. Торин подбежал к внуку и занес над ним палку, чтобы его отлупить, но тут же в ужасе отпрянул, закричав. Леингваль бросилась к жениху: он был мертв…
      Народ в испуге заметался. Кто-то воскликнул: «Белобород убил своего внука!».  Златовласка закрыла лицо руками. Её истошное: «Не-ет!» заглушило удары хлыстов, посыпавшиеся на плечи односельчан.  А воины  Семигорья во главе с рыжебородым сотником  избивали крестьян.
     Скорбная ночь спустилась на селение. Воины Семигорья разбили лагерь прямо посреди Волшебного сада, предварительно оборвав все лечебные плоды. Степные ночи холодные, и, чтобы как-то согреться, Семигорцы  позарились на самое драгоценное сокровище «степняков» - яблони! В костер полетели ветви деревьев, взращенных со священной любовью.
***
     Торин и Леингваль этим же вечером погребли Арева в саду, под самой красивой яблонькой. Потом вернулись в дом  к знахарю и молча сели на деревянную скамью. В комнате повисла гнетущая тишина. Как знахарь в эти минуты ни просил у Бога послать ему немедленной смерти, она все не приходила. Леингваль положила свою маленькую руку на мозолистую ладонь старика. «Ты не виноват, Белобород! Это семигорцы виноваты во всем. Они обманули Арева, очаровали своими сверкающими доспехами. Как ты думаешь, он слышит сейчас нас?». Белобород заплакал: «Я его взрастил вот этими самыми руками, учил уму-разуму, а он к врагам нашим убежал! Но лучше бы я его не трогал, может быть, мой мальчик остался бы, жив, а?». Златовласка опустила голову на плечо знахаря. Леингваль охватила такая тоска, такая боль сжала сердце в тиски стальным кольцом, что она побледнела, закружилось все перед глазами – поплыло: и печь, и дрова в углу, и самовар…
    Неизвестно, сколько бы времени девушка пролежала в доме Торина, но под утро за окном раздались крики, шум, гам…Дверь резко распахнулась. На пороге возник сельчанин с палкой в руке. «Белобород, твоему внуку уже ничто не поможет, а семигорцы губят яблони, айда с нами! Прогоним, наконец-то, этих тварей из нашего села!». И тут же стрела воина вонзилась мужчине в спину, и он рухнул прямо на пороге у дома. Горящая стрела другого семигорца вонзилась в соломенную крышу. Дом загорелся, старик попытался вытолкнуть Леингваль из горящего дома, но девушка не могла сдвинуться с места. Она, словно, превратилась в скалу. Тогда Торин с силой схватил Златовласку за руку и потащил ее вон из дома. Леингваль ударилась головой о косяк двери, и боль привела ее в чувство. «Доченька, беги к лесу, к роще, через овраг. Они не сунутся к «ведьмакам», а ты спасешься» - приказал ей, Белобород. Златовласка бросилась бежать. По дороге она споткнулась о труп знакомого сельчанина, и чуть не потеряла сознание. Старик, как позволяли ему силы, вступил в схватку с первым, попавшимся семигорцем, и повалил того с ног. «Господи, что происходит! Почему опять горят наши дома?»- кричала рядом какая-то женщина.
   Леингваль не послушалась знахаря, она бросилась в сторону своего дома и натолкнулась на пороге дома на обезображенные тела своих родителей. У отца в руке лежал семигорский меч. Леингваль выхватила оружие из его мертвой руки и кинулась в толпу семигорцев, уже распределяющих между собой украденную, добычу. Впервые на душе Леингваль бушевала, дотоле ей не знакомая, ненависть: жгучая, пылающая, бешеная. Она не замечала, как в порыве этой внезапной ненависти убила сразу троих воинов, но тут один из семигорцев, самый главный - рыжий сотник, схватил девушку за косы и потащил по земле. Это вернуло ей ощущение полной беспомощности, и Леингваль позвала громко на помощь: «Помогите, спасите меня!». Белобород услышал ее призыв о помощи сквозь гарь и дым. Старик поспешил на крик, он сумел подскочить к врагу сзади и ударить сотника палкой по голове. Тот упал без памяти. Кругом горели дома, стонали раненые, рыдали женщины. А  воины рыжебородого начальника с остервенением рубили волшебные яблони, уничтожая их на корню.
       Широкоплечий всадник с черными усами в золотом шлеме медленно, причмокивая от удовольствия мясистыми губами, натягивал тетиву лука. Он целился в спину юной девушки с золотыми волосами. «Иди ко мне моя куропаточка, иди сюда красавица!». Леингваль почувствовала, как стрела вонзилась в левое плечо. Ей стало больно, она представила, как яд отравленной стрелы разливается по крови.  Последним, кого она увидела, был Арев, в окружении небесного ореола. Он поднял ее на руки и унес на небо.
***
   Белобород успел вовремя подхватить на руки обессиленную девушку. Он спешил во весь дух через горящий сад к спасительному оврагу, за которым начиналась знаменитая  Кедровая Роща. Двое воинов вскочили на коней и с гиканьем рванули за беглецами. Несчастный старик почти выбивался из сил, а впереди уже маячили кедровые своды  леса, готовые сомкнуться над головами девушки и мужчины, но ретивый всадник уже замахнулся своим кривым мечом. Торин с Леингваль на руках быстро успел скатиться в овраг. Всадники резко остановили лошадей. Один из преследователей  сказал своему товарищу, указывая в сторону леса: «Смотри, там же «гнилые места»! Не трать зря стрелы! Они сами сдохнут!». В подтверждении его слов со стороны леса одна за другой вылетели две стрелы, одна из которых задела лошадь преследователя. Семигорцы быстро развернулись и умчались, оставив  беглецов на дне оврага. Позади несчастных осталось родное сожженное селение. Впереди – страшный лес! Леингваль очнулась и застонала. Белобород попытался ее успокоить: «Потерпи, деточка! Нам ничего не остается с тобой, как укрыться у чародеев». Старик помог Златовласке подняться. Старик и девушка с трудом пробрались через колючие кустарники, сплошной стеной отделяющие зеленый овраг от спасительной Кедровой рощи. Белобород вывел Златовласку к лесу. Он с ужасом смотрел в темноту, встречающую его и Леингваль немым молчанием. «Кто же нас спас?» - подумал старик. Когда зеленые своды кедров сомкнулись над их головами, девушка вновь потеряла сознание, и Белобород внёс Златовласку в  лес на руках. А через минуту к ним навстречу вышла… сама Хозяйка Кедрового Царства – чародейка Иванна с колчаном со стрелами в руках.


Глава 4.
Иванна.
     Иванна помогла знахарю осторожно опустить девушку на траву. Белобороду было тяжело дышать, капельки пота, обильно, струились по его лицу. «Здравствуй, Торин!» - поприветствовала его Чародейка. Старик замер, по лицу его пробежала тень, и он, помолчав, ответил: «Здравствуй, Иванна!». С минуту они, не отрываясь, разглядывали друг друга. «А он сильно постарел!» - подумала женщина, глядя на степняка. «Она…она не умерла и, по-прежнему, чарующе красива!» - пронеслось в мозгу у старика. Иванна нагнулась к Леингваль и попыталась поддержать: «Милая, я помогу тебе! Не бойся, ты теперь в полной безопасности!». Златовласка с трудом очнулась и увидела над собой пронзительные, черные, как ночь, глаза женщины. В этих «ночных» очах она почувствовала такую магическую силу, что невольно подчинилась и поднялась, хотя каждый шаг отдавался дикой болью. Иванна увела степняков вглубь лесной опушки, которую лесные жители прозвали Золотой за то, что осенью, березки, среди которых стоит добротный деревянный дом лесной Чародейки, покрываются желтыми листьями и усыпают ими зеленую хвою молодого сосняка. Девушка, не смотря на шок и опасную рану, все-таки, обратила внимание на величественную твердую походку пожилой женщины, на ее седые густые косы, короной уложенные на голове, кожаный «чародейский» сарафан без пояса, и гордый, потрясающе красивый профиль!
        Хозяйка леса привела путников в дом из сосновых бревен, срубленный специально для нее лесными людьми. Она помогла подняться Леингваль по высоким ступенькам на крыльцо, и юная гостья охнула в испуге: на пороге ее встретил маленький пушистый медвежонок, который играл с березовым поленом. Иванна задорно рассмеялась и шлепнула медвежонка по мягкому заду: «А ну беги отсюда, постреленок!». Мишка обиженно засопел и с ревом бросился, стремглав по лестнице, в сторону сосен. И здесь силы покинули Леингваль: вершины сосен закружились над головой, и Златовласка провалилась в темноту.
      Торин  бережно уложил девушку на постель лицом вниз. «Ей пришлось много пережить! Боюсь ей не оправиться» - обратился он к чародейке. Иванна резким движением разорвала  на девушке платье.  «Не говори глупости, Торин. Ты же знахарь. А знахарь не имеет права на сомнения. Мы поднимем ее на ноги, не будь я Хозяйкой этого леса!»- решительно возразила Иванна. «Надо вытащить стрелу!» - велела она Торину.  Чародейка открыла дубовый шкаф, достала чистый кусок полотна, какие-то мази в горшочках. Тут же ловко чародейка смыла кровь с раны девушки и приложила пучок трав, останавливающих кровотечение. Она помазала вокруг раны Леингваль желтой мазью. «Ничего, милая, я еще людей не из таких передряг вытягивала!». Торин удивленно вытаращил глаза: «Смотри: кровь остановилась, рана затягивается прямо на глазах! Как это так быстро у тебя получается!? Мне бы на это часы понадобились» - удивился Торин. Иванна накрыла девушку простыней.  «Мы же чародеи – «ведьмаки», по-вашему! Вот у нас все так быстро и получается!».
       После чудесного спасения девушки, Белобород рухнул на скамью и закрыл глаза. Страх отступил, но ноги и руки продолжали дрожать, ужасно хотелось пить, но старик не в состоянии пошевелить языком. Кажется, что тот прилип к гортани намертво. Иванна заметила, что Белобороду стало плохо. Она зачерпнула широким деревянным ковшом из бочки квас и преподнесла к его пересохшим губам. Белобород выхватил ковш из рук Иванны и, в мгновение ока, осушил его до дна. Иванна  присела рядом. «И сколько ж лет мы не виделись с тобой, Торин?» - тихо спросила Иванна. «Сорок пять!» - отчеканил старик.  «Ты все еще помнишь меня Торин?» - робко спросила женщина.  «Столько лет утекло, как один день, а я не могу забыть твоей улыбки, поцелуя, прикосновения. Эти прикосновения, Иванна были, словно весенний ветерок! Как можно ненавидеть женщину, чьим именем ты назвал единственную дочь. Хозяйка леса обняла старика за плечи, и поцеловала его в разгоряченный лоб. Белобород, отведя глаза в сторону,  тихо сказал: «Как я рад, что ты жива! Как рад!».  Вместе  они перенеслись  в те далекие годы, когда Цвели сады их юности.
***
     Иванна родилась в  Семигории. Единственная дочь в известной княжеской семье, она с детства жила, окруженная любовью и заботой, не ведая горестей и печалей. Отец готовил Иванну к тому, чтобы она продолжила дело семьи после его смерти, но внезапно их семью постигло несчастье, отразившееся на нескольких чужих судьбах. Отца Иванны обвинили в измене королю и казнили. Верные люди решили спасти княжну Иванну: благо, нужно было всего-навсего перебраться вброд через речку Гурраву. Княжеская дочь, переодетая в горскую крестьянку оказалась в одном из селений. Степняки сначала радушно приняли девушку. Иванна укрылась в доме знахаря, у которого был сын по имени Торин.  Шестнадцатилетняя Иванна без памяти влюбилась в бойкого и симпатичного ровесника: самого младшего  из  девяти детей знахаря. Через два года они поженились, поклявшись: никогда не разлучаться друг с другом.  Некоторые односельчане, особенно сестры Торина, были против их свадьбы. Они не знали, как же им избавиться от «семигорской смуглянки». Ведь за ее укрывательство грозила смерть. А когда у Торина родился сын, родные взбеленились еще больше. «Чем мы будем кормить твоего сына, ничего лишнего нет у нас, семья  итак большая!». Они не знали, как извести «приблудную» невестку. И судьба подсказал им ответ.  Когда семигорские воины, в отместку за помощь дочери мятежника, сожгли целебные яблони, деревню постиг голод. И садоводы решили прогонять мать и ребенка из селения. Сестры улучили момент, когда Белоборода насильно увели на работу в Семигорию, и прогнали Иванну со двора. Сёстры кидались в нее камнями и жутко бранились. Иванна не знала, что делать ей, куда идти. В Семигорию путь был закрыт навсегда, а до Кавсатии вряд ли она доберётся одна, с ребёнком на руках. Малыш нуждался в уходе, и, тогда, она решилась. Ночью, она взяла своего малютку на руки и  направилась прямо в края лесных жителей, прозванных чародеями. Иванна заблудилась в чаще, и, обессиленная от голода, упала на землю.  Целые сутки, одна, с малышом, в лесу, женщина ждала, когда же придет к ним спасение.  Сердце матери переживало за жизнь малыша, которая теперь зависела только от чуда. И чудо пришло. Оно пришло тогда, когда умерла надежда. Красавицу с каштановой косой обнаружила  Ведунья из Кедрового леса с необычным именем Олениха и увела в свой шатер. Эта зеленоглазая, моложавая женщина с седыми волосами оказалась нежным и преданным другом для Иванны. Она познакомила ее со своими сородичами и научила Иванну исцелять. Бывшая княжна настолько овладела искусством врачевания, настолько вжилась в мир леса, что открыла в себе дар чародейства. Её доброта, мудрость, терпимость, необычайные умения превратились в символы чародейства. И лесные жители прозвали Иванну Хозяйкой Кедрового царства. «Я согласилась жить с сородичами Оленихи,  они не бросили меня и не покрыли позором, как степняки, а помогли срубить дом, научили охотиться,  и всяким другим лесным премудростям» - закончила грустный рассказ чародейка. Торин заплакал. «Я не знал, что наши степняки так поступили с тобой, я в Семигории тяжело заболел и лежал в доме, где служил мой старший брат, иначе бы я не допустил такого изуверства! Когда я вернулся, мне сказали, что ты и мой сын умерли, даже показали могилу!» - разволновался Белобород – «Ты простишь меня?». Иванна опустила голову: «Лес научил меня прощать и предавать забвению обиды. Разве можно обвинять того, кого я когда-то так сильно любила.  Первая любовь не забывается, она всю жизнь подогревает светлым пламенем душу человека». «А как же наш сын?» - спросил Торин. В его глазах Иванна прочитала мольбу. Она закрыла  свое лицо ладонями, помолчала и ответила: «Он умер несколько лет назад, но у него остался сын, Сокол! И ты скоро познакомишься с ним». В комнате стало тихо-тихо, и только бойкие сверчки стрекотали за окном. Старик вдруг ясно представил свой дом, срубленный из дуба, юные яблоньки в свадебных наряда и запах весны: нежный и терпкий одновременно, и юную девушка с царственной осанкой и глазами цвета ночи. Она стояла, прислонившись к яблоне, и пела:
«Прекрасен сад наш по весне,
Поют скворцы, играют дети,
А ты придешь ко мне во сне,
Или разбудишь на рассвете.
Мне не забыть твоих очей,
Улыбки нежной, запах яблонь.
Навек останусь я твоей,
И ты, мой милый, будешь рядом!
      Нежная спокойная мелодия разлилась по  березовой опушке, медленно уплывая в сосновую чащу, прокралась в шатер, где мирно спал охотник по имени Сокол, и в этот миг его скромное жилище озарила та, чье имя Любовь…

Глава 5.
Пробуждение.
   Леингваль очнулась на следующий день, когда солнечный лучик ловко спрыгнул к ней на постель и едва уловимым прикосновением разбудил ее. Девушка открыла глаза. Плечо не болело, голова больше не кружилась, только тошнота никак не отпускала.
   Над  Златовлаской склонились Чародейка.  «Какая добрая улыбка у этой женщины!» - подумала про себя раненая девушка.  «Как ты себя чувствуешь, деточка!» - спросила женщина у нее. «Мне сильно тошнит!» - попыталась ответить Леингваль, но губы не слушались ее. Женщина положила ладонь на лоб девушки, и Златовласка ощутила легкую прохладу, идущую от руки чародейки. Иванна принесла стакан с розовой жидкостью и помогла девушке выпить лекарство. Приятно-мягкий, но приторный вкус напитка  оказался настоянным на малине. Тошнота отступила. Иванна погладила её по голове и ушла, оставив одну на один со своими мыслями.
    В комнате было тихо. И в этой тишине Леингваль отчетливо слышала, как Белобород шагал из угла в угол. Старик случайно перехватил ее взгляд и присел на край постели: «Ты успокоилась, девочка? Как чувствуешь себя?». «Слава Создателю, ты жива! Иванна сумела излечить тебя от семигорского яда! Теперь у нас с тобой началась новая жизнь, малышка!» - обрадовано воскликнул Торин. «Лучше бы я умерла» -  равнодушным тоном  ответила ему Златовласка.  Торин возразил: «Ты молода, твоя жизнь не закончилась. Учись жить заново!». Златовласка посмотрела на него с удивлением. «И это говоришь ты, Белобород?  Тот человек, который плакал над могилой внука?!». Старик покачал головой: «Не надо  так говорить! Разве я не испытал тоже горе, что и ты? Да, я потерял любимого внука, которого выпестовал с рождения. Но жизнь научила меня тому, что, если Создатель дал тебе шанс выйти из передряги – живи! Грызи землю, чтобы выползти и продолжить свое дело, ради тех, кого ты любил!». Слова старика показались степнячке пустыми, ненужными, глупыми. Леингваль отвернулась от Торина и  посмотрела в окно. Небо за окном было  такое ясное и чистое! В белоснежных облаках кружились ласточки. Но Златовласка не замечала их стремительных виражей. В глазах девушки отражались лишь огни догорающего селения. «Сколько я потерял близких на своем веку, поэтому я ни за что не дам тебе умереть!» - продолжал увещевать её Торин, и Златовласка неожиданно поняла, что Белобород говорил все это скорее себе, чем ей.  Она еле разомкнула губы и произнесла: «Случилось то, что должно было случиться».  Старик не видела ее лица, но почувствовал, как дрожит её подбородок, заметил, как побелели её пальцы, когда она сжала край  простыни.  «Ну не надо, пожалуйста, ну успокойся! Обстоятельства вмешиваются в нашу жизнь не для того, чтобы мы безропотно ожидали своей участи, а для того, чтобы мы сражались, падали и вновь поднимались. Свободно летает не тот, кто никогда не падал на землю, а тот, кто, упал, обломав себе крылья, все-таки сумел подняться и попытался взлететь, не смотря на сломанные крылья! И в таких делах эмоции плохой советчик» - увещевал её Торин, поглаживая Златовласку по плечу. От этих жалостливых ноток в голосе деда, Леингваль расстроилась ещё пуще, захотелось разрыдаться – громко, навзрыд. «Оставьте меня все в покое!» - закричала в раздражении девушка. И  Торин отступился. «Дай ей время» - объяснила Иванна, зайдя в дом - «Горе нужно уметь пережить. Не каждый на это способен. Человеку, чтобы пережить горе, покой нужен, а не излияния жалости!». «Как жаль! Я думал, ей станет лучше» - расстроился старик. «Леингваль поправилась телесно, а вот израненная душа не позволяет ей встать с постели. Когда она осознает, что никто ей не поможет, кроме неё самой, она сама поднимется!» - сказала чародейка. Леингваль оставили в покое. И женщина оказалась права. Девушка ещё долго плакала по ночам, перебирая в голове сцены из прошлого. Даже, один раз, потребовала дать ей яду. Но однажды, Леингваль проснулась от того, что кто-то суетился и возился у её кровати. Она открыла глаза и увидела перед собой остроносую мордочку черного щенка с рыжими пятнышками на спинке, который радостно залаял, когда его, наконец, заметили. Он принялся тыкать влажным носом в ладошку  девушки, прося её подняться. Щенок так забавно вертел коротким черным хвостиком, что Златовласка не выдержала и улыбнулась. Она  опустилась босыми ногами на чистый дощатый пол и погладила его смешную мордашку. Малыш в восторге залаял и побежал к двери. Златовласка  последовала за ним и вышла на крыльцо. Маленький толстопятый мишка развалился на солнышке, а щенок ринулся к нему и принялся трепать медведя за лапу. Тот обиженно засопел, а потом заревел: «У-У!». Щенок хитро глянул в сторону степнячки и задорно залаял.  Леингваль рассмеялась: громко, весело. Она спустилась босыми ногами на траву: колючие иголки елей впились в её ступни. Но Леингваль даже не почувствовала этого. Девочка огляделась вокруг и с удовольствием увидела нежные стволы березок, мощные лапы высоченных кедров, пушистый рыжий хвост, промелькнувший среди деревьев. На душе стало легко и спокойно, как никогда. Она выздоровела и сделала свой первый шаг в новую жизнь.

