-- Что-то ещё брать будете? -- спросила Сизого хрупкотелая буфетчица с тёмно-зелёными глазами на нежном, восточном лице. В её голосе чувствовались нотки раздражения, вызвaнные непосильной медлительностью и докучающей нерешительностью Сизого, который с обжигающим бумажным стаканчиком чая в руках, статуей стоял у кондитерского отдела, сверля взглядом малиновую шарлотку в стеклянном холодильнике под прилавком.
-- Вас возьму! -- заявил он, уставившись в её постепенно шокирующиеся глаза. -- ...С собой...в древнюю Ассирию. Прямо на столетнюю годовщину со дня смерти великой царицы Семирамиды (самой прекрасной женщины той эпохи)! И тогда весь народ Ассирии уверует, что Вы -- их легендарная царица во плоти, воскресшая сквозь декады упадка!
-- Ты сравниваешь меня со столетней старухой? Пош-ш-шёл ты... -- зашипела буфетчица и бесцеремонно повернувшись на 180 градусов по Колгейту, удалилась в другой отдел, оставив Сизого в одиночестве сверлить взглядом полочку с коробками чая.
Таким образом, он окончательно потерял веру в светлое будущее рода человеческого.
Он также бросил пить чай.