1.
Сегодня существует разнообразие мнений по поводу того, что же мы построили в Советском Союзе, в каком обществе мы жили?
Самые верные защитники этого строя именуют это общественное устройство социализмом, другие также употребляют слово «социализм», но с добавлением эпитетов: государственный, бюрократический, казарменный, тоталитарный, феодальный и т.п.
Говорят также и о «сталинской модели социализма».
Реже, но встречаются и такие характеристики, как государственный капитализм, рабовладельческо-феодальный строй и, наконец, азиатский способ производства. Широкое распространение получили термины «командно-административная система», «авторитарно-бюрократический строй», «тоталитарный строй» и т.п.
Но существует, по крайней мере, одно положение, относящееся к нашему прошлому социально-экономическому строю, которое принимается всеми – и его защитниками, и его противниками. Это тезис о том, что в СССР основная часть средств производства находилась в собственности государства.
Была в СССР, правда, и колхозно-кооперативная собственность, но фактически и земля, и техника, не говоря уже о выращенной продукции и о самих работниках, безраздельно принадлежали государству.
Согласно правовым нормам, нашедшим своё отражение в Конституции и Основных Законах СССР, государственная собственность являлась общенародной.
Но государственная собственность может быть одновременно и общенародной только при одном непременном условии: государство должно быть демократическим, а демократия при этом должна быть не формальной, а реальной. Лишь тогда, когда государственная власть реально принадлежит народу, государственная собственность может быть общенародной.
Однако, как признаётся сейчас почти всеми, в Советском Союзе не было не только реальной, но даже формальной демократии. Была лишь фикция демократии.
Даже в выступлениях некоторых руководителей КПСС существовавший у нас политический режим характеризовался как тоталитарный, т. е. как крайне антидемократический.
Общепризнано, что в СССР трудящийся человек был отчуждён от власти и собственности. А это может означать только одно: государственная собственность у нас не была общенародной.
2.
Кому же тогда в реальности принадлежала государственная собственность?
В Советском Союзе трудящиеся были отстранены от власти, поэтому можно с уверенностью утверждать, что государственная собственность в СССР не являлась общенародной, она управлялась людьми, представляющими собой верхушку партийно-государственного аппарата, и, в силу этого, принадлежала этой немногочисленной группе людей.
Причём, эта собственность носила своеобразный характер: ни один их номенклатурщиков, взятый по отдельности, не был собственником – собственниками средств производства являлись только все они, вместе взятые.
Советское общество, таким образом, делилось на две основные части, на две группы людей, которые отличались по их отношению к средствам производства. Одна из этих групп владела средствами производства, другая была лишена их. В результате представителям последней ничего не оставалось, как работать на владельцев средств производства.
Различие в отношении к средствам производства определяло различие способов получения и размеров доли общественного богатства, которой располагала каждая из этих групп.
Весь созданный трудом производителей продукт поступал в распоряжение верхушки партийно-государственного аппарата, часть его шла обратно производителям для обеспечения их существования.
Представители первой группы, вместе взятые, являлись собственниками не только средств производства, но и личностей непосредственных производителей.
Колхозники, как известно, в то время были фактически прикреплены к земле, что и вынуждало их работать на государство, по существу, полностью безвозмездно. Эксплуатация здесь выступала в неприкрытой форме.
Грубой и совершенно откровенной была и эксплуатация огромной армии работников, наполнявшей в сталинские времена бараки ГУЛАГа. Но эксплуатировались не только заключенные и не только колхозники. Эксплуатации подвергались вообще все производители материальных благ, включая и живших на воле работников государственных предприятий.
Значительная часть прибавочного продукта шла на расширение производства и другие нужды общества. Но немалая его доля поступала на содержание группы владельцев средств производства.
Внешне они, как и все вообще рабочие и служащие, получали от государства заработную плату. Но даже если бы весь их доход принимал форму заработной платы, то и в таком случае сущность его была бы совершенно иной, чем у производителей материальных благ. Они получали свой доход в качестве не работников, а собственников, то есть получали прибавочный продукт.
Но различие содержания вылилось и в различные формы. Иными были не только размеры доли общественного богатства, получаемой представителями господствующей группы. Иным был и способ получения этой доли.
Все члены этой группы пользовались тем, что принято называть привилегиями. Они имели доступ к спецраспределителям, спецмагазинам, спецбуфетам, спецсанаториям, спецбольницам и т.д. Они вне обычных очередей, а то и просто вне всякой очереди получали квартиры, причем, разумеется, высшего качества. Многие пользовались госдачами с обслугой и охраной.