***
   Кажется, что пролетела целая вечность с того момента, когда Леингваль и Белобород, были спасены Хозяйкой Кедрового леса, но прошло всего лишь тридцать дней с тех памятных событий. Все душевные тревоги отступили прочь. Из зеркала на стене на Златовласку смотрела все та же красавица, только морщинки у глаз пролегли. Как ни пыталась Леингваль сопротивляться новой жизни, молодость показала, что она никогда не сдаст своих позиций.  Златовласка пригладила волосы. Поправила передник. Впереди нужно было прибрать в комнате, помыть после завтрака посуду и перевязать красными лентами пучки трав.
    Иванна накрывала  к завтраку: «Прошу к столу!» - пригласила радушная хозяйка леса. Леингваль проглядела, как на белоснежной скатерти быстро появилось угощение: пирог с малиной, мед, лесные орехи, ежевичная настойка. Белобород уже сидел за столом и с аппетитом поедал пирожки с ягодами, запивая их, душистым чаем с мятой и листьями дикой смородины из пузатой глиняной кружки, когда Златовласка подошла и села со Знахарем рядом. Белобород выглядел спокойным и веселым. «Слава богу, что они с Иванной вновь обрели друг друга!» - подумала она. Леингваль поцеловала его в висок. Знахарь обнял ее в ответ. «Ешьте, ешьте, дорогие мои, пусть эта пища обернется для нас только добром!» - говорила им Иванна. Чародейка пододвинула к Златовласке чашку с кашей, приговаривая: «Кушай, милая, красавица, пора тебе сил набираться». Леингваль отпила глоток чаю, поставила кружку на стол и, не поднимая головы, спросила: «Иванна, я думаю, что пол мести, или стирать рубахи – для этого ума особого не нужно, я хочу чему-нибудь важному поучиться, чтобы, как ты полезной людям быть. Мне ещё мама моя говорила, что любимое дело любую скорбь исцелит!».  Слова красавицы несказанно обрадовали Иванну: «Ну, рубахи стирать – это тоже дело нужное, а вот для того, чтобы обучиться настоящему мастерству, нужно для начала хорошенько поразмыслить, что будет тебе по силам! Можно, например, научиться шкуры возделывать, охотиться, или в лечебных травах разбираться». Тут и Белобород оживился: «Да-да, конечно, мы, можем вместе собирать травы!». Златовласка задумалась: она всегда красиво пела, вышивала, писала (не все женщины-степнячки умели это), а чем ей заняться в лесу - она ещё не придумала. Охотиться девушка боялась, возделывать шкуры ей показалось делом скучным. Леингваль задумалась. Крохотная  птичка с жёлтой грудкой влетела в открытое окно и присела на край подоконника. И вдруг, будто,  произошло озарение, девушка вспыхнула: «Я бы могла выращивать целебные яблони! Мой яблоневый сад всегда славился самыми вкусными плодами в наших краях. В моем саду росли особенные яблочки – волшебные! Посадишь семечко в землю, и на глазах прямо деревце маленькое вырастает, а еще через несколько дней – яблоки лечебные!». «Вот и прекрасно!» - обрадовалась Иванна – «лесные жители яблоки и в глаза не видели! Вот ты всех их удивишь, когда среди Кедрового царства Целебный сад расцветет!». Леингваль спохватилась: «Но у меня не осталось ни одного семечка! Яблони же все погибли!». Тогда Белобород медленно, не говоря ни слова, поднялся из-за стола, достал из кармана платок и осторожно развернул его. Девушка и чародейка, заинтригованные происходящим, наблюдали за его действиями. Когда старик показал содержимое платка, Леингваль подскочила с лавки: в платочке лежало маленькое золотисто-коричневое зернышко лечебного яблока! «Откуда это у вас?» - вскричала Леингваль. «Это я успел спасти во время погрома и сохранил его для тебя! Пришло время чародеев попробовать их лечебную силу!». Он осторожно положил зернышко на ладонь Леингваль. Иванна сказала: «Теперь твоя задача вырастить много таких деревьев! Кавсаты покупают у нас травы, а, благодаря тебе, и о волшебных яблоках узнают. Теперь я вижу, что пришло время познакомить вас со своими друзьями-соплеменниками».
Глава 6.
Чародеи.
        Леингваль с удивлением рассматривала высокие конусы – шатры, в которых и обитали лесные люди. Белобород приветливо поздоровался с чародеями. Те в ответ ему улыбались открытой, добродушной улыбкой, и приглашали войти в жилища. У многих шатров дымились костры, над которыми мерно покачивались круглые широкие медные котлы, источающие вкусный запах местной похлебки с пряностями. Женщины и дети оставили свои дела и обступили гостей, с интересом наблюдая за степняками. Многие впервые видели их вблизи. Чародейкам понравился голубоглазый старик с длинной седой бородой, одетый в белую широкую рубаху. Они угадали в нём доброго человека. Но особенно  лесных людей поразила Златовласка. Они глядели на девушку, не скрывая своего восхищения, её белой кожей и золотистыми косами. Пожилые чародейки перешептывались и показывали на Леингваль пальцами, чему-то беззлобно посмеиваясь. Златовласка немного обиделась. Иванна прошептала ей на ухо: «Они увидели твои голые икры, вот потому и смеются!». Действительно, серое платье из сундука Иванны оказалось несколько коротковато для девушки, но другой одежды не было, пришлось одеть то, что нашли. Но, даже, в этом сером одеянии, Златовласка выглядела потрясающе.
       Женщина сложила руки рупором и обратилась к людям: «Сородичи! Впервые, к нам в селение за помощью пришли «степняки». Эти люди чудом спаслись от семигорцев, разрушивших их селение. Они хотят найти приют в нашем Кедровом Царстве! Вы согласны?». Все чародеи в ответ сочувственно закивали головами. Послышались крики: «Пусть остаются с нами!», «Места в лесу всем хватит!», «Степняки наши соседи, поможем им!». Подняв руку над головой, в разговор вступил всеми уважаемый Змей, сгорбленный и сморщенный, как старый пень. Ему недавно исполнилось сто лет, и его слово было решающим. Змей оглядел своих сородичей и торжественно, несколько с пафосом произнёс речь: «Мои верные, преданные сородичи! Когда-то, в тяжелые для племени годины, далёкие нашего предки пришли на эту благословенную землю. Мы мирное племя, живущее по  законам природы. Мы, лесные жители триста лет живем в согласии с Природой, прислушиваясь к ее звукам и шорохам, не нарушая главных законов: любви и взаимоуважении. Мы не такие просвещенные, как другие народы, зато умеем говорить с Вселенной. Природа кормит нас, одаривает всевозможными дарами, и мы не ропщем на непогоду, или стихию. Разве мы не в состоянии помочь соседям.  Если пришельцы согласятся соблюсти наши требования, то  мы можем оставить их у себя!». И Змей вопросительно посмотрел в сторону Белоборода и Златовласки. Те согласно кивнули. «Во-первых (продолжил Змей), не связываться с колдовством, а во-вторых, не обагрять нашу землю людской кровью!». Белобород отвесил всем чародеям поклон до земли и сказал: «Мы обычные садоводы и хотим лишь мира и покоя, поэтому согласны на все ваши условия.  Примите нас!».
     Иванна поблагодарила Змея и представила спутников: «Когда-то Белобород был моим мужем. Мы расстались по злому умыслу и вновь встретились, благодаря Божественным силам. Я собираю лечебные травы, а Торин - знахарь. Вдвоем нам будет легче помогать нуждающимся», - потом показала рукой на Златовласку: «Её зовут Леингваль. Этой девушке пришлось многое пережить, и мы должны поддержать ее. Научим Златовласку тайнам леса!». Чародеи, все как один, одобрили предложение женщины. Но вдруг, низенькая коренастая женщина, лет сорока, выскочила из толпы и подбежала к Златовласке. Ее темные маленькие глазки глядели на Леингваль с неприязнью: «Вы, степняки, научились слагать письмена, читаете умные книги, строите богатые Хижины для своего Единственного бога! Так почему же ваш народ оказался бессилен, как малый ребенок, перед семигорцами? Вы ненавидели нас, боялись, а теперь просите помощи?! Я против вас!». На Леингваль обрушилась лавина её негодования. Но степнячка собралась с духом и достойно отразила удар: «Я не знаю, уважаемая чародейка, чем разгневала тебя. Наш народ никогда ни с кем не воевал. Слишком уж мы были податливые. А когда мои односельчане решились, наконец, противостоять, то семигорцы уничтожили все селение. Я уверена, что мы с дедушкой уживёмся среди лесных братьев». Но Выдра все не унималась. Она размахивала руками, наступая на Белоборода и девушку. Знахарь растерялся: «Кто эта женщина? Чем она недовольна?». Тут из высокого белого шатра вышел Сокол. Выдра тут же ретировалась, а чародеи склонились перед охотником в почтительном молчании, так как очень уважали этого мужчину. «Не пугай гостей, Выдра! Проходите в мой шатер, дорогие степняки!». «Кто это?» - спросила шепотом Леингваль у Иванны. «Его зовут Сокол, и он мой внук!» - также шепотом, не без гордости, ответила та. «Но я лишь хотела узнать, почему…» - заверещала Выдра, прячась за спинами сородичей, но тут же притихла под грозным взглядом молодого человека. «Мы всегда рады новым лицам, особенно таким красивым!» - сказал, улыбаясь, чародей. Охотник, конечно же, узнал Леингваль. И от чутких глаз Иванны не укрылось сильное волнение внука. Она решила поддержать его. «Сокол – это теперь наша новая семья, а этот старик твой дед!». Сокол был готов к чему угодно, но не к такому сюрпризу. За несколько секунд он обрел и родного деда и девушку своей мечты. Такое испытание не всякий человек выдержит. Но Сокол был сильным, а потому сумел удержать свои эмоции в узде. Почувствовав, что происходит что-то очень важное, чародеи тихонько разошлись по своим шатрам, оставив их наедине, друг с другом. Сокол и Знахарь долго смотрели друг другу в глаза, будто изучая, потом, повинуясь инстинкту крови, кинулись другу друг в объятья. Леингваль разволновалась, глядя на происходящее. В самый первый раз, увидев охотника, она невольно залюбовалась его стройным станом и широкими плечами и подумала про себя: «В этого юношу нельзя не влюбиться. Он чем-то похож на Арева!». И теперь в её душе медленно пробуждалось новое чувство, которое самой Леингваль не было понятно: чувство робости в присутствии этого черноволосого красавца.
     Они зашли в шатёр Сокола, не заметив, что всё это время за ними наблюдали холодные серые глаза, от которых ни укрылось ничего: ни волнение Сокола, ни восхищённого взгляда Златовласки! Когда Иванна задернула полог, Кедровка исчезла в чаще.
***
     Леингваль понравилось внутреннее убранство жилища. Изнутри всюду были разостланы белые шкуры, посередине разложен ковер с вышитыми сценами из жизни лесных обитателей: вот притаилась рысь на ветке дерева, олень пьет воду из ручья, медведица вывела медвежат на прогулку. Справа находился небольшой алтарь, сложенный квадратом из белых  камней, для возложения даров Богу Кедрового Леса и Богине-Природе. На нем лежали красивые цветы, ягоды в больших зеленых листьях лопуха, земляные орешки. Бронзовая  низкая чаша с витиеватыми украшениями источала тонкий аромат. У входа в шатёр Леингваль заметила подвешенные пучки трав.  Златовласке очень понравились маленькие деревянные фигурки Бога и Богини, перевязанные  цветными нитками: синей и красной, и Сокол тут же подарил их девушке. Иванна по-хозяйски подала гостям напиток из свежей земляники, разведенный родниковой водой. Потом Сокол и его бабушка сели напротив Белоборода и Златовласки. Перед гостями поставили две глубокие чаши с травяным чаем. Охотник сказал: «Вы теперь новые члены нашей семьи, и мы не бросим вас одних. Только девушке, наверное, трудно будет привыкнуть к жизни среди диких зверей!?». Златовласка вспыхнула: «О, я буду очень стараться, я упрямая: чем больше у меня трудностей, тем быстрее я ищу спасительный путь!». Её ответ понравился Соколу. «Я согласен с тобой, степнячка. Трудности только закаляют характер!». «Спасибо, тебе, Сокол! Ты настоящий друг. Я думаю, что Белобороду повезло с таким внуком!». Старик прослезился: «Господь не обидел меня внуками. Даже потеряв Арева, я счастлив, ибо у меня появился Сокол! О таком честном, красивом, храбром внуке можно только мечтать!». Сокол стал на одно колено и поцеловал руку деду. « Я не привык к таким щедрым похвалам, но я всегда готов во всём помогать тебе и …девушке!». Он обратился к Леингваль: «Скажи, что я могу сделать лично для тебя, девушка с золотыми косами?». Леингваль удивилась такому вниманию со стороны охотника к своей персоне, это её немного смутило. «Прежде чем овладеть траволечением, как Белобород и Иванна, мне нужно сделать то, что я умею делать лучше всего. Я хочу возродить Целебные яблоневые сады! Я должна посадить сад в лесном краю, это вернёт мне надежду! Но мне необходимо найти подходящего места для сада, где много простора и света. Может, ты мне посоветуешь?». «А что особенного в твоих деревьях?» - заинтересовался Сокол. Златовласка, всплеснув руками, заговорила: «Плод яблони, особенно нашей, целебной, несет в себе поистине магическую силу. Ни одна яблонька мира не растет так быстро, как наш сорт! С помощью яблочка можно излечить любой недуг! Мой дед поговаривал, будто яблочный сок способен подарить бессмертие. Но, к сожалению, рецепта мне не оставил!». «Вот это действительно чудо!»- восхитился Сокол. «Где же лучше всего посадить ваше волшебное дерево?» - на минуту-другую задумывается Он. Иванна вдруг ударила себя по лбу рукой и воскликнула: «Я и вправду старею. Сынок, а как же наша Лунная долина? «Там достаточно места для сада!». Но Сокол попытался возразить бабушке: «Лунная долина – это всего лишь груда камней, которые  разбросаны по лугу. Я боюсь, что эта земля  не очень плодородная. Там почти не растет травы! Я не думаю, что там  приживется волшебная яблоня, кроме того: чародеи ни за что не придут туда, ты же знаешь, что они плохо относятся к этому месту!». Белобород, слушая этот разговор, произнёс с сомнением: «Для сада нужна особая земля: мягкая, удобренная, податливая. Среди камней семечко пропадет». «А что думает Леингваль?» - спросила Иванна, обращаясь к девушке. Белобород подумал, что Златовласка поддержит его, но в этот момент мысли Златовласки витали очень далеко. Она вспомнила, как много лет назад базарный нищий предсказал ей, что жизнь её изменится, если расцветёт мёртвая земля. Она, вдруг, чётко осознала, что сможет сделать невозможное. И это будет нужно не только самой степнячке, но и Белобороду, Иванне, Соколу и всем чародеям.  Леингваль сказала, глядя задумчиво куда-то поверх голов сидящих: «Я уверена, что в Лунной долине вырастет прекрасный сад! Я  возражу мёртвую землю!».
***
   «Я поражен, Иванна! Лесные жители добрые и приветливые, я раньше их боялся, думал, что они колдуны!» - делится впечатлениями Торин, идя по тропинке к дому, ведя под руку Иванну. «Тебе понравится общаться с ними. Ты хороший знахарь, твои умения нужны этим людям!» - отвечала ему чародейка. «Но ничто не сравнится с твоими умениями, Иванна!». «Каждый способен на большее, только нужно верить и трудиться, тогда все получится!». «Ты, как всегда, права! Но я обладаю лишь крохами знаний: могу готовить целебные отвары, а вот исцелять взглядом или мыслью, как ты…Мне кажется это трудно!». «Ну что ты. Это приходит с опытом, через общение с природой!». Такой диалог состоялся между Иванной и Торином, пока они возвращались домой. Леингваль и Сокол шли чуть позади. Златовласка несла в руках корзину, наполненную ежевикой – это подарок новым друзьям от жителей леса. Хотя Сокол приглашал Леингваль остаться в шатре, Белобород и Иванна решили, что девушка должна жить с ними.
   Пока они шли по лесу, Сокол всю дорогу не сводил влюбленных глаз с Леингваль. «Послезавтра я отведу тебя в Лунную Долину и помогу тебе посадить Целебный сад!». Златовласка была счастлива. Ведь её жизнь вновь обрела смысл. И страдать, впадать снова в отчаяние ей теперь просто не будет времени. У неё погибли близкие, но судьба подарила девушке наречённую мать и верного друга. Дом сожгли враги, но есть крыша над головой. Наконец, дело её жизни – Сад, дарующий здоровье, будет вновь плодоносить, благодаря её стараниям! Ради этого стоило жить!
    Тем временем Кедровка незаметно наблюдала за людьми. Поглощённые беседой друг с другом, они не замечали крадущихся шагов за своими спинами. Сердце Кедровки разрывалось от ревности. Она с трудом подавляла возгласы негодования. Сжимала в гневе кулаки и грозилась расправой вслед степнячке.
    Уже на пороге дома, сильно волнуясь, Сокол протянул девушке на ладони золотой браслет. Златовласка побледнела, корзина выпала из её рук. Изумившись, она спросила: «Откуда он у тебя, Сокол!?». Чародей принялся объяснять: «Я подобрал его в тот день, когда увидел тебя впервые - ты спустилась в овраг и любовалась облаками, а я в то время наблюдал за тобой. Уже тогда я…я…». Леингваль так разволновалась, что, не дослушав охотника, перебила его: « Да, это случилось накануне того страшного дня. Спасибо, Сокол. Ты возвратил мне самое дорогое: память о моем… любимом!». И она, поддаваясь порыву,  поцеловала юношу в щеку. Сокол отступил назад, пытаясь скрыть обуревающие его чувства.  Он попытался, было, что-то сказать, и в этот момент большая черная птица сорвалась с ветки березы, с криком пронеслась над его головой, и стремительно скрылась в чаще леса.
     Сокол до утра просидел у любимого ручья, думая о Златовласке. Ему было невдомёк, что и Леингваль всю ночь не спала.


Глава 7.
Леингваль хочет стать настоящей «Чародейкой».
      Следующее утро Златовласка встречала в осеннем лесу. Кедровый лес красив в любое время года, но осенью он становился по-настоящему волшебным. Листва деревьев медленно опадала, усыпая землю желто-коричневым ковром. Четвероногие обитатели лесного царства готовились к зимней спячке. Небо из голубого и ясного превращалось в серое. Дождь становился частым гостем.
      Не смотря на, осунувшееся заплаканное лицо, усталый вид, степнячка прекрасна в чародейском наряде. На Леингваль была надета широкая белая рубаха, подпоясанная красным кушаком. Золотистые волосы собраны короной. На ногах кожаные чувяки с разноцветной вышивкой. Златовласке приглянулись могучие высокие красавцы-кедры, сплошной стеной окружающие её. Маленькая серая птичка сидела на ветке дикого орешника: «Фить-фьють!» - распевала она веселую песенку, наполняя  девичье сердце  радостью и покоем. Златовласка присела на корягу и, обхватив голову руками, спросила вслух, глядя на певунью: «Неужели мне придется провести всю жизнь здесь среди этих деревьев!».
     «О, это и есть та самая степнячка, покорившая моих соплеменников!?» - вдруг раздался незнакомый девичий голос за спиной Златовласки. Леингваль чуть не свалилась с коряги от неожиданности. Перед ней предстала красивая девушка с длинными – по пояс, черными косами, украшенными яркими лентами. Тонкий стан незнакомки облегала рубаха из голубого полотна до самого пола и  коричневая жилетка из кожи, перетянутая  узорчатой широкой лентой. Обувь девушки была обшита лисьим мехом. В руках она держала огромную корзину, доверху наполненную дикой малиной. «Кто ты?» - удивлённо спросила  Златовласка. «Я Кедровка, жительница леса!» - ответила лесная девушка, насмешливо прищуривая глаза. Кедровка, конечно же, узнала ту девушку из своего видения, которая появилась совершенно негаданно в ее родном лесу. И теперь молодая чародейка с нескрываемым любопытством разглядывала синеглазку с золотыми волосами. Леингваль немного растерялась. «И чего она меня так рассматривает? И почему глаза у нее какие-то что дикие!» - думала Златовласка про себя, но вслух она сказала: «Меня зовут Леингваль. Я и наш знахарь Торин убежали от семигорцев, а теперь мы живем у Иванны». «Да-да, я много слышала о вас от наших чародеев! А что ты здесь делаешь одна?». «Я знакомлюсь с новым миром». «И как тебе лес? Не страшно тебе здесь?»- поинтересовалась Кедровка. «Мне здесь нравится! Все здесь такое незнакомое, другое» - ответила ей Леингваль. И ты не боишься бродить одна, в лесу?» - настойчиво повторила Кедровка свой вопрос. «А что мне здесь угрожает?» - пришла пора удивляться Леингваль. «А медведи, а змеи? Вот подползет одна такая маленькая змейка, хвать тебя за ногу, вцепится. И ничто тебя уже не спасет! Уйдешь в мир теней за пару минут!» - живо, с еле скрываемой издёвкой, описывала неутешительную перспективу Кедровка. Леингваль почувствовала подвох и решила не сдаваться: «Ты Кедровка не думай, я могу быстро подружиться с лесом, я буду рада, если ты поможешь мне в этом. Я плохо знаю чародеев и их обычаи, но думаю, что всему можно научиться, только нужно постараться. Проводишь меня до Иванны, а то я, кажется, заплутала? Но только объясни: почему вы, чародеи, называете ее Хозяйкой леса. Она же из Семигории?». «А она смелая девочка! Но я все равно с ней справлюсь!» - прошептала Кедровка, но громко произнесла: «А это я расскажу  тебе по дороге!».
***
«Исцелять Иванну научила одна наша чародейка-целительница по - имени Олениха, открывшая в ней этот дар. Она и передала ей особые знания, уходя в иной мир. Она считала, что Иванна единственная, кто достоин быть её преемницей. Все боготворят Иванну,  вот и прозвали её Хозяйкой Кедрового Царства. Да только я думаю, что не такая уж она сильная». «Почему?» - удивилась Златовласка. «Она владеет ворожбой, но не использует своего умения. Она просто лечит людей!». «Но разве это плохо?» - удивилась Златовласка. «Это глупо – владеть колдовскими чарами и не применять их! Впрочем, мои сородичи все такие!» - раздражённо отмахнулась девушка. «А что чародеи и вправду умеют колдовать?» - испугалась Леингваль. Кедровка принялась объяснять, намеренно сгущая краски: «Лесные жители, не совсем обычные люди, просто умеют слышать голоса умерших, передвигаться по воздуху. Даже самые маленькие из чародеев обладают тайнами ворожбы! На это способны только лесные чародеи! А Иванна из другого мира! Вот потому ей наши умения кажутся чуждыми!». Леингваль пожала плечами. Когда она познакомилась с чародеями, они показались ей простыми и безобидными, а Кедровка представила своих соплеменников сущими колдунами, способными творить, невесть что! И она решила заступиться за Иванну: «Зато Иванна  спасла меня от смерти и обещала научить исцелять!» - с гордостью парировала она чародейке. «А вот я не люблю возиться с болящими. Разве это чудо – сварить отвар из сосновых шишек? Мне нравится творить превращения!». «Неужели ты и вправду умеешь сотворить настоящее чудо!»- с некоторым сомнением произнесла степнячка. «Естественно. Хочешь, покажу, как  я умею оживлять неживое!» - похвасталась Кедровка, пытаясь утереть нос Златовласке. «Как это!?» - переспросила Леингваль, предчувствуя, что сейчас случиться что-то необычное. Кедровка передернула плечами: ее задело то, что девушка в ней сомневается. Она сложила пальцы правой руки в замысловатый узел, проговорила какое-то заклинание, и старый сук у ног степнячки в мгновение ока обернулся вороной и взметнулся вверх. У Леингваль от испуга чуть не остановилось сердце. «Кедровка – это ты сделала?!». Та гордо встряхнула своими косами: «Моя бабушка слыла настоящей колдовкой. А я у бабушки научилась тому, что ни Иванне, ни другим сородичам и не снилось! Нас все сородичи боятся!» - похвалялась Кедровка  перед Леингваль. Златовласка поняла, что ее испытывали на «прочность», а потому не подала виду, что побаивается  сероглазую чародейку. Она собрала волю в кулак и, с вызовом спросила: «А я бы так смогла, пожив среди вас?». Кедровка презрительно сморщила личико: «Вряд ли! Иванна научит тебя собирать лечебные травы и накладывать руки на больные места, а на большее и не рассчитывай. Я же говорю тебе, что настоящим чародейством владеют в нашем селении только избранные!». Леингваль присела на сломанную березку и прямо взглянула в глаза Кедровки. «А ты избранная?». Кедровка не отвела взгляда, только побледнела. «Да! Поэтому предупреждаю тебя, степнячка – мне лучше дорогу не переходить, я могу все что угодно: в соляной столп превратить, или в пенек с глазами!». Она топнула ногой, и деревья вокруг Леингваль зашевелили лохматыми лапами и с воем потянулись к ней. Кедровка громко рассмеялась, и ее смех эхом пронесся над кедрами. Она рассчитывала, что степнячка  испугается, но Леингваль не подала виду, ей просто стало неприятно, что эта лесная девушка так презрительно отозвалась об ее спасительнице. «Может и ты и избранная, Кедровка, я не спорю! Но это Иванну называют Хозяйкой Кедрового Царства, а не тебя!» - гордо глянула на лесную жительницу Златовласка, будто не замечая происходящего вокруг. И кедры снова застыли. «А ты храбрая девочка, ты и Злого Духа не боишься!» - прищурив глаза, спросила Кедровка. «Не боюсь!» - быстро выпалила Златовласка, хотя на языке так и вертелось спросить: «А кто это такой?». «Ты тоже не простая, оказывается, а особенная!» - с досадой произнесла Кедровка. «Какая же я особенная? Я обычная степная девушка!» - возразила Леингваль. Кедровка покачала головой в ответ: «Если ты смогла не умереть от яда семигорцев – значит ты уже необычная. Семигорский яд поражает человека сразу. Надежды на спасение никакой! Значит с тобой не так уж легко справиться, как я подумала (это уже про себя)». «Да ну же, Кедровка! Это Хозяйке леса надо сказать спасибо!».
***
      Пока девушки путешествовали по лесу, Иванна была занята тем, что варила целебный отвар. В низенькой каморке позади дома по лавкам были разложены пахучие пучки трав: череда, мать-и-мачеха, цикорий, горная лаванда, полевая ромашка. В темном углу комнаты на круглом деревянном столе из ели лежала книга в вишневом бархатном переплете, по виду – очень старинная. Иванна, бросив несколько ягод малины в медный котёл, подошла к книге. Она  принялась читать её, бережно перелистывая страницы. Этот Лечебник с рецептами достался Иванне в наследство от Оленихи. Она давно знала все рецепты наизусть, помнила заклинания без подсказки, но руки сами тянулись к Целебнику, от которого всегда шло такое тепло, которое несло  сердцу успокоение. На минуту женщина остановилась. Ее глаза смотрели сквозь стену, будто прислушиваясь к звукам за ней. Вот так часто, бросив свои дела, Иванна вспоминала своего умершего сына. Неожиданная встреча со своим бывшем мужем помогла ей немного утолить свою печаль. Да и Златовласка ей тоже понравилась, и от чуткого взора чародейки не укрылось, как ее внук Сокол смотрел на эту степную девушку! Много исходила она за эти годы лесных тропинок, бывала Иванна и за пределами леса, много раз посещала Кавсатию, но всегда с радостью возвращалась в свой лесной дом. А с приходом в него Белоборода и Леингваль, стало намного веселее.
      Иванна уже готова была вернуться к своим занятиям, как заметила, что комната будто изменилась – она стала намного светлее! В дверях показался силуэт девушки с охапкой желтых листьев в руках, она напевала какую-то песенку. Это оказалась Леингваль.

