Я везу солдат домой

               
Добрый  день,  дорогой  мой  читатель.  Сразу  хочу  дать   пояснение  заглавию   моей   повести, - каких  солдат  я  везу,  откуда  и   зачем. А  дело  в том,  что  я  продолжаю  свой   цикл    рассказов   о службе   советских  солдат   за  границей, в  частности,    в  группе  Советских войск в Германии (ГСВГ) на  территории   ГДР.

 Группа   войск   на  территории  ГДР   по  численности  была  самой   большой   среди   других группировок  за  рубежом.  В  советское  время    солдаты  служили  в  армии   три   года.   Условия   службы   были  довольно  жесткие   в  отличие  от  службы   солдат  и  сержантов на   территории    Союза.  Я     рассказываю  о  службе  советских  воинов  за  рубежом  в  шестидесятые  годы  прошлого   века,   когда     полным  ходом  шла  холодная  война  между    Варшавским  Договором  и   блоком  НАТО.  Солдаты  и  офицеры  не  могли  никуда   отлучаться  с  территории   своего  гарнизона  без   служебной  необходимости.  Если   в  своей  стране  солдаты    могли в  выходной  день   пойти  в  увольнение,  сходить  в  кино  или   театр,  зачастую   к  солдатам  приезжали   их  родные  и  близкие,    то  за  рубежом   посещение родственников не разрешалось,  да  и  увольнения  в  город  как  такового  не  было.

Солдат  могли  вывезти  по  выходным   в  город  в  составе   взвода,  да  и  куда   их  было  везти?  Весь  их  досуг  проходил  на  территории  воинской   части.  Очень  редко  в  воинскую   часть   приезжали    советские  артисты   эстрады,  но  они  выступали  в  доме  офицеров  дивизии,  а  в  отдаленный   гарнизон    они    приезжали   очень  редко.  Даже   офицерам   в  свободное  от  службы   время   некуда   было  пойти   отдохнуть,  кроме   местного     кафе,  где можно было  выпить   пару  бутылок  пива  с  сосисками.   
 На  территории  нашего   гарнизоны  была  своя  забегаловка,  куда  любители  спиртного   заходили   после  службы, чтобы   выпить   столько,     сколько  примет  их  душа.     Эта  забегаловка   имела   негласное  название    « Утюг».  Это  название,  по   словам  старожилов,  было  присвоено  ей, когда  после  очередной    попойки   перебравшему  немецкого   корна   офицеру   жена   нанесла   удар    по    голове  утюгом  в  знак   протеста   против    его пристрастия  к вину.

Кстати,  замечу,  наш  гарнизон  располагался  примерно   в пятидесяти   километрах   от города  Лейпциг. В  этом  городе  был прекрасный   театр  оперы и  балета.  И  вот,  никому  из   больших  военных  начальников  не приходила  в  голову  мысль  разрешить   офицерам   хотя  бы    по  очереди  свозить солдат  в  театр  оперы  и  балета  Лейпцига    или   в  Дрезденскую картинную галерею.  Поэтому  наши  офицеры и солдаты,  прослужив  пять-шесть  лет  рядом   с   такими  мировыми   достопримечательностями,  возвращались  на   Родину , так и не увидев их.   
   
 Пора  переходить  к   основной  теме,  обозначенной  в  заголовке.     Итак,  я  показал,  как   солдаты  срочной  службы  ждали   приказ   об  увольнении  и   скорейшего    возвращения домой. После  приказа  Министра   обороны  об  увольнении   формировался   эшелон  из  демобилизованных   солдат. Для    сопровождения   этого   эшелона   назначался    управленческий   аппарат  из   одной  воинской    части, который состоял из  начальника   эшелона – заместитель командира полка,  его   заместителя  по  политической   части  и старших по каждому вагону - командиры  взводов.  Как   вам  уже  стало   ясно,  заместителем   начальника  эшелона был назначен я.

Каждый   год   в течение  моей  службы    в  ГДР  мне приходилось      ездить   в  Союз:    руководить   эшелоном  демобилизованных   солдат, отправленных на Родину и привозить   пополнение -  ребят, призванных   на  военную  службу  в  нашу   восьмую  гвардейскую  армию. 

