Фото из интернета.
Этот сувенирный блок я видел у Эдуарда Михайловича Нуркас.
Вместо предисловия анекдот.
Пришли к подруге три женщины. И начали друг перед другом расхваливать своих мужей. Первая говорит:
— Мой муж прекрасно готовит любые блюда. Я на кухню прихожу только кушать.
Вторая женщина сказала:
— А мой муж уметь шить юбки, платья, блузки и вышивать крестиком и гладью. Я никогда не хожу к портнихам.
Третья подумала, подумала и с гордостью произнесла:
— У вас хорошие мужья, но мой муж лучше. Он сам на садовом участке построил трехэтажный дом.
Хозяйка покачала головой и сказала:
— Завидую я вам, подруги. А мой муж – гомосексуалист…
Дверь в комнату, где сидели женщины, приоткрылась и муж хозяйки, выглянув из-за двери, жалобно произнёс:
— Милая! Сколько раз я говорил тебе, что я не гомосексуалист, а филателист.
***
Я начал коллекционировать марки в 1944 или в 1945 году прошлого века. Все мальчишки в нашей школе вдруг стали филателистами. Мы почти каждый день бегали на почту узнавать, не поступили ли новые марки. Собирались в сквере у школы, обменивались марками, хвастались друг перед другом, если у кого-то вдруг появлялись новинки. Альбомов для марок (кляссеров) не было. Хранили марки между листами тетрадей или книг. С конвертов марки отпаривали над кипящим чайником, от клея отмачивали в блюдцах с подсоленной водой.
Мой сосед Вася Дубинин был старше меня на три или четыре года, но мы стали друзьями после того, как подрались. Он был сильнее, поставил мне под глазом «фингал» и разбил нос. После освобождения в феврале 1943 года нашего городка от немцев его призвали в армию. Заканчивал войну он в Германии. Вася знал, что я увлекся коллекционированием почтовых марок и в каждом письме присылал мне несколько немецких марок. В моей коллекции марок с портретом фюрера оказалось больше пятидесяти — разных по номиналу, размеру и цвету.
За «фюрера» я выменял у ребят много советских марок. Коллекция получилась большая. Но коллекционирование для меня тогда завершилось печально. Какой-то Шурик из соседнего села предложил мне «бартер». Я отдаю ему свою коллекцию марок, а он мне немецкий велосипед без камер и покрышек. Мне очень хотелось иметь велосипед. Некоторые ребята гоняли по городку на немецких велосипедах, которые им отцы привезли из Германии. Мой отец на фронте пропал без вести в 1943 году и потому я мог только мечтать о таком подарке.
Шурик заверил меня, что через несколько дней обязательно принесет камеры и покрышки. Я поверил ему и зря. Он забрал мою коллекцию и больше не появился. Искать его в большом селе я не рискнул. Сельские ребята враждовали с городскими, и могли пришельца из города хорошо отлупить. Кататься на том велосипеде я не мог, и он несколько лет валялся в сарае. Камеры и покрышки в магазине не продавались, а на базаре стоили больших денег, которых семья не имела.
О своей коллекции я жалею до сих пор. Отдал тогда за металлолом очень редкие марки, первые советские и много немецких. Сейчас они стоят очень дорого.
… Прошло больше двадцати лет. В 1965-1967 годах я учился на факультете усовершенствования врачей при Военно-медицинской академии имени Кирова в Ленинграде. Сын учился в четвертом классе и тоже, как я когда-то, начал собирать марки. Мы с женой поощряли его увлечение, так как знали, что, рассматривая марки, он будет лучше знать историю, географию, биологию, астрономию, спорт, литературу, искусство. Каждая почтовая марка, посвященная какому-то событию, несет в себе массу интересных и полезных знаний. Помню, как он встречал меня на перроне станции Лахта. На занятия в академию я ездил электричкой.
— Пап! Давай зайдём на почту. Туда новые марки завезли…
Но, к сожалению, у него это увлечение быстро прошло. Марки он забросил – увлекся чем-то другим, а во мне снова проснулась душа коллекционера. Я часто после занятий ездил на Невский проспект в небольшой магазин «Филателия».
Узнал, что филателисты города несколько раз в месяц собираются в подвале дома у Пяти углов. Нашел этот подвал, но среди пожилых известных в СССР и за рубежом филателистов, я со своей коллекцией, был, как «белая ворона» в стае. В подвале я познакомился с пожилым филателистом, у которого покупал интересующие меня марки по приемлемой цене.
Однажды он пригласил меня к себе домой. Запомнился старинный резной шкаф, за стеклом которого стояли несколько толстых кляссеров с марками. Филателист показал мне очень редкие советские марки, в том числе перевернутую надпечатку на марке, посвященной перелету летчика Леваневского из Москвы в Америку. Когда хозяин назвал цену этой марки у меня потемнело в глазах.
После окончания факультета я уехал в Алма-Ату. В госпитале, куда я прибыл, кроме меня коллекционированием марок увлекался начальник глазного отделения (звали его Василий, а отчество и фамилию забыл). Мы стали друзьями по увлечению. Он собирал марки и блоки по теме «Живопись».
