(Написано в конце девяностых)
В начале девяностых судорожные попытки создания нового правящего слоя («либерализацией» цен и «народной» приватизацией) привели к формированию номенклатурного капитализма. Затем бюрократия, захватившая основные богатства страны, создаёт родственные финансовые и коммерческие структуры – к середине девяностых формируется уклад олигархического капитализма. Олигархи назначались чиновниками из родственных сфер, в основном из бывшего комсомольского актива. Одновременно в новую систему интенсивно интегрировался криминальный капитал. Бесконечные номенклатурно-олигархические войны за раздел и передел собственности не мешали новому правящему слою объединяться всякий раз, когда возникала угроза его существованию. Таковое единство было продемонстрировано при расстреле Верховного Совета в октябре 1993 года и в президентских выборах 1996 года. Затем оно проявлялось в перманентном подавлении возможных конкурентов – представителей малого и среднего бизнеса – носителей формации народного капитализма.
Крах либерал-большевистских реформ становится всё более очевидным, в том числе и для думающих людей Запада. В начале 2000-х годов американский экономист, лауреат нобелевской премии Джозеф Стиглиц так охарактеризует итоги девяностых годов. «Россия получила совсем не то, что обещали ей сторонники рыночной экономики или на что она надеялась. Для большинства населения бывшего Советского Союза экономическая жизнь при капитализме оказалась даже хуже, чем предостерегали их прежние коммунистические лидеры. Перспективы на будущее мрачны. Средний класс уничтожен, создана система кланово-мафиозного капитализма. Единственное достижение – возникновение демократии с реальными свободами, в том числе свободной СМИ, – представляется хрупким… Хотя те, кто живёт в России, должны нести за случившееся значительную часть ответственности, частично вина ложится и на западных советников, особенно из США и МВФ, так стремительно ворвавшихся в Россию с проповедью свободного рынка. Как бы то ни было, именно они обеспечили поддержку тем, кто повел Россию и многие другие экономики по новому пути, проповедуя новую религию – рыночный фундаментализм в качестве заменителя старой – марксизма, оказавшегося несостоятельным».
К концу девяностых годов России настоятельно необходима формация политиков, сочетающих либерализм в экономике и государственность в политике – эффективную рыночную экономику и сильное социальное государство. Но эти реалии размежеваны. Те, кто считают себя государственниками, оказываются апологетами распределительной экономики, которая по природе своей не может быть эффективной, а значит, не облагоденствует общество и не укрепит государство. «Государственникам» от коммунизма можно напомнить: не рухнул бы СССР в жёстком соревновании с Западом, если бы не сгнил изнутри. Либерал-радикалы же сильно преуспели в разрушении государства. Остаются последние шансы спасительного курса для страны: начать эффективные рыночные реформы и возродить социальное призвание государства.
Распределительная система номенклатурного капитализма обрекает страну на номенклатурно-олигархический застой. Высочайшие налоги не допускают конкурентов-рыночников к распределению национального богатства при приватизации. Олигархи и монополии налогов не платят, ибо это «свои», а мелкий и средний бизнес вытеснен в теневой сектор экономики.
Резкое снижение налогового бремени (наряду с сопряженными мерами) могло бы легализовать солидные капиталы и многочисленные кадры мелкого и среднего предпринимательства, стимулировало бы отечественное производство, изменило бы социальную ситуацию в стране. Кроме того, резкое понижение налогов и сокращение их количества способствовало бы выходу из «тени» значительной части работающей экономики, что на деле привело бы не к уменьшению, а к увеличению общих поступлений в бюджет.
Образно положение выглядело так: наверху пирамиды власти карточный стол, игроки определились и держат все карты в руках. Но при этом не играют (ибо не умеют и не хотят учиться), а хватают, пихаются, выплескивают на конкурентов ушаты компроматов, а то и отстреливаются, подкладывают друг другу бомбы. Наиболее циничные и умные понимали, что дальнейшая суета закончится плачевно для всех. Выход был только в том, чтобы резко расширить состав игроков и начать, наконец, подлинную игру. Это рискованно (ибо рынок, прежде всего, риск), но риск потери всего в случае потери власти или риск потери самой жизни - ещё менее привлекателен. Новички более искушены в правилах игры, ибо для бизнеса нужны иные навыки, нежели для захвата капитала силой. Однако у номенклатуры остаются все козыри в руках (первоначальное накопление ею монополизировано), но своя жизнь дороже, поэтому лучше сменить полный беспредел хоть на какие-то гарантии. Если не благосостояние народа, не интересы общества или государства, то шкурный интерес вынуждает наиболее дальновидных из власть имущих на меры, спасительные для них, но и дающие какие-то выгоды обществу.
