Не было секса в Советском Союзе. А рождаемость была. Может быть, почкованием размножались? Глупости какие, какое может быть почкование, ещё бы про пестики-тычинки вспомнили.
Значит, всё-таки что-то вроде секса было, только говорить об этом было неприлично. Страна жила, строго соблюдая «Двенадцать половых заповедей революционного пролетариата», и вся официальная идеология в области решения таких деликатных интимных вопросов строилась на этом.
Заповеди запрещали вносить в любовные отношения элементы флирта, кокетства, ухаживаний, но любовь-то была, а в тех же заповедях конечным звеном всех любовных переживаний являлся половой акт, а «при всяком половом акте всегда надо помнить о возможности зарождения ребёнка и вообще помнить о потомстве».
Кто бы об этом забывал, интересно. Да ведь мало помнить, надо что-то делать с этим, а что тут можно поделать, если ни тебе проконсультироваться, ни тебе какие-то средства приобрести практически невозможно.
Был даже анекдот такой:
«Лучшее средство против беременности — это кефир»
«Что вы говорите?! И как же его использовать — до или после?»
«Вместо».
Врачи предлагали единственный метод - искусственное прерывание беременности, при одном упоминании о котором все женщины бледнели и дрожали.
Промышленность, конечно, выпускала малыми количествами какие-то приспособления, но были они малоэффективны и малоизвестны по причине абсолютно дремучего целомудрия подавляющего большинства населения.
Ничего удивительного для общества коммунистического труда и быта, в котором эротика и порнография считались синонимами, и страшно даже представить, что ожидало человека за чтение «Камасутры», или, боже упаси, за распространение самиздатовской её копии.
Единственным более или менее известным и относительно результативным методом оставался метод применения изделий, которые стыдливо называли «резиновые изделия». Настоящее название изделия - «презерватив» звучало почти как нецензурное и употребление его считалось крайне неприличным и недопустимым.
Выпускал эти резиновые изделия едва ли не единственный заводик в стране, причём в основном выпускались изделия одного размера №2, и совсем немножко №№1и3 , чего было явно недостаточно для удовлетворения потребностей такой большой страны.
В общем, секса не было, а проблемы были, и решали эти проблемы каждый по мере своих способностей и возможностей. Причём решали, в основном, женщины, как наиболее зависимые от последствий незащищённого того самого, которого не было.
Пришлось эти проблемы решать и Аде Носачёвой, как любой нормальной советской женщине. Не сразу, конечно. Сначала она вышла замуж за Виктора Носачёва, потом они родили, как положено, чудесную девочку и стали её растить, холить и лелеять.
И очень скоро Ада поняла, что, если не принять экстренных мер, их семья будет увеличиваться примерно со скоростью размножения кроликов, то есть катастрофически быстро.
Резонно рассудив, что это денег много не бывает, а детей очень даже бывает, Ада приступила к решению вопроса о регулировании деторождения в своей семье. Перепробовав нехитрый ассортимент вариантов, супруги остановились на применении тех самых резиновых изделий.
И Ада, и её ненаглядный Виктор, выросшие под горячим южным солнцем, были натурами страстными, молодыми и здоровыми, в любви ненасытными, и постоянно нарушали заповедь о том, что половой акт не должен часто повторяться, поэтому изделий расходовали много. Проблема усугублялась ещё и тем, что им требовались изделия именно размера №3, которых практически было не достать. Мало совсем их производили, наверное, дефицитную резину экономили.
Добывание этих самых №3 стало постоянной головной болью для Ады. Она закупала их не упаковками, не лентами, а коробками. Однажды её даже в милицию сдали бдительные фармацевты, приняв за спекулянтку или маньячку.
С годами энергичная и предприимчивая Ада обзавелась нужными знакомствами, в том числе и в аптечной сети, и тщательно следила за своевременным пополнением необходимого запаса.
Бывали, конечно, нестыковки, и тогда Носачёв бродил по дому мрачный, напевая вполголоса: «Я сегодня очень-очень сексуально озабочен»... Сердце Ады сжималось от тоски и печали, она спешила на кухню, чтобы приготовить что-нибудь вкусненькое. Носачёв вкусненькое съедал, но проблемы это не решало, скорее, наоборот.
Однажды летом, когда почти взрослая дочь отдыхала с бабушкой на море, и счастливые супруги могли без помех заниматься тем, чего в советских семьях не было, сработал закон мирового свинства. Запасы закончились, а в аптеку товар не завезли — бывали сбои и в отлаженном плановом хозяйстве страны.
Как обычно, в такие дни Ада старалась вечерами затевать всякие неотложные дела - стирки, уборки - в надежде, что муж уснёт и всё как-то обойдётся.