На языке наиболее циничных представителей господствующей группы должности, с которыми были связаны привилегии, именовались должностями с «корытом». И это необычайно точное обозначение.
Размеры «корыт» были, конечно, различны. Все зависело от места должности в пирамидальной иерархической системе. Чем выше была должность, тем большим был размер «корыта», чем ниже — тем меньшими были привилегии. Но они всегда имели место.
3.
Таким образом, Октябрьская революция ставила своей задачей уничтожение класса эксплуататоров и эксплуатируемых. Но в результате произошла простая перегруппировка – прежняя верхушка была скинута, а из низов наверх вознеслись отдельные представители эксплуатируемых классов. Сама же пирамида сохранилась в целости и сохранности.
Диктатура пролетариата, усиливая государственную власть, создала колоссальную, не виданную по численности бюрократию, охватывающую, как паутина, всю страну и всё себе подчиняющую.
Эта новая советская бюрократия, более сильная, чем бюрократия царская, и явилась новым привилегированным классом, который принялся жестоко эксплуатировать народные массы, собственность же продолжала оставаться не общенародной, а частной.
Слово «частный» здесь употребляется в том смысле, что собственность была отчуждена от народа в пользу узкой группы лиц, фактически бесконтрольно управляющей ею.
В самом точном экономическом смысле этого термина частная собственность есть собственность на средства производства одной части членов общества, что позволяет ей эксплуатировать другую ее часть, потому она и называется «частной» собственностью.
В отличие от «чистого» капитализма, в СССР эксплуататоры не приобретали прибавочную стоимость непосредственно, как поступает капиталист, прикарманивающий дивиденды своего предприятия. Они делали это косвенно, через государство, которое сначала забирало весь национальный прибавочный продукт, а затем распределяло его среди своих чиновников.
И когда утверждают, что в СССР частной собственности не было, то здесь в данный термин вкладывается уже другой смысл: имеется в виду собственность отдельных лиц на средства производства. Такой собственности в Советском Союзе, действительно, не было.
Хотя, в сущности, разница тут небольшая, принадлежит собственность отдельному лиц или группе лиц: и в том, и в другом случае она отделена от трудящихся.
Исходя из этого, партийные и государственные функционеры в советском обществе представляли собой господствующий класс, класс эксплуататоров.
Как следует из всего сказанного выше, никакой общественной собственности на средства производства в нашем обществе не было. Отсутствовал в нём и принцип распределения: от каждого по способностям, каждому по труду. Иными словами, советское общество не являлось социалистическим ни в каком смысле этого слова. Никакого социализма в СССР не было, как не было его и нет ни в одной стране мира.
Советское общество, которое мы и доныне упорно именуем социалистическим, бесклассовым, общенародным, в действительности являлось классовым, эксплуататорским, основанным на частной собственности на средства производства.
4.
Уже в начальный период существования Советского Союза некоторыми исследователями (как отечественными, так и зарубежными) было замечено, что созданное в нашей стране общество по своей структуре удивительным образом напоминает древние аграрные общества, существовавшие в различные исторические периоды в разных частях планеты.
Это Ассиро-Вавилония и древний Египет, древняя Спарта и Римская империя периода упадка (III–IV вв. по Р.Х.), государство инков Перу, сообщество иезуитов, а также экономические системы, существовавшие в истории древнего Китая, древней Японии, системы, бывшие не раз в истории Персии, Индии и т.д.
В силу схожести, сложившиеся в этих государствах общества нередко называют «социалистическими».
В одних случаях в этих обществах класс эксплуататоров являлся полным, тотальным собственником средств производства, а нижестоящий класс был начисто их лишён. Такой строй мы называем рабовладельческим. Всё, что было произведено работниками, полностью от них отчуждалась, те получали лишь пищу и одежду в самых скудных количествах.
В других же случаях правящий класс передавал во владение крестьянам землю, за пользование которой те платили государству натуральной продукцией (оброком) либо отрабатывали несколько дней в неделю на государственном поле, в оставшееся же время работали на своём участке для себя.
Наряду с трудом рабов использовался также труд свободных крестьян, которые зачастую количественно преобладали.
Продукция, выращенная на государственных землях, целиком поступала в государственную казну, в полное распоряжение эксплуататорского класса.
Как и при советском строе, работник был отчуждён от собственности и от созданной им продукции, всецело принадлежал классу эксплуататоров и был от него лично зависим, что дало основание критикам советского строя порою именовать его рабовладельческим или феодальным.
5.
На протяжении почти всех 70 лет существования СССР коммунистические идеологи заверяли, что наше общество было построено строго по плану, основы которого были заложены К. Марксом и Ф. Энгельсом, а затем развиты В.И. Лениным.