***
Иванна обратила внимание, что Леингваль вела себя не так как обычно: она была возбуждена и явно чем-то озадачена. «Проходи, не стесняйся» - пригласила её чародейка. «Как здесь красиво!» - восхищалась Златовласка, разглядывая каморку. «Что ж здесь особенного? Обыкновенная комната травницы!» - развела руками женщина и улыбнулась. «Иванна, я сейчас познакомилась с девушкой из леса: она на моих глазах превратила пенек в птицу! Мне тоже хочется превращать пеньки в птичек!». Иванна нахмурилась: «Не Кедровкой ли ту девушку величают?». Златовласка согласилась. «Ох уж эта Кедровка, опять она со своими темными штучками!» - рассердилась Иванна. «И что же она тебе наговорила!». Леингваль принялась взахлёб делиться впечатлениями: «Она заставил ежа плясать польку, а ещё летала среди деревьев! Мне было сначала страшно, а потом понравилось! Это так здорово! Можно полететь куда захочешь! Хоть на край света!». Какая ты еще дитя, девочка! Подойди ко мне!» - выслушав девушку, спокойно сказала Иванна. Леингваль подошла к столу, на котором лежал Лечебник. «Ты знаешь, что это за книга?» - спросила она у девушки. Та отрицательно покачала головой. «Это необычная книга – это Целебник, который мне достался в наследство от моей наставницы. Она научила меня помогать людям. Она говорила мне, что самое главное, чему должен научиться человек на этой земле – это творить добро! Кедровка из рода колдунов. А колдуны дружат со Злым духом».  Леингваль спросила: «А кто такой это самый, Злой Дух?». Иванна оглянулась, а  потом шёпотом рассказала: «Злой дух – это отверженный природой дух, который обитает во всём, что нас окружает?!». «И в человеке тоже?». «И в человеке тоже. Он разрушает всё живое изнутри. Делает чёрными любые мысли. Подпитывается злобой человека». «А как угадать, что он владеет тобой?». «Если хочешь, чтобы тебя не любили, а боялись, если ты мечтаешь не о дружбе, а о поклонении, если ждёшь наград за сделанные тобой добрые дела, то, знай, Он уже завладел тобой!».  «А как же мне уберечься от него!?». «Забудь о словах  Кедровки и стань моей ученицей! Мир чародеев давно разделён на чёрное и белое. Белые чародеи – это те, кто живут с природой в согласии и творят добро, а чёрные чародеи наводят чары, нагоняют болезни. Ты же станешь хорошей травницей, и будешь помогать болеющим: у тебя доброе сердце, мягкие, но сильные руки, зоркий ум! А заклинаниям научишься попозже, если они тебе действительно понадобятся». Златовласка с сомнением покачала головой. Ей всегда казалось, что исцелять людей гораздо сложнее, чем выращивать сады. Она спросила чародейку: «А разве каждый человек не должен заниматься только своим делом?». На что Иванна ответила: «Ты еще так молода, а научиться новому ремеслу никогда не лишнее. Человек может всё! Я чувствую, что у тебя есть талант исцеления – от тебя такая теплота чувствуется! А ну, попробуй-ка почитать эти письмена» - (чародейка указала на Целебник). Леингваль открыла книгу и провела  кончиками пальцев по замысловатым узорам. Подушечки пальцев приятно закололи. В голове загудело. «Я не могу прочитать, что здесь написано, но чувствую…». Она не договорила, погружаясь в приятную дремоту. Комната окутала голубая дымка. Через несколько минут Леингваль почувствовала, что глубоко внутри, где-то в области сердца зазвучал голос, читающий незнакомые письмена: «Это клевер луговой. Приходи к нему с бедой. Он недуги изгоняет, всем на свете помогает. Он для жизни, он для дома. Будь Ведунья с ним знакома!». Это так её (Златовласку) так удивило, что она замерла, прислушиваясь к новым ощущениям. «Такого со мной раньше не случалось!» - тихо произнесла она. «У тебя получилось! О, я была права, когда говорила Белобороду, что у тебя есть способности!» - воскликнула Иванна. Златовласка перевернула еще несколько страниц, и Лечебник с легкостью открывал ей свои тайны. Увлёкшись, девушка решила заглянуть на последние страницы, но тут Иванна резко остановила ее. «Подожди, там не надо читать! Ещё пока рано!». «А что там написано?» - спросила Леингваль, сгорая от любопытства. Иванна замялась, все еще сомневаясь: сказать или не сказать. Но потом все-таки решилась открыть девушке все до конца. «Помнишь, я говорила тебе о Злом Духе, с которым дружат колдуны?». «Да!» - встревожилась девушка. Целительница продолжила. «На свете существуют две силы: сила целительства и мудрости, которая помогает человеку не только излечиться от недугов, но и найти свой путь в жизни». «А какая вторая сила?» - заинтересовалась Леингваль. «А вторая сила, деточка – эта сила, сбивающая человека с истинного пути, какой бы веры он не придерживался. Эта сила ворожбы. Владеют ею чёрные чародеи, способные превращать камни в людей и людей в камни, они могут заморочить голову так, что ты увлечешься их искусством, например, научишься с духами умерших говорить, мужчин в себя влюблять. Да только после этого не может человек спать спокойно». «Почему, Иванна?». «Несчастья посыпятся на тебя и род твой, ума лишает Злой дух таких чародеев, покоя душевного, что начинают они бояться собственной тени!». «Вот как! А я, то думала, что, овладев ворожбой, я сильной стану, непобедимой, и не будут мне не страшны ни чужие, ни свои!». Иванна погладила Леингваль по ее золотым косам: «Самая большая сила – это любовь. Все делай с любовью, тогда и век проживешь в радости, не смотря не невзгоды, счастливой будешь!». Огнем прожгли слова душу степнячки. «Любовь!» - повторила она заворожено. Сердце все поняло, а вот любопытный ум не унимался: «Я все поняла, но скажи, а книга причем тут! Что ты прячешь от меня, что скрываешь?». Женщина усмехнулась: «На последних страницах тайны описаны, о которых тебе Кедровка поведала!». «Вот как! Значит, она мне не лгала!  Тайными знаниями все чародеи владеют: и те, кто лечит, и те, кто губят!». Это открытие ещё больше сбило столку девушку. Раньше она делила мир на плохой и хороший. Всё так просто и ясно: семигорцы плохие, чародеи - хорошие. А тут и зло и добро – всё в одном. И, даже, в ней самой. Вот оно как случается. Иванна, увидев замешательство девушки, пояснила: «Знания-то для всех одинаковые даются, а применяют их люди по-разному! Вот когда научишься одну траву от другой отличать, сад свой взрастишь, вот тогда и поговорим о скрытом!».


Глава 8.
Лунная долина.

     Раньше Лунная долина, где Леингваль собралась посадить волшебные яблони  представляло собой  широкое плато, расположенное на юго- востоке у подножия Белых скал на границе с Кавсатией.  Но лет сто назад, по преданию, кто-то из лесных жителей повздорил с кавсатом. В порыве гнева они убили друг друга, и за одну ночь Лунная долина превратилась в пустынную землю, усыпанную лишь грудой серых камней, сухих веток и колючек. Чародеи много лет обходили это место стороной, считая проклятым, да и кавсатские купцы не задерживались надолго в ней. Чародеи боялись превратиться в эти серые валуны, ставшие на страже своей долины. Поэтому посадить в Лунной долине Целебный сад и привести сюда чародеев – задача была не из лёгких! А ведь в долине когда-то росли лечебные травы, и путь через неё к Кедровому лесу со стороны Кавсатии был куда короче, чем другие. Взрастить здесь яблони означало помочь чародеям справиться с вековыми предрассудками и вернуть плато былую красоту!
      Когда Леингваль увидела эти каменные громады, она не в состоянии была оторвать глаз от их величественного вида. Сокол обвёл рукой каменное царство. «Тебе не страшно?». «Конечно, нет! Здесь так необычно - и эта желтая земля, и редкая трава, и глыбы!». «Старики поговаривают, что эти глыбы - души умерших, не захотевших покинуть родной лес. Они остались здесь, чтобы охранять покой плато. Чародеи обходят это место стороной. Если ты, Леингваль, взрастишь свой сад в Лунной долине – они будут сражены наповал!». «Ну и славно! Я думаю, это пойдёт нам на руку! Значит, мне никто мешать не будет, пока я взращу свой сад!». «Я думаю, что ты права. Правда, у твоих яблок может появиться другой вкус». «Но это мы узнаем скоро. Моё волшебное зернышко вырастет очень быстро!». «Что ж пора приступать!» - предложил Сокол. Леингваль взрыхлила небольшой участочек земли. Сокол выкопал ямку.  Леингваль взяла в ладони волшебное зернышко и, закрыв глаза, произнесла молитву:
Расти на радость сад волшебный,
Цвети, Господь тебя храни!
Пусть возродится вкус лечебный
И в зной, и в стужу, и в дожди.
Тебя, мой сад благословляю:
Живу, дышу лишь для тебя!
Молитву я тебе читаю:
Навеки ты -  судьба моя.
      Златовласка воткнула рядом с ямкой еловую веточку и повязал на нее красный лоскуток. «Это, чтобы место не потерять. Завтра появится маленький росточек. А через несколько дней - деревце. Его надо будет оберегать, особенно в зиму! На нем быстро поспеют лечебные яблочки. С них мы соберем семена. И снова посадим, но только весной! Так лучше будет» - поясняет охотнику Леингваль. Тот только удивляются в ответ. «Надо же, как быстро растет яблонька! А зимы для нее не опасны? И, вообще, я слышал, что лучше сажать деревья по весне». «Мой  сад не такой, как другие! Я и зимой сажала, когда стужи не было! Я отдаю земле не саженец, как принято, а зернышко. Потому что яблонька особенная, волшебная, растет не по дням, а по часам!» - объясняет Леингваль. «Ну, теперь Иванне и Торину  хорошее подспорье в исцелении людей будет!»- обрадовался Сокол. «Это точно!» - вторит ему Леингваль.
***
Златовласка теперь долго проводила время в долине, где серые валуны, окружённые яблонями, стали её «друзьями». Если девушке становилось плохо на душе - она бежала к ним. Прислонится к «телу» любого из «великанов» и рассказывала ему все свои горести и радости. Камни терпеливо  внимали этой златовласой красавице. Нет-нет, да и любимые яблоньки, бывало,  приголубят её своими пышными ветками, или сбросят ей яблочко под ноги. Леингваль рассмеется звонким смехом, погладит шершавый ствол яблони и бежит домой: спокойная и счастливая.
     Усилия степнячки не пропали даром. Яблоньки прижились к новым условиям. К апрелю следующего года в Лунной долине выросли четырнадцать яблоневых деревьев, на некоторых только-только расцветали розовые цветы, на других уже наливались золотистым цветом яблоки. А в конце мая вся Лунная долина превратилась в прекрасный яблоневый сад. Она вновь ожила: земля долины превратилась в рыхлую и мягкую, множество трав пышным разноцветным ковром устилали теперь её!  Даже камни окрасились в золотистый цвет. Над Лунной долиной, как в старину, запели птицы, проносясь над цветущими яблонями.
   Белобород, Иванна и Леингваль собирали поспевшие плоды и делились между собой впечатлениями. «Вот будет чем кавсатов удивить!». «Сад украсил наше плато!». Златовласка гордым взглядом окинула Лунную долину, полную цветущих деревьев. Целебные яблоньки радовали глаз. Она ощущала себя победительницей. Возродив Целебный сад в Лунной долине, Златовласка здорово изменилась. Боль не исчезла, но утратила свою остроту. Из тоненькой робкой степнячки она превратилась в красивую, сильную, мудрую девушку с проницательным взглядом. Всё чаще она умоляла: «Иванна, открой мне все свои тайны, я хочу стать настоящей волшебницей!». Но та лишь отнекивалась: «Куда ты торопишься! Времени у тебя достаточно! Смотри, как хорошо ты справляешься: умеешь жар снять, отвар от грудной болезни варить, зубную боль заговаривать!».
     Леингваль протянула своей наставнице самое спелое яблоко и поделилась: «Вот теперь я, действительно, готова к новому ремеслу. Меня, даже перестали мучить кошмары!». Иванна, довольная настроением Златовласки,  таинственно произнесла: «Ну, теперь тебе можно поучаствовать в Обряде Посвящения в Невесты!». 
***
      Раз в три года, в ночь Посвящения (21 июня) девушки и парни, желающие создать семью, выбирали себе пару. Тот, кто не нашел себе пару в ночь Посвящения, мог попытать найти свою судьбу только через три года. Поэтому каждый в селении основательно готовится к этому празднику: девушки шили наряды, будущие свекрови пёстрыми узорами вышивали ковры для ложа молодых, бабушки украшали Пояса невесты для претенденток в жены. Но самое главное: каждая невеста готовила особенное задание. Невестам нужно было удивить своими способностями будущего жениха, только тогда он мог преподнести девушке Пояс Невесты, а та в не в праве была отклонить предложение юноши. Чародейки, живя в лесу всю жизнь, умели многое, а потому праздник обещал быть интересным…
      Настроение Леингваль омрачало  одно обстоятельство – она не знала, чем именно удивит чародеев. Что она явит присутствующим на поляне? Иванна предложила: «Пора познакомить чародеев с Целебными яблонями. Это во многом повлияет на их жизнь». «Но каким образом я смогут это сделать? Я же не перенесу сад к месту обряда? А в Лунную долину чародеи вряд ли согласятся прийти!». «Вот именно! Я научу тебя, как перенести сад на поляну, и тогда чародеи не побоятся больше застывших камней в долине и смогут насладиться целебной силой яблонь! Ты поможешь чародеям перестать бояться Лунной долины – вот это и есть  твоё лучшее достижение!».

    
 Глава 9.
Посвящение Богине-природе.
      Освещенная лунным светом поляна, была полностью подготовлена к обряду Посвящения Богине.
  Замужние женщины выложили из цветов огромный круг (извечный магический символ всех времен и народов). Одиннадцать лесных девушек должны этой ночью пройти Посвящение, а двенадцатая – Леингваль. Как Златовласка не отнекивалась, Иванна вышила для Златовласки Пояс Невесты.  Украсила его бисером и золотыми нитями, прикрепила  зеленый камень, оберегающий от сглаза. «Ну, я то надеюсь, что никому не понравлюсь на этом празднике!» - думает Златовласка, пока Иванна расчесывает ей волосы. Еле-еле Иванне удалось уговорить и Торина посетить Обряд. Упрямый старик упорно отказывался, стесняясь признаться, что он боится «всяких там чародейских штучек». Вот и теперь он стоит, нахмурившись, словно столетний, покрытый мхом пень и ворчит: «Что уж мне там выбирать, я лучше посижу у печки, покурю!». А Иванна ему в ответ: «А тебя никто в женихи выбирать и не собирается, ишь, чего выдумал!».
     Кедровку к Посвящению подготовила Выдра: она расшила ее красный сарафан мехом куницы и кавсатским кружевом. «Ну вот, моя девочка! В прошлый раз Сокол не выбрал себе невесту. А ты так хороша собой, что в этот раз он не устоит!»- выговаривает Выдра племяннице. Кедровка была действительно хороша: она украсила черные волосы белыми цветами, а красный наряд придавал ей величественность. «Ах, тетя, Леингваль покорила его сердце. Если он не выберет меня, я, наверное, умру!». «Брось, глупая, чем она может удивить?! Что она умеет?». «Тетя, я уже третье Посвящение не могу выйти замуж за Сокола! Мне повезло, что остальные парни боялись ко мне подойти. Но Сокол тоже отказывался!». Выдра удовлетворенно оглядела Кедровку с ног до головы: «В этот раз  обязательно выйдешь за Сокола! Недаром ты – копия своей бабки! Эти простаки не умеют превращаться…». Кедровка обернулась и приложила палец к губам: «Тс-с! Не скажи это при односельчанах! Ты ведь знаешь, что нам запрещено…».
         Из глубины чащи показались движущиеся огоньки. Это идут двенадцать девушек, каждая держит в правой руке горящий факел. На девушках надеты красные платья, сшитые специально к этому дню. Распущенные косы украшены венками из цветов и трав. Они движутся неслышно, мягко ступая по влажной траве. Девушки четыре раза обходят круг под «тягучий» мотив песни, напеваемой женщинами и детьми. Затем, невесты вошли внутрь круга, взявшись руками друг за дружку, и принялись танцевать.  Девушки сначала двигались медленно по кругу, постепенно убыстряя темп. Подолы их алых юбок походили на языки пламени.
      Белобород смотрел на «живой костер», открыв рот. Степняки тоже умели устраивать разные праздники, но с такой таинственной красотой, Торин встретился впервые. Двенадцать юношей, среди них и Сокол, встали поровну, с правой и левой стороны от зрителей. Через руку у каждого из них оказался перекинут Пояс невесты - подарок для девушки. У избранниц, тоже был припрятан подарок для жениха. Пояс девушки наденут в день своей свадьбы, в знак любви и преданности своему мужу. Старенький дедушка Филин заиграл на дудочке, и по поляне разлилась благословенная мелодия, приводящая в трепет сердца присутствующих. Леингваль сначала было не по себе, так как никто не предупредил её заранее, что именно нужно делать, но постепенно, подчиняясь своим внутренним инстинктам, она отдалась на волю музыки. И горящее пламя заплясало в ее руке, словно огненная птица, погружая Златовласку в безмятежно-торжественное состояние. Леингваль, как будто, превратилась в пламя. В ней проснулась Она – Мать-Богиня, Женщина, создающая и творящая, рождающая и ввергающая в прах! Слезы умиротворения полились из глаз степнячки. И вдруг, в самом центре магического круга вспыхнул настоящий костер, оранжевые языки которого, заплясали в такт мелодии, то, пригибаясь к земле, то, взмывая ввысь к облакам. Мелодия постепенно затихала, а вместе с ней и успокаивались «огоньки» в кругу. Красавица-чародейка с глазами цвета изумруда по имени Рысь, воздев руки к Небу, принялась громко читать молитву: «Мы отдаем себя огню, И Небесам, и Песням, Предназначая  жениху Прекрасную Невесту».  В торжественной тишине её голос звучал просто божественно. И Леингваль подняла руки вверх, словно пытаясь дотянуться до звёздного неба.  На несколько секунд ей показалось, что она сумела ощутить под пальцами острые вершины елей. Златовласка одновременно и испугалась и рассмеялась звонким смехом.  Призыв  Змея нарушил немного благостное настроение девушки: «А теперь каждая Невеста покажет самое лучшее, чему она научилась за годы у своих бабушек и матерей, и получит в подарок Пояс Невесты от своего будущего жениха.
    Первой вышла рыжеволосая, худенькая девчушка с острым личиком и лукавым взглядом, по имени Лисичка. Передав факел в руки мужчины, она сняла с себя венок из лилий, поднесла к губам и что-то быстро-быстро зашептала. На глазах изумленных сородичей белые лилии превратились в бабочек и разлетелись по поляне. Люди зааплодировали. Торин охнул. Юноша с именем Бобер преподнес Лисичке пояс. Беременная женщина Бобриха помазала её лоб медом, пожелав невесте быть «сладкой» всю жизнь. Вторая девушка – Змейка потерла  друг о дружку ладошки, и в них заплясали огоньки, точь-в-точь, маленькая миниатюра обрядового костра. Потом она отпустила и в небо, и огоньки, обернувшись звёздами, стремительно унеслись в небо.  Чародеи удовлетворённо закивали головами. Змейке вручил пояс высокий кудрявый парень по имени Ёжик. Иванна помазала ее лоб медом, пожелав быть мудрой и терпеливой. Так, одна за другой, Невесты «являли» различные чудеса. Были тут и жонглирование тысячью шишками, и перемещения по невидимой веревке, натянутой между елями, от которых у бедного Белоборода затряслись поджилки, и дрессированные зверюшки, танцующие парами весёлую польку, и, даже, поющая собака, и много-много другого…
    Кедровка ждет своей очереди с нетерпением. «Уж, я то удивлю тебя, Сокол!». Затаив дыхание, следит за Кедровкой Златовласка. Она с интересом рассматривает наряд девушки. «Она похожа на лесную королеву!» - подумала про себя Леингваль. Злобы на нее степнячка не таила. Леингваль знала, что чародейка ревнует охотника к ней, но держалась так, будто ничего не происходит, на это у Леингваль были свои причины.
    Кедровка закружилась на месте, увеличивая темп, ее тело стало двигаться так быстро, что у Златовласки закружилась голова. Ее красное платье походило на бушующий костёр. Все глядели на девушку восхищенно, включая и Сокола. Тут Кедровка резко взмыла вверх, под самые вершины кедров и…растворилась в воздухе. Рысь (жонглировавшая шишками) растерялась и сказала на ухо жениху: «На такое способны только самые просвещенные лесные жители, прожившие век!». Иванна шепнула Торину: «Кедровка самая талантливая из всех девушек, я не удивлюсь, если у нее будет много претендентов на руку и сердце!». Все ждали и в недоумении разводили руками, ожидая, когда же Кедровка вернется в круг. Прошло минут пять, лесные жители тихонько переговаривались между собой. И вдруг, поляна погрузилась в дым. Он рассеялся, и перед Соколом предстала Кедровка в изумрудном наряде в короне из белых  роз. Толстый парень, по имени Барсук, давно влюбленный в Кедровку, неуклюже переваливаясь с ноги на ногу, протоптал к красавице и протянул ей кожаный пояс, но Кедровка вежливо отказала, поклонившись до земли. Барсук обиженно засопел и, вздохнув, убрался восвояси под насмешливые взгляды молоденьких девушек. Леингваль стало жалко Барсука, она захотела его подбодрить, но пока ей не разрешалось покидать поляну до конца обряда. Старики возмутились поведением девушки. А Кедровка ждала, когда же Сокол преподнесет ей Невестин пояс, но Сокол не шелохнулся, он смотрел не на Кедровку, а на Леингваль, ожидая ее «выступления». Кедровка щёлкнула пальцами, и дым окутал с ног до головы Златовласку. Она растворилась в зеленом тумане. Люди напряглись, в ожидании чего-то особенного. Только через минуту на поляне оказались… две Леингваль: абсолютно похожие друг на друга. Все растерялись, и сама Леингваль тоже. Вторая Златовласка подошла к Соколу и с вызовом сказала охотнику: «Кого ты выберешь, Сокол? Кто из нас - настоящая?». Сокол посмотрел минуту-другую в глаза этой девушки, и протянул руку в сторону истинной Леингваль. «Та девушка настоящая Леингваль, ты молодец, Кедровка, удивила меня!». Кедровка обрадовалась, она вернулась в прежний облик и протянула Соколу подарок: ожерелье из желудей. Но Сокол мягко отвел в сторону руку девушки. «Я выбираю настоящую Леингваль, и жду, когда она «удивит» нас». Пожилые чародейки заохали, покачивая головами. «Молодёжь нарушает наши традиции! Добром это не кончится!». Сердце Кедровки, будто остановилось в эту секунду. Она отступила назад, к ее лицу прихлынула краска. «Господи, какой позор! Он отказал мне! Он ждет выступления проклятой степнячки!». И Кедровка, повернувшись в сторону Леингваль, прошептала: «Я уничтожу тебя, мерзкая, гадкая степнячка!». Ее слов не услышал никто, кроме тётки Выдры. Но Леингваль каждой клеткой своей почувствовала злобу, исходящую от чернокосой чародейки. «Господи, Сокол, зачем ты так поступаешь с ней! Она тебя любит. Я все равно не собираюсь замуж!». Змей три раза хлопнул в ладоши, и взоры присутствующие обратились к Златовласке. Кедровка, уткнувшись в плечо тетке, беззвучно плакала.
    Так, постепенно, очередь дошла и до Златовласки. Иванна прошептала: «Покажи то, что ты умеешь лучше всего. Помни: у каждого человека есть свой секрет, которым он может удивить окружающих. Твой секрет – это яблоки в «проклятой» долине». Леингваль задержала дыхание. Все чародеи смотрели на неё с любопытством. А Леингваль, вдруг, встряхнула своими золотыми косами  и … запела. Песня сама полилась из груди: вырвалась, полетела, как птица, рвущаяся на свободу. Такой песни еще не слышали в селении чародеев. Она сумела пробудить в душах лесных людей ранее неведомое им чувство: чувство благоговения перед простой девушкой с волосами цвета летнего солнца. В ее песне заиграли лучи солнца, засверкали звезды, зашумел водопад, застыли росинки на зеленых листья.
Я полюбила всех вас, лесные друзья,
И свое маленькое сердце я разделю
На тысячи ярких огоньков,
Согревающие вас в холодные темные ночи,
Мои слезы, словно утренняя роса,
Упадут вам на грудь, чтобы вы,
Никогда - никогда  не забывали
Златовласую девушку Цветущих Садов,
Имя которой, Леингваль.
     И в такт этой чарующей мелодии, вдруг, деревья расступились, на миг, явив взорам чародеев Лунную долину, среди серых камней которой цвели необыкновенные деревья. Долина выглядела столь прекрасно, что чародеи, затаив дыхание, смотрели, как с неба посыпались яблоневые лепестки, они плавно кружились в воздухе, опускались к ногам чародеев и превращались в яблоки. Детишки первыми кинулись пробовать волшебные плоды. Потом старики долго вертели в руках круглые сочные яблочки и надкусывали аккуратно, будто боясь испортить. Женщины принялись украшать цветами яблонь наряды. Яблоки всё падали и падали на землю, и проворные руки чародеев тут же подхватывали их. «Это целебные яблоки, способные излечить любую хворь! Я посадила сад в Лунной Долине! Завтра вы можете его увидеть при свете дня! Долина больше не несёт заклятия, мои яблони её расколдовали!» - с гордостью произнесла Леингваль. Лесные жители делились впечатлениями. Одни не верили, что сад настоящий, да ещё и в Лунной долине. Другие замерли, и Леингваль показалось, что они сам превратились в камни. Третьи кричали: «Я перестал кашлять!». Им вторили: «У меня голова больше не кружится!». «И у меня рука больше не трясётся, я могу её сгибать и разгибать!». «Ай да степнячка! Ай да волшебница! Мёртвую землю оживила!». Это было лишь короткое видение, но такое прекрасное, что казалось оно не сном, а явью. Чародеи были сражены наповал, как и предполагал Сокол.
     Сокол подал Златовласке кожаный пояс. Леингваль, забыв данное себе обещание: «никогда не выходить замуж», протянула руки и взяла его из рук охотника. Белобород и Иванна переглянулись, подмигнув друг дружке. Хозяйка леса помазала  лоб Леингваль мёдом и произнесла, внимательно глядя ей в глаза: «Будь всегда смелой и сильной, Царица Цветущих Садов!». 
     На следующий день жители леса – все, как один: и женщины, и старики, и малыши помчались поглядеть на чудо, сотворённое руками простой девушки. Они дружно обещали ухаживать за садом.   Они радовались за молодую пару и дарили им подарки: кедровые семечки, дикий мед, шкуры зверей для жилища. В общем, приветствовали зарождение новой семьи. И только в шатре Выдры в одиночестве страдала Кедровка. Бледная  и онемевшая, она сидела в углу жилища и раскачивалась из стороны в сторону. В её голове зрел безумный план.
Глава 10.
Забвение
    Не заметно подкралась зима – вторая зима, проведённая среди чародеев. Златовласка сидела у окна и вышивала розовые цветы на белом подоле. «Сокол надумал играть свадьбу зимой! Пора шить свадебное платье!» - ошарашила Златовласку Иванна. Эта новость  сбила с толку Леингваль. Она уже тысячу раз пожалела, что согласилась участвовать в обряде. Если бы она отказалась, тогда ей бы не пришлось обманывать ни себя, ни своих близких. Леингваль боялась признаться чародейке, что  не хочет выходить замуж! В глубине сердца Леингваль лелеяла мечту, что, научившись тайным знаниям,  уйдет из леса!  И не потому, что плохо ей жилось среди чародеев, а потому, что с недавних пор поселился в её душе страх. Этот страх был особенный. Леингваль боялась того, что жизнь в лесу навсегда отрежет её от всего остального мира, мира – большого, где протекала совсем иная жизнь, непохожая на теперешнюю, как ей чудилось: закрытую, ограниченную что ли. Её душа окрепла, и жаждала свободного полёта. Златовласка мечтала познакомиться с новыми мирами, а предстоящее замужество могло стать для осуществления её замыслов  очень серьёзным препятствием. Петелька за петелькой выводился на ткани красочный узор, а она воспоминала, какие были в степных краях зимы ветреные: вьюги да метели кружились над хатками степняков, а за окнами, внутри домов, мирно потрескивал огонь в печи. «Мама к Новолетию всегда пироги пекла!» - с грустью произнесла девушка, прислушиваясь к заунывным песням метели за окном. «Степняки Новый год первого января встречают. Самую красивую Яблоньку игрушками наряжают и водят вокруг нее хороводы со свечами и с песнями. А еще переодеваются в смешные одежки, чтобы веселее было! Под дерево кладут мешок с подарками! Вот то-то радостно всем!» - делилась воспоминаниями Златовласка. 
    Иванна, не поднимая головы от книги, сказала: «Не печалься, в этой жизни приходиться с некоторыми вещами расставаться!». Помолчав, чародейка добавила: «У нас в Семигории Новый год в марте празднуется, когда земля от сна пробуждается! Я тоже не забыла свою страну и её традиций».  Леингваль оторвалась от рукоделия. Слова чародейки удивили её. Девушка так привыкла олицетворять Иванну с чародеями, что у неё в голове никак не укладывалось, что женщина по крови принадлежала к чуждому ей, Златовласке, народу. «А я думала, что ты забыла о том, кем была раньше!». Чародейка грустно усмехнулась: «Разве можно забыть руки матери, или деревья в родном саду!? Просто я отдала свои лучшие годы  Кедровому царству. Мне здесь нашлось в своё время место. И я полюбила лесной народ, я стала частью него. Думаешь, я не вижу, что ты так и не освоилась к лесной жизни. Ничего: я привыкла и ты привыкнешь! Ты считаешь, что где-то живётся лучше, чем здесь! Напрасно! Жизнь везде одинакова, поверь мне, старой ведунье! Выходи замуж за Сокола и расти детей. Вот то, что тебе нужно на самом деле!». Душа Леингваль взбунтовалась, но из уважения к женщине, она промолчала, продолжая шить. Стальной комок сдавил её горло.
     Белобород  медленно помешивал кочергой поленья в печи, внимательно слушая разговор между женщинами. Старик степенно закурил трубку, и хитро прищуриваясь, сказал: «А давайте мы справим Новолетие! Завтра, кажется, первое января! Почему бы нам его не отметить!». Чтобы скрыть свои истинные чувства, Ленигваль подскочила и захлопала в ладоши: «Вот здорово! Мы ель нарядим, что растет перед нашим домом!». Иванна поддержала предложение мужа: «Идея интересная, я  пирогов напеку, конечно, но…чародеи еще не слыхали ни разу, что Новолетие нужно справлять, здесь в лесу мы  его, особо, и не празднуем!». «А мы чародеев пригласим в гости!» - сказал Белобород.
***
   Чародеям пришлось по душе отпраздновать первый январский день.  В их тихой жизни было мало праздников, и они, как дети обрадовались и принялись готовиться. К новолетию  все лесные жители разукрасили свои тёплые шкуры бусами и ожерельями из желудей. Дети принялись с энтузиазмом наряжать ель: они принесли с собой много шишек, которые тут же развесили на ветках. В полночь лесные жители собрались в большой хоровод возле пышной красавицы. Кто-то заиграл на дудке, тут же в ответ раздались звуки свирели. Пожилая чародейка била в бубен. Все весело смеялись, ели пироги и плясали. Сокол подхватил разгоряченную Златовласку на руки и закружился с ней возле наряженного дерева. Он кружился и напевал: «Ты самая лучшая, самая - красивая!». А Златовласка закрыла глаза и полностью отдалась на волю Соколу, радуясь всеобщему веселью! Рысь подмигнула Иванне: «Они прекрасная пара! А ты как думаешь?». Иванна тихо ответила: «Да, у них родятся красивые детки!». Кедровка стояла у них за спинами. Услышав эти слова, она побледнела. В ярости она бросила подарок, приготовленный для друга об землю. Глиняная фигурка его собрата сокола разлетелась на куски. Кедровка решила: «Пришла пора! Хватит! Если не сейчас, то значит никогда!». Она заметила, что Сокол оказался в толпе ребятишек и помог им быстро растормошить мешок с подарками. Ничего особенного в том мешке не было: шишки, бусы, стрелы, перевязанные лентами, вышивки, поделки из древесины, но молодежь визжала, шумела и кричала от восторга, по очереди доставая «сюрпризы». Не увидев среди этой шумной толпы своей соперницы, Кедровка забеспокоилась, но тут она вдалеке различила знакомую стройную фигурку, вбегающую в дом Иванны.
***
    Леингваль сбилась с ног от усталости. Она забежала в дом и упала на скамью. Леингваль от волнения расплакалась: ей было стыдно перед охотником. Сокол выглядел таким счастливым, а она…она собиралась сказать ему : «Нет!». И только потому, что не ощущала рядом с ним самого важного для себя: свободы! Любовь охотника оказалась такой сильной, такой крепкой, что не давала Златовласке дышать, сковывала её по рукам и ногам, лишала воли. «Вот бы стать невидимкой и исчезнуть отсюда!» - в сердцах воскликнула девушка.
   Кедровка возникла на пороге внезапно и крепко прикрыла дверь за собой. Чёрные волосы спутались и висели клоками, щеки чародейки пылали, а глаза казались большими и  безумными. Она подошла к Златовласке и обняла ее.   Девушка и удивилась, и испугалась, но не смогла отстраниться. Руки и ноги у Леингваль сразу стали ватными. Кедровка внимательно посмотрела в глаза Златовласке и тихо, ласково поглаживая девушку по плечу, начала уговаривать: «Златовласка, милая, помоги мне, пойдём собирать хворост в лесу. Без тебя одной я не справлюсь. Ну, пойдем же, пойдем поскорее! Забудем все распри и пойдем со мною! Пойдём!»- всё настойчивее требовала Кедровка. Леингваль собиралась возразить, мол: «Какой хворост – ночь на дворе, праздник!?». Но не смогла ничего сказать в ответ, и только смотрела, не мигая, в тёмные очи чародейки.
      Никто из лесных жителей не заметил, как Златовласка, словно заворожённая, повинуясь уговорам чародейки, направилась вслед за ней в  чащу. Кедровка уводила Златовласку все дальше и дальше, ближе к Кавсатской границе. «Потерпи еще чуть-чуть, скоро придем, скоро!» - говорила чародейка Златовласке. Наконец, она привела соперницу на скалу, к обрыву. Встала над Златовлаской, сложив руки на груди. Леингваль почувствовала недоброе, но не смогла противиться чарам молодой женщины. Кедровка весь путь старалась держать себя в руках, но тут она потеряла самообладание. Она раскинула руки и, в мгновение ока, превратилась в огромную чёрную птицу с мощным клювом. От неожиданности Леингваль зажмурила глаза и вжалась в сугроб, почти утонув в нем. Тень чудовища нависла над маленькой степнячкой, готовясь поглотить ее, когда Златовласка сумела взять себя в руки и вспомнить спасительные слова, прочитанные в Лечебнике: «Воойла, баари, суматира!!!». Птица раскрыла клюв и заверещала так, что у Златовласки заложило уши. Но она не растерялась и еще раз произнесла заклинание, закрываясь от когтистых лап колдовки. Птица замерла, резко отпрянув, постепенно превращаясь в черный комок из перьев и шерсти. Леингваль направила свою правую ладонь в сторону юной чародейки, и что-то прошептала. От её левой руки отделился мощный луч света и поразил птицу в самую грудь. Златовласка увидела, как на месте чёрного чудовища  вновь появилась Кедровка: растерянная и смущенная. Кедровка увидела в глазах Златовласки упрек, она рассмеялась и закричала: «Ты не справишься со мной, жалкая степнячка!». Чародейка принялась расти, прямо на глазах превращаясь в великаншу. Она нависла тенью над Леингваль, и её голос прогремел на весь лес: «Забудь – кто ты! Ты никто, тебя нет! Забудь своё имя, себя, Сокола! Всех забудь! Отныне ты никто! Просто тень!». А потом просто растворилась. Оставив степнячку одну в лесу посреди сугробов. Златовласка потеряла сознание. Очнулась она на рассвете и с ужасом поняла, что не знает: кто она и откуда, что делает одна в лесу! Она долго бродила по лесу, пытаясь выбраться. Но все усилия ее оказались напрасными.

