рассказ из книги "Ледоход и подснежники"
Её звали Нюра.
Так звали её жильцы большого многоквартирного дома на окраине города, звали с тех пор, как появились первые новосёлы, среди которых была и она.
Было это давно, больше двадцати лет назад, и всё это время Нюра работала в местном ДЭЗе уборщицей.
Она убирала то два, то три подъезда дома, в котором жила сама - мыла лифты, наводила чистоту на этажах, громыхала по утрам тележкой с мусором и отходами, которую везла в большие контейнеры, стоящие неподалеку, чистила тротуар от снега, грязи, льда, сгребала опавшие листья, работы, что называется, хватало.
Лида, Лидия Михайловна, поселилась в том же доме вместе с Нюрой, часто видела её и хорошо знала.
Встретившись, они любили побеседовать на злободневные темы - почему вдруг отключили горячую воду на несколько дней, почему новые лифты оказались такими никудышными, что ломаются чаще прежних, почему цены всё растут и растут, вот раньше, помнишь, даже погода была другой, лето - летом, зима - зимой, а сейчас иной год и не поймёшь, то ли осень на дворе, то ли весна, потому что, ты погляди только - декабрь, а газоны позеленели, и почки на сирени набухли.
Так они стояли и разговаривали, а потом разбегались по своим делам, заботам или торопились на работу - Лида бегом в детский сад, где всю жизнь работала воспитателем, а Нюра убираться.
Была Нюра маленькой, худенькой, шустрой, с мелкими, правильными чертами лица, вечно одетая в какую-то тёмную, балахонистую одежду, в какие-то немыслимые халаты, фартуки и бесформенные куртки, а на голове платок, будто один и тот же всегда, и кудряшки светлые из-под него выбиваются.
В последние годы в ДЭЗе стали выдавать спецодежду - аккуратные, по размеру, летние и зимние комплекты, состоящие из брюк и куртки, которые, как правило, были ядовитого зелёного цвета с желтой надписью на спине ДЭЗ№.
Нюру редко видели в другой одежде. Однажды летом, в районной поликлинике, её, в лёгком светлом платье, Лида просто не узнала - прошла мимо симпатичной, миниатюрной женщины средних лет, а оглянулась - Нюра.
Анна Павловна, так красиво звучало её полное имя.
Жила Нюра с мужем, который несколько лет назад перенёс инсульт, ходил с трудом, и вся забота и уход за ним легли на её плечи.
Их единственный сын вырос, закончил институт, а потом, познакомившись с девушкой узбечкой, уехал к ней, женился и остался там, в далёком, незнакомом городе, и детей своих, мальчика и девочку, назвал красивыми, но чужими для Нюры именами.
Мысли о сыне и внуках, которых Нюра видела лишь в их редкие и недолгие приезды в гости, эти мысли всегда были горькими, и всегда заканчивались одинаково - сердечными каплями.
Приехать к сыну в тот далёкий город Нюра не могла, интернетом не пользовалась, телефонные разговоры были не дёшевые, а тоскливая, щемящая жалость не давала дышать, и Нюра переводила сыну всю свою зарплату уборщицы.
- Ничего, нам и двух пенсий хватает, - говорила она Лиде и добавляла, - да и много ли нам надо.
Дом, в котором они жили, вместе с другими, такими же большими, высотными домами образовал на окраине города микрорайон, окружённый многочисленными гаражами.
Здесь, в гаражах, прижились бездомные собаки, в основном беспородные дворняжки, которых в народе называли дворянин, от слова двор. По утрам, в поисках еды, собаки из гаражей кружились около помоек.
Однажды одна из них оказалась рядом с Нюрой, которая в это время подкатила к контейнеру тележку с отходами. Это был крупный, похожий на овчарку, пёс серебристо-серого окраса, с умной мордой, глубокими карими глазами и с длинным, сбившимся в клочья хвостом.
Пёс встал неподалеку и, задрав нос, стал принюхиваться.
- Подожди, подожди, сейчас.