Так мы и пребывали в твёрдой уверенности, что живём при самом, что ни на есть, настоящем социализме, и плакатный Ленин нас подбадривал: «Верной дорогой идёте, товарищи!»
Однако народ интуитивно чувствовал фальш, понимал, что социализма в существующей системе очень мало или его вовсе нет, и уже в первые годы Советской власти открыто или тайно проявлял своё недовольство.
После XX съезда КПСС было официально признано, что стоявший во главе партии и государства И. В. Сталин в силу своего дурного характера допустил-де немало ошибок, которые сказались на жизни общества.
После начала перестройки, когда во всё большей и большей степени начало выясняться, что наше общество не совсем таково, каким оно должно было бы быть, столь же официально было заявлено, что все дело в деформации идеи социализма, которая и привела к деформации общества.
Противники же социализма, в свою очередь, заверяли, что никакого искажения концепции социализма у нас не произошло – общество, якобы, было построено в строгом соответствии с этой концепцией. И если советский строй оказалось «плохим», то в этом вина самого этого учения и его основоположников.
По их мнению, само учение оказалось неверным, якобы, была ошибочна сама идея социализма и коммунизма. Ложным является марксизм в целом, включая его философию вместе с материалистическим пониманием истории, и, следовательно, на марксизме можно поставить жирный крест, как на искусственном, целиком оторванном от жизни, учении.
Неправы и те, и другие – они не учли такой фактор, как историческая необходимость. История есть процесс, подчинённый определённым объективным законам, и в этом смысле естественноисторический.
Это, отнюдь, не значит, что воля людей не играет никакой роли. Люди, бесспорно, творят историю, но всегда в строгом соответствии с объективными условиями общества, в котором они живут.
Личность становится исторической только в том случае, если действует в соответствии с объективными требованиями данного момента, в противном же случае тот или иной деятель отбрасывается на обочину, не оставив после себя какого-либо заметного следа.
Как правило, отдельные личности творят историю, не осознавая сколько-нибудь отчётливо того, к каким именно результатам, в конечном итоге, приведут их действия.
Задумывая революцию 1917 года и творя её, люди стремились создать общество, в котором все средства производства принадлежат народу, где не будет ни классов, ни эксплуатации человека человеком, ни государства, а возник социальный порядок, основанный на частной собственности и характеризующийся наличием классов, эксплуатации и необычайно мощного государства.
Иначе говоря, результаты действий людей оказались прямо противоположными тому, к чему они стремились. Таким образом, буквально ни одно положение марксистского учения о социализме не было претворено в жизнь.
Поэтому утверждение, что советское общество было построено в полном соответствии с марксистскими идеями, не выдерживает никакой критики. Это общество вовсе не было сознательно построено: оно, как и любое другое общество, сложилось стихийно в силу исторической необходимости, другим оно быть просто не могло.
6.
Почему же получилось так, что строили одно (бесклассовое, справедливое общество), а получилось совершенно противоположное – классовое общество, основанное на частной собственности на средства производства и угнетении народных масс?
Вернёмся в далёкое прошлое.
В течение многих тысяч лет человеческое общество было коммунистическим. Все средства производства и предметы потребления являлись совместной собственностью членов первобытного коллектива.
Люди трудились в меру своих способностей и получали в соответствии с их потребностями. Полностью отсутствовали частная собственность, эксплуатация человека человеком, деление на классы и государство. И такой порядок существовал не в силу доброй воли людей, а вследствие объективной экономической необходимости.
Уровень развития производительных сил был в ту эпоху таков, что люди создавали продукта не больше или не намного больше, чем его было необходимо для обеспечения их физического, а, тем самым, и социального существования. Весь или почти весь общественный продукт был жизнеобеспечивающим.
Избыточного продукта или совершенно не было, или он был очень невелик. В этих условиях никакие другие социально-экономические связи, кроме отношений распределения по потребностям и, соответственно, коллективной собственности на продукт не могли существовать.
Дальнейшее развитие производительных сил, выражавшееся прежде всего в увеличении объёма общественного продукта в расчете на душу населения, сделало неизбежным исчезновение такого порядка вещей, ибо он стал тормозом на пути развития человечества.
Начиная с определённого уровня, дальнейшее функционирование и развитие производительных сил стало невозможно без возникновения частной собственности, классов и эксплуатации.
Логичным является предположение, что рано или поздно развитие производительных сил достигнет такого уровня, когда частная собственность и эксплуатация изживут себя, превратятся из двигателя прогресса в преграду на его пути.