Часть 2.
Королева- целительница
Глава 1.
Новая жизнь.

   Таким образом, Леингваль оказалась на территории Кавсатии. Забыв, кто она и откуда, Леингваль брела, словно во сне, наугад. Полуразвалившаяся хижина с покосившейся крышей выросла, будто из-под земли. Низкая,  с дырами вместо  окон, она, словно, спасательный круг для тонущего, оказалась на пути степнячки. Златовласка буквально ползком добралась до нее и, падая от усталости, отворила дверь, оказавшись внутри.
  Всю ночь Леингваль металась и бредила. В голове все перемешалось, сильно болела грудь. Она лежала на остатках сгнившей соломы, и ее волосы золотым покрывалом  распластались на дощатом  грязном полу. Тело ужасно ныло, будто тысячи иголок впились в него. Она долго металась, потом успокоилась и затихла. Только дышала часто – часто. Изредка из ее груди раздавался стон. То ли во сне, то ли наяву, но через некоторое время привиделось  Златовласке, что дверь хижины отворилась, и в нее вошла  высокая женщина в сарафане, а за спиною у нее висел колчан со стрелами. Женщина опустилась рядом с ней на колени и положила свою ладонь на лоб девушки. Приятная прохлада разлилась по всему телу, и Златовласке стало легче дышать. Женщина что-то рассказывала, но Леингваль никак не могла разобрать ее слов – мешал шум в висках. Потом в голове немного прояснилось, и девушка услышала, о чем с ней говорила эта гостья, которую Леингваль вроде бы знала, но забыла. «Девочка моя, сейчас тебе плохо, потерпи. Ты ведь сильная, и не такое переживала. Помни: ты умеешь исцелять! И это главное. Сила твоя в руках спрятана. Прикоснись руками к любому  страждущему, и он исцелится! Всё живое отныне придёт на помощь тебе! Доверься Природе – Она твой друг!». Женщина протянула девушке большую книгу в пурпурном переплете. «Неважно, есть у тебя в руках книга, или нет, ты сможешь читать ее рецепты на расстоянии, тебе стоит только закрыть глаза и – все заклинания сами зазвучат из твоих уст! Прости, я не успела обучить тебя более сильному чародейству, но знания из Целебника будут всегда помогать тебе!». Гостья поцеловала Златовласку в лоб и пошла к выходу, потом на пороге остановилась, обернулась и сказала: «Я всегда буду с тобой, в твоем сердце! Когда-нибудь ты найдёшь меня. И запомни, теперь все растения, к которым ты прикоснёшься, станут целебными. Это мой подарок тебе, доченька!». И женщина исчезла.
***
Она очнулась через три дня. Видение забылось, осталось только какое-то необъяснимое чувство на душе: то ли умиротворение, то ли безразличие. Леингваль медленно поднялась и вышла на улицу. Мягкий пушистый снежок укрыл все вокруг. Лучи зимнего солнца играли на снегу. Леингваль набрала горсть снега в ладони и умылась, потом положила пригоршню в рот, чтобы утолить жажду, мучающую ее беспощадно. Златовласка огляделась. «Как красиво вокруг!». 
   Потом наступила растерянность. Девушка расплакалась: «Я не помню, даже, своего имени!». Она упала в снег на колени и взмолилась о пощаде, обращаясь к Всевышнему. Послышались чьи-то осторожные шаги. Леингваль вздрогнула и обернулась: любой шорох сейчас ее пугал. «О, боже!» - воскликнула она. За спиной Златовласки стояла волчица и внимательно разглядывала девушку.  Сначала Леингваль напряглась, но животное, на удивление, не подавало никаких признаков враждебности. Так минут пять женщина и зверь смотрели друг другу в глаза. Внезапно волчица повалилась на бок и жалобно заскулила. Леингваль только сейчас заметила, что на боку у неё зияла рана. В голове зазвучал голос: «Помоги мне!». Она внезапно вспомнила свой вещий сон и, осторожно, чтобы не спугнуть животное, осторожно, аккуратно ступая по хрустящему снегу, приблизилась к ней. Приговаривая вполголоса какие-то слова утешения, она приложила ладонь к ране волчицы. Хищница, даже, не пошевелилась. Девушка с удивлением смотрела, что её ладонь превратилась в  золотую от мощного света, идущего из пальцев. На глазах Леингваль рана начала затягиваться. Волчица поднялась, посмотрела с признательностью на свою спасительницу, развернулась и убежала в чащу. Леингваль спряталась в хижине. Всё это очень напугало её. Златовласка долго разглядывала свои руки, пытаясь понять, откуда исходят эти странные лучи. К вечеру она очень проголодалась. «Интересно, что я умею делать? Охотиться я умею-то, или нет? А как я добуду себе пищу?». За дверью раздался призывный вой. Леингваль замерла, прислушиваясь. На улице её  кто-то  ждал…
    Девушка выглянула в окно. Прямо напротив хижины сидела волчица и, не отрывая жёлтых глаз, смотрела на неё. В зубах у нее болтался заяц-беляк. Хищница заметила девушку, аккуратно положила добычу на снег. Потом подняла голову к небу и завыла. Ещё, подождав немного, она убежала в лес. Леингваль крикнула в окошко «Спасибо, родная!».
   Она взяла беляка в руки. «Что мне с ним делать, без костра я не приготовлю себе пищу!». Но голод оказался сильнее брезгливости. Златовласка вцепилась зубами в еще теплую плоть, но тут же выплюнула. Закрыв глаза, она представила, как возле хижины горит костер, а над костром на вертеле жарится тушка зайца. Леингваль, всё-таки, преодолела чувство отвращения и, кое-как, проглотила несколько кусочков  сырого мяса. Девушка немного оживилась. Она завернула зайца в платок и побрела вверх по склону, решив, что оставаться одной в хижине нельзя.
   

Глава 2
Встреча с Кавсатией
  Златовласка  брела по горам весь день, а к вечеру, наконец, показалась крохотная деревенька.  Леингваль бросилась вниз: скорее к людям, туда, где призывно звали освещённые свечами окошки глинобитных домишек крестьян! «Видно не богатые люди здесь живут! Может я одна из них – сбежала от этой нищеты, а Всевышний меня покарал, лишив памяти?» - рассуждала Златовласка, подбираясь через высокие сугробы к самому крайнему дому. Леингваль постучала в двери. «Кто там?» - услышала она встревоженный женский голос. «Откройте, люди добрые, странница я, заблудилась!». За дверью послышались неторопливые шаги. Ей отворила пожилая женщина, целиком укутанная в темный платок, прикрывающий нижнюю часть лица. Хозяйка всплеснула руками, увидев на пороге совсем молоденькую девушку, к тому же не кавсатку, и повинуясь законам гостеприимства, пропустила путницу в дом.
***
   Кавсатия удивительная страна. Частично она окружена горами и лесами с юга, ближе к востоку ее от глаз чужеземцев скрывают Белые скалы. С запада она омывается морем. Много лет Кавсатией правила мудрая и просвещенная династия Парсов. В стране жили столько народностей, что хватило бы заселить десятки подобных земель! Многоликие и трудолюбивые гончары, плотники, ткачи, гончары, музыканты, торговцы равно пользовались уважением, как и чиновники. Кавсаты народ гостеприимный. Семьи у них всегда большие. Села кавсатов разбросаны по склонам, окружающих стеной эту страну. Сельские женщины слыли очень  искусными мастерицами, а мужчины – сильными, ловкими, крепкими охотниками и скотоводами. Именно с таких селений предпочитал кавсатский князь набирать в свою армию солдат.
Внизу, в долине разместились большие красивые города, куда редко спускались жители окрестных сел. В городах, те, кто по богаче, строили себе просторные дома с красивыми садами. Простой же люд селился на окраинах. Но, даже, на узких улочках с маленькими жилищами цвели тутовые деревья, груши, инжир, гранат. Кавсатия всегда славилась  сильными целителями, взращенными благодатным горным воздухом и свободой мысли. Часто они упоминали в своих молитвах Царя: мирного и доброго, умного и справедливого. У которого росли сын и четыре дочери. По обычаю  власть в стране, после его смерти, должна была прийти к его сыну Шатуну. Но однажды случилось несчастье, перевернувшее жизнь всех людей в стране. Злобный и коварный сановник Архалуйс с помощью своих приспешников,  убил царя и его семью, завладев троном, короной, а вместе с тем и страной. Для Кавсатии отныне начались черные дни. Архалуйс велел собирать с людей немыслимые подати. Из-за этого многие ремесленники разорились, а сельчане и вовсе впали в нищету. Девочкам он запретил ходить в школы, объявив, что женщинам не нужно образования. А свободолюбивых певцов и художников велел выгнать из страны. Ненавидел новый царь и магов, целителей, чародеев. Отныне все целители и другие инакомыслящие подвергались гонениям. Люди стали часто болеть, престали смеяться, радоваться каждому дню.  На дорогах появились разбойники, которые наводили ужас и страх на царедворцев. Но Архалуйс ничего не мог поделать с разбойниками, которые много лет не давали ему жить спокойно. В народе поговаривали, что среди них находится наследник династии Парсов. Отчего царь ещё сильнее свирепствовал, натравливая на вольных людей своих стражников.
  В общем, не в легкие для Кавсатии времена появилась здесь Златовласая красавица.
***
 Женщина постелила девушке циновку на единственной кровати, стоявшей в углу дома, поближе к печке. Кроме старушки в доме находился ее муж, сын с невесткой и их трое детей. Невестка подала гостье горячей воды вместо кофе и виновато объяснила: «У нас давно кончились запасы. Вот сводим еле-еле концы с концами! Нет и крошки хлеба!». Леингваль ответила: «Ничего страшного! Был бы огонь в печи, а еда сама найдется!» - и подала хозяйке зайца, которого ей принесла волчица. Безграничной радости хозяев не было предела. Ведь они не ели столько дней! Этой еды, конечно, было ничтожно мало, но  она оказалась божественным подарком для голодных крестьян. И, хоть им мало удалось насытиться, они горячо благодарили Леингваль, расспрашивали, кто она. Леингваль в ответ лишь пожимала плечами, объясняя, что сам не знает о себе ничего. Крестьяне подивились, но виду не подали. Невестка отдала Златовласке единственное теплое одеяло в доме, а сама укрылась своим дырявым тулупом. «Маленький сынишка все время кашляет, наверное, не даст тебе спать!» - посетовала молодая хозяйка – «Болен он, а на лекарства денег нет!  Лекарь сказал, что малыш умрёт. Раньше наши бабки лечили, а сейчас все перевелись! Умрёт мой сынок!». Леингваль заметила, как мать  легла на какую-то груду тряпья рядом с малышом прямо на пол (лишних кроватей в доме не было), обняла его и беззвучно заплакала.
   Ребенок вертелся во сне, бездушный кашель сотрясал его тщедушное тельце. То мать, то отец, то бабка вставали, чтобы погладит его по головке, покачать на руках. Под утро он успокоился. Златовласка лежала на спине и смотрела в потолок широко открытыми глазами. Она пыталась хоть что-то вспомнить, но в голове было совершенно пусто. Ребёнок опять заворочался. Внутри себя  девушка снова услышала голос: «Встань и помоги ему!». Повинуясь  внутреннему зову, тихонечко, чтобы не разбудить остальных членов семейства, девушка подошла к малышу. Ее поразила бледность и худоба ребенка. Леингваль подняла его на руки и закрыла глаза. Перед ее мысленным взором предстала красная книга, и Леингваль стала мысленно переворачивать страницы Лечебника, пока не узнала нужного заклинания. Сначала закружилась голова, потом затряслось все тело, её зазнобило. Ребёнка окутала золотистая дымка. Через час дымка рассеялась. Малыш задышал ровно и спокойно, щечки мальчика порозовели. Леингваль уложила его на место и укрыла своим одеялом. Старший братик мальчика смотрел на златовласую женщину, вытаращив глаза.
       Потом она вышла на улицу и подставила лицо морозному рассвету. Сначала тело ломило, к горлу подступила тошнота, хотелось плакать. Но потом наступило умиротворение, Леингваль почувствовала, что душа запела невиданную мелодию: очень нежную и добрую, ей захотелось танцевать. Она, словно, парила над землёй, небо кружилось вместе с ней, наполняя тело неимоверной лёгкостью. Так красиво она раньше не танцевала! На дворе свирепствовал мороз, но девушке было жарко. Леингваль взмахнула руками и… резко приподнялась над землёй. Золотые волосы развевались на холодном ветру. Внизу Златовласка увидела жилище хозяев и повисла над ним. Её это немножко испугало, и она резко опустилась на снег. Леингваль окинула довольным взглядом унылые домишки крестьян и сказала вслух: «Ну вот, кажется, я знаю, чем буду заниматься, пока не вспомню кто я такая!».
      Старший сын растолкал мать. Младший ребенок сидел посреди хижины и весело смеялся, дыша ровно и спокойно. Домочадцы проснулись от радостных воплей молодой матери. Старший сын рассказал всё, что видел. Старик поднял руки к небу и произнёс: «Эта женщина принесла радость в наш дом! Она Ведунья! Слава богу, наш тиран не истребил всех целителей! Это спасение для всей деревни!». Домочадцы принялась благодарить девушку, женщины упали ей в ноги, а мужчины целовали руки.
     В этот же день вся деревушка узнала, что в их селение пришла златовласая Ведунья, поднявшая с постели смертельно больного мальчика. Старейшины предложили ей остаться и предоставили Ведунье отдельный дом с низкой крышей и покосившимся забором.
    Так у степнячки по имени Леингваль началась новая жизнь.

