1. Первая попытка
Во 2-м классе я влюбился в красивую девочку из 4-го класса. Сейчас даже имени её не могу вспомнить, а тогда постоянно думал о ней даже на уроках, в результате чего и нахватал несколько двоек.
О том, что влюбился, догадался потому, что при взгляде
на неё у меня начинало сосать под ложечкой.
Посёлок наш небольшой – десяток домов, не считая административных зданий:
сельсовет, больница на 10 коек, магазин, барак – картофелесушилка, маслозавод на 2 сепаратора и конечно – школа на 4 класса.
Поэтому, разумеется, я встречал её на улице почти ежедневно босую, лохматую, одетую, как и все ребятишки
в то время, в какой-то балахон из материнских обносков
и не обращал внимания. В школе я сначала не узнал её – золушка превратилась в принцессу. Белая блузка, чёрная юбка, туфельки на каблуке и причёска с бантиками в косичках – мышиных хвостиках. Я открыл рот и не закрывал его, наверное до конца уроков. Особенно поразили бугорки уже явно выступающие под кофтой. С той минуты я потерял покой и интерес не только к учёбе, но и к играм на переменках.
Занимались мы в одной комнате, разделённые проходом между партами – в одном ряду 2-ой класс, в другом 4-ый. Первый и третий классы занимались так же совместно в другой комнате. Так что пока учитель занимался с одним классом, другому была предоставлена относительная свобода. Учителя, особенно учитель Василий Иванович, худой, высокий с выбритой наголо головой,\втихомолку мы дразнили его – ГЛОБУС\, умудрялись совмещать беседу
с одним классом, не упуская надолго из внимания другой.
Но помешать думать о вещах, далёких от учебного процесса они не могли.
Изо всех способов привлечь её внимание я выбрал, как мне казалось, наименее трудоёмкий и не заметный для окружающих – решил написать стихи.
Научившись читать ещё до школы, ко второму классу я уже прочитал много книг, в том числе несколько стихов, Пушкина и Лермонтова. Поэтому основы стихосложения, мне казалось, я знал – писать надо столбиком и складно, как частушки.
В этом мастерицей была старшая сестра Октябрина.
Она сочиняла частушки на ходу – в процессе пляски
на вечеринках и я знал множество их напамять.
За несколько дней вечерами дома насочинял несколько стихов в духе пушкинских сказок с обращениями из лексикона Рыцаря без страха и упрёка – Донкихота Ламанчского. Записал каждое из них на на отдельной четвертушке бумаги для удобства подбрасывания при случае.
Сестра Роза, которая училась в одном классе с моей пассией, случайно обнаружила моё творчество в одной из книг и показала их девчонкам. Те втихомолку похихикали и забыли, но ребята, когда эта история дошла до них, не давали прохода, чтобы не поиздеваться. Особенно досадовала сочинённая частушка – Женька наш большой поэт, а штанов на смену нет.
Это так и было на самом деле. Я донашивал последние после брата штаны и в обиходе и в школу. До этого случая
со стихами не придавал значения одежде потому, что редко
у кого из одноклассников были штаны без заплат. Но после дразнилки и накрепко прилипшей кличке- Поэт, я заявил матери, что не пойду в школу пока она не сошьёт новые штаны.
Так я и стал Поэтом до окончания учёбы в этой школе- семилетку заканчивал в райцентре, куда переехала вся наша семья в 1 950 году.
2. Вторая попытка
В райцентре была публичная библиотека, в которой книг было значительно больше, чем в школьной. Ни кем не управляемый и не направляемый я читал запоем и отечественную, и зарубежную литературу, предпочитая романы и повести о путешествиях и приключениях. Попытка писать стихи, предпринятая во втором классе, вернее её последствия, на какое-то время отбили охоту самому сочинять, но не прошли бесследно.
Начиная с 4-го класса я уже не довольствовался стихами
из учебника, а стал брать из библиотеки сборники стихов Пушкина, Лермонтова, Некрасова, Кольцова – с запрещёнными в то время стихами Ахматовой, Есенина
и др. познакомился значительно позже.
Снова сочинять стихи я начал после поступления в Горьковское речное училище. Новые впечатления, обстановка, новое окружение, красота волжского откоса требовали выхода эмоций наружу. Завёл себе специальную тетрадь, в которую записывал свои экспромты и особо понравившиеся стихи и песни публикуемых авторов. Наперсником и первым читателем моих опусов стал Смирнов Вовка\Владимир\, который тоже пытался сочинять стихи.