Но, пока этот уровень не достигнут, любые попытки уничтожить частную собственность и классы обречены на неудачу.
В истории были примеры, когда восставшие угнетённые массы захватывали власть в свои руки и пытались построить общества, основанные на равенстве и справедливом распределение продукции.
Нередко группы людей образовывали замкнутые религиозные общины и удалялись от общества в надежде построить человеческую ячейку, в которой все люди будут равны.
Также и в позднем советском обществе были примеры, когда по нескольку десятков человек селились в глуши и пытались построить справедливое коммунистическое общество, основанное на не искажённом учении Маркса.
Но во всех случаях вновь и вновь воспроизводились общественные отношения, присущие классовому обществу: «сами собой» образовывались привилегированный класс, распоряжавшийся всем имуществом, созданной продукцией и, как следствие, личностями подчинённых людей, и угнетённый класс, представители которого не имели практически никаких прав.
Зачастую в таких обществах устанавливались столь несправедливые, антигуманные, жестокие отношения, что их члены вынуждены были бежать из этих «оазисов справедливости» и возвращаться в прежнее общество, из которого пытались уйти.
7.
Появление в СССР коллективной (или государственной) частной собственности на средства производства было вызвано вовсе не марксистскими идеями, а всем ходом исторического развития.
Сам капитализм на определенном этапе своего развития создал объективную возможность появления классового общества нового типа.
Во второй трети XIX в. начали возникать монополистические объединения капиталистов, которые имели тенденцию к укрупнению. Возникали всё более и более крупные монополии. Несколько позднее стала проявляться еще одна тенденция — сращивание монополий с государством, соединение их в единый организм.
Логическим завершением действия этих двух тенденций было бы появление такого монополистического объединения, в состав которого входили бы все представители господствующего класса и которое совпадало бы если не со всем государственным аппаратом, то, по крайней мере, с его верхушкой.
Иначе говоря, логическим завершением развития в данном направлении было бы появление такого общества, в котором собственность принадлежала бы уже не отдельным капиталистам, а всему классу частных собственников.
В результате плюралистический капитализм эпохи свободного предпринимательства в России уступил место форме «коллективного капитализма», где правящая финансово-капиталистическая олигархия осуществляла свои корыстные цели непосредственно через государство.
Как писал Н. И. Бухарин, «государственная власть всасывает, таким образом, почти все отрасли производства; оно не только охраняет общие условия эксплуатационного процесса; государство всё более и более становится непосредственным эксплуататором, который организует и руководит производством, как коллективный, собирательный капиталист» [1].
Такого рода государство с неизбежностью является милитаристским.
Далее, продолжает он, « вырастает законченный тип современного империалистического разбойничьего государства, железная организация, которая охватывает своими цепкими загребистыми лапами живое тело общества.
Это Новый Левиафан, перед которым фантазия Томаса Гоббса кажется детской игрушкой».
Поскольку собственность на средства производства является коллективной, то хозяйство неизбежно является плановым. Нет свободной конкуренции – вместо этого ставятся плановые задания, нет торговли и рынка – есть распределение продукции. По этой причине советское общество не являлось чисто капиталистическим, но оно, тем более, не было и социалистическим, поскольку сохранялась эксплуатация одного класса другим.
Бухарин совершенно справедливо писал, что «современные великие державы ближе, чем обычно понимают, к великим империям медно-каменного и бронзового веков или подобным же более поздним формам правления, развившимся на древневосточной основе».
Одним из таких государств ХХ века и был СССР.
8.
Но почему такое общество – с частной собственностью группы лиц – появилось именно в России?
В начале ХХ века Россия являлась отсталым монархическим государством, сохранившим многие пережитки феодального общества, в том числе, помещичье землевладение и сословное неравенство.
В совокупности это привело к тому, что свободное развитие капиталистических отношений (а вместе с ними – рост промышленного и сельскохозяйственного производства) было крайне затруднено.
Монархический строй в России к этому времени себя полностью изжил, но правящие круги не желали идти ни на какие уступки.
Этот конфликт мог быть разрешен либо путём реформ, либо путём революции. Поскольку царизм упорно сопротивлялся каким-либо преобразованиям, он был сметён, и ему на смену пришла совершено новая форма производственно-общественных отношений, которую мы называем советским строем (или социализмом).
Одной из движущих сил революции являлся российский рабочий класс, который к началу ХХ в. стал самой могущественной социальной и политической силой среди всех тех, кто был недоволен существующим порядком.
Рабочие были недовольны тяжелыми условиями труда, многочасовым рабочим днём, нищенской зарплатой, почти полным отсутствием социального обеспечения в случае болезни, увечья, старости. Рабочие страдали не только от экономического гнёта, но и политического и юридического бесправия.