Глава 3
Новая история
   
  Серое облако нависло над горным селением. Раздался мощный раскат грома. Молния прорезала облако и насквозь разломила клён у обочины. Какая-то крестьянка вышла из леса и поспешно спустилась вниз по тропинке по направлению к домам. Она шла, опустив голову вниз, согнувшись под тяжестью вязанки с хворостом. Черное покрывало скрывало ее лицо и фигуру. Теперь, через десять прошедших лет, никто из чародеев, наверное, так сразу, не узнал бы свою робкую юную степнячку в этой женщине в черных одеждах. Нужда и жизнь в одиночестве, постоянный труд закалили ее характер. Она стала более молчаливой и сосредоточенной. Тело её стало сильнее, черты лица твёрже. А улыбалась она редко. Но, даже,  жизнь ее, полная забот  о страждущих, не испортила красоты Леингваль. Она подошла к порогу и опустила вязанку на землю. Хотя дело близилось к зиме, дом Леингваль окружал прекрасный цветущий сад, заполненный ароматом весны!  Особенно много здесь было яблонь, которые цвели круглый год! И плоды этих яблонь обладали живительной силой. Женщина попала в кавсатскую деревню много лет назад. Спасла умирающего мальчика и осталась здесь – помогать другим крестьянам. В Кавсатии строго-настрого было запрещено пользоваться волшебством, поэтому вечно угрюмые стражники частенько наезжали в село, чтобы наказать «строптивую колдунью». Но жители деревни всегда находили, чем откупиться от них. После появления в деревне Златовласки (так прозвали её крестьяне за золотые волосы), жизнь кавсатов изменилась. Деревня расцветала буквально на глазах, превратившись в вечнозелёную, полную благополучных довольных людей, поэтому крестьяне берегли свою Златовласку.
 Всё началось с того, что  Леингваль однажды едва дотронулась до пня, оставшегося от яблони во дворе приютивших ее хозяев, а та через месяц дала побеги, которые выросли буквально за неделю и стали цвести посреди осени! С тех пор, к чему бы ни прикасалась рука Златовласки: будь то срубленная сухая ветка, или сломанный цветок – все в ее руках оживало  и давало новые плоды. Она и сама не ведала, откуда в ней этот дар – оживлять растения, превращая их в лекарство. Златовласка помогала всем нуждающимся, в основном это были крестьяне, бродячие торговцы, заезжие чиновники, бездомные актёры и, даже, некоторые стражники. Постепенно молва о Целительнице распространилась по близлежащим селениям и маленьким городкам. Одни крестьяне любили женщину, другие боялись, что гнев царя когда-нибудь да падёт на их головы, а третьи ненавидели за красоту,  за целительный дар, считая его «подарком дьявольских сил, но все пользовались плодами её труда.  Не смотря на славу, настоящих друзей у Златовласки было: раз – два, и обчелся. Только Невестка, её семья, да пара пастухов. Увы, такова часто участь людей особенных – быть нужным всей земле и оставаться одиноким рядом с соседями!
   Иногда она плакала, обижалась, гневалась, но никогда не проклинала свою судьбу, ибо верила, что Всевышний отнял ее память, подарив взамен великое благо – помогать страждущим. Поэтому жила смиренно и тихо, просто осуществляя свое предназначение. Невестка часто поддерживала её добрым словом: «Ты принесла в наши дома радость и благополучие. И однажды Господь отблагодарит тебя!». Дни тянулись за днями, Златовласка очень уставала, но душа её радовалась. Иногда ей снились сны, в которых она видела своих близких, но, проснувшись, тут же забывала обо всём. Так жила она и творила добро, пока в её жизнь не пришла любовь.


***
Однажды ночью в ее окно настойчиво постучались. За окнами бушевал  ноябрьский ливень, жестоко сбивая цветки волшебных яблонь. «Входите добрые люди, чем могу, помогу!» - пригласила Леингваль в дом гостей.  Трое мужчин высокого роста, закутанные в темные плащи с капюшонами и, заткнутыми за пояс кинжалами, внесли в дом человека. И аккуратно положили его на кровать. Златовласка сразу сообразила, что это «разбойники»! Те самые, которые защищали слабых и обездоленных жителей Кавсатии. Один из гостей окинул взглядом небогатое убранство жилища: топчан, накрытый  лоскутным покрывалом,  дубовый  шкаф, железную кровать, да круглый стол – вот все богатство, известной на всю округу, Целительницы. «Плохо ты живёшь мать! Твои односельчане куда лучше!». На что Златовласка смиренно ответила: «Всё, что имею, всё мое. Бог дал, Бог взял! Мне хватает». Разбойник подивился молодому голосу целительницы. Он откинул капюшон со  своей головы и сказал: «Спаси, мать, моего отца. Нет ближе его на свете у меня человека! Золотом осыплю!». Леингваль сказала, зажигая  свечу: «Зачем мне твое золото, у меня есть все, что надо! Только не мешай!» и склонилась над больным. Она неспешно осмотрела рану, задумалась на секунду. Провела нежной рукой по лицу мужчины и попыталась подстроиться под его дыхание. Тяжёлый чёрный платок мешал ей работать. Леингваль скинула его на пол и тряхнула золотым покрывалом. Красное пламя свечи взметнулось яркой бабочкой вверх, осветив лицо целительницы. И в это миг молодой мужчина разглядел ее нежный профиль и замер, пораженный необычной красотой женщины. Сердце гостя, словно, на миг перестало биться. А скромные стены жилища принялись расплываться перед глазами.  Предводитель разбойников (а это был именно он) влюбился с первого взгляда, как мальчишка! Он залюбовался на Золотые волосы Леингваль, которые  горели на фоне свечи, и разбойник прошептал: «Боже! Она достойна быть царицей Кавсатии! Я так и вижу корону над её головой». Другой мужчина: плотный со шрамом на лице и узкими маленькими глазами его поддержал: «Я думал, что она сгорбленная старуха лет ста, а оказалась красавица! И какой леший привел ее в наши края?». Тем временем Леингваль продолжала осматривать раненого. Больным оказался старик лет семидесяти, достаточно крепкий, жилистый и сильный по виду. Его тело было в многочисленных синяках и ссадинах, на боку зияла рана от ножа. Златовласка обернулась, чтобы попросить ей подать воды, и на минуту задержала свой взгляд на молодом разбойнике. Сердце екнуло, лицо вспыхнуло, она тут же перевела взгляд. Всё в этом мужчине выдавало человека благородных кровей. И величественная осанка и гордый профиль, обрамленный светлыми волосами до плеч, и прямой смелый взгляд серо-зеленых глаз. У Леингваль задрожали коленки, холодная струйка пота побежала по спине. «Что со мной?» - пронеслось в голове. Неужели я…я…влюбилась! Почему так! И здесь!». Целительница смутилась прямого взгляда незнакомца и опустила глаза, мечтая, чтобы тот поскорее вышел. Но тут старик застонал. Леингваль поборола метущуюся душу и собралась с мыслями.  Она отвернулась от невольных зрителей. Помыв руки, женщина прикоснулась к ране и начала читать заклинание. Кровь остановилась на глазах изумленных соратников раненого. Златовласка велела его спутникам отойти. Рана оказалась глубокой, старик потерял много крови. Златовласка закрыла глаза и сосредоточилась. Сейчас ей нужны только секунды, а раньше на это могли уйти и часы, чтобы найти нужные слова. В кончиках пальцев закололи миллионы иголочек, невидимых обычному человеческому глазу. На лбу выступили бисеринки пота. Ноги подкашивались. Она дышала глубоко и ровно, как во сне. А с лица раненого, наконец, сошла бледность.
    Через два часа рана полностью затянулась. Разбойники только диву давались, но не сказали ни слова. Леингваль, еле – еле опустившись на край постели, предупредила: «Ему нужно несколько дней покоя, попить трав. Вы сможете его оставить у меня?». Молодой ответил: «Это опасно, но, если ты не боишься, то мы можем рискнуть! Мои люди будут рядом! Только кликни!». Так раненый разбойник остался в доме Леингваль.
    
***
     А тем временем во дворце царя Кавсатии Архалуйса можно было наблюдать следующую картину. По огромному тронному залу вокруг золотого трона с серебряными подлокотниками в раздумьях прохаживался человек. Достаточно высокого роста, но худой и бледный, со скудной седой бородкой, он уже не походил на того грозного мятежника Архалуйса, тринадцать лет назад кровью взошедшего на трон. В юности он свято верил в чудеса и ждал, что жизнь преподнесёт ему сюрприз, но чуда не произошло, а потому Царь Кавсатский возненавидел волшебников, целителей и всех тех, кто мог творить чудеса, поэтому такие люди подвергались всяческим гонениям. А прежний царь Парс был ими окружен. Парс уважал простой люд и мог запросто прогуливаться по базару, разговаривая с чеканщиками и водоносами, а Архалуйс  превратил этих людей в рабов Кавсатии, сделав их нищими и зависимыми от его милости.  Его думы в те минуты были обращены к  кавсатским границам, где много лет хозяйничают разбойники, нападающие на сановников царя, его приближенных. Бедных кавсатов они не трогали. Не прикасались к беззащитным детям и женщинам. Вот за это простой люд и боготворил своих «героев». Легенда о том, что возглавляет банду сам наследный принц Шатун, только прибавляло им популярности. Это многолетняя война стояла у царя, как кость в горле. Вся Кавсатия лежала у его ног, исправно платя налоги, трудясь изо дня в день и беднея с каждым часом. Разогнав всех неугодных, уничтожив больше половины населения, Архалуйс никак не мог смириться, что царевич остался жив, и то, что целых десять лет (страшно подумать!) он, этот «самозванец», нарушает порядки в Кавсатии. Только благодаря стараниям стражников Шатун не подобрался к трону. Эти «царские гончие» в  золотых шлемах и красных плащах гонялись все годы за царевичем, не давая ему ни минуты покоя, но поймать его никак не могли. Народ все время помогал ему и его товарищам скрываться, предупреждая об опасности. Вот отчего Архалуйс был мрачен и зол.
    Архалуйс позвал к себе визиря по внутренним вопросам. В зал, раболепно сгибая спину, вошел грузный человек с отекшими чертами. Архалуйс резко остановился и, грозно шевеля густыми бровями, рявкнул: «Что там с разбойниками? Уже столько лет вы не можете справиться с кучкой дерзких оборванцев!!! За что я плачу тебе из казны, жалкий мерзавец, клещ, впившейся в мою несчастную плоть и сосущий кровь!». Толстяк задрожал – этакая гора, трепещущая под колючим взглядом  «солнцеподобного» царя! «О, всемогущий повелитель, прости ничтожного раба твоего. Не вели меня казнить! Мои шпионы донесли, что один из предводителей ранен. И это никто иной, как опальный визирь Аким». Архалуйс прервал его: «Где, где он? Схватить немедленно тех, кто его прикрывает! Привезти во дворец!». Его подчиненный поспешил доложить: «Они укрываются в одном горном селении у колдуньи с золотыми волосами. Говорят, что она мертвых оживляет и способна превращать людей в собак!». При упоминании о «колдунье» Архалуйс побраговел от ярости. «Схватить их всех и привезти ко мне. Мы уничтожим главарей банды, а банда распадется сама по себе, мы обрубим щупальца, пытающиеся столько лет сдавить нам горло! А ведьму сожжем на площади!». Сказано – сделано. Глубокой ночью сто шестнадцать всадников выехало из дворцовых ворот и помчалось ловить врагов Кавсатской империи!


Глава 4
Новая любовь
   Закат красным пологом закрыл вершины гор. Пока Архалуйс вынашивал планы, в далекой горной деревушке на камнях на берегу стремительной быстрой реки сидели двое – мужчина и женщина. Черный платок скрывал лицо Целительницы. Зато ее собеседник вел себя открыто и свободно. Горы и река – его оберегали с самого детства от черных глаз царских приспешников.
«И ты не пыталась вспомнить свою прошлую жизнь?» - спрашивает Шатун у Леингваль. «Я пыталась, но каждый раз, как я стараюсь что-то вспомнить, у меня жутко начинает болеть голова! Иногда мне кажется, что появилась ниоткуда и уйду в никуда». Шатун посмел дотронуться до ее руки, и, к своей радости, заметил, что она ее не одернула. «Значит так угодно Всевышнему, Златовласка. Можно я буду тебя так называть?». Леингваль кивнула в ответ. Ей был приятен этот мужчина, в его присутствии у нее сердце начинало биться, как птица в клетке. Хотелось прижаться к его груди и так, чтобы он не отпускал ее от себя. Но иногда в душу закрадывались сомнения: а то ли я делаю, буду ли я счастлива с этим человеком, если послушаюсь свое сердце? И сердце неизменно отвечало: «Да! Пришёл конец одиночеству. Теперь есть человек, которому ты нужна просто так,  без корысти, потому что он любит тебя!». С каждым последующим днём, проведённым рядом с любимым, Златовласка расцветала, как свои волшебные деревья. Глаза женщины сияли, щёки порозовели, с лица не сходила улыбка. Любовь окрыляла её, делая сильнее, увереннее, спокойнее. Она озарила ярким светом все пространство вокруг. Леингваль ощутила, что хочет жить не только спасая других от тяжких недугов, но и чувствовать его дыхание рядом со своим, ложиться и просыпаться рядом с ним, кормить его их своих рук, как ребенка. Да, ребенка! Вот чего ей хотелось больше всего! Маленький теплый комочек, трепещущий у груди! И слезы полились по ее лицу.
   «Для меня важно, что здесь и рядом со мной. С тобой я чувствую себя в безопасности, как будто я не разбойник, а простой крестьянин!». Шатун, почувствовав, что не безразличен целительнице, решился открыть правду этой златовласой ведунье, он торопился, будто предвидел, что день-другой, и он может опоздать, причем навсегда. «Я расскажу тебе, почему мне так дорог этот старик, Златовласка. Тринадцать лет назад я еще жил во дворце, мне кланялись и льстиво улыбались тысячи слуг и служанок. Я был любимым и единственным царским сыном Царя Парса. Кроме меня,  у отца с матерью были мои сестры. Четыре маленькие девочки, которых я очень любил! Но настали черные дни. Ночью предатели убили моих родителей и сестер. Мне было четырнадцать. Я спасся благодаря тому старику, что лежит у тебя в доме. Его имя Аким, он был военоначальником отца. Аким пытался драться как лев, но его схватили, пытали, хотели казнить. Ему чудом удалось бежать. А потом он спрятал меня у своих родных в горном селе  в районе Белых скал. Нас стали преследовать. Вот мне, моему второму отцу и его соратникам пришлось уйти в разбойники! Но наша цель – сместить Архалуйса с трона. И мы это сделаем! Готовится серьезное восстание в Авире – нашей столице. У меня много сторонников! Ты будешь рядом со мной, когда я взойду на трон?». Леингваль не успела ответить, хотя на языке вертелось твердое: «Да!», - прибежала запыхавшаяся Невестка. «Леингваль, мой сын видел, как в деревню скачут царские всадники!». Шатун подскочил: «Отец! Надо спасать его!». Они с Леингваль бросились домой. Аким встретил их на пороге дома с мечом в руке, рядом с ним стояли два крестьянина с вилами, готовых прийти на помощь «разбойникам». «Сынок, бери с собой девушку, и убегайте! Я задержу их! Ты должен закончить начатое, пора выйти из укрытия. Мы слишком долго ждали. Наше сопротивление слишком затянулось!  Теперь ты твердо стоишь на ногах! Если не сейчас, то никогда!». Мужчины обнялись. А в конце улицы уже показались первые бойцы царя с мечами наготове. На их остроконечных шлемах колыхались белые перья. Леингваль в последний раз обернулась на свой дом, и тут в её голове вспыхнуло и тут же погасло  одно видение: всадники в развивающихся голубых плащах мчатся по незнакомой деревне, а впереди златовласый юноша с раной на лбу.
   