Наши таланты пригодились, когда в училище в зимние каникулы организовали лыжный культпоход по деревням Муромских лесов. В каждой деревне в первую очередь мы собирали разные отрицательные факты и на этом материале сочиняли частушки и пародии на мелодии известных песен. Вечером того же дня давали концерт, на котором наш номер пользовался наибольшим успехом. В последствии такую агитбригаду мы организовали в училище механизации в Казахстане, где мой опыт сочинения экспромтов на местном материале также пригодился.
Но это было потом, а пока к летним каникулам в речном училище у меня собралось некоторое количество собственных сочинений.
В свой первый в жизни отпуск я поехал к матери в посёлок Опарино Кировской обл. Там случайно встретил дядю Васю – младшего из братьев своего отца. Он закончил университет на журналиста и в это время гостил у своих братьев – Михаила и Петра, которые жили в одном пятистенном доме, построенном собственными руками.
Я пригласил его к нам, чобы похвастать перед специалистом своими сочинениями. Мать собрала на стол чай
с пирожками, а я внетерпении подсунул ему свою тетрадь
со стихами. Василий, прихлёбывая чай из чайной чашки, сначала бегло перелистал страницы, потом начал снова,
но уже задерживаясь на некоторых.
Отведав пирожков, он поблагодарил мать, а потом «обрадовал» меня:
- Не сердись, племянник, но это не стихи, а галиматья из
кое-как зарифмованных строчек. Есть правда такой жанр
для детей – Перевёртыши, или что-то в этом роде,
например: “ехала деревня мимо мужика, вдруг из под собаки лают ворота… крыши испугались сели на ворон, лошадь понукает мужика кнутом…лошадь ела сало, а мужик – овёс, лошадь села в сани, а мужик повёз”.
В народе ещё популярны Нескладухи, но всё это не поэзия. Вовремя остановиться в любом деле важно, а в писательском – особенно потому, что можно заболеть графоманией и это неизлечимо, - на этом мы расстались.
В то время я ещё преклонялся перед авторитетами и записал в тетрадь последнее, как я считал, сочинение:
Не выйдет из тебя поэта,-
сказал мне критик отдуши
и руку мне пожал при этом, -
займись, мол, делом – не пиши
и стать посмешищем для света
пока, приятель, не спеши.
3. Третья попытка
В 1956 г. после окончания речного училища я начал работать штурманом на пароходе, который перевозил по р.Иртыш
не только скоропортящиеся грузы, но и пассажиров -единственный в своём роде такой пароход был на Иртыше.
Романтика сибирских красот и своеобразных отношений с экипажем и пассажирами всколыхнули жажду писать стихи.
О резолюции первого критика – родного дяди старался не думать, или, вернее – думал, что он ошибался в оценке.
После закрытия навигации, когда пароход поставили на зимовку в затон в г. Омске и появилось много свободного времени я понёс заполненную стихами тетрадь в первую попавшуюся редакцию. Кажется это была редакция газеты Омская Правда \меня всегда удивляло, что у каждого города и даже села была своя правда, и до сих пор не пойму- какая из них самая правдивая.\
Принял меня литсотрудник – мужчина лет под тридцать
с длинными, по моде, до плеч волосами. Долго-минут 15 листал мою тетрадь, потом закрыл её и задумчиво произнёс: - способности к стихосложению несомненно имеются, но печатать такие стихи мы не можем – тема, сюжеты не отвечают требованиям настоящего времени. У вас не стихи,
а фотосюжеты, писать надо не о том, что есть, а о том, как должно быть. Произнеся эту сакраментальную фразу, он прикрыл глаза и откинулся на спинку кресла, давая понять, что больше ни чем помочь не может.
Я не знал, как должно быть и продолжал писать о том, что чувствовал, что видел, но попытки публиковаться прекратил.
4. Четвёртая \последняя\ попытка
Парнас не принял меня на свою сверкающую вершину,
но у его подножия я нашёл неожиданно много доброжелательных читателей благодаря Интернету. Отзывы и рецензии читателей всколыхнули и воодушевили мою скукоженную душу – за один последний год я написал больше, чем за всю предыдущую жизнь\Этапы 7, 8 и вся проза\. Прикованный болезнью к постели, я живу полноценной жизнью в общении с читателями и радуюсь,
как ребёнок, если кому-то понравилось моё дилетантское творчество. Земной поклон и беспредельная благодарность всем читателям.
Пономарёв Евгений
Март 2016 г.