В силу отсутствия в стране политических свобод рабочие были лишены возможности легальной защиты своих интересов. Они не имели права создавать свои организации, даже профессиональные, не говоря уже о политических. Запрещены были забастовки.
Второй социальной группой, способной принять активное участие в революции, было крестьянство, которое было кровно заинтересовано в ликвидации помещичьего землевладения.
Крестьяне были крайне недовольны острым недостаток земли, тяжёлым материальным положением, усугублявшимся периодическими неурожаями и массовым голодом, высоким налогообложением и арендными ценами, а также сословным неравенством.
Получившая в результате Февральского переворота 1917 г. власть буржуазия, как это и предвидели, оказалась совершенно неспособной решить назревшие проблемы.
Столь же никчёмными оказались и мелкобуржуазные демократы. Эсеры не предприняли ни малейшей попытки претворить в жизнь разработанную ими программу социализации земли.
Когда крестьяне сами стали захватывать помещичьи земли, что осенью 1917 г. приобрело массовый характер, Временное правительство, в состав которого входили эсеры, направило против них войска.
В силу неспособности буржуазных и мелкобуржуазных партий удовлетворить чаяния народных масс приход к власти рабочего класса в лице и под руководством большевистской партии был предопределён. Ленин и его партия предлагали народу как раз то, о чём тот и мечтал.
Взяв власть, большевики буквально за несколько дней решили проблемы, к которым их предшественники боялись даже подступиться в течение нескольких месяцев. Задачи буржуазной революции в России были полностью решены.
9.
Таким образом, октябрьская революция была не заговором кучки людей, а великим народным движением. Именно опора на основную часть народа обеспечила большевикам победу в гражданской войне. Большинство людей, возглавивших революцию, а также широчайшие массы её участников были воодушевлены идеями свободы, равенства, социальной справедливости.
Однако для создания нового строя идей, даже самых благородных, недостаточно. Нужна была прочная материальная основа, а она отсутствовала.
В. И. Ленин это прекрасно понимал. Вот что он писал перед восстанием Л. Каменеву:
«… Я не только не «рассчитываю» на немедленное перерождение нашей революции в социалистическую, а прямо предостерегаю против этого, прямо заявляю в тезисе № 8:
«...Не «введение» социализма как наша непосредственная задача», «а переход тотчас лишь к контролю со стороны С.Р.Д. за общественным производством и распределением продуктов» [2].
То же самое Ленин говорил и в 1923 году:
«Россия не достигла такой высоты производительных сил, при которой возможен социализм» [3].
«Если для создания социализма, - продолжает Ленин, - требуется определенный уровень культуры (хотя никто не может сказать, каков этот определенный «уровень культуры», ибо он различен в каждом из западноевропейских государств), то почему нам нельзя начать сначала с завоевания революционным путем предпосылок для этого определенного уровня, а потом уже, на основе рабоче-крестьянской власти и советского строя, двинуться догонять другие народы».
Итак, в стране началось создание предпосылок для начала строительства социализма; задача строительства социализма при Ленина не ставилась.
Интересно то, что спустя 60 лет после Ленина практически то же самое говорил и генсек КПСС Ю. В. Андропов в своей программной статье «Учение Карла Маркса и некоторые вопросы социалистического строительства в СССР»:
«... это длительный многоплановый процесс, который не следует упрощать...»
И далее:
«... понадобится определенное время, чтобы подтянуть отставшие тылы и двинуться дальше. Нам надо трезво представлять, где мы находимся. Забегать вперед — значит выдвигать неосуществимые задачи; останавливаться только на достигнутом — значит не использовать все то, чем мы располагаем».
Таким образом, строительство социализма не только не было закончено, как до этого уверяли партийные идеологи, - оно растягивалось на длительное время, на десятилетия.
Однако в первое послереволюционное время в России существовала реальная угроза реставрации капитализма:
– во-первых, страна была в капиталистическом окружении;
– во-вторых, находились на свободе и вели антисоветскую деятельность представители бывших эксплуататорских классов и члены буржуазных партий;
– в-третьих, крестьянство, составляющее 80% населения России, по своей природе являлось мелкобуржуазным и тяготело к собственности.
В этих условиях, прежде всего, необходимо было не дать капиталистам возможности организоваться. Это неизбежно требовало ограничения в стране политических свобод.
По этой причине печать была поставлена под жёсткую цензуру, постепенно были запрещены все оппозиционные партии, начались аресты противников большевистской власти.