В одном из клубов города два раза в месяц собирались филателисты. В городском парке по выходным дням была «толкучка». Родители приходили с детьми и покупали им гашеные марки, подержанные кляссеры. Магазина «Филателия» в городе не было. Марки продавали на Главпочтамте и в киосках «Союзпечати». Супруга моего товарища заведовала таким киоском в ЦК КПСС Казахстана и оставляла мне все новинки филателистической продукции.
После переезда в Москву я вступил в городское Общество филателистов. Получил членский билет, абонемент на почтовые марки и блоки СССР, которые выкупал в магазине «Филателия» на улице Волгина. По субботам и воскресеньям у магазина шумела большая толкучка из филателистов.
Я купил два маленьких специальных пинцета, лупу и зубцемер (линейка для измерения размера зубцовки на почтовых марках). Вооружился, как настоящий филателист!
Посещал все филателистические выставки, которые проводились в Москве. Регулярно ходил на Главпочтамт на улицу имени Кирова. Там продавали конверты первого дня, новые марки и блоки. Тематическим коллекционированием я не увлекался, но за многие годы постепенно накопилось много советских и иностранных марок по темам: «Спорт», «Флора и фауна», «Живопись».
А теперь небольшое, но очень интересное отступление.
…На факультете усовершенствования я был в группе невропатологов, а в группе психиатров учился Роберт Нуркас. В общежитии факультета мы некоторое время жили с ним в одной комнате. После перевода меня в Москву мы случайно встретились с ним в госпитале имени Бурденко. Поговорили о служебных делах. Я рассказал ему, что стою в очереди на получение квартиры, живу в общежитии в Сокольниках без семьи. И Роберт неожиданно предложил мне свою пустую двухкомнатную квартиру в Бирюлёво. Попросил оплачивать только квартплату. От платы за съём квартиры категорически отказался. Служил Роберт где-то в Подмосковье. Ключи от квартиры были у его мамы Розины Давыдовны. Она работала в редакции газеты «Известия». Роберт познакомил меня с ней, и я получил ключи.
Я знал, что отец Роберта (Эдуард Михайлович Нуркас) известный в СССР и за рубежом филателист. Читал его статьи и статьи о нем в журнале «Филателия СССР». Розина Давыдовна как-то пригласила нас с женой в гости.
Я познакомился с отцом Роберта. Эдуард Михайлович, узнав о моём увлечении филателией, показал часть своей огромной коллекции марок. Она была уникальной и гораздо богаче той, которую я видел у пожилого филателиста в Ленинграде. У Нуркас, наверное, имелись все, в том числе и очень редкие марки России, СССР. Эдуард Михайлович показал мне первый советский блок, посвященный открытию филателистической выставки 1932 года с надпечаткой. Блок был напечатан на очень плотной бумаге и у филателистов получил название «Картонка».
В интернете на сайте «Редкие почтовые марки» в статье «Топ 10 самых редких советских марок» написано: «Картонка». Наркомат связи выпустил небольшим тиражом две марки, на которых изображено место проведения выставки. Кроме этих марок был выпущен также первый сувенирный блок, тираж которого (500 экз.) был передан дирекции выставки. Этот сувенирный лист рассылался вместе с пригласительными билетами на открытие выставки… …гостевые приглашения получили только известные в те годы люди. … каждый приглашенный на открытие выставки, получал только один экземпляр блока, и почти все приглашенные оставили их в своей коллекции в чистом виде… 25 экземпляров блока были снабжены дополнительной надпечаткой: «Лучшему ударнику Всероссийского Общества Филателистов». … Большинство коллекционеров, кто получил именные блоки, были вскоре репрессированы. Были уничтожены и именные блоки… …известен единственный, чудом спасшийся, именной сувенирный блок (Э.М. Нуркас). В 2008 году блок продали на аукционе Cherrystone за $776,250.00, что стало рекордом для выпусков СССР. По итогам этих торгов именная «картонка» вошла в число самых редких марок мира».
Кто владел этим блоком в 2008 году, информации на сайте нет.
…После нашей встречи Эдуард Михайлович относился ко мне по отечески. Часто передавал через Розину Давыдовну новые почтовые блоки, конверты первого дня, спецгашения, посвященные памятным событиям. Я сохранил его подарки до сих пор. К сожалению, Эдуард Михайлович и Розина Давыдовна в середине восьмидесятых годов ушли из жизни. Светлая им память!
Кто стал владельцем уникальной коллекции почтовых марок, я не знаю…
Увлечение филателией для меня закончилось одновременно с развалом СССР. Министерство связи России установило очень высокие цены на марки. Ещё в СССР начали выпускать марки большими листами. Отдельно марки из этих листов вначале не продавали. Россия продолжила эту авантюру. Филателистов заставили покупать не одну или две марки, а целый лист. Я перестал тратить деньги, сложил все кляссеры в коробку и спрятал её далеко и надолго. Может быть, мои правнуки или правнучки когда-нибудь достанут её и начнут постигать таинственный и очень интересный мир по имени Филателия.