***
       Прошло четыре недели. Аким всё-таки сумел на несколько часов отвлечь внимание стражников,  во время схватки старик убил несколько воинов и сам погиб, защищая от меча крестьянина, пытавшемуся ему помочь. Шатун, Леингваль и несколько его сторонников спрятались высоко в горах. Всадники Архалуйса в отместку сожгли несколько домов и уехали прочь, рискуя быть наказанными царем за невыполненное задание.
     Ночью вокруг костра сидели – наследник династии Парсов, его возлюбленная и четверо молодых парней, еще совсем юнцов по виду. «Что мы будем делать, Шатун?» - спросил один из парней с черными горящими глазами и довольно крупным носом с горбинкой. Шатун, казалось, не слышал вопроса, он закрыл глаза и только внимал, едва уловимому, потрескиванию угольков в языках пламени. Смерть Акима оказался для Шатуна ударом в спину. Если Шатун и выжил, то только благодаря мудрости и храбрости военоначальника, ставшего ему вторым отцом. Аким вырастил его, научив сражаться, и готовил его к мятежу. Шатун размышлял, что ему делать дальше: прятаться по лесам уже не было смысла, оставалось только довести начатое до конца…
    Леингваль крепко держала Шатуна за руку и не сводила глаз с огня. С тех пор, как судьба свела ее с Шатуном, в ее голове стали случаться проблески прошлой жизни. С одной стороны она радовалась, а с другой очень боялась. Боялась, потому что там в прошлой жизни у нее мог быть другой мужчина, родители, которые, может быть, отчаялись ее встретить когда-нибудь. А без Шатуна жизнь казалась ей теперь просто невыносимой. Леингваль беспокоилась, что может ожидать её малыша в такой опасной кочующей жизни: нищета, плаха, ранняя смерть? Под треск сучьев в костре она вспоминала, что рассказывали ей страждущие о бесчинствах стражников, о законах, придуманных Архалуйсом, и в её голове родилась идея, которая захватила её и увлекла.
    Нетерпеливый юноша повторил свой вопрос: «Что мы будем делать дальше, Шатун?!». Но Шатун пожал плечами: «Будем жить как прежде: нападать на богачей и отдавать деньги бедным». Леингваль очнулась от грёз и решительно произнесла: «Шатун, ты истинный царь Кавсатии, тебя народ обожает, у тебя столько сторонников в столице. Пойдем в Авир!». «В столицу?» - воскликнули все разом, удивленные таким предложением разбойники. «Да, в Авир!» - повторила, увереннее Леингваль.  Шатун встал: « Ты права, моя королева! В Авире нас никто не будет искать. Меня еще Аким учил: хочешь скрыться – находись на виду. Точно не найдут! У нас там есть сторонники. Они ждут моего последнего слова. Люди, оружие – всё давно готово!». Леингваль обняла Шатуна и они стояли долго обнявшись, пока не догорел костёр…
Глава 5.
Авир
   Авир - Город Ветров возник на месте древнего поселения Аронов, пришедших на эту благословенную землю с северо-востока. Смешавшись с местными племенами - кавсатами,  светлокожие и светловолосые аронцы   переняли традиции и обычаи, уклад жизни смуглых  горцев, образуя новый народ, сохранив лишь, отчасти, свой язык и верование.  Кавсаты народ своевольный, упрямый, горячий. Их  предки воздвигли  один из самых прекрасных городов в  Кавсатии - Авир, жители которого выделяются стойкостью, изобретательностью и способностью к торговле. На одного ремесленника здесь приходится три бойких торговца.  Ремесел в Авире множество:  кузнечное дело, весьма всеми уважаемое, а также гончары, пекари, ткачи и другие мастера своего дела.  Кузнецы куют плоские тарелки для плова, решетки на окна, длинные острые мечи;  гончары, создают кувшины, вино в которых, сохраняет свои свойства триста лет; стеклодувы, ткачи, поражают изысканностью изделий заезжих купцов. Булочки и хлеб, испеченные в авирских пекарнях никогда не черствеют.  Знаменит Авир и рынками, на которых есть все, что душа пожелает. От соломенных ковриков, чтобы расстилать их у порога, до  золотых украшений, стоящих очень дорого.
   Шатун шел по ночной столице быстрыми шагами, а Златовласка еле-еле поспевала за ним. У городской стены они разделились с товарищами. Те растворились в темноте ночи. А Шатун торопился к верному человеку. Они торопились, чтобы успеть до смены караула. Наконец, бедная девушка взмолилась: «Шатун, ну пожалей меня, ради всего святого, я так устала!».  «Леингваль я ищу дом по памяти, так как рассказывал мне мой друг! Белый дом с зеленой крышей со шпилем». Наконец, они остановились возле небольшого белого дома с огромными окнами, наглухо закрытыми тяжелыми железными ставнями и с нависшим вторым этажом. Это оказалась популярная  в Авире харчевня «Зеленые бобы», примостившаяся на углу улиц Воинов и Ремесленников.  Над дверью, цвета которой нельзя было разглядеть в темноте, Шатун нащупал длинный шелковый шнур и потянул за него три раза. Дверь долго не открывали. Но вот она (дверь) внезапно распахнулась, и на пороге появился сутулый мужчина, с залысиной и шрамом на подбородке, лет тридцати пяти. На нем была надета широкополая ночная сорочка и мягкие шлепанцы с загнутыми носами.  «Кто вы, и что вам надо!» - грозно спросил хозяин у непрошеных гостей.  «Я Шатун,  будущий царь кавсатский» - царевич назвал имя военоначальника, и хозяин пропустил их в дом. Снаружи неприметное здание, изнутри оказалось чистым и аккуратным. Большие полукруглые окна освещают длинные деревянные столы и скамьи, на которых сидят разные посетители, некоторые из них весьма сомнительного вида. Хозяин дома Ламир засуетился и бросился будить служанку, чтобы та помогла обслужить нежданных гостей. Шатун представил  Леингваль хозяину дома: «Это моя жена». Но тот, даже, не взглянул в сторону женщины. Он предоставил гостям лучшую комнату наверху и приказал служанке: «Ания, принеси нам быстренько что-нибудь перекусить, а то люди здорово проголодались в дороге!».  Ания проводила женщину наверх. Шелковые  чистые простыни на широкой постели, тяжелые коричнево-золотистые гардины на окне и темный мягкий ковер с  узорами – все это, кажется Леингваль волшебным сном.  За несколько лет жизни в горах, она уже привыкла обходиться самым необходимым. А теперь эта роскошь, даже, немного напрягала ее.   Златовласка умылась, скинула одежды и провалилась в долгий сон. Во сне она гуляла по лесу в ярко-красном сарафане и бросала какие-то зерна на землю. Зерна тут же превращались в плющи с щупальцами, которые опутывали ее ноги. Леингваль кричала и звала на помощь. Вдруг прилетела черная огромная птица и склонилась к Леингваль. Она прокричала трубным голосом: «Ты не вспомнишь, Леингваль! Ты не вспомнишь!». Женщина бросилась бежать, а ветки с колючими иглами хлестали ее по лицу, оставляя кровавые царапины! Златовласка проснулась в холодном поту. Встала с постели и распахнула окно. Повеяло прохладой. Из окна дома можно было различить очертания дворцовых башен. Женщина села на подоконник. Она задумалась о своей жизни. Десять лет женщина посвятила исцелению страждущих! Все десять лет Златовласка несла на своих плечах гнет одиночества. И вот к ней пришел «Он» - сильный, мужественный, готовый ее защитить. Отчего же сердце сжимает тоска, почему Леингваль боится, что потеряет его так внезапно, как обрела его ноябрьской холодной ночью. «Неужели мне не суждено стать счастливой?» - спрашивает она у неба. Ей кажется, что она слышит голос неба: «А разве ты не была счастлива до этих пор? У тебя был дом над головой. Столько людей исцелись благодаря тебе. Все яблони после твоего прикосновения становятся волшебными и дарят целебные плоды? Разве ты не счастлива?». Но Леингваль возражает: «Я хочу спокойной мирной жизнью, я мечтаю превратиться в обычную женщину, которая всю свою ласку, всю свою любовь отдает мужу и детям! Разве я этого не заслужила? Ответь мне, небо!». Но небо в ответ молчало, наверное, удивляясь ее словам. Оно думает: почему людям всегда всего мало? Есть маленький дом – нужен большой. Не дал бог ребенка – хочется иметь их с десяток, а есть дитя, так родители причитают, что с ним хлопот не оберешься.   У нее есть дар – делать людей здоровыми, а она сетует на свою судьбу, мол, тяжело быть одинокой! А разве небо само не одиноко? Миллионы глаз взирают на его сокровища – звезды, умоляют и просят, требуют и вопрошают, а что они, люди дали ему в ответ?! Только свои слезы и безграничную жажду познания его, неба, сокровенных тайн, чтобы услаждать свое тщеславие.
***
   Под утро Ламир вышел из своей дома, озираясь, посмотрел по сторонам, подождал, когда пройдет мимо случайный прохожий,  три раза плюнул через левое плечо, произнес какую-то молитву, и стремглав помчался по направлению ко Дворцу повелителя Архалуйса.
   Через час стражники царя уже ворвались в комнату царевича и схватили его. Он не успел ничего сделать. Стражники в красных плащах ревнители Кавсатского государства: свирепые и наглые, но бесстрашные в бою, которых в Авире  недолюбливали и обходили стороной вцепились в мужчину подобно коршуну, ухватившему мышь.  Шатун успел разглядеть, что один слишком широк, с огненной шевелюрой, другой -  щуплый с выдающимися скулами и кривым носом,  у третьего страшно косил правый глаз, а четвёртый странно похож на самого Шатуна.  Царевич зарычал от ненависти, и с досады кусая губы: десять лет он укрывался, учился сражаться, чтобы быть схваченным за какие-то несколько секунд! За что Всевышний  так покарал его? Таковы превратности судьбы. Сегодня ты на коне, а завтра под его копытами.
 Один из стражников заметил в углу дрожащую Леингваль, и резко подскочил к ней. Она, не раздумывая, замахнулась на него кинжалом. Но стражник выволок ее на середину комнаты и принялся пинать ногами. Златовласка уворачивалась от его ударов, еще не зная, что защищает только зарождающуюся новую жизнь в своем теле, а он все не унимался. Потом кавсаты схватили Шатуна и девушку и поволокли грубо вон из харчевни. «Леингваль, беги, крикнул Шатун, ты нужна мне живой!». А сам пытался вырваться. Ему удалось повалить одного из стражников и выхватить нож, спрятанный в сапоге. Он воткнул его в грудь врагу. Потом ловко развернулся и пнул ногой рыжего, да так, что тот ударился головой о сундук и на миг потерял сознание. Потом толкнул косоглазого, тот упал на колени, Шатун занёс оружие над косоглазым, когда меч рыжего стражника пронзил мужчину в спину насквозь. Царевия успел ударить косоглазого стражника по плечу, но меч лишь ранил того. Он медленно обернулся к  и  долго смотрел в глаза своему убийце, пока  блеск его глаз не потух окончательно. Последними словами несостоявшегося царя были: «Да здравствует династия Парсов!». «Что ты сделал!?» - взвизгнул щуплый, глядя, как царевич испускает дух – «Архалуйс хотел его казнить самолично! Теперь полетят наши головы!». Но рыжий вынул меч из спины Шатуна, слизнул капли царской крови и произнёс: «Я достоин награды! Я убил самого главного бунтовщика!». А мёртвый Шатун лежал на полу гостиницы и улыбался загадочной улыбкой, которая говорила: «Мы всё равно победим!». Так погиб истинный царь Кавсатии Шатун, погиб, защищая жену и будущего ребёнка…
   Златовласка, повинуясь инстинкту самосохранения,  вырвалась и бросилась бежать вглубь сада. Всю ночь она пряталась в саду, протиснувшись между беседкой и стеной забора. Она царапала  землю руками и выла, обвиняя себя в гибели мужа. Ведь это по её инициативе они пришли сюда,  чтобы поднять восстание. Так бывает, что человек идёт к цели долгие годы, а, достигнув её, понимает, что путь этот был ошибкой. И тут главное не сломаться. Не отчаиваться. И с каждой минутой Златовласка ощущала, что теперь только она одна может достойно закончить главное дело мужа – освободить Кавсатию от тирана! Но силы иссякли. Через несколько часов там, в саду, и обнаружила Ания, лежащую без сознания Леингваль. 
   Тихая и молчаливая служанка оказалась сострадательной женщиной, она сумела в нужный момент вывести Леингваль через потайную калитку в саду, и привела её на улицу с интересным названием «Мельничная». Всунув девушке несколько медяков, Ания показала на дом с резными ставнями: «Вот там тебе помогут. Спросишь кондитера Брига, ели его сына! Иди с миром (пауза), царица! Пусть оградит тебя Всевышний от бед!». Златовласка поцеловала свою спасительницу и поспешила к высоким дубовым  воротам.
Глава 6
Сластена – спаситель мира!
       Вот уж лет двадцать улица Мельничная престала быть только улицей кондитеров, мельников и пекарей. Здесь можно теперь встретить и проворных трубочистов, и молчаливых стеклодувов, и хорошеньких белошвеек.
      Магазин «Вишневый пирог» находился на первом этаже двухэтажного дома с резным крылечком, а  внизу, в подвале, расположилась пекарня, из окон которой  на всю округу распространялись вкусные запахи свежеиспеченных пирожков, которые «дразнятся и манят»: «Не проходите мимо, купите меня скорей!».
       Добродушный толстяк, с пышными усами и всегда задумчивым взглядом карих глаз, лучший булочник во всей округе - по имени Сластёна, вышел на резное крылечко своего магазинчика и с добродушной улыбкой разглядывал прохожих.  Позавчера кондитеру исполнилось сорок  пять лет.  Отметить это великое событие  шоколадным тортом со взбитыми сливками, украшенный вишнями, собрались все его братья и  любимая сестрица Изюмина, с которой кондитера связывают особенно дружеские отношения. Когда-то, много лет назад, его родная матушка в далеких степных местах, о которых Сластене ничего и неведомо, скончалась на руках своей двоюродной сестрицы от голода, наступившего вследствие стычки с семигорцами. Ему тогда исполнилось едва шесть месяцев. Тетушка пожалела племянника и увезла его с собой в Кавсатское государство, которой и стало для него настоящей родиной. Матушка (вернее, его тетушка) с удовольствием всегда рассказывала, какой курьез произошел, когда Хранитель имен записал ее  дочку Изюмину в Книгу записей как мальчика по имени Изюм! Все родственники при этом начинали сотрясать своими круглыми животами от смеха. Сластена не помнил своих настоящих родителей,  но он с огромной теплотой относился к дяде и тете, которые были ему отцом и матерью. Из всех братьев только один Сластена унаследовал ремесло их семьи: он начал печь, жарить и парить еще в шестилетнем возрасте, и всегда рядом с ним была его сестричка, у которой  теперь три взрослых сына, а Сластена обзавелся миловидной женушкой, вышивающей  на бархатных подушечках золотом и, страшно сказать, восьмью ребятишками!  Вся улица знала Сластену как  доброго и тихого малого, не досаждающего соседям, уважающего жену и обожающего своих ребятишек. Но в душе Сластена – настоящий романтик и патриот. Как он мечтал покорить вершины гор, побороться с бушующей морской пучиной, или спуститься в кратер вулкана, а еще лучше схватить за хвост ядовитую змею, где-нибудь в жаркой пустыне. Но пока он только сокрушался, что все его подвиги сводились к выпеканию булочек. То, что он тайком пек хлеб сторонникам Шатуна, прятал у себя членов семей «разбойников», не раз платил выкуп за арестованных, взял на воспитание троих сирот – он считал делом само собой разумеющимся! Другое вопрос - облететь мир на воздушном шаре, или выбить пару зубов акуле – для Сластёны  это настоящий подвиг!
  Фантазия Сластены вовсю разыгралась: вот он уже кавсатский воин, восседающий на вороном. Красный плащ, с вышитым на  нем  золотым беркутом, развивается на ветру. Он достает из ножен меч и… «Любезный, вы не подскажите, как нам найти кондитера Брига, или кого-нибудь из его детей?». Полет мечтаний был безжалостно прерван нежным, но усталым женским голосом, который в мгновение ока спустил Сластену на землю. Кондитер сначала насторожился, увидев  незнакомку. Но красавица с синими глазами не внушала вроде бы никаких подозрений, и Сластена успокоился.  Кроме того, она выглядел измученной и больной. «Я сын господина Брига, но он, к сожалению, ушел из жизни в прошлом году. А зачем он был вам нужен?». Леингваль осторожно, чтобы не спугнуть мужчину, поинтересовалась: «Вы, вы, вы…знаете Шатуна? Вы ведь его друг, правда?». Брови Сластены от удивления поднялись вверх: «А откуда, милая барышня, вы знаете Царевича? Уж ли не от лесных ли «родственников» вы мне привезли привет?» и, чтобы соседи ничего не заподозрили,  быстро пригласил девушку во двор.
   Безобидный вид кондитера обескуражил Леингваль: «По-моему, этот парень не из героев! На первый взгляд кондитер и таракана обидит – извинится десять раз!». Но Златовласка постаралась подавить своё чувство недоверия, ведь Сластена выглядит таким славным! «Я бы хотела поговорить с вами! Это очень важно!». Сластена помог женщине  подняться на второй этаж, они очутились в светлой уютной гостиной с огромными квадратными окнами, на которых висели голубенькие занавески, а на подоконнике важно красовались герань и фиалки.  Посреди гостиной стоял круглый стол, покрытый белоснежной скатертью. Откуда ни возьмись, в комнате показались любопытные мордочки хозяйских детишек, и с недоумением разглядывали красивую женщину в темном платье до пят. Пухленькая черноволосая жена Сластены суетливо забегала по комнате, пытаясь по удобнее усадить гостью. Хозяйка  внесла угощение, и на столе появились пирог с грушами, вишня в сахаре, маленький торт и пирожки со сливами.  «Угощайтесь, госпожа. Мой муж  лучший кондитер в городе!». Леингваль расслабилась, чай из трав придал ей сил. Потом они долго беседовали. Леингваль рассказала хозяину о том, что Ламир предал их, что Шатуна убили, а ей удалось бежать, благодаря Ании. Сластена слушал очень внимательно, то, удивляясь, то, хмуря брови. Сластёна заплакал, узнав, что царевич погиб от руки стражника. Он схватился за голову и запричитал: «Я всегда не доверял Ламиру! Он большой пройдоха, просто так ничего никогда не делал. Но что же делать, как теперь жить? Повстанцы надеялись, что Шатун займёт престол, и свергнет Архалуйса. Теперь всех помощников Шатуна схватят и непременно казнят, и Архалуйс будет продолжать мучить нашу страну!» - сокрушался кондитер.   Леингваль вдруг побледнела и упала в обморок. Сластена испугался и позвал жену на помощь. Та велела мужу уложить девушку на кровать в другой комнате. «Она перенервничала,  и посмотри, какие синяки на теле! Мыслимое ли дело, так девушку бить. Надо позвать лекаря». Леингваль очнулась и, еле шевеля губами, попросила обычное яблоко! «Мне нужно яблоко, тогда все раны быстро заживут!». У Сластены глаза полезли на лоб. Он подумал, что красавица не в своем уме. А так как кондитер не привык обижать кого бы то ни было, то велел младшей дочурке принести самое спелое, самое красное яблоко, что хранилось в чулане.
    Леингваль осталась одна в комнате,  с трудом поднялась с постели и скинула с себя одежду, оставшись обнаженной. Она закрыла глаза и прижала яблоко к груди. Опять перед ее мысленным взором с быстротой молнии пронеслись страницы Книги мудрости (Целебника). Леингваль, медленно раскачиваясь из стороны в сторону начала неистово читать заклинание. Яблоко в ее ладонях стало горячим и осветило уютную комнатку  розовым светом. Леингваль съела его полностью с семечками и в изнеможении упала на постель. Низ живота наполнился теплом,   избитое тело перестало болеть. Грудь налилась необыкновенной силой. Леингваль провела рукой по обнаженному животу, и ее ладонь обдало жаром. Пальцы руки слегка задрожали. Немного закружилась голова. Она услышала, что где-то рядом бьется чье-то сердце, в такт ее сердцу. Она прислушалась и догадалась, что это в ней самой бьются два сердца! Леингваль вдруг поняла, что… ждет малыша!!! В её теле спрятано настоящее сокровище: наследник Кавсатии! Она возликовала, вознеся благодарности Богу за то, что Он уберег ее плод от жестоких ударов сапог. Будь она обычно женщиной, не обладающей даром оживлять растения и исцелять неизлечимые болезни, ребенок бы непременно погиб! Целительница плакала, и это были слезы любви и благодарности Всевышнему!  Осчастливленная такой новостью, она постепенно успокоилась и заснула, погружаясь в мир волшебных грез. И ей приснился необыкновенный сон.
 Чем больше девушка погружалась в сон, тем ярче становились образы. Сначала Леингваль приснились Сластена и его радушная жена. Во сне они оба, почему-то, восседали на огромном торте, покрытом шоколадной глазурью и распевали храбрые песни, размахивая синим флагом над головой. Затем Леингваль буквально провалилась в темноту. Через некоторое мгновение она очутилась на золотистой лестнице, ведущей  высоко вверх. Леингваль поднималась медленно, и на каждой ступеньке  в ее памяти  медленно прокручивались сцены из прошлой жизни. Вот Леингваль под яблонькой целует Арева. Вот она  спасена Иванной, вот познакомилась с Соколом, а вот Посвящение в Невесты: танец огня, «чародейство» Кедровки и…Леингваль проснулась в холодном поту, вскочила, заметалась по комнате. «Я все вспомнила, я все вспомнила! Меня зовут Леингваль и я из рода степняков!».
***
   Открытие, которое сделала Леингваль, одновременно и обрадовало ее, заставило ликовать, и в то же время, озарило ее душу печалью. Вместе с именем, она вспомнила и Сокола.
   Она спустилась вниз, чтобы поделиться с кондитером своими переживаниями. Только он мог ей сейчас помочь. Сластена усадил ее рядом с собой. И она, доверилась этому необыкновенно доброму и сильному человеку, так вкусно пахнущему ванилью. Она поведала ему о своей жизни. Поделилась тем, что по прошествию стольких лет много лет в ее жизни появился  мужчина, которого она полюбила всей душой, от которого захотела родить дитя, но он погиб. И, отчасти, в его смерти виновата она сама. Она призналась, что твердо намерена выносить ребёнка и победить Архалуйса, во имя Шатуна и тех людей, которых она спасала от болезней, и только после этого будет видно, что делать дальше.
   Кондитер внимательно выслушал гостью, помял в руках кусочек теста, приготовленного для печенья, вздохнул, почесал нос и сказал: « не сокрушайся, не вини себя. Все сейчас плохо! Не суетись и не жди быстрого ответа. Мы с друзьями покумекаем и найдём выход, поверь мне, девочка! Твой малыш должен родиться, чтобы стать царём Кавсатии». Леингваль обхватила голову руками. В таком виде и застала Златовласку жена Сластены. Ей было очень жалко красивую женщину. Она попыталась успокоить гостью: «Не переживай, мой муж что-нибудь придумает. У тебя получится вырастить сына». Леингваль прижала руки к груди: «Получится, обязательно получится! Шатун говорил, что у него много сторонников в Авире, да еще в других городах и селениях. Конечно, у Царя Архалуйса полно прихлебателей! Но народ сильнее своим единством!  Всевышний поможет нам, я уверена в его справедливости. Я десять лет прожила в этой стране, и знаю, как тяжело живется всем. Нужно показать Архалуйсу, что мы сильнее. Надо вызвать его на бой!». Сластена уставился на Леингваль, открыв рот: так она была прекрасна в этот момент.  Златовласка повернулась к кондитеру и сказала: «Когда мой сын родится, мы поведём народ на бой!». И в ее глазах промелькнул недобрый блеск! Жена Сластены охнула и всплеснула пухленькими ручками и указала на мужа: «Да какой из него вояка, он и комара жалеет! Не дай бог нам войны, не дай бог!», и на ее красивом лице появилось мученическая гримаса. А Сластена, воодушевленный Леингваль, воспарил. Он забегал по комнате, вытаращив глаза, и размахивал поварёшкой, забрызгав сладким сиропом всю комнату. «Вот, наконец, свершилось то, о чем я так долго мечтал. Все эти булочки, тортики и пирожки – какой смысл во всем этом? А подвиг, жизнь бурная, полная приключений – вот что имеет смысл! Прожить жизнь и умереть в тихой гавани – ни это ли смертная скука? Не для того я родился, чтобы всю жизнь наполнять крендели сливочным кремом!», и Сластена стукнул кулаком об стол так, что блюдца разлетелись вдребезги.   «Да будет так! Пускай только эти кавсатские стражники попробуют нам помешать, я им, я им, я им покажу. Вот где они у меня будут! Пусть только попробуют не отпустить сторонников Шатуна!» - и Сластена погрозил кому-то вверх кулаком. Его жена схватилась за сердце: «Ой, ой! Сейчас умру!». И тут же упала в обморок. Сластена забегал вокруг нее, причитая: «Она у меня такая нервная. Сердце больное у нее! Как же мне воевать-то! Что делать! Как же я мир буду спасать? Что делать! Люди на меня надеются! А я?». Леингваль отвернулась, чтобы Сластена не заметил ее улыбки.
   Через восемь месяцев ранним утром в доме на улице Мельничной раздался крик младенца. Уставшая за ночь повитуха поднесла мальчика к матери и сказала: «Какой он красивый и сильный! Прямо настоящий царевич!». Сластёна вытер пот со лба, покрутил ус и добавил: «Теперь из него надо вырастить настоящего воина!»


Глава 7
   Когда тело Шатуна восемь месяцев назад привезли во дворец, счастливый Архалуйс довольно потирал руки. «Наконец, мы схватили этого гаденыша! Жаль! Жаль, что не я пронзил его сердце своим кинжалом. Схватите этого негодяя-стражника, что нарушил мой приказ привести царевича живым, и отрубите ему голову за то, что лишил меня удовольствия изжарить пятки этому Шатуну на костре!». Он воздел руки к небу и закатил глаза: « Это меня-то называют тираном. А настоящий тиран – этот проходимец, который возомнил себя наследником трона. Моего трона! Это он и его разбойники тиранили меня и моих подданных. Нападали на моих купцов и стражников, а награбленное раздавали нищим селянам! Но его «царствование» закончилось!». Царь веселился и радовался, а потом приказал бросить тело мятежника в клетку к тиграм. Но произошло чудо: свирепые хищники подошли к Шатуну, обнюхали его, а трогать не стали. Архалуйс рассвирепел. Он велел вытащить тело несчастного из клетки, сам изрубил его и приказал бросить в море. А ночью начался дикий шторм, который перевернул царский корабль с золотом, идущий в Авир из Самарии,  и потопил его.
  Царь с такой жестокостью рубил останки царевича, что заметно переусердствовал. Его лицо моментально стало восковым, губы посинели, он начал часто и прерывисто дышать, схватился за грудь и упал в беспамятстве на шёлковые подушки. Придворные засуетились, забегали, запричитали: «Лекаря! Позовите лекаря!». На зов приполз старик лет под девяносто с белой седой бородой, глухой и согнутый. Он попытался припасть на колени перед Повелителем, но долго никак не мог склонить колени в подобострастном поклоне. Поняв, что это ему не удастся, горе-лекарь трясущимися руками достал такую же дряхлую книгу, как и  сам, и принялся читать заклинания. Но Архалуйсу сделалось еще хуже.  Старика вытолкали взашей. Визирь вздохнул: «Правитель терпеть не может врачевателей, но его состояние с каждым днем хуже и хуже. Ума не приложу, что делать?». Все с ужасом наблюдали, как  Архалуйс корчится в судорогах, внезапно приступ закончился, как и начался. Правитель тяжело дышал, на лбу выступил пот. Он молча подозвал к себе визиря и прошептал на ухо: «Кинь клич, пусть позовут нового лекаря,  пусть приведет меня в порядок». Ни один из лекарей так и не смог вылечить Архалуйса. Народ в тайне радовался, в надежде, что их тиран скоро умрёт, но Архалуйс всеми силами держался за власть. Поняв, что без чародейства ему не подняться, он приказал отыскать того, кто поднимет его на ноги.
***
     На следующее утро глашатаи возвестили о том, что царю Архалуйсу нужен лекарь, который бы исцелил его от тяжкого недуга. «Кто исцелит царя, тот получит награду, которую сам пожелает!» - так возвестили глашатаи.
   «Ну вот, мой час настал!» - обрадовалась Леингваль – «Я войду во дворец, помогу ему проститься с жизнью, а если не получится, то позаботься о моём сыне, кондитер».  «Сластёна с сомнением покачал головой: «Если он схватит тебя и велит казнить, я никогда себе этого не прощу! Здесь надо действовать хитро. Разузнай, что к чему, и возвращайся, а я знаю человека, который сможет посадить твоего сына на трон.  Шатун заслужил того, чтобы его наследник возглавил царство Парсов!». Леингваль обняла кондитера. За несколько месяцев они подружились так, как будто знали друг друга всю жизнь. Сластена уже успел встретиться с товарищами Шатуна, поговорил со старшими мастерами с улицы гончарной.
   Жена Сластены, собирая Леингваль во дворец, про себя молилась за ее благополучное возвращение, а, когда она вышла, все восемь детей кондитера вышли помахать ей рукой вослед. Сластена посмотрел на небо и попросил Всевышнего: «Помоги это красавице! Я чувствую, что она скрывает от меня истинность своих намерений, но пускай все будет хорошо, помоги! Царь погиб, но пусть Всевышний оградит Царицу и её дитя». И, вздохнув, он ушел печь булочки.
   Кондитер оказался прав в своих предчувствиях. Леингваль шла во дворец с твердым намерением…убить Архалуйса. Она была лучшей Целительницей в Кавсатии, а потому знала, как можно навечно усыпить этого тирана. Но Всевышний все видит и все знает. Тот, у кого чистое сердце, не способен на подлость.
Глава 8
Леингваль во дворце.
  Леингваль подошла к воротам Дворца и вежливо поклонилась свирепым стражникам, хотя в душе затрепетала при их виде. Один из них грубо воскликнул: «Тебе чего, женщина? Иди отсюда! Царь не подает милостыню!». Злость стражника придала женщине силу. Она откинула покрывало с лица, и стражники онемели, увидев перед собой красавицу с золотыми волосами и голубыми глазами. «Передайте Архалуйсу, что пришла Целительница из Степных краев, готовая облегчить его страдания!». Кавсаты тут же распахнули ворота.
   Визирь немало удивился, когда пришла женщина. До этого в лекари к царю набивались только мужчины, но всех их Архалуйс отверг. Один сам был скрюченный и немощный с землистым цветом лица, и царь спросил у него: «Если ты сам болен, как ты можешь вылечить меня?», другой заговорил всех такими умными словами, что Архалуйс затопал ногами и не стал с ним разговаривать. По лицу третьего явно было видно, что он не прочь выпить, итак четвертый, пятый…Леингваль оказалась сто девятой по счету.
  Она опустилась на колени перед Царем и обратилась к нему со словами: «Выслушай меня Повелитель Кавсатии. Я умею исцелять любые болезни. Позволь мне помочь тебе! И ты не пожалеешь, что доверился именно мне, а не другим лекарям». Архалуйс с презрением ответил: «Глупая женщина, я и мужчин-целителей ненавижу, а чтобы довериться женщине, надо быть ослом!» - и засмеялся. А вслед за ним засмеялись все придворные. Только визирь сокрушенно покачал головой. И это не укрылось от глаз Леингваль. «Позволь мне доказать, о Всемогущий, что и женщина на кое-что способна!». Тогда Архалуйс указал в сторону «пропавшего» цветка, привезенного купцами из пустыни, и сказал: «Если ты оживишь этот «засохший комок колючек», то я поверю тебе!». Леингваль взяла в руки кактус: «О, невежда!» - подумала про себя Леингваль – «Он даже не знает, что таким этот цветок сделал Бог!». Она сосредоточилась, закрыв глаза, прошептала два заклинания, провела рукой над цветком пустыни. Кактус обволокла золотистая дымка. И через пять минут, на глазах изумленной публики, сын пустыни расцвел ярко-красными цветами! Архалуйс чуть не свалился с трона, когда увидел это. Он обратился к визирю так, чтобы его не слышали другие: «Не люблю я этих чародейств, ну пусть она останется. Если излечит меня от недуга, я озолочу её, если не поможет, то выгоним ее с позором!». Визирь отвел Леингваль в отведенные для нее покои.
     Женщина осмотрела свое новое жилище – просторную комнату с полукруглыми широкими окнами из разноцветных стекол, от которых на белом мраморном полу образовались затейливые рисунки. На высоком постаменте стояла кровать, скрытая за бархатным зеленым пологом с бахромой по краям.  Напротив кровати находился камин, украшенный лепными узорами. В камине весело потрескивал огонь. Возле кровати на стене висело овальное зеркало в бронзовой оправе. Леингваль подошла к зеркалу и поправила покрывало на голове. За много лет жизни в Кавсатии она привыкла прикрывать волосы от посторонних глаз. Присев на постель, женщина погладила рукой шелковое зелёное покрывало. Ее мысли перенеслись к Шатуну. Если бы он знал, что его любимая женщина родила ему сына! Она представила, что Шатун берет на руки малыша, подкидывает его вверх, а сын смеется и дёргает ножками. Неожиданно образы сменились. И лицо Сокола предстало перед ней, он смотрел на нее с жалостью и укором. Леингваль закрыла лицо руками. «Нет, Нет Сокол, лучше бы я не вспомнила тебя! Ты – это прошлое, любимое, горько-сладкое. Я не виновна, что нас разлучили. Я приеду, я приеду к вам, милые мои чародеи, но теперь душа моя принадлежит Кавсатии и Шатуну! Я повинна в том, что его убили так глупо, так жестоко! Я должна наказать тирана, во имя моего сына и народа, ставшего мне родным!». Леингваль лечила чужие недуги, но свою собственную душевную муку исцелить не могла. Кто бы ей подсказал, как поступить, как решить дилемму: две Ленигваль - одна из прошлого, другая из настоящего живут в ней, каждая своей жизнью. И как их примерить, Леингваль не имела представления. Она не знала, что когда в душе борются прошлое и настоящее, будущее молчаливо ждет своего последнего слова, прекрасно зная, как закончится исход битвы, а потому будущее терпеливо ведет человека к его цели, чтобы в один момент обернуться настоящим, а затем снова прошлым. И так будет вечно. Леингваль встала и открыла окно. Небо заволокло тучами, грянул гром, и дождь ворвался в покои Целительницы, наполнив ее израненную сущность благоговением и решимостью.

