Было это дело летом, в августе 1957 года. Мы тогда были на боевом дежурстве, на позиции где-то у берегов Германии возле острова Рюген, контролировали выход из Балтики. Всё время находились в подводном положении, изредка всплывая на перископную глубину, и то ночью. Поднимали устройство РДП* и производили зарядку аккумуляторов. Лодка всё время находилась в движении, так как стабилизаторов глубины на лодках этого проекта не было. Вот и ходили мы в отведённом нам квадрате галсами под моторами экономичного хода. Из-за экономии электроэнергии ходили в основном под одним мотором со скоростью 1,3 узла, то есть в два раза медленнее пешехода.
Механизмы работали только некоторые и в очень ограниченном режиме для обеспечения жизнедеятельности лодки и экипажа. Никаких стуков не разрешалось, даже громкий смех или разговор пресекались. Форма одежды – трусы, пилотка, мягкие тапочки. Жизнь у нас в то время протекала скучно. Сменившись с вахты, отдыхали, проводили занятия по специальности, иногда политзанятия.
На лодке было две кают-компании. Офицерская – во втором отсеке и старшинская – в четвёртом. В этих же отсеках и спальные места для офицеров и старшин соответственно. В четвёртом отсеке был камбуз в выгородке у переборки с дизельным отсеком. Здесь же в трюме была аккумуляторная яма на 112 элементов. Я был в то время старшиной команды радиотехнической службы.
Коком у нас был Женя Зиновьев, среднего роста парень, с полным, красным, прыщеватым лицом. Кок он был неплохой, хорошо готовил. Все были довольны. Главным его недостатком было – очень любил выпить. К тому времени на его счету было семьдесят суток простого ареста и пятнадцать – строгого. А отсидел он в общей сложности всего несколько суток.
Мы почти всё время были в море. В базу приходили только для пополнения запасов, постирать бельё и помыться в бане. И опять на тридцать – пятьдесят суток в море.
В базе стояли максимум неделю, но за это время Женя успевал «набраться», как говорится, до «положения риз». Если он не шёл в увольнение, то умудрялся напиться на базе и обязательно попадался на глаза начальству. Если шёл в увольнение, то сначала заходил в соответствующее заведение, хорошенько заправлялся, так, что его красное лицо начинало пылать, хоть прикуривай от него. Дальше было просто. Он шёл гулять по городу или на танцы и обязательно «встречался» с патрулём, который заключал его в дружеские объятия и доставлял в комендатуру. А на другой или третий день, нам выход в море. Наш командир к комбригу.
– Товарищ комбриг, мне нужен кок. Я не могу выходить без кока.
– А где твой кок?
– На гауптвахте, товарищ комбриг.
– Ну вот, как посадил, так и забирай, а у меня нет в резерве кока. Или выходи без него.
Ну, а какой командир выйдет в море без кока?
Командир посылает доктора, которому подчинён кок, чтобы забрать с гауптвахты нашего кормильца. Предварительно, конечно, договаривается с комендантом. И Женя с сияющей рожей приступает к своему делу.
Вот и перед этим походом он успел нализаться, но на губу попасть не успел. Мы вышли в море.
Тилипали мы в этом квадрате уже более двух недель. И как-то перед обедом, когда мы все сидели в своей кают–компании, кто-то из старшин предложил.
– Давайте Женю разыграем.
– Можно,– дружно согласились все.
Решили так: я набираю бутылку чистой морской воды, отдаю её Володе Сафонову, старшине команды электриков, а он ставит её в рундук для технических нужд, который был тут же у обеденного стола, а на крышке рундука устроено сиденье. В рундуке у него хранилась ветошь и расходный спирт для протирки аккумуляторов, ну и кое-какой инструмент.
Я набрал морской воды на глубине около ста метров и отдал бутылку Володе. Он отлил из неё немного, чтобы она выглядела начатой, и поставил в рундук.
После обеда, кто не на вахте, легли отдыхать, но тайком следили
за развитием событий. Электрикам был положен спирт для протирки аккумуляторов, а расходный спирт в бутылке всегда хранился в рундуке старшины. Женя прекрасно знал это и всегда завистливо поглядывал на этот рундук, облизываясь, как кот. Но как тут возьмёшь? И закрыто, и люди всегда есть в отсеке. Вот на этом его тяготении мы и решили сыграть.
После обеда Сафонов открыл свой рундук, достал бутылку со «спиртом», взял ветошь и полез в аккумуляторную яму. Пробыв там немного, он вылез из трюма, поставил бутылку на стол, и стал возиться в своём рундуке. Как было условлено, вдруг открылась дверь из дизельного отсека и Володю позвали, «срочно». Он захлопнул свой рундук, «забыв впопыхах» бутылку со «спиртом» на столе и побежал в свой отсек.
А Женя в этот момент убирался на камбузе со своим помощником. На лодке кок по штату один, и ежедневно по наряду ему в помощь выделялся кто-то из молодых матросов. На этот раз с ним работал молодой парень, недавно прибывший к нам из учебного отряда. Женя готовился сам обедать.
Команду накормил, теперь можно и самому заправиться.