Меры, которые предприняло советское государство, действительно, помогли вначале ограничивать и держать под контролем процесс капиталистического классообразования, а в последующем и вообще покончить с ним. Но эти же меры в огромной степени способствовали становлению и успешному развитию другой формы классообразования — класса советской партийно-хозяйственной номенклатуры.
Ленин с тревогой отмечал формирование в Советской России прослойки управленцев. Но это явление он приписывал то пережиткам царского времени, то бюрократии, и безуспешно пытался с ним бороться.
Немецкий социолог Р. Михельс тогда предупреждал, что с приходом социал-демократов к власти произойдет не ликвидация классов, а лишь смена элиты.
Средства производства окажутся в таком случае в руках государства. Но «управление громадным капиталом... передаёт администраторам такую же меру власти, как и владение собственным капиталом, частной собственностью».
Это же явление видел и остро критиковал Троцкий.
Итак, в результате революции возник достаточно мощный партийно-государственный аппарат, в задачу которого помимо всего прочего входило руководство производством и распределением материальных благ.
В условиях всеобщей нищеты и дефицита неизбежными были попытки отдельных членов партгосаппарата использовать свое служебное положение для обеспечения себя и своей семьи необходимыми жизненными благами, а также для оказания услуг, причём не обязательно безвозмездных, различного рода людям, не входившим в аппарат.
Постепенно в СССР складывалась система привилегий для руководящих работников партии и государства. И помешать этому не могли никакие самые благие пожелания и намерения. Вполне понятно, что всё это более или менее скрывалось.
Что же касается самих привилегированных, то наиболее совестливые из них пытались найти этому моральное оправдание: они должны быть обеспечены лучше, чем остальные, потому, что все свои силы отдают служению народу, они более других нужны народу.
Привилегии укрепились при Сталине, не исчезли они и в постсоветское время, когда власть получили «демократы». Войдя во власть под флагом борьбы с привилегиями партноменклатуры, для себя они создали такие неслыханные привилегии, о которых их предшественники не смели и мечтать.
Но вернёмся в 20-е годы прошлого века.
Для того, чтобы подобные привилегии стали постоянными и систематическими, были узаконены, необходимо было уничтожение всякого контроля со стороны масс, т.е. ликвидация демократии.
Этому способствовали условия гражданской войны, которые делали необходимым использование авторитарных методов управления. Но дело не в самой по себе гражданской войне, ибо пик классообразования пришёлся не на неё, а на мирное время.
Уничтожение демократии предполагало фактический отказ от выборности в партии и государстве, а тем самым переход к системе назначений сверху до низу.
Самых нижестоящих чиновников назначали те, что были рангом выше, тех в свою очередь — еще более высокостоящие и т.д. Но где-то существовал конец.
Должен был существовать верховный назначающий, выше которого не стоял никто.
Верховный вождь не мог быть назначен. Он должен был выдвинуться сам. Формирование иерархической системы с необходимостью предполагало появление такого вождя.
За эту должность шла борьба. Одержать в ней победу мог только тот человек, который обеспечил себе поддержку большинства формирующегося класса новых эксплуататоров. Но для этого он должен был понимать интересы этого класса и служить им. Таким человеком оказался И.В. Сталин.
Другими кандидатами на роль Вождя народа являлись Троцкий и Бухарин. В случае победы первого мы имели бы, скорее всего, более жёсткий, тоталитарный стиль правления; если бы к власти пришёл второй, мы, вероятно, получили бы несколько смягчённый вариант так называемого «социализма».
Тем не менее, при всех альтернативных вариантах был бы полностью сохранён эксплуататорский строй, при котором частная собственность принадлежала бы кучке высших управленцев.
10.
Уничтожение контроля со стороны масс за деятельностью госаппарата неизбежно предполагает репрессии. Абсолютная власть над средствами производства даёт в руки правящего класса и право класса собственников на жизнь и смерть всех своих подданных.
Особенно зверское обличье коллективная собственность на личности подданных приобретает на стадии становления этого строя.
Систематические репрессии против ни в чём не повинных людей начались в СССР в 1927–1928 гг. – тогда, когда были ликвидированы реальные заговоры против Советской власти и подавлены выступления рабочих и крестьян.
Именно в это время приобрели системный характер наказания безвинных людей в целях, так сказать, профилактики – чтобы никому и в голову не пришло оказать открытое сопротивление власти, которая работала на упреждение.
Следующий цикл репрессий охватывает период с 1934 г. по 1939 г., а их пик приходится на 1937 г. Репрессии этого цикла по своему размаху намного превосходили репрессии предшествующих лет.