Этим объясняется тот факт, что младореформаторы в правительстве Черномырдина с 1997 года пытались трансформировать беспредельное расхищение государственной собственности чиновничеством и олигархами в цивилизованные формы приватизации. Была пресечена попытка руководства РАО «Газпром» присвоить большую часть государственной доли акций крупнейшей в мире корпорации. Залоговые аукционы лета 1997 года впервые проводились, хоть в какой-то степени, открыто и на законных основаниях, что вызвало агрессивную атаку неудовлетворенных олигархических структур, сопровождавшуюся кампанией компроматов против младореформаторкого крыла в Правительстве. В октябре 1997 года Первые Вице-премьеры правительства Анатолий Чубайс и Борис Немцов обратились к президенту Ельцину с конфиденциальным письмом, в котором предлагали программу народного капитализма:
«Мы не можем допустить, чтобы российский капитализм, уже преодолевший свои первоначальные, “дикие” формы, успел переродиться в олигархический, антинародный. На смену «бандитскому» капитализму в России должен придти демократический, поистине “народный капитализм”, выгодный большинству россиян. На месте немногочисленных “новых русских» должен вырасти многомиллионный “средний класс”. Мы понимаем “Народный капитализм” для России как: общество равных возможностей, общество без “кричащих” богатства и нищеты; общество, в котором главным фактором стабильности является широкий “средний класс”; новый экономический и общественный порядок, который выгоден абсолютному большинству россиян; общество, в котором интересы крупного, среднего и мелкого капитала сбалансированы таким образом, чтобы обеспечить неуклонный экономический рост… Для решения этой качественно новой задачи недостаточно простой корректировки реформ. Нужна целостная программная политика – “Новый курс для Новой России”, сравнимый разве что с “новым курсом” Ф.Рузвельта, который сумел преодолеть “великую депрессию” 1929-33 гг. и вошел в мировую историю как патриарх и зачинатель американского “экономического рая”… В отличие от множества идеологических платформ оппозиции, “Новый курс” Президента Ельцина будет опираться не на лозунги и пустые обещания, а на конкретную программу действий Правительства; на реальные меры по изменению финансовых, налоговых и административных отношений». Против смертельной угрозы сплотились чиновничество и олигархия, и «Новый курс для новой России» так и остался на бумаге.
В этих условиях коммунистическая оппозиция не превратилась в реальную левую политическую силу. Благодаря распределительному менталитету и аппаратному опыту она вписалась в систему власти, борясь за доступ к распределителям (системная оппозиция). Если правые (либералы) призваны к созданию условий для обогащения меньшинства и роста благосостояния большинства, то задача левых (социалистов и социал-демократов) – ограничивать аппетиты богатых, корректировать стихию рынка элементами перераспределения в пользу тех, кто не способен выдержать напряжённого соперничества. У нас же правые – в распределительном ажиотаже, а левые – не во главе растущего социального протеста, а в суете около власти. И те и другие не выражают ничьих жизненных интересов, кроме собственных. Другой элиты в стране нет и не могло быть – коммунистические десятилетия воспитали номенклатуру, которая в решающие моменты способна продать всех и продаться. В огненном тигле выплавляется в России новый правящий слой.
Мощный инстинкт самосохранения подсказал дряхлеющему Ельцину единственный выход для него и его близких, который оказался выходом и для страны: досрочно передать власть тому, кто будет способен обеспечить безопасность «семье», сохранить доброе имя первого президента России в истории, для чего придется исправить самые болезненные ошибки ельцинского руководства. Это в свою очередь диктует неизбежные изменения политического курса власти. Так на политической арене неожиданно для всех появляется Путин, который персонифицирует новое поколение российских политиков, призванных перейти от разрушения коммунистической системы вместе с Россией к воссозданию российского государства.