В  этой   повести  я   расскажу   только об  одной  поездке с эшелоном  демобилизованных  солдат,   который  я  сопровождал   от   Дрездена  до   Ростова. Начальником   эшелона  был  назначен командир  дивизиона   Начинкин,  сын    первого   заместителя   начальника  Главного    политического   управления  СА  и  ВМФ.  Эшелон  состоял   из   десяти  вагонов, в  каждом  вагоне   размещалось  по  тридцать   демобилизованных  солдат  и   сержантов,  старшими     вагонов   были  назначены    командиры      взводов    нашего     полка.   Солдатам   был  выдан  сухой  паек,     проводница      вагона    кипятила   им   чай.   Мы  с  подполковником   Начинкиным   занимали   отдельное  купе   в  штабном  вагоне.  Следует  отметить,  что  все   документы  на    демобилизацию   находились  у  нас, и поэтому, солдаты  без этих документов  считались  военнослужащим    со  всеми    вытекающими    отсюда   обязанностями.  Для соблюдения    правил   и   порядка  проезда в   поезде    солдату      выдавали  документы  о    демобилизации   только в  конечном   пункте.  Лишь  после  вручения   ему  документа  о  демобилизации    он   считался   уволенным  из     Вооруженных   сил.   Солдаты всё это прекрасно понимали и  беспрекословно  подчинялись    руководителям     эшелона  и  старшим  в  вагоне.

Итак,    наш    эшелон   под  кодовым   названием  N ,  известным  командованию  армии,  был    сформирован  и   укомплектован,  и   в  указанное  время   двинулся  в  путь.  Уже  через  два   часа   движения  ко  мне  подошел  старший   второго   вагона   ст.  лейтенант   Пузынкин    и   доложил,  что    один   из  солдат  почувствовал  себя  очень  плохо – у него сильно  заболело   сердце,  его  тошнит, и  что  делать?   Врача  в  эшелоне  нет.  Прихожу в  вагон и  прошу  солдат,  толпившихся  около  заболевшего,  освободить  купе.  Начинаю  расспрашивать  больного солдата   о  его   самочувствии,  о том, что  он   ел  и  что   пил.     Расспрашиваю     солдат  и   сержантов,  что  произошло  за  два  часа    после  начала  движения  эшелона.   На  мой  вопрос   один  из  сержантов   отвечает:  - Мы  выпили  бутылку   коньяка,  купленную  у   проводника  вагона.    Мне  становится  все    понятно,  солдаты  распили  бутылку  не  коньяка,  а  обыкновенной   самодельной   чачи.  Приказываю    старшему  лейтенанту    Пузынкину     заняться   промыванием  желудка ,  рассказываю, как  это  делается     при   отравлении.  Он  кивает  головой:   дело  знакомое.

Я  иду   к  проводнику   вагона,  вызываю    бригадира  проводников.   Нужно   отметить,  что  бригада  проводников   была     сформирована  в  основном                гражданами   из   Грузии.    Проводница,  продавшая   чачу, была   также оттуда.  Сначала    она   отрицала,  что  продала  солдатам  самогонку .  Но   после   моей  беседы   с  ней  и  бригадиром,  рассказа   о  том,  что   солдат  находится  в  тяжелом  состоянии , что   я  её  отстраняю  от  работы и ей  может  грозить     уголовное  наказание ,  она     признается     в  содеянном.  Рассказывает,  что   она  живет  без  мужа,  двое  детей,  денег   не   хватает,  вынуждена   продавать  эту  чачу,  просит   её  простить.   -  Я  вас  прощу  только в  том  случае,  если  Вы  сейчас   достанете      из  припрятанных  тайников   всю   самогонку,  и    мы  в  присутствии  бригадира  и  начальника  эшелона  всю  её   уничтожим.  Проводница  согласилась,   и  мы   выбросили   из    вагона     непроданных  еще   десять  бутылок   грузинской   чачи.   