Нюра подняла брезентовую накидку, прикрывавшую отходы, и стала копаться в них в поисках чего-то подходящего. Хорошо, что на руках были толстые рукавицы, а то ведь и стёкла некоторые выбрасывают в мусоропровод. Наконец, она вытащила прозрачный пакет, в котором проглядывались куски сырой курицы, открыла его и понюхала:
- Пахнет нормально, - она отошла к стоящей рядом берёзе и, положив пакет на землю, открыла его. - Ну иди, ешь.
Пёс поводил носом, приблизился и начал жадно есть.
Нюра знала, когда собаки едят, подходить и тревожить их нельзя. Она встала в стороне, наблюдая за завтраком нового знакомого, продлившимся буквально мгновение. Пёс облизывался и не уходил.
- Ещё хочешь?
Собака, словно поняв вопрос, вновь облизнулась.
Нюра поправила рукавицы, и, подойдя к тележке, стала перебирать мусор. Показался кусок колбасы, вытащила его. Пёс стоял рядом, ждал и взял угощение аккуратно, как дворянин.
Съел мгновенно, а потом завилял хвостом и тявкнул:
- А-а-ав! А-а-ав!
- Молодец, поблагодарил. Можно тебя погладить?
Хвост собаки закрутился быстро, быстро, а на симпатичной мордочке расцвела улыбка.
- Ты хороший, хороший! - Нюра погладила собаку. - Как же тебя звать? Ты ведь не скажешь. Назову тебя Орлик. Как тебе это имя?
- А-а-ав! А-а-ав! - хвост вновь радостно закрутился.
- Ну вот и славно, Орлик. Приходи сюда вечером, я покормлю тебя. Придёшь?
- А-а-ав! А-а-ав!
Иногда отходы из мусоросборников в подъездах приходилось вывозить два раза в день, это было обычно в августе, сентябре, когда наступала пора арбузов, дынь, других фруктов и овощей.
Вечером, закончив вторую смену, как говорила Нюра, она приготовила для Орлика целый пакет угощения, это были обрезки свежего мяса без костей - настоящее лакомство для собаки.
Орлик уже сидел у берёзы и ждал, а увидев Нюру, вскочил, подбежал и лизнул ей руку.
- Ты умница, Орлик! - Нюра положила перед собакой еду.
И вновь, как в прошлый раз, куски мяса исчезли молниеносно.
- Вот ещё что, специально для тебя купила, - Нюра достала из сумки пакет кефира и миску, в которую этот кефир налила.
Ах, как он обрадовался, как взахлёб выпил весь кефир, а потом стал так активно вылизывать пустую миску, что она переворачивалась как футбольный мяч.
- Я думала тебе на два раза хватит. Ладно, пей до конца, - Нюра вылила в миску оставшийся кефир. - А теперь, Орлик, пойдём погуляем в парке, ты же бегал здесь, знаешь. Поводок я не взяла, и ты должен меня слушаться.
А он и слушался!
Слушался с радостью, не убегал, не отходил, а шёл чётко рядом, слегка прижимаясь к ноге и с улыбкой, время от времени поглядывая на нового друга.
После прогулки Нюра привела Орлика домой, отмыла его, шерсть стала мягкой, а хвост пушистым. Утром они пошли на работу вместе. Орлик был рядом, когда Нюра мыла пол в лифтах и на этажах, когда мыла лестницы у подъездов, когда подметала тротуар и когда катила тележку с отходами.
Закончив все дела, она покормила Орлика и позвала домой, но сегодня домой он не пошёл, а улёгся у двери, ведущей в небольшое помещение, где находился мусоросборник. Здесь было чисто и тепло. Нюра постелила в углу старое одеяло, и Орлик понял, это его место. Иногда он ночевал здесь, иногда у Нюры, иногда бегал несколько дней неизвестно где, но возвращался всегда.
Так Нюра с мужем жили вместе с Орликом восемь лет.
Нюра подкармливала бездомных собак с тех пор, как поселилась здесь.
Подкармливала она и кошек, которых раньше было много во дворе, они тоже были бездомные и жили в подвалах домов. Нюра разносила кошкам еду и оставляла её у небольших выходных отверстий из подвалов, так делали многие женщины.