Как назло, период воздержания затянулся, и однажды утром, индифферентно заглотнув свои любимые фаршированные блинчики, на кухне, отдраенной до непривычного блеска, муж глубоко вздохнул и сказал: «Аделаида, как хочешь, а я больше не могу - я пойду по бабам».
Ада вздрогнула, срочно собралась и пошла... к закадычной приятельнице Нинон. У Нинон они обычно сидели, курили, пили кофе с коньяком и жаловались друг другу на свою несчастную долю. Это у них называлось - решать проблемы. Иногда, как ни странно, выход находился.
«Ты представляешь, я полночи в ванной сегодня просидела», - пожаловалась Ада.
«Неужели Виктор способен на насилие?» - ахнула Нинон.
«Да ты что! Как ты могла подумать такое! Я стирала - представляешь? - боялась, что не выдержу и сама отдамся, забыв о последствиях, я ведь живой человек».
Ада отпила из чашки: «Главное дело, нам бы день простоять, да ночь продержаться. Девочки из аптеки пообещали, что вот-вот поступят. Зря я им, что ли столько «КС»ов и «ЖЗЛ»ов перетаскала».
Ада была у себя в конторе общественным распространителем художественной литературы, а «КС» - «Классики и современники» и «ЖЗЛ» - «Жизнь замечательных людей», назывались популярные серии книжных изданий, очень дефицитные. Книг издавалось недостаточно, как и всего прочего, меньше, чем требовалось, а страна у нас была самая читающая в мире - сложно даже предположить, с чем это было связано.
Нинон вздохнула, а затем жестом фокусника извлекла неизвестно откуда четыре ярких пакетика и положила их перед Адой: «Вот, держи, от сердца отрываю, и то только потому, что нам великоваты. Импорт, из Европы, качество супер, гарантия стопроцентная».
Ада так обрадовалась, что пообещала ей за это «Королеву Марго». Нинон в ответ совсем расщедрилась и добавила к пакетикам тюбик с кремом: «Из той же оперы, для пущей гарантии».
Счастливая Ада летела домой на крыльях страсти, прижимая к груди продукцию буржуйского секспрома, и с мечтательной улыбкой шептала: «Ну, держись, любимый. Я тебе такую Камасутру покажу, забудешь про всех других баб».
Камасутру, значит, она читала, а вот инструкцию по использованию содержимого тюбика не прочла.
Начнём с того, что инструкция была не на русском — товар-то контрабандный. А про знания иностранного Ада, как каждый уважающий себя выпускник института, писала в анкетах: «Английский, читаю и перевожу со словарём». В анкетах ведь не требовали пояснять, с какой скоростью это читается. Для перевода, например, этой инструкции Аде потребовалось бы почти полжизни, а в этот вечер у неё не было даже минуты свободной.
Пока эротический ужин сообразила на двоих, пока подготовила ложе любви, пока ванну приняла с «Бадузаном». Бельё одела эротическое — специально для таких случаев прикупила во время отпуска в московском магазине «Лейпциг», отстояв многочасовую очередь.
Так в хлопотах время пролетело, муж вернулся, и наступила чарующая ночь.
Уже в процессе выяснилось, что контрацептив им тоже слегка великоват. Ада решила подстраховаться и незаметно воспользовалась тюбиком. Поскольку инструкции она не читала, то рассудила попросту — тюбик большой, значит, расходовать содержимое следует помногу, и шуранула в темноте побольше, сколько выдавилось.
Ну, не знала она, да и знать не могла буржуйских заморочек. Упаковка большая — для экономии на расфасовке и для удобства пользователей, чтобы надолго хватило. И не крем это был, а гель, да ещё пенистый, и требовалось его всего несколько капель...
В самый кульминационный момент гель начал интенсивно пениться, заполняя внутренность изделия, которое немедленно стало раздуваться по причине эластичности. Наконец, достаточно увеличившись в объёме, изделие, которое и без того было великовато, с радостным чмоком вырвалось наружу, расшвыряв обалдевших супругов в разные стороны.
Словно заворожённые, наблюдали они за кульбитами эротического дирижабля, кружившего под потолком, с презрительным жужжанием расплёвывая по сторонам своё, казалось, нескончаемое содержимое.
«Ну, просто НЛО с ядерным двигателем», - восхищённо подумал Носачёв, приходя в себя.
«Ну, Нинка, ну, зараза, зря я ей «Королеву Марго» отдала», - огорчённо подумала Ада, и почему-то жалобно добавила: «Горшочек, не вари»...
Наконец, устав летать, исчерпавший энергетические запасы буржуйский контрацептив вошёл в крутое пике и с утробным рычанием скрылся под кроватью. Миссия выполнена — стопроцентная гарантия обеспечена, можно и отдохнуть.