Следует  заметить,  что   желание  демобилизованных  солдат  отметить   свое   увольнение   было  столь  велико,  что    всем  офицерам   в  пути  следования    нашего    эшелона   пришлось    затратить   много    сил     по  борьбе  с   этим      злом.   Возможно,  мои  воспоминания о   возвращении  демобилизованных  из  ГДР  на   Родину  прочтут  те,  о  ком  я  пишу,  и  вспомнят  свою  трудную  и  буйную   молодость  и  расскажут  своим  теперь   уже  внукам  о своей  службе  на  территории  ГДР.
      
Через  несколько  часов   наш   эшелон    прибыл  на   вокзал  столицы  Польши  Варшаву.  Мы  с  начальником  эшелона  приказали   командирам  взводов  вагоны закрыть  и   солдат  на  перрон   не  выпускать.  Надеюсь,  читатели  нас  поймут,   почему  мы  это  сделали.  Если  бы  мы  разрешили     своим  гвардейцам  выйти  из   вагона  на  перрон,  то   была  бы огромная   вероятность,  что  наши  солдаты  купили у  поляков      спиртное,   и  мы    могли  бы     не  дождаться    возвращения нескольких   солдат  в  свой   эшелон.  Поэтому  из  вагонов  вышли  только наши  проводники  и  офицеры.   Я  тоже  вышел  из  вагона  и  наблюдал  привокзальную  жизнь  Варшавы.

Первой  ко  мне  подошла    полячка    лет   восемнадцати - двадцати .   
 - Пан,   можно   я  в Вашем  вагоне  доеду  до   следующей  станции?    -  В  вагоне    едут  тридцать  солдат  и  девушке    лучше    не   ездить  с  молодыми   мужчинами, -  объясняю   ей.   -Я не  боюсь,  можно  я  сяду  в   вагон?       Видя,  что  шутки  закончились,  девушка   уходит.  Понятно,  наш  диалог  я  перевожу,  так  как  он  велся     половина   на русском,  половина  на  польском языке.
   
 Следующим  любителем   пообщаться  с  советским  офицером   был     паренек  лет    тринадцати -  любитель  торговли.  - Пан,     купи   у  меня   у  меня  шарф. - Шарф   мне  не  нужен, -  отвечаю.    – Ну,  тогда  купи   ремень. - И ремень  мне  не  нужен.    От   паренька  трудно      отделаться.   -Тогда  подари  мне  шапку. -   продолжает  настаивать  паренек. - И  шапку не  могу  подарить,   потому  что   без  шапки  мне  нельзя,  это  часть   форменной  одежды. Наконец,  паровоз  дает   сигнал  об  отправлении.  Всё   в  Варшаве  обошлось  благополучно.
 
Поздним  вечером  наш  состав   въезжает на   территорию     нашей  страны.     Перед  сном  я   обхожу  все  вагоны,  проверяю    все  ли  в  порядке,  нет  ли    пьяных.  В  некоторых  купе  солдаты  играют  в  порнографические   карты, на    обратной  стороне  которых   изображены   фотографии   девушек  в  непристойных  позах - солдаты   везут  «европейскую   культуру»     домой.   Мне  пришлось   конфисковать  эту   порнографию.     Мои  подчиненные     хотя  и  со  скрипом,  но   колоду   мне  отдали.  Вернувшись  в   штабное  купе,  мы  с   командиром     попили   чаю   и  легли      спать  с  думой,   какой  сюрприз   преподнесут   наши  солдаты.  Утром  умылись,  проводница  принесла  нам  чай,    достали   бутерброды ,  позавтракали ,   приготовились   к работе.
 
Мимо окна  вагона  проплывали российские небогатые деревеньки с  огородами  и  садами,   с  покосившимися   заборами.  В   отличие  от  немецких   поселков, с  кирпичными      домами,   крыши   которых  были  покрыты  железом  или     черепицей,  наши  родные  деревеньки   отличались    убогими  домами,    крыши  которых  были  в  основном    покрыты      соломой,  и  только  иногда   мы  видели   недавно  выстроенные      богатые   дома.  Первая    станция,  на  которой   солдатам  разрешили  выйти  из  вагонов,   была  часов    в    десять    утра.    «Защитники   Родины»     с   радостью    высыпали   из  вагонов  и  сразу  побежали  искать  магазины,  буфеты,  продуктовые  ларьки. Мы  же с  начальником  эшелона  стоим  у  вагона,  стоят  у  дверей      своих  вагонов  и    наши    офицеры.  Приказ   офицерам -  ни  в  коем  случае   не  допустить   проноса  в  вагон  спиртного.  А   солдаты  в  первую  очередь     в  ларьках  и  буфетах   ищут  водку.   Я   понимаю,  чем    грозит  бесконтрольная   покупка  водки  и   её  распитие.