Когда Володя убежал к себе в шестой отсек, Женя выглянул из выгородки камбуза и увидел на столе «забытую» бутылку со «спиртом». Он начал тихо, крадучись, на цыпочках приближаться к заветной бутылке. Останавливался, прислушивался. Но мы все, полузакрыв глаза и насторожив уши, усердно сопели, изображая здоровый послеобеденный сон. Схватив бутылку, кок в два мягких и тихих прыжка очутился на камбузе. Мы явственно услышали бульканье выливаемого из бутылки «спирта». Затем зажурчала из крана в бутылку пресная вода. Таким же быстрым приёмом Женя вернул бутылку на место и стал, посвистывая, деловито возиться у плиты.
В это время вернулся в отсек Володя и, подойдя к столу, разочарованно воскликнул:
– Надо же! Я забыл убрать в рундук спирт. Ты его тут, случайно, не выпил?- Обратился он к Жене.
– Ах, жаль, что я не видал. Обязательно выпил бы. Может, нальёшь перед обедом?- Выглянул из своей выгородки Женя, сияя своим лицом, как красный сигнал светофора.
– Не положено. Это дефицит, да и ты на вахте.
Володя убрал бутылку в рундук и лёг отдыхать. Все опять дружно засопели. Да и тишина с духотой располагали к дремоте.
Женя высунул из-за перегородки одно ухо, послушал, как мы сопим и начал готовить себе закуску. Потом послышался приглушённый диалог между ним и матросом.
– Ты как будешь пить, разведённый или нет? - Спросил Женя.
– Я не знаю. Я вообще никогда ещё не пил,- ответил матрос виноватым и извиняющимся голосом.
– Ладно, я тебе разведу.
– Только мне немножко.
Женя налил в стакан «спирта» разбавил пресной водой наполовину и подал парню.
Парень залпом осушил содержимое стакана.
– На, скорее запей,- сунул ему кружку с водой Женя.
– Ну как?- спросил кок.
– Ничего вроде,- ответил тот, не понимая совершенно, что он выпил и, полагая, видимо, что таким спирт и должен быть на лодке.
– А я пью неразведённый.
Женя налил себе полный стакан «спирта», в другую руку взял кружку с пресной водой.
– Ну, будь здоров, молодой.
Набрав воздуха в лёгкие, он залпом осушил стакан, резко выдохнул и застыл в немой позе. В левой руке пустой стакан, в правой – кружка с водой, глаза широко открыты в немом удивлении. Женя медленно и натужно соображал, что с ним произошло и что он такое выпил. Потом он всё же на всякий случай пригубил воды из кружки.
Всё это время молодой матрос изумлённо и с восхищением смотрел на лихого выпивоху, залпом осушившего двухсотпятидесятиграммовый стакан чистого неразведённого спирта и не поморщившегося.
– Ладно. Что ты стоишь? Давай поедим,– угрюмо проворчал Женя.
В отсеке стояла духота и жара. Спёртый воздух. В такие периоды аппетит у моряков совсем плохой, ничего не хочется, кроме свежего, чистого воздуха, а Женя, к тому же, уже полдня простоял у плиты.
Только начали они кушать, как Женя вскочил и кинулся к раковине. У него началась рвота. Отдохнув от первых приступов, он сел кушать, но опять начались приступы рвоты. Он уже больше не прикасался к еде, но его всё время тянуло на рвоту. К ужину он и физически и морально измотался. Грустные глаза его ввалились, лицо приобрело зеленоватый оттенок. Он считал, что отравился чем-то из этой бутылки и ему приходит конец, но к доктору пойти пока боялся, так как нужно будет признаваться в воровстве и пьянке на боевом посту в походе. Это может иметь серьёзные последствия. Тут можно схлопотать более серьёзное наказание, чем гауптвахта. Можно и под трибунал угодить.
Совсем загрустивший, с видом приговорённого к виселице, еле передвигая ноги, он, как тень двигался у плиты, готовя продукты к ужину. В глубине души он всё же надеялся, на благополучный исход. Да и мы не ожидали такой реакции, но прекрасно понимали, что от чистой морской воды человек не умрёт.
Это больше психологический эффект.
Добрый Володя Сафонов не в силах больше видеть страдания Зиновьева, подозвал его к столу кают-компании и рассказал о розыгрыше. На сине-зелёном лице Жени начал проступать лёгкий румянец. Но не от стыда за содеянное, а от сознания того, что он не умрёт, что не нужно идти к доктору, что, не смотря, ни на что, жизнь прекрасная штука.
– Ладно, воришка, неси стакан, налью тебе полечиться,- совсем раздобрился Володя.
Зиновьев так быстро юркнул на камбуз, что уже буквально через пару секунд стоял перед Сафоновым со стаканом в руке. Тот налил ему сто граммов спирта, и Женя мгновенно опрокинул их в рот. Крякнув, он исчез на камбузе.
Долго ещё потом над ним подшучивали. Иду я, например, брать пробу забортной воды и заботливо спрашиваю у кока:
– Женя, водички забортной принести? Давай посуду.
Или приходят мотористы.
– Женя, там от охлаждения дизелей вода морская горячая. Она, говорят, очень полезная для организма.
– Нет, не надо. Я пью только спирт и глубоководную пробу,– отвечал кок, не обижаясь на шутки.
–––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––
Примечание:
*)РДП – работа дизеля под водой