Наутро посрамлённое изделие из-под кровати торжественно извлекли и с позором отправили в мусорное ведро.
Оставшиеся три собрата-пакетика остались невостребованными и лежали старательно забытыми на дне дамской сумочки, пока случайно не были обнаружены Адой, как оказалось, в недобрый час.
Если самообеспечение средствами контрацепции было для Ады первой проблемой, то второй, не менее важной, был поиск хорошей портнихи. Дело в том, что, при всей своей обворожительности, фигура у Ады была совершенно нестандартная, и ей очень сложно было подобрать одежду в магазинах. Да и что мог предложить чахлый отечественный швейпром такой взыскательной даме? Приходилось пользоваться индивидуальным пошивом, но хорошая портниха — это уже не просто дефицит, а редкость, штучный экземпляр.
Познакомившись однажды с портнихой Шурочкой, у которой оказались золотые руки, Ада этим знакомством очень дорожила.
Пожелай Шурочка звезду с неба, и Ада отправилась бы в Звёздный городок готовиться с отрядом космонавтов к полёту в Космос. К счастью, Шурочка ничего такого не желала.
В тот злополучный день Ада с утра забежала к портнихе — уточнить, когда можно будет забрать готовое платье.
Шурочка сказала, что к вечеру не успеет, потому что собирается в магазин за сметаной. Сметану в город завозили раз в неделю, и очередь в магазине выстраивалась с утра.
Договорились, что сметану принесёт Ада, а Шурочка закончит пошив.
После работы Ада забежала в магазин, где тоже имела связи, и получила заказанную заранее банку сметаны, но без крышки. Без крышки нести литровую банку очень неудобно.
Ада порылась в своей сумочке и обнаружила те самые три пакетика. Почему бы и нет? Товар медицинский, абсолютно стерильный, а главное — отлично подошёл, обхватил горлышко банки почти герметично, словно для этого создавался. Очень довольная своей сообразительностью, Ада поставила банку в сумку и направилась к Шурочке домой.
Шурочка колдовала над платьем, поэтому Ада сама отнесла сметану на кухню и поставила в холодильник. Разумеется, крышку импровизированную заменила на нормальную, которую нашла у Шурочки в шкафу.
Задумчиво посмотрев на запачканное сметаной резиновое изделие, Ада решила, что оно практически идеально подходит для закрывания стеклотары, тем более очень прочное, и места в сумочке мало занимает. Нет, не поднимается рука выбросить такую пригодную в хозяйстве вещь при наличии в стране тотального дефицита. Вымыть только — и используй повторно. Недолго думая, Ада забежала в ванную, простирнула изделие с мылом и повесила в укромном уголке для просушки, как обычно поступали все советские женщины с дефицитными полиэтиленовыми пакетами.
«Пусть высохнет пока, а я перед уходом заберу», - решила она.
Пока примеряли платье, пока устраняли последние недочёты, пока попили чайку с дефицитными конфетами, принесёнными Адой...
Ада упорхнула счастливая, даже на секунду не вспомнив об изделии, скромно подсыхавшем в ванной.
Вечером вернулся с работы Шурочкин муж, передовик производства и ударник коммунистического труда, но домашний деспот и тиран. Он не только любил борщ со сметаной, но и очень любил свою хлопотливую заботливую Шурочку, любил и ревновал до зубовного скрежета. Он мечтал окружить Шурочку таким количеством детишек, которое не оставило бы ей ни сил, ни времени думать ни о ком и ни о чём кроме семьи, поэтому не признавал абсолютно никакой контрацепции.
Муж направился в ванную мыть руки, а Шурочка стала накрывать на стол. Она как раз заправляла борщ сметаной, когда из ванной раздался крик. Вслед за этим перед ошеломлённой Шурочкой предстал любимый муж, который выглядел ужасно. Он протягивал к ней дрожащие руки и пытался что-то спросить. На раскрытых его трудовых ладонях нагло и беспардонно колыхалось ЭТО.
Что могла объяснить ему бедная Шурочка, ни сном ни духом ничего об ЭТОМ не знавшая. Она растерянно моргала и ничего не понимала.
Весь вечер у дома стояла машина «Скорой помощи».
Нет-нет, как вы могли подумать так плохо об ударнике коммунистического труда? Это же вам не какой-то там Отелло, мавр венецианский, а знатный бригадир, передовик производства. Да и Шурочка не Дездемона. Хотя, конечно, и обнаруженное резиновое изделие — это всё же не невинный носовой платочек.
Тем не менее, «Скорую» вызывали не для Шурочки, а как раз-таки для её мужа - ведь все тираны такие нежные и ранимые.
Судя по всему, придётся Аде другую портниху искать.
Вот такая Камасутра. Да какая может быть Камасутра в стране, где секса нет, а только один сплошной дефицит.