Мимо  меня   бежит  в  свой  вагон  солдат  с  двумя  бутылками   водки и  закуской. Подзываю   его  к  себе,  забираю  водку  и  разбиваю   обе  бутылки  о  рельсы.   Солдат   выражает  недовольство   моим  поступком:
- Товарищ  майор,  ну  зачем    разбивать,  ну  хотя  бы  забрали  себе.
 - Нельзя,   офицеры  вам   объясняли,  что  распивать   спиртное     военнослужащим  нельзя,  и  вы  это  прекрасно  понимаете.
Кстати  замечу,  что  за  время  следования     поезда    на  всех    станциях,  где  останавливался  наш   поезд,  несмотря на  строгий  запрет,   наши  гвардейцы   упорно    продолжали  поиски  спиртного,  и  некоторым  из  них  все-таки   удавалось   пронести    в   вагон    водку. Я за все  время  следования  поезда отобрал и  разбил  несколько  десятков  бутылок  водки.Благодаря  нашей  строгости  по  борьбе  с  алкоголем  дорогу домой  мы  провели   без  каких   бы  то  ни  было  происшествий.

Некоторым солдатам,  которые  призывались  из  близлежащих   областей  по  пути  следования  эшелона,     мы  отдавали  документы  о  демобилизации   со  словами   благодарности  за  службу  Родине.  Таким  образом,   наш   эшелон  постепенно    уменьшался.   По  прибытии   эшелона  в  Ростов  мы  передали  документы  о  демобилизации  представителям  округа  и  областного  военкомата.  После   завершения     всех    процедур  с  передачей   оставшихся    солдат   и  их  документов  представителям  округа    все  офицеры   вернулись   в  Москву  для  возвращения  в  наш   родной  гвардейский   полк.

Поскольку   поезд  в  Москву   прибыл,  поздно   подполковник   Начинкин    пригласил  меня   переночевать    у  его    родителей.    Дома  нас  встретил  отец   моего  товарища -  генерал- полковник Начинкин, первый  заместитель  начальника   Главного   политического   управления  СА  и  ВМФ,   т.е.    самый   большой   начальник  политработников   армии  и  флота.  Сын расцеловался с отцом и  затем представил меня своим родителям.  Как  принято  в   российских  семьях,    мы  сели  за  стол.  Отец  достал  для  нас  бутылку   коньяка,  сам  себе  поставил   водку,  настойную  на  кореньях   какого-то  целебного    растения.  При  этом  он сказал,  что  корни     настаивал     еще  и   его  отец.   Я    первый  раз  в  жизни   видел   бутылку   водку, внутри  которой  плавали   ветвистые   белые  корни,  название  которых  я  уже   забыл. 
 
После   ужина    сын  рассказывал  отцу  о   службе,  о  внуках,  жизни  в  гарнизоне,   а   генерал-   о  своей  службе  вместе  с  Маршалом  Советского  Союза   Г.К.    Жуковым ,   когда  маршал  командовал   Уральским  военным  округом,   куда  отправил    его     вождь  народов  И.В. Сталин.  Генерал  Начинкин    был  Членом  военного   совета      Уральского  военного  округа,   поэтому   хорошо     знал    Г.К Жукова .        Отец   моего  товарища  также   рассказал  о  своей   поездке  с  Начальником  Генерального  штаба   Вооруженных  Сил  СССР   Маршалом  Советского  Союза    Захаровым М.В    в  Египет,  после  поражения  арабских  стран  в шестидневной  войне   с  Израилем   в  1967  году .  В Египет  их   послало   Правительство  Советского  Союза  с целью разобраться  в  причинах  столь  быстрого   поражения   арабских  стран.  Вечер     воспоминаний  был  интересным  и  содержательным.