Глава 9
Исцеление Архалуйса.
         К вечеру дождь перестал. Со стороны гор подул холодный ветер. Леингваль выспалась, привела себя в порядок, причесала волосы и заплела их в тугую косу. На голову она накинула голубой шарф из легкого шифона, чтобы тяжелое покрывало не мешало ей в процедуре. Она достала из полотняной сумки три баночки: в одной была красная жидкость с сильным запахом мяты, в другой – сухие цветки травы, похожие на цикорий, а в третьей находилась зола (то самое зелье, которое могло погубить Архалуйса в мгновение ока). Эту баночку она спрятала в складках пышной коричневой юбки.
      Визирь вежливо постучался, и зашел с разрешения Леингваль. Он немного смущался при виде златовласой женщины, так смело глядящей в глаза мужчинам. На вид ему было не более пятидесяти лет. Но несколько серебристых прядей в его волосах, тихая неслышная походка и застывшая тоска в черных, обрамленных пышными ресницами глаза, выдавали его меланхоличную натуру. Немудрено, что властный и деспотичный Архалуйс смог подчинить его себе. «Повелитель ждет тебя, женщина» - обратился он бесстрастным тоном к Леингваль, не поднимая на нее глаз, но его острый подбородок слегка подрагивал. Леингваль взяла в руки лекарство и вышла, обуреваемая эмоциями.
     Покои Архалуйса находились в верхних этажах Дворца. Так он считал, что находится ближе к Небесам. Нельзя было сказать, что Архалуйс родился  изначально человеком злым и жестоким. Привезенный из-за моря в раннем возрасте, когда ребенку особенно требуется материнская ласка, он превратился в подобие собачонки для царских детей. И хотя царь Парс седьмой (отец Шатуна) души не чаял в своем маленьком друге, делясь с ним игрушками и едой, Архалуйс всегда помнил, что он всего лишь раб. Заметив, однажды, как Архалуйс сгибает с одного раза железную кочергу, его взяли в кавсатские стражники. Тогда они не были свирепой волчьей стаей, как стало позже при нем. Получив хорошее образование во дворце, владея недюжинной силой и изворотливостью, Архалуйс добился могущества и почитания среди кавсатского войска. Он захотел жениться на красавице Аглае – темнокожей танцовщице с зелеными глазами, стройной и быстрой, как лань. Архалйс обратился за помощью к прорицательнице за любовным зельем для девушки. На беду, то ли зелье оказалось фальшивым, то ли сам Архалйс сплоховал, но его друг Парс, будучи уже царем, влюбился в эту же девушку и, вопреки традициям, женился на ней. Тогда-то Архалуйс начал вынашивать план мести для всех, включая несчастных прорицателей и гадалок.
   У Парса и Аглаи рождались дети: первенец Шатун (светлокожий, статный и храбрый) и четыре дочери (смуглые с изумрудными глазами). За несколько лет Архалуйс быстро нашел себе сторонников из числа «обиженных царем». И весенней ночью, когда семья спала мирным сном, Архалуйс убил всех, включая бывшую возлюбленную. Истекая кровью, царица Аглая предрекла Архалуйсу гибель: «И издохнешь ты, как пес шелудивый от ножа простолюдина, а вокруг будут смотреть сотни глаз, и никто не проронит слезинки!». Вот потому Архалуйс, взошедший на трон через измену, возненавидел простых крестьян, мастеров, торговцев, с каждым годом своего правления сжимая их в тиски неволи и бедности.
    А Шатуну просто крупно повезло, он тогда мучился от  неразделенной любви к белошвейке из слободки, а потому удрал к ней в ту злосчастную ночь петь серенады под окном. Надо отметить, что белошвейка и укрывала Шатуна во все последующие дни, а потом передала его из рук в руки Акиму, сбежавшему из застенков, в которые его поместил мятежный кавсатский визирь.
    Ничего этого Леингваль не знала, входя в покои, где ждал ее больной царь. С каждой разом её шаг становился тяжелее, а раздумья тягостнее. Не так легко убить одного человека, когда ты подарила жизнь новому  и спасла тысячи людей от смерти.   Визирь распахнул перед ней двери в покои, и она увидела царя. Он лежал на подушках, окруженный ароматами муксуса и амбры, Златовласка молча кивнула и, без разрешения Архалуйса, отворила створку окна. В комнату ворвался свежий воздух. «Что ты делаешь, глупая женщина! Я же простужусь!» - завопил царь, стараясь укутаться потеплее в шелковые одеяла. Но в Леингваль вновь проснулась Целительница. Она забыла, что перед ней царь. Леингваль видела в нем только человека, нуждающегося в помощи. Наверное, это и отличает истинного врачевателя от проходимцев. Настоящий целитель не берет мзду и оказывает помощь равно как царям, так и простолюдинам! Она решительно, не выказывая никакого страха перед столь влиятельной особой, велела Архалуйсу лечь на спину и закрыть глаза. И Архалуйс…повиновался – столько в этой женщине оказалось притягательной силы! Вот он, в ее власти, наконец. Леингваль ощущала себя богиней, в руках которой находится тщедушное тельце тирана.  Она достала из складок платья склянку с ужасным порошком, и тут ей показалось, что она услышала вскрик своего малыша. Леингваль выронила склянку из рук, она покатилась по полу. «Что, что случилось?» - встрепенулся встревоженный царь. Златовласка  уверенно ответила: «Все в порядке, повелитель, расслабься». Ее тон казался бесстрастным, но внутри все дрожало. Она взяла себя в руки, как любой другой человек, хорошо владеющий своим ремеслом. Леингваль сосредоточилась и закрыла глаза…
    Кажется, ее сила удесятерилась, как будто вся энергия мира помогала ей; руки Леингваль запылали, царь застонал, корчась от боли в груди, но сжал зубы, чтобы не выглядеть трусом в глазах женщины. «Если тебе больно, царь, кричи. Крик облегчает страдание. Не надо стесняться своей боли, не надо ее и боятся, с ней просто нужно слиться воедино, срастись с ней, а потом отпустить, как отпускают птицу из клетки». Архалуйс повиновался. Он превратился в саму боль, нарастающую с каждой секундой, пульсирующей в его груди. На кокой-то миг, ему показалось, что его больше нет – наступила сплошная темнота. Это длилось, наверное, часа три. Но вот наступило облегчение, и царь задышал свободно и ровно. Его черты лица стали, вроде бы, мягче, моложе, что ли. Он открыл глаза и посмотрел на уставшую Леингваль. Ему захотелось приникнуть губами к ее сильным и нежным руками: так ему было хорошо! Но тут же минутная слабость прошла, и он снова превратился в надменного и грубого владыку. «Я благодарен тебе, врачевательница. Скоро я могу встать. Завтра мне предстоит лицезреть казнь одного из бунтовщиков, зовущего себя братом царевича!». При этих словах Леингваль побледнела, но вовремя взяла себя в руки. «Царь!» - обратилась она к Архалуйсу – тебе предстоит еще полежать дня два-три, а пока ты будешь отдыхать, на, возьми этот яблочный сидр, он укрепит твои силы!». Визирь выплыл из-за спины, и Леингваль обдал холодом его взгляд. Он проводил женщину в покои, и сказал: «Через три дня повелитель, будет ожидать тебя в тронном зале, чтобы достойно наградить за чудесное исцеление!». Златовласка поклонилась в ответ визирю. Но он развернулся и выскользнул из комнаты столь стремительно, что Леингваль очень удивилась. Она и не подозревала, что в ее жизни появился опасный враг. Визирь с томным взглядом мечтал занять место правителя. Но не обладал для этого ни силой ума, ни внутренним стержнем, выделяющим человека из толпы. А Архалуйс, не смотря на своею жесткость, обладал всеми этими качествами. Визирь мечтал, что женщина не справиться с тяжким недугом, но ошибся. Она оказалась действительно самой лучшей!
      Повелитель заснул, а визирь тихонько поднял с пола оброненную  Леингваль склянку с ядом, удовлетворенно хмыкнул. Он догадался, что это за зола!  И решение в его голове созрело мгновенно. Визирь открыл склянку и высыпал порошок в яблочный сидр, стоявший у изголовья. А Леингваль долго не могла заснуть. Женщина ругала себя, кляла, на чём свет стоит! «Как я могла! Как я не сумела! Теперь страну заполнят казни! Ах, я трусиха, ах предательница!». Она так себя корила, что Всевышний пришёл к ней на помощь и наслал на целительницу крепки сон. И во сне ей привиделось, как она танцует с Соколом возле заснеженной ели, а Шатун наблюдает за ними с крыльца, хмуря брови.
     Глубокой ночью, воровато озираясь, подкрался к покоям Леингваль черноглазый визирь и подкинул пустой сосуд под ее постель.
   

Глава 10
Сокол – предводитель цыган.
Десять лет назад.
  Когда праздник закончился, довольные чародеи разошлись по домам, унося с собой подарки. Сокол влетел в дом Иванны с охапкой еловых веток, надеясь преподнести букет своей возлюбленной. Но в доме никого не оказалась. «Наверное, она заночевала у Рыси» - успокаивал он сам себя, а душу почему-то заныла. С утра он уже топтался возле жилища Рыси. Но Златовласки там тоже не оказалось. Леингваль не появилась и днем. Встревоженные чародеи пустились на поиски. Но Златовласки словно след простыл.
  Два дня охотник бродил, больной, исхудавший в поисках возлюбленной девушки. Но она бесследно исчезла. Обеспокоенные всерьёз пропажей степнячки, жители леса, собрались на большой поляне. Вперёд вышел старик по имени Филин и произнес речь: «Дорогие братья и сестры! Случилась большая беда. Куда-то пропала наша любимая Леингваль. Это случилось в ночь празднования Новолетия, кстати, организованного ею. Вы все знаете, сколько эта степная девочка сделала для нас, лесных жителей. Она подарила нам вечно цветущий, целебный сад, оживила мёртвую землю, она помогала болезным и страждущим. Кто знает что-либо об этом деле, помогите пролить свет на это темное происшествие!». Иванна беззвучно плакала, уткнувшись в лицо резко похудевшему Белобороду. Чародеи стояли не шелохнувшись. Неожиданно, растолкав людей, вперед вышла женщина: маленького роста с копной рыжих волос, она тащила за собой симпатичного малыша, который хныкал и упирался. «Вот, Филин, мой сын видел: с кем ушла Леингваль. «Говори, малыш, не бойся!» - подбодрили его Рысь и Иванна. Малыш засопел, потер сначала один карий глаз, затем другой, шмыгнул носом. «Ну, это, я видел, как это, ну…». «Не тяни, мальчик, быстрее говори!» - поторопила его Рысь. Малыш поднял испуганный взгляд на женщину и выпалил: «Я видел, что Кедровка во время праздника увела Леингваль в сторону леса!». Иванна закрыла лицо руками и застонала
***
  Кедровка вышла на поляну с гордо поднятой головой: статная и красивая – молодая чародейка улыбалась отрешенной улыбкой, скользя невидящим взглядом поверх голов всех присутствующих.  Она смело взглянула в лицо Соколу и сказала: «Я это сделала из любви к тебе! Можешь меня помиловать, можешь казнить, но я люблю тебя.  Леингваль нет больше в живых. А я рядом, я рожу тебе сына. Останься со мной!». Она не успела договорить. Сокол в бешенстве выхватил нож, оттолкнул Белоборода, пытающегося остановить чародея, и воткнул стальное лезвие девушке в грудь. Та замерла, вздохнула  и  стала медленно оседать на землю. Капли крови окрасили белое покрывало снега.  Черные волосы рассыпались по земле. На несколько секунд девушка подняла голову и прошептала: «Я люблю тебя, Сокол. Не суждено быть тебе с Леингваль, не дано!» - и умерла. Черная птица вырвалась из ее груди, закричала истошно, покружилась над головами сородичей и уплыла под облака, растворяясь в синеве небес. Тело девушки по обычаю предали костру. А ночью на селение чародеев налетел ураган, сорвал несколько шатров,  выкорчевал деревья, разорил Святилище. Чародеи посчитали это недобрым знаком.
***
  Как холодно и чуждо звучал на Совете голос Змея: «Ни один из чародеев никогда не поднимал руку на ближнего своего! Ты нарушил обеты предков, и односельчане изгоняют тебя!». Кто-то из сородичей пытался вступиться за него, кажется Белобород: «Но он не виновен! Парень находился в гневе, Кедровка его вынудила к этому.  Это Она совершила преступление!», но его и слушать не стали. «Убийство своего сородича слишком тяжкий грех, чтобы его прощать»- был его резкий ответ. Охотник пытался объяснить, он раскаялся, но сородичи отшатнулась от него, как от прокаженного. До конца дней своих Сокол не забудет беспощадный взгляд их глаз. И день ото дня его будут мучить горькие воспоминания. Увы, порой, даже, справедливость бывает жестокой.


***
 Сокол ушел из леса навсегда. Он не знал, что спустя полгода деревня лесных людей снимется с места и исчезнет, не оставив памяти о себе. Так чародеи решили покинуть землю, на которой родилось не одно поколение, чтобы смыть с нее грех двух любящих сердец: Кедровки и Сокола.
  И только два человека остались в Кедровой роще – это Белобород и Иванна,  для которых цветущий сад Златовласки был не просто яблоневым садом, а садом надежды, что когда-нибудь вернутся сюда люди и посвятят себя исцелению мира.

***
   Восемь месяцев спустя. «Круглолицая» сова сорвалась с ели  и пролетела над его головой.  «Эгей, да это, мой старый приятель!»- воскликнул Сокол. Ночной охотник услышал возглас человека и сделал несколько кругов над его головой. Чародей понял призыв «брата» и, перекинув лук со стрелами через плечо,  направился за птицей вверх по склону горы. Чем выше он поднимался, тем гуще становился туман, внезапно окутавший и без того мрачный лес. Сокол шел вперед – на юго-восток, в Кавсатские поселения.  Сокол спешил убежать от терзающих его чувства вины перед Кедровкой, за то, что не понял ее и дал возможность ей сотворить злое дело, перед Леингваль, которую он не смог защитить, перед бабушкой, которая в нем разочаровалась, перед сородичами. И, хотя, он вырос в лесу, и лес – его родной дом, теперь чародею предстояло начать жизнь сначала:  среди городского шума. Охотник уходил все дальше и дальше вглубь чужих земель.
  Сокол любовался первозданной красотой  кавсатских гор.  Синяя дымка окутала вершины, похожие на застывших пастухов, молча взирающих на свои владения, распростершиеся внизу  сочными пастбищами и крохотными деревеньками. Сквозь туман, он разглядел первый домик кавсатов и поспеши по тропинке. Вот впереди показалась тележка, до верху нагруженная дровами. Еще молодая, но уже увядающая женщина, закутанная с головы до ног в черный кружевной плат, с трудом толкает ее вверх по склону. Чародей бросился помогать женщине, но, вдруг, бородатый мужчина в белом тюрбане и парчовом халате с огромным, выдающимся вперед животом, внезапно возник на пути Сокола. Заложив руки за спину, он перекрыл ему путь и произнес, слегка заикаясь: «Т-ты-ы ку-уда-а  прёшь, мерзавец!». Охотник прикусил губу от неожиданности.  «Этот кавсат в чурбане посреди тропинки? Такое чучело может только присниться!». На всякий случай он протер глаза. «А ты чего встал  на дороге,  пузатая обезьяна! Я иду на службу  к  Кавсатскому царю.  Освободи мне дорогу!». Толстяк почесал за ухом и промычал, обиженно насупив густые черные брови: «Д-да ладно, че-его ты, в само-ом-то де-еле! Я это про-осто так сказал. Только какую слу-у-жбу ты соби-и-раешься слу-ужить нашему Повелителю?» - хитро прищурился Хором (так звали толстяка). «Я неплохой стрелок из лука, могу одним ударом кинжала завалить хищника!». Хором почесал за ухом: «Ну, да-авай я тебе по-о-могу! Бойцы – это по моей части! И-и-дем со мной, чародей!». Соколу понравился этот грубоватый верзила, он внушал доверие, и чародей смело пошел вслед за Хоромом. Кавсат и чародей спустились вниз по тропинке,  и подошли к высокому железному забору.  Хором открыл ворота и пригласил гостя:  «Про-оходи, я те-ебя с на-ашими бойцами познакомлю!». Толстяк улыбнулся, и  его голубые глаза задорно заиграли.  «А дела не так уж плохи!» - подумал про себя лесной чародей, и смело вошел во двор к кавсату. Несколько чумазых ребятишек весело гоняли во дворе круглый моток шерсти  в пыли. «Что они делают?»- спросил удивленный охотник, никогда не видевший ранее такую странную игру.  «Они гоняют мяч. Эту игру нам привезли заморские купцы» - пояснил хозяин. Мячик подлетел к ногам гостя, и он, подражая малышам, откинул его ногой. Дети радостно заверещали. Домочадцы  Хорома окружили гостя: здесь были три красивые девушки - смуглые и черноглазые; мальчишки - кучерявые и измазанные тутовником; маленькие кавсатские старушки, закутанные до пят  в белые платки. Хрупкая малышка с длинной каштановой косой принесла гостю воды и фруктов. Сокол припал к глиняному кувшину, не в силах оторваться от прохладной воды. Хором усадил Сокола на подушки под широким белым тентом и принялся расспрашивать у мужчины: кто он и откуда.  Сокол вкратце, не вдаваясь в подробности, объяснил гостеприимному хозяину все перипетии своего пути.  Хором только охал и ахал от удивления. Пожилая женщина накрыла на стол. Сокол с удовольствием принялся уминать ароматные лепешки, сыр с укропом, зажаренную на вертеле утку с яблоками. Хором всплеснул руками: «Ты, ви-идно, сильно прого-олодался, е-ешь-ешь, у  ме-е-ня всегда по-о-лны закрома едой, не-е-даром я отвечаю за по-о-дготовку ку-улачных боёв,  воины-кавсаты должно хорошо питаться!». «Ты отвечаешь за кулачные бои?»- подскочил с подушек Сокол. «А что ту-ут та-акого? И не только за это. Здесь (он обвел рукой широкий двор) тренируются лучшие воины Кавсатии!»- с гордостью ответил ему Хором-Борода. «Мой пра-адед занима-ался э-этим, мой дед, о-отец. И я про-одолжил их де-ело!». Он похлопал охотника по плечу: «Не бе-еспокойся, брат!  Я по-омогу те-ебе! Сло-ово Бороды здесь – закон!». 
     Через год, с легкой руки Хорома, Сокол отправился в  Авир на состязание Золотого орла.  Конкурс Золотого Орла придумали чеканщики и ювелиры сто двадцать восемь лет назад.  Со всей Кавсатии созывали лучших борцов.  Они долго готовились, потом отбирали лучших из лучших и сходились в бою с главными борцами царя. В итоге победителю доставался приз. А призом  для победителя являлась  скульптура орла из чистого золота.
   Сокол направлялся в гостиницу, где обычно размещаются небогатые чужестранцы, мелкие торговцы и крестьяне. На следующий день Сокол участвовал в конкурсе на лучшего борца. Зрелище это было незабываемо. На огромной дворцовой площади, вымощенной красными камнями (и откуда такие камни берутся?) установили постамент из досок. На него выходили борцы, окруженные массой помощников, которые норовили дать совет: с какого боку лучше подойти, куда наносить удар и прочие хитрости кулачного боя. Чародей оказался один среди всей этой кричащей, возбужденной толпы. Его соперником стал никто иной, как лучший боец Кавсатии. Накануне он хорошенько «отдубасил» предыдущих участников. И на его счету было четыре золотых орла, а за спиной покровительство Двора!   «Внимание! Выходит Сокол – чародей из Кедрового царства на бой с Леоном – кавсатским стражником!». Толпа загудела, предвкушая легкую победу кавсата. Стражник не ведал, что охотник не только ловок и силен, но еще обладал куда большими возможностями, чем обыкновенный стражник! Сокол встал посреди подмоста, сложив руки на груди, и ждал. Толпа засвистела, завизжала, загудела. Стражник, оскалил зубы, и стал похож на медведя. Он зарычал и ринулся на чужеземца. Но мужчина не отступил, он сумел резко выставить руку вперёд. Стражник отлетел на метр! Зрители охнули и замерли. Кавсат не понял, что же с ним произошло, и взревел от злости. Выхватил нож и метнулся на чародея снова, надеясь убить его стразу, но Сокол взмахнул руками, и, как птица взмыл вверх (толпа ахнула и замерла), а потом подхватил громилу руками, словно коршун цыпленка и швырнул об пол. Нож отлетел в середину толпы, кого-то слегка поранив. Кавсат потерял сознание. Через минуту чародея объявили победителем!
 Золотой орел мог бы помочь чародею завоевать свое место под солнцем среди кавсатов.  Но  судьба распорядилась иначе. Чародей отправился  праздновать свою победу в харчевню,  круто изменив свою судьбу.       
   Молодой мужчина с косой, как у женщины – высокий, с крепкими плечами, насторожил  пятерых  темнолицых мужчин в ярких рубахах, сидящих за большим столом. И хотя они не прерывали оживленной беседы,  их глаза неотрывно следили за «чародеем». Сокол оглядел беглым взглядом  цыган и попросил обед: белый  хлеб и фрукты, жареную рыбу и немного знаменитого авирского вина.    Только он приступил к еде, как в харчевню вбежала  смуглая миловидная цыганочка в голубой косынке. Их взгляды встретились, и сердце Сокола чуть не остановилось: девушка сильно походила на Кедровку, только она казалась меньше ростом и глаза у нее не серые, как у Кедровки, а большие, карие с длинными бархатными ресницами.
  Цыганку звали Маро, и жила она со старенькой слепой бабушкой в развалившейся хибаре. В цыганском сословии их род находился если не на последнем месте, то на предпоследнем. Единственное, что она могла хорошо делать – это гадать по ладони, да еще петь и танцевать. Все, что Маро зарабатывала этим нехитрым трудом, забирал один старый и косоглазый цыган, считающий себя хозяином хибары, в которой нашли приют бабушка и девушка.  Косоглазый, таким образом,  добивался зависимости Маро, чтобы она согласилась стать его женой. Этот цыган считался, чуть ли, не самым влиятельным в квартале.
 «А, и ты здесь! А ну иди сюда, чертовка черноглазая!» - проскрипел косоглазый и стукнул кулаком по столу. Девушка взмахнула своими бархатными ресницами и попятилась назад, сверкая  босыми ножками, цыганочка протянула маленькую ладошку: «Забери свой долг Ромул,  это все что я заработала за гадание!».  Несколько медяков со звоном рассыпались по полу. Косой резко вскочил из-за стола и схватил цыганку за косу: «Этого мало!». Маро пыталась ускользнуть, но цыган рявкнул «Ну, иди же сюда, красотка, я тебе кое-что покажу!» - и попытался поцеловать ее. Девушка закричала, пытаясь увернуться, но Косой крепко держал ее за волосы. А мужчины громко гоготали. Сокол не выдержал, вскочил и замахнулся на косоглазого кинжалом. Соратники  цыгана, забыв о пиве, бросился на помощь товарищу. Девушка оказалась неробкого десятка, и цапнула своего обидчика зубами за руку.  Тот зарычал от боли и выпустил девушку из своих лап. Чародей резко толкнул мужчину в грудь. Цыган не ожидал такого сильного удара и пошатнулся. Остальные бросились на него с криками, но Сокол сумел раскидать молодцов в разные стороны, ранив сразу двоих. Пошатываясь из стороны в сторону,  с налитыми кровью круглыми глазами, Косой  вытащил нож, кривой, как его правый глаз. Но охотник ловко увернулся и ударил цыгана ногой в колено. Тот повалился на пол, но кто-то сзади успел огреть чародея  лавкой по голове. Всё закружилось у Сокола перед глазами, и он грохнулся на пол. Через минуту-другую он очнулся и вовремя успел отвести руку с кинжалом, которую занес над ним Косой. Долго длилась эта борьба, но охотник одержал вверх! Девушка прижалась к своему защитнику и объяснила: «Ты за меня заступился, но мне всё равно  придётся идти к нему в жёны, иначе я буду опозорена!». Цыган загоготал, а его подельники громко вторили ему. «Эй, герой! А ты отдай за него Золотого орла, тогда я отпущу девку!». Маро прижала руки к груди. Её губы что-то шептали, кажется, она молилась. Сокол молча развязал кожаный мешок и со всей силы швырнул Орла под ноги Косому. Один из парней едва успел его подхватить. Косой, весь окровавленный и злой, пошатываясь, вышел из харчевни. А за ним, удивлённые выползали остальные контрабандисты. Остальные посетители харчевни встали со скамеек и захлопали, выражая одобрение и восхищение благородным поступком чужака. «Зачем, зачем ты сделал это!» - спрашивала Маро, размазывая слёзы по щекам. Если бы Маро знала, что  была так похожа на одну чародейку, что заставило сердце Сокола обливаться кровавыми слезами, то чародей вряд ли пошел вслед за цыганкой и  женился на ней. Она привела его в квартал и объявила своим мужем. Цыгане пошумели, поворчали, а потом разошлись каждый к себе. Так чародей остался жить с контробандистами. В течение ещё трёх лет охотнику нужно было завоевывать авторитет в этом чуждом для него мире, поэтому постоянные стычки между ним и Косым продолжались до тех пор, пока чародей, наконец, не одержал над ним вверх, и Косой отошел в мир иной. Именно в этом последнем бою он лишился правой кисти. Вся преступная деятельность Сокола доставляла много неприятностей и стражникам. Занимаясь под их носом контрабандой, Сокол делал себе огромное состояние, половину которого отдавал бедным семьям из своего квартала. Прошло несколько лет, и теперь он по праву считался «своим» у цыган.
***
   Вот о чем поведал Сокол Сластёне отпивая глоток терпкого авирского вина. Сластёна спросила: «А ту девушку, пропавшую, ты больше не вспоминаешь?». Сокол усмехнулся: «Когда Маро умерла, я перестал верить в чудеса» - ответил чародей, закурил трубку и продолжил: «Прости, друг, но все это лирика! Скажи мне, друг кондитер, с чем ты пожаловал: хочешь купить мясо кита, запрещённого в Кавсатии?». Сластёна вздохнул и, как можно твёрже, произнёс: «Послушай, чародей! Мне нужно оружие и сторонники, которые им владеют. После гибели Шатуна, у народа опустились руки. У царевича остались жена и сын. Она будет нашей королевой, но женщина есть женщина. Нужен помощник: решительный и храбрый, умеющий вести за собой людей! И ты подходишь ей для борьбы с Архалуйсом. Ты поможешь ей свергнуть его с трона, наконец. Время идет, а я… мы не решались на крайние меры. И Шатун так нелепо погиб. Он столько пережил! Выжил в горах во время схода лавины, не утонул во время наводнения,  чудом оправился от отравленной стрелы стражника и так по-глупому погиб в родном городе! Разве можно предположить все намерения Всевышнего? Народ пойдет за тобой, я уверен. Сокол покачал головой и спросил: «А ты не боишься, что прольется много невинной  крови. Мне бы не хотелось, чтобы мои цыгане умирали за какой-то там трон!». Кондитер вспыхнул: «Ты не прав! Это не моя прихоть! Посмотри, как живется людям. Ты говорил мне о любви, но разве можно растить детей, зная, что в любую минут их заберут в рабство! Царедворцев гораздо меньше, чем простых крестьян и ремесленников, и мы победим! Ты согласен  помочь нам, цыганский предводитель?» - спросил Сластёна и протянул руку Соколу.  Чародей протянул в ответ свою, выражая согласие. И добавил: «Если обещаешь, что будущая царица не будет нас преследовать за наши дела, то помогу!».
         