В письме на имя Н.С. Хрущева, датированном 1 февраля 1954 г. и подписанным генеральным прокурором СССР Р.А. Руденко, министром внутренних дел СССР С.Н. Кругловым и министром юстиции СССР К.П. Горшениным, сообщалось, что в период с 1921 г. по настоящее время (т.е. до начала 1954 г.) за контрреволюционные преступления всего было осуждено 3 777 380 человек.
Это, конечно, не «десятки миллионов репрессированных», как об этом трубят некоторые «либералы», но, тем не менее, не мало.
Начиная с 1934 года, члены партии оказались в таком же положении, что и остальное население страны. Ничто: ни безусловное следование линии ЦК, ни личная преданность Сталину не могли гарантировать человеку личной безопасности.
Для чего были подвергнуты репрессиям представители верхушки партноменклатуры?
Необходимы были стимулы, которые побуждали бы высших чиновников советского государства неукоснительно точно выполнять хозяйственные директивы центра и быть лояльными к высшему руководству государства.
Специальное снабжение и прочие привилегии партаппаратчики имели, и «корыто» не являлось надёжной гарантией верности, преданности и старательности в работе; политика пряника подкреплялась политикой кнута, что действовало достаточно эффективно.
Чтобы госаппарат более или менее надёжно работал, его глава должен был получить право распоряжаться судьбами всех членов правящего класса: не только перемещать их с должности на должность, но, главное, лишать их свободы и жизни.
К началу 30-х годов И.В. Сталин стал признанным единственным вождём партии и страны. Но он все еще был стеснён в своих действиях. Он представлял собой не деспота, а главу олигархии. Ограниченным было его право назначать на руководящие должности. Существовало множество людей — членов старой партийной гвардии, которые занимали свои посты не в силу благоволения И. В. Сталина, а своих былых заслуг.
И.В. Сталина это не могло не раздражать. Ему была необходима неограниченная власть, по иному в то время и нельзя было действовать - власть Вождя должна была быть абсолютной.
И.В. Сталин стремился предстать в глазах народа как второй после В.И. Ленина основатель партии и советского государства, как величайший мыслитель и политик, как истинное божество.
Но это было невозможно, пока жили и находились на свободе люди, которые знали подлинную историю. Из сложившегося положения для него был только один выход: истребление части членов правящего класса, особенно его верхушки.
Окончательно И.В. Сталин решился на это после XVII съезда ВКП(б), на котором обнаружилось существование среди партийной элиты оппозиции, направленной лично против него. Убийство С.М. Кирова 1.12.1034 г. дало желанный повод для начала нового цикла репрессий.
В ходе их были уничтожены или оказались в заключении большинство членов всех органов партийной и государственной власти. Достаточно сказать, что из 139 членов и кандидатов в члены ЦК ВКП(б), избранных на XVII съезде, было погублено 98 человек, из-за чего XVII съезд партии позже называли «съездом расстрелянных».
В результате, вся полнота власти в стране перешла в руки Сталина.
Была уничтожена или брошена в лагеря значительная часть класса управленцев, но сам класс, разумеется, не только сохранился, но и окреп. Изменения произошли в его личном составе: он был во многом обновлён. В него извне хлынуло много людей, которые давно уже завидовали правящей элите и с готовностью приложили руки к её истреблению.
Управленческий аппарат при такой сложившейся системе не может хорошо работать, если его время от времени не смазывать кровью его членов.
Это положение наглядно доказано самим ходом истории: со смертью Сталина исчезла прямая угроза жизни партаппаратчикам, и те с облегчением вздохнули.
На смену деспотии пришла олигархия. Контроля снизу партноменклатура давно уже не знала. Теперь во многом был ликвидирован и контроль сверху.
Аппаратчики среднего звена приобрели огромную долю самостоятельности. В этих условиях класс управленцев начал разлагаться. Обычным явлением стали поборы, взятки, злоупотребление властью, сращивание с уголовным миром и т.п.
11.
Любой класс эксплуататоров должен держать в повиновении эксплуатируемых. Одно из важнейших средств — организованное физическое насилие, осуществляемое государством.
Однако мало угнетённых запугать. Их нужно еще и убедить, что существующий строй, если и не самый лучший, то единственно возможный. Ни один господствующий класс не обходился без идеологии, без учений, оправдывающих существующие порядки.
Идеология господствующего класса отражает существующие социально-экономические отношения, но всегда в превратной, иллюзорной форме. В идеологических иллюзиях существующий порядок изображается иным, чем он является в действительности. Поэтому они всегда — средства маскировки существующих отношений.