Но пришёл день, когда все отверстия замуровали кирпичом и бетоном, и кошки пропали. Бездомные кошки исчезли полностью и сразу во всех домах микрорайона, и больше их не было.
Подкармливала Нюра ещё ворон.
Это началось давно, задолго до Орлика, она так рассказывала Лиде об этом:
- Как-то раз утром, после работы, иду я домой, и вдруг сзади как будто кто-то рукой по моей голове быстро провёл, у меня даже платок съехал. И вижу, надо мной низко, низко, почти касаясь, пролетела ворона, большая чёрная ворона. И главное, она не улетела, а вернулась и снова пролетела надо мной, и снова задела крылом голову. В руках у меня был пакет с едой для собак, я остановилась, смотрю, и ворона села на дерево, которое рядом было, и несколько раз громко прокричала "карр-карр". Я поняла, что она просит корм. Вот с тех пор оставляю еду воронам в одних и тех же местах, они помнят где и ждут меня каждое утро.
- А чем ты их кормишь? Хлебом, кашей, наверное.
- Нет, что ты! Они мясо любят, косточки рубленные, вот посмотри, - Нюра открыла пакет. В нём лежали заботливо порубленные мелкие кусочки курицы, колбасы, варёного мяса - всё это было собрано на помойке.
- Так что же, ты вначале домой приносишь эту еду?
- Приношу, выбираю, мою, потом мелко рублю. А как по-другому? Так они всё съедают, быстро, без остатка. А большой кусок они покусают, покусают, да и бросят, улетят, - помедлив, Нюра продолжила. - Я в журнале давно читала, что на первом месте по уму в животном мире обезьяны, потом дельфины, потом собаки, а на четвёртом вороны. Вороны они очень умные.
Эту историю, кто на каком месте, Нюра рассказывала Лиде часто, действующие лица менялись, но вороны были всегда, и всегда на четвёртом месте, в крайнем случае, на пятом.
Тот день начался как обычно.
Нюра возилась с уборкой, Орлик крутился рядом, здоровый, жизнерадостный, красивый. После работы они пошли в парк рядом с домом.
Была ранняя осень и синее, безбрежное, как море, небо, и падающие, зависающие в воздухе золотыми монетками листья берёз. Нюра не видела море и часто, глядя на безмятежно-голубое небо, думала, какое оно, море?
Она не была на море, она вообще никогда нигде не была.
В детстве мама отправляла её в пионерский лагерь, и эти детские воспоминания о шумных походах, о весёлых песнях у костра, о звуке горна и о лесной речке грели её душу.
Родственников в деревне у неё не было, как не было и дачи на шести сотках с помидорами и огурцами, с календулой и малиной, с осами над остывающим вишнёвым вареньем, с нарядной сорокой на заборе.
Поэтому так радовалась она ласковому ветру, осеннему парку и тихому солнечному дню, радовалась вместе с Орликом.
Звонок был долгий и резкий, она открыла дверь.
- Нюра, там...
Она уже поняла, накинула куртку и выбежала с соседкой на улицу.
Около подъезда стояла легковая машина, кузов её был открыт, и там лежал Орлик.
Орлика отравили. Отравили сознательно и продуманно.
Мужчина из соседнего дома дал ему кусок колбасы, доверчивый Орлик съел этот кусок. И спустя буквально полчаса весь соседний дом сбежался на его страшный вой.
Орлик мучился недолго. Нюра не успела.
Жильцы дома собрали деньги и отвезли тело Орлика на экспертизу, обнаруженная в желудке колбаса была отравлена, яд установлен. Мужчину отравителя знали.
Нюра болела дома, в больницу поехать не могла - кто будет ухаживать за мужем?
Потихоньку, через месяц, она стала выходить на улицу, но работать уже не могла.
Струна, звучащая в душе тихой, радостной мелодией, оборвалась.
Ранним утром жильцы большого дома на окраине города часто видели, как худенькая, немолодая женщина кормит бездомных собак. Её звали Нюра... Анна Павловна.