Глава 11.
Леингваль приговаривают к казни.
   Во дворце Архалуйса ожидали его выздоровления. Повелитель проснулся, потянулся и почувствовал облегчение: дышать стало намного легче. Он поднялся и стал прохаживаться по опочивальне, довольно поглаживая тощую грудь. Не сразу царь заметил кувшин с лекарством. Он вспомнил, что женщина наказала ему пить этот сидр. Царь протянул руку, но его, то ли его ангелы–хранители не дремали, а, может, вмешался просто случай, - кошка опередила повелителя. Животное стремительно влетело на стол и опрокинуло кувшин с лекарством. «Ах, ты, шайтанова дочка!» - возопил Архалуйс. Он снял с себя туфлю и кинул в кошку. Та со спокойным видом разместилась на столе и принялась слизывать капли сладкого настоя. То, что произошло дальше, ввергло Архалуйса сначала в шок, потом в дикую ярость. Животное мгновенно закашлялось, забилось в конвульсиях  и погибло на глазах  царя.
   Царь не увидел неслышно вошедшего придворного. Это был тот самый визирь с меланхоличным взглядом. Сановник был спокоен, так как был уверен, что царь мертв, и готовился сыграть роль убитого горем приближенного, чтобы затем, воспользовавшись моментом,  ловко захватить власть в свои руки. Как визирь хотел, чтобы повелитель оказался мертвым!  Но на свое удивление, Визирь застал Архалуйса здоровым и очень злым. А потому, притворно ломая руки, возопил: «Как я рад! Как я рад, что ты здоров, мой повелитель!». Тут ему в глаза бросилась неприглядная картина: издохшая несчастная кошка, вокруг которой валялись осколки от кувшина с ядом. Визирь поторопился отвести от себя подозрения, на всякий случай, и поспешил обвинить в этом преступлении женщину. «Надо арестовать негодницу! Эта тварь специально разыграла комедию, чтобы потом подло отравить вас! Я догадывался об этом!». Он испугался, что ляпнул лишнее и попытался ретироваться. Но Архалуйс мертвой хваткой вцепился ему в плечо. «Ты с ней заодно, мерзавец! Я посажу тебя на кол за это!». Визирь затрясся от испуга за свою  жизнь. Но небо в это утро благоволило всем, живущим во дворце. В спальню ворвался другой сановник и бросился перед царем на колени, он принялся неистово лобызать голые пятки Архалуйса, и дико завопил, разрывая на себе одежды: «Пощади, царь! Не вели казнить меня, светоносный наш!». Меланхоличный воспользовался минутной паузой и ретировался за занавеску. «Что еще случилось! Кто? Что? Зачем?» - орал царь. «Мятежник, помощник Шатуна, сбежал! Ему помог стражник, мальчишка!». Все поплыло перед очами Архалуйса. Это был удар посильнее попытки убийства. Он схватил сановника за горло и принялся его душить. Наверное, он бы убил его, но в сердце опять что-то закололо.  Царя, вдруг, посетило озарение. Он вспомнил, что ему давно докладывали о златовласой колдунье, якобы называющей себя женой Шатуна. Архалуйс успокоился. И уже более мирным тоном произнес: «Я думаю, что эта девка заодно с мятежниками! Арестуйте ее немедленно и разузнайте, кто она, откуда! А всех, кто не доглядел за беглецом – всех казнить сегодня же ночью, иначе и вам головы не сносить!». Оба царедворца выскочили из опочивальни царя и разбежались в разные стороны.
    Архалуйс довольно потирал руки: «Если эта ведьма действительно та самая Златовласка, то её казнь послужит хорошим уроком для остальных мятежников.
***
 Леингваль проснулась от того, что кто-то грубо стаскивал ее с постели. Ее вывели, почти раздетую, куда-то вниз и бросили в темницу – в мрачный сырой подвал, с толстой решеткой на крохотном оконце, практически не пропускающем свет. Она осталась одна, ещё толком не понимая, что происходит. Златовласка старалась держаться с достоинством, опасаясь, прежде всего, за своего ребенка, оставшегося без неё. В темнице не было ничего, кроме кучки сгнившей соломы и женщина улеглась прямо на нее. Больше всего ей было обидно, что она пришла во дворец, чтобы отомстить за любимого, но подалась минутной слабости. А ведь стоило только насыпать яд в его кувшин! Она долго сидела, уткнувшись лицом в колени. На некоторое время женщина задремала. Сначала ее окутала тьма, но постепенно стали проявляться образы, сменяющие друг друга. И каждое лицо, увиденное Леингваль, возвращало ее в прошлое, заставляя подняться все самое важное, все глубоко спрятанное на дне ее сердца.
    Сначала пришли мать и отец. Как не переживала Златовласка, но взгляды родителей придали ей силы. Они ничего не сказали, только смотрели на нее и качали головами, потом растаяли, оставив после себя облако поддержки. Неожиданно возникла Кедровка. Теперь чародейка выглядела кроткой и…какой-то умиротворенной что ли. Она опустилась перед Златовлаской на колени и стала умолять о прощении. Ее раскаяние было настолько искренним, что Леингваль мысленно обняла  свою соперницу. «Прости и ты меня, моя родная, за то, что лишила тебя единственной любви. Я не хотела!». Они обе заплакали, и слезы эти растворили вину перед Кедровкой. Дух Кедровки оставил после себя облако очищения. Сокол возник из ниоткуда. Но, странно,  его энергия била ключом жизни, и рядом теплился еще один источник – женский. Сокол шептал, что любил ее, искал, но отчаялся. Но любовь, к ней, к Леингваль, дала ему силы обрести счастье в изгнании. Леингваль вдруг почувствовала, что облик  Сокола пробудил в ней что-то гораздо сильнее, чем первая детская влюбленность. И Сокол подарил ей энергию любви. Потом ее окружили чародеи, но их глаза были затуманены. Они печалились о ней, о Соколе. Только Белобород и Иванна улыбались открыто, заражая ее уверенностью: «Твой сад будет цвести вечно, мы с Иванной не дадим ему умереть! Пока цветет сад, будем жить и мы!». Златовласка растрогалась: «Спасибо! Спасибо!».  Леингваль послала чародеям свою любовь, а они поделились с ней твердостью и непреклонностью  духа. Шатун пришёл последним, он наклонился к ней и поцеловал в губы. Леингваль разрыдалась. А Шатун гладил её золотые косы и успокаивал: «Береги себя, вырасти сына. Пусть он станет достойным продолжателем династии Парсов. Я люблю тебя, моя целительница! Спасибо тебе за то, что ты была в моей жизни и осветила её радостью!». Его облик растаял, а Леингваль открыла глаза, и оглядела темницу. Ей показалось, что вокруг стало как-то просторнее и светлее. Узница приободрилась. Она снова погрузилась в состояние полудремы, и перед ней возник образ незнакомой темнокожей красавицы. Образ её будто материализовался. Женщина сказала: «Не бойся, милая, ты поступила правильно. Убийство – это грех перед Создателем! Не мы подарили жизнь этому царю, чтобы ее отнимать таким подлым способом!». «Но где же справедливость?!» - спросила Леингваль - «Архалуйс же совершил убийство родителей Шатуна! И скольких безвинных он приговорил к казни!». «Ты права, но будет справедливым, если Архалуйс примет свою погибель от руки простолюдина, как я ему и предрекала. Что он боится, то к нему и придёт. И это не будет грехом, ибо это произойдет в бою!». «Я не боюсь умереть, но мой сын! Он должен выжить. Ради любви! Во имя справедливости!» - взмолилась Златовласка.  «Он обязательно вырастет! Его оберегают предки! Тебе это предопределено судьбой! Ты вырастешь нового царя и опять возродишь яблоневый сад, здесь в Кавсатии, и будешь лечить людей, как делала все эти годы! Ты восстанешь из пепла Царицей Цветущих садов!». «Но как я выберусь из темницы?» - воскликнула Леингваль. «Дождись утра! И вверь свою жизнь Создателю! Ты обязательно спасешься!».  Леингваль протянула руки к царице Аглае (ибо это был её дух) и попросила: «Я хочу посвятить свою жизнь сыну. Как я буду исцелять, если у меня будет семья!». Царица ответила: «Царицей может стать любая девушка, выйдя за правителя, а вот оживлять всё окружающее может не каждая. Береги этот дар. Когда ты выйдешь отсюда, твоя сила утроится. Ибо это будет сила Матери! Найди талантливых женщин, научи их чувствовать природу, проникать в душу человека, и тебе станет легче продолжать начатое. А ты помоги своему народу стать просвещённее и здоровее. Вот какова миссия царицы!». И  слова  чародейки подарили Леингваль надежду. Образ чародейки потускнел, а душа женщины успокоилась, и она уснула необычайно крепким для узницы сном.
Глава 12
Освобождение Кавсатии.
      Сластена ворвался к цыгану-чародею уже глубокой ночью, встревоженный и ужасно расстроенный. Через проверенных людей он узнал, что рано утром Архалуйс собирается казнить Леингваль. «Время не терпит отлогательств! Нашу будущую царицу завтра казнят, Царевич погибнет без матери! Надо спешить! Я собираю народ. Гончары с нами, пекари тоже, чеканщики, ковроделы и, даже, ювелиры – все хотят избавиться от Архалуйса» - сбивчиво, волнуясь, сообщил Сластена заговорщикам – «Спасение Целительницы – это долг наш перед ее самоотверженностью! Она пошла во дворец, чтобы помочь нам. Я знал, что это бесполезное дело, но…». Сокол побледнел от ярости: « Да будь  прокляты и власть, и трон. Лучшего случая бы не представилось, поверь! Это сама судьба привела ту женщину во дворец! Ради её спасения,  мы, цыгане, готовы к восстанию! Мы спасем жену Шатуна и свергнем Архалуйса!»

***
    Казнь назначили на десять утра, чтобы «весь народ увидел, что бывает с изменниками царю». Леингваль завязали глаза и усадили в повозку. Она слышала сочувственные возгласы простых людей и злорадные выкрики царедворцев. Пока повозка медленно катилась к лобному месту, Леингваль молилась, прижав руки к животу, будто желая оградить себя от «чужих глаз». Любой другой приговоренный на ее месте, наверное, впал бы в отчаяние, или ступор, а Златовласка же вложила в слова молитвы всю мощь, всю духовную силу, которой ее одарили «призраки», пришедшие к ней на помощь в ее темнице.
«О, Отец – Создатель Мира
Пощади судьбу мою,
Не за правое ли дело
Отдаю я жизнь свою?
За любовь и за свободу,
Поплатилась головой,
Но – любовь моя к Шатуну,
Пусть останется живой!

    Повозка остановилась, и приговоренную грубо стащили вниз, потом, подталкивая сзади пинками, заставили подняться на помост, где женщину ожидал палач в красном балахоне на голове с прорезями для глаз. Он прохаживался по помосту, словно по сцене взад-вперед. Несколько раз топор падал из его рук. Какая-то женщина в толпе крикнула: «Неправильная эта казнь! Всевышний знак подает! Оставьте женщину в покое!». Кавсатские стражники ринулись в толпу и принялись размахивать кулаками, направо и налево раздавая тумаки.
    Двое крестьян молча переглянулись. Тот, что помоложе  шепнул на ухо товарищу: «Не бойся – все сделали, как надо! Сластена наготове!». «А воины?». «Три отряда на нашей стороне! Сотник Лар ждет знака. Коня приготовили!». Мятежник кивнул молча в ответ и стал пробираться ближе к возвышению, на котором обычно восседал Архалуйс со своими царедворцами.
   Когда с Леингваль сорвали повязку, яркий луч солнца ослепил ее. Палач посмотрел на свою жертву и замер. Если бы народ видел, как побелело под маской его лицо, как задрожали губы при виде узницы, как сердце практически остановилось, то несказанно удивились бы. Но чувства палача были скрыты под красным балахоном.
   Архалуйсу помогли усесться на деревянный трон под зеленым балдахином.  Царедворцы окружили царя. Он встал – площадь замерла. Архалуйс произнес: «Я даю тебе последнее слово, колдунья!». Леингваль кротко улыбнулась. Ее взгляд искал среди зрителей знакомые лица Сластены и его жены. Она повернулась к царю и сказала: «Я не виновная, царь. Вся моя вина – это любовь. Дважды я теряла любовь не по своей вине. И вновь ее обрела. Я счастлива, что, умирая, я оставляю после себя мой сад, друзей и исцеленных мною людей. Значит, я не зря жила и страдала. Кое-что мне удалось в этой жизни. Кто-то ткёт ковры, лепит горшки, правит миром, а я исцеляла и возвращала к жизни неживое. Я смогла познать истинный лик любви и, кажется, была любимой! А это самое главное в жизни любого человека: ощущать, что ты кому-то был нужен в этом мире! Ради этого не страшно и умереть».
   Царь ничего не ответил, лишь недоуменно пожал плечами. Слова этой златовласой целительницы показались Архалуйсу полным бредом.  Леингваль сама подошла к гильотине и опустилась на колени. Она закрыла глаза и мыслями перенеслась в Кедровое царство, уходя от смерти в спасительное прошлое. Царь взмахнул белым платком, и палач…сорвал с себя маску! «Сокол!» - простонала Леингваль и упала в обморок. А цыган поднял Леингваль на руки и спрыгнул с помоста в толпу. Вокруг них сразу же сплотились ряды. Архалуйс в гневе затопал ногами. И тут громом раздалась любимая  песня воинов Кавсатии династии Парсов.

Мы в бой идем за правое дело,
За правое дело идем мы в бой,
Кавсатские воины смело сразимся,
За царство Кавсатов, за дом свой родной.

То запели вооруженные ремесленники и крестьяне во главе со Сластеной. На кондитере красовался красный плащ кавсатского стражника. Собравшиеся на площади стали доставать мечи и палки и начали размахивать ими над головами, сжима кольцо вокруг царя и его двора. Слуги хотели увести царя с места казни, но уже гончары и плотники окружили помост Архалуйса. А стражники, призванные охранять тирана, бросили мечи на землю и сдались почти без боя. Архалуйс взвыл, не ожидая такого предательства.
  «Где мои личные стражники?» - завопили царедворцы. «Они уже здесь!» - закричал грустноглазый визирь и попятился назад, от греха подальше. Три отряда воинов в развевающихся алых мантиях окружили площадь. Народ растерялся. Но кто-то воскликнул: «Смотрите – это цыган!». Архалуйс вжался в трон, он покрылся холодным потом, когда увидел контрабандиста, уже мчащегося на белом коне. Толпа возликовала. А на площадь стало собираться все больше и больше народу. Солдаты, вставшие на сторону Шатуна, арестовали сановников и разоружили отряд кавсатских стражников, которые пытались защитить Архалуйса. Архалуйс, объятый ужасом, очутился на помосте, на котором только что стояла Ленигваль. Царь шатался, путаясь в полах своего халата. Кто-то кинул ему меч: «Давай сразимся, Архалуйс на равных! Бери меч в руки и бейся, как воин! Твоя жизнь в твоих руках!». На помост выскочил молодой мятежник, которого Архалуйс приговорил к казни. Это был сын резчика по дереву: юный и ловкий. Тот самый чернокудрый горец, который сидел у костра с Шатуном и потом ушёл вслед за ним в столицу.
   И они сошлись: тиран и простолюдин. На стороне юноши была молодость и годы тренировок, а на стороне Архалуйса – опыт и страх, утроивший силу и мощь. Архалуйс цеплялся за свою жизнь, а потому сражался храбро. Но постепенно его силы иссекали, и он упал на колени, опустив голову. Сын резчика бросил меч на землю и объявил: «Не будем обагрять трон Парсов кровью! Отправьте его вон из Кавсатии! И пусть больше не суется в нашу страну!». Мужчина повернулся лицом к стенам дворца и увидел предводителя цыган с мечом наготове в окружении своих сородичей. И тут Архалуйс подскочил, выхватил нож и метнул его в спину юноше. Леингваль видела это с балкона дворца, она закричала, но нож задел только плечо мятежника. И пока юноша приходил в себя, рядом с Архалусом оказался Сластена с дубинкой в руках. Он размахнулся и со всей силы треснул царя по спине, тот рухнул. Падая, тиран увидел перед собой простолюдина размахивающего дубинкой, и услышал, как  падению его, Архалуйса, радуется народ. Люди подхватили Сластёну на руки и понесли по улицам, как героя. Архалуйса и других придворных связали и бросили в темницу. И так как мы их больше не увидим, скажем, чем все закончилось для царя и его приближенных. Через неделю Архалуйса и всех его приспешников посадили на большой корабль и отправили в открытое море. Что с ними стало дальше – не известно. А пока мы вернемся к стенам дворца.   Народ приветствовал Сластену как народного героя, а Сокол в сопровождении кавсатских воинов  въехал во дворец, чтобы поклониться Царице…


















Эпилог

       После победы над Архалуйсом жизнь Леингваль изменилась. Теперь все внимание  царицы было направлено на сына. Окруженная любовью и заботой, она посвятила себя народу и младенцу, который родился здоровым, не смотря на невзгоды, перенесенные матерью. На месте прежнего царского сада, где росли причудливые карликовые растения, Леингваль разбила Целебный яблоневый сад.  Круглый год сад Царя Шатуна (так Леингваль увековечила имя своего мужа) благоухал ароматом цветущих лечебных яблонь. И теперь каждый нуждающийся мог попросить у  царского садовника саженец целебного дерева, или сами плоды яблони.
   Через два года после этих событий цыганский предводитель увёл несколько своих «соплеменников» - цыган в Кедровое царство. А за ними ушли ещё несколько семей бывших контрабандистов, которые поставили свои шатры на месте жилищ лесных родственников Сокола. И в Кедровой роще вновь защебетали детские голоса. Иванне и Белобороду прибавилось хлопот: нужно было научить этих людей жить в согласии с природой. И, хотя, кавсатские цыгане не походили на прежних  лесных чародеев, они нашли общий язык и с кедрами и лесными обитателями (зверям и птицами). Впоследствии новых чародеев народилось на свет столько много, что часть из них разбрелась по всему свету.  А куда исчезли прежние чародеи, так и осталось тайной.
  Мечта Сластены сбылась: ему предложили служить сотником. Он долго красовался в красном плаще, отдавая приказания своим солдатам зычным голосом. Но когда на прилавках магазинов появились ужасные пирожки, которых невозможно было взять в рот, Сластена вновь сменил наряд воина на белоснежный фартук кондитера, сказав, что: «Лучше быть прекрасным кондитером, чем дрянным сотником!». Через много-много лет этому славному кондитеру поставят на площади памятник, как герою-освободителю. Скульптор изобразит Сластену с корзиной, полной пирожков в одной руке и дубинкой в другой, олицетворяя принцип: «Мы, кавсаты, мирный народ, но наша дубинка готова в поход!».
Шатун второй (сын Леингваль) правил честно и справедливо, в девяносто лет благополучно передав трон сыну, который изъявил желание быть простым садовником.  Шатун Третий оставил царство на попечение старшей сестры, которая надолго установила в Кавсатии матриархат, а сам вернулся на родину своей бабушки Леингваль и, благодаря ему, Степные края вновь стали краем Цветущих садов.
   О Леингваль сложили предания и легенды, одну из которых я вам и поведала.
   Это все случилось потом, а сейчас…
   Царица в розовой тунике и белой прозрачной накидке на златовласой голове сидела под яблоней и читала письмо от Иванны, которая сообщала, что у них с Белобородом все в порядке и, что они соскучились за своей Златовлаской и хотели бы ее увидеть.   Сокол терпеливо ждал, когда Леингваль дочитает до конца. Леингваль сложила письмо и смахнула слезы. «Спасибо тебе, что ты привёз мне  послание от стариков! Я обязательно их навещу. Жаль, что они отказались переезжать к нам! Очень жаль!». «Они привыкли жить уединенно. Белобород и Иванна – лесные люди, Леингваль!» - возразил Сокол. Царица отвернулась от охотника, желая скрыть свое волнение, а он долго не решался  задать ей один единственный  вопрос: помнит ли Златовласка о его чувствах к ней?  Царица, словно, прочитала его мысли. «Я была влюблена в Арева, потом полюбила отца моего сына, но, именно благодаря тебе я вновь, обрела стремление жить по-новому. Спасибо, что ты подарил мне надежду на счастье. К сожалению, из моей памяти надолго был стерт твой облик, но сердцем я чувствовала, что не могла жить без любви. Я виновата перед тобой, что не смогла по достоинству оценить твои чувства, но жизнь – не сказка. Это только  в преданиях люди влюбляются один раз за всю жизнь, или посвящают себя бесплодным воспоминаниям об ушедшей любви. Но тяжкие испытания научили меня тому, что жизнь всегда продолжается, и любовь не умирает, она вечна. Только направить её теперь должна я в другое русло и осчастливить не только себя, но и других! Испытания помогли мне осознать одну истину: если ты не можешь вернуться назад, то начни свою жизнь с чистого листа и сохрани в своем сердце благодарность судьбе за то, что ты любила и была когда-то любима другими». Сокол посмотрел на царицу глазами, переполненными нежностью: «Я буду любить тебя всю жизнь, и никто не сотрет тебя из моей памяти!». Он взял ее руку и поднёс к своим губам. Леингваль ответила ему: «Я тоже тебя  люблю, спасибо тебе за то, что ты когда-то был  и есть в моей судьбе!».
   Они еще несколько часов сидели рядом друг с другом на скамейке, каждый погруженный в свои мысли. Но на душе и Сокола и Златовласки было, как никогда, легко. Ведь они вновь обрели друг друга, но их влюбленность переросла в нечто большее – в дружбу двух сердец, умеющих верить и надеяться. Они обняли друг друга, зная, что их жизнь только начинается. Каждый пойдёт своим путём, но с Любовью в сердце…
***
 Леингваль родилась садовницей, открыла в себе дар исцеления и помогла многим людям вернуться к жизни, наконец, простая девушка возродилась из пепла, чтобы стать царицей - первой царицей, которая подарила своим подданным что-то особенное – Целебный сад, то есть возможность быть здоровыми! И, если кто-то считает, что отдать свою жизнь выращиванию целебных яблок, имея корону и власть, это ерунда, то глубоко ошибается! Каждый человек пришел на эту землю, чтобы найти и воплотить в жизнь свое главное дело, и можно, как Леингваль, долго себя искать, обучаясь всему новому и необычному, но судьба все равно приведет к тому, для чего ты родился.
2005-2008