Затем  генерал-полковник  решил  пообщаться  и   узнать  о   партийно - политической  работе   в  части   от  меня   - пропагандиста  полка.   Я  чистосердечно    рассказал  о   трудностях  политико-воспитательной  работы     в  связи  с  тем,  что  командир   полка  все  вопросы   решает   единолично,  не  считаясь  с  мнением  ни  своего  заместителя  по    политической  части   (об  этом  я  написал  в  повести  « Записки  советского   офицера» ),  ни  партийной  организации.

- Ну,  а  как   Вам  служится,  какие  у  Вас  планы  по  службе? - Я  сдал   экзамены   кандидатского   минимума,   пишу  диссертацию     и  хотел  бы  перейти  на  преподавательскую  работу  в  училище   или    академию,  но   это    трудно  мне  сделать,  руководство   политотдела  армии   возражает. - Постараюсь  Вам   помочь,  ответил генерал.

Уже утром   он  позвонил  начальнику  отдела   преподавания  общественных  наук  Главного     политического  управления,   чтобы    он  принял  меня  и  решил   мою  проблему   о  переводе  меня  из   войск  на  работу  преподавателя.   Утром  рано  генерал  уехал на   службу,  мне  же  оставил  телефон,  по  которому  я  должен  был  позвонить  в  отдел  Главного   политического   управления.  После  завтрака  я  позвонил   по  указанному  телефону,  представился.  Начальник  отдела  преподавания   общественных  наук   сказал  мне,  чтобы  я  пришел  к  полковнику  N     в  указанный  кабинет   отдела  кадров  Главного   политического   управления      в  12.ОО. - Пропуск   для  Вас  будет  заказан.
 
В  указанное  время  я  был   в  кабинете    у  полковника   N.   Первым   вопросом  его вопросом был:   -  А кем  для  Вас   приходится  генерал-полковник  Начинкин?  Я  честно ответил  кадровику,  что  генерал  не  является  моим  родственником,  просто  мы  служим  в  одном   полку  в  ГСВГ   с  его  сыном,  были  в  командировке,  и  сын   генерала  пригласил  переночевать  у  родителей.  Напряжение у  моего  собеседника  упало,  и он теперь  уже   учинил    мне  допрос: - А  какие  у  Вас  есть основания  просить  перевести  Вас на  преподавательскую   работу? - Я    давно  готовлюсь  к  этой  работе,  сдал  экзамены  кандидатского   минимума,  мне   утвердили  тему  диссертации   в  Ленинградском   Государственном  университете.- Покажите  документ  о  сдаче  экзаменов  кандидатского  минимума. К  счастью   документ  оказался  со  мной,  и  я  мог  показать  справку  о  сдаче  экзаменов.-  Есть  ли  у  вас  квартира  в  Ленинграде?   -  Квартира  есть,  – отвечаю.

Следует  заметить,  что  в  шестидесятые  и  семидесятые   годы  Вы  легко   могли    получить  назначение  не  только  в  Ленинград,  но и в  Москву,  если  у  Вас  была  там  квартира. Жилья  не  хватало,  и  поэтому  кадровики   выполняли  указание  руководящих  органов  давать  назначение  офицерам в   Москву,  Ленинград,  Киев  и  другие  крупные   центры, если у них есть место проживания в этих городах. При этом,  естественно,  офицеры  отбирались   с  хорошей  профессиональной      подготовкой.  Полковник  задал  мне  еще   вопросы   по  философии,  экономической  теории.  В результате представитель  кадровых  органов    был  доволен   моими  ответами    и   определил   меня    для    перевода   преподавателем  в   высшее  военно-политическое  училище   ПВО ( ЛВВПУ )в Ленинграде. Но  пройдет  еще  около года, прежде чем я  попаду на службу   преподавателем   этого   училища. 

Главным  же событием  моей жизни в   этот  период    было    участие  в  походе   Советских  войск  в  Чехословакию  в  августе  1968  года .  Об  этом я  написал в  своей  повести   «Пражская  весна»