В дофеодальную и феодальную эпохи существовала иллюзия, что люди неравны от природы. Социальное неравенство выдавалось за естественное, природное.
В эпоху капитализма навязывается иллюзия полного равенства людей. Буржуазное общество выдаётся за такое, в котором все имеют равные возможности, в котором царит полная социальная справедливость.
В идеологии, причём, разумеется, иллюзорной, нуждался и класс советских собственников-партаппаратчиков. Он нашёл её в марксизме. Но последний при этом резко изменил свою природу.
Нужно было замаскировать сущность новых общественных отношений, выдать их за справедливые, самые лучшие из возможных. И ничего не было более естественным, чем объявить, что в России создано то самое справедливое общество, о котором веками мечтали угнетённые, стал реальностью тот самый социализм, путь к которому был намечен К. Марксом и Ф. Энгельсом.
И это не был прямой преднамеренный обман. Особенность всех вообще идеологических иллюзий состоит в том, что в них верят, по крайней мере, частично, и их создатели. Обман в них всегда сочетается с самообманом.
Когда марксизм стал средством маскировки существующих отношений, средством оправдания несправедливых порядков, когда он перестал говорить правду о действительности, он резко изменил свой внутренний характер.
Из стройной системы научных взглядов, в целом адекватно отражавших реальность, он превратился в набор штампованных фраз, используемых в качестве заклинаний и лозунгов.
С марксизмом, как методом научного познания, в СССР было покончено. Иначе говоря, марксизм перестал быть самим собой. Ту иллюзорную идеологию, которая окончательно оформилась в 30-х годах прошлого века, было бы вполне справедливым называть псевдомарксизмом.
Псевдомарксизм, в отличие от марксизма, никогда не являлся методом научного познания. Он был создан не для того, чтобы способствовать познанию мира, а для того, чтобы этому всеми силами препятствовать. Псевдомарксизм, в отличие от марксизма, был официальной государственной идеологией, которой все под страхом наказания были обязаны придерживаться.
Научное изучение Маркса не только не поощрялось, но и прямо запрещалось, всякая теоретическая мысль в СССР преследовалась.
Вызывала иронию попытка генсека КПСС Л.И.Брежнева охарактеризовать существовавший тогда строй, как «реальный социализм». Это ли не наглядное признание того факта, что советский «социализм» не имел ничего общество с социализмом по Марксу?!
Дескать, где-то существует эфемерный, выдуманный социализм, при котором власть и собственность принадлежат народу, а роль государства сведена к минимуму.
И вот он, дорогие товарищи, реальный социализм, при котором роль государства с его репрессивными, карательными функциями как никогда велика, при котором народ отчуждён от собственности и не имеет никаких прав.
Разумеется, ни сам Брежнев, ни подавляющее число верхушки правящего класса Маркса не читали и не понимали.
В свете всего сказанного выше наглядно выступает вся нелепость утверждения о том, что весь наш прошлый строй своим возникновением обязан марксистской идеологии и целиком покоился на ней.
В действительности, как внутренняя, так и внешняя политика советского государства диктовалась прежде всего интересами господствующего класса.
Конечно, в определённой степени в ней выражались и интересы общества в целом. Но, во всяком случае, никто из партаппаратчиков никогда не руководствовался марксизмом ни в политике, ни, тем более, в обыденной жизни.
Поэтому те редкие люди, которые выступали с критикой советского строя, по существу боролись не против марксизма, а против искажений марксизма. Тем они и были опасны для правящей верхушки Советского государства, именно за это их и преследовали и прятали в тюрьмы и психушки.
Отмирание псевдомарксизма является довольно длительным процессом, не исключающим возможность его временного возрождения и даже процветания.
Псевдомарксизм был системой идеологических мифов, которая навязывалась сверху. Но привиться он смог лишь постольку, поскольку имел почву в самой действительности. Чтобы идеологическая иллюзия укоренилась, нужны факты, которые могут быть истолкованы как доказательства её истинности.
Основой иллюзии существования в нашем обществе общенародной собственности было отсутствие персональной частной собственности на средства производства.
Почвой, питавшей иллюзии народовластия и социализма, были такие бесспорные завоевания рабочего класса, как впервые в мире законодательно установленный вначале восьмичасовый, а затем и семичасовый рабочий день, отсутствие безработицы, развитая система социального обеспечения, бесплатное здравоохранение, бесплатное всеобщее образование.
Необходимо учитывать также высокую социальную мобильность, включавшую достаточно лёгкое (особенно в первые годы после революции) социальное возвышение.
К началу 80-х годов прошлого века уровень социального обеспечения населения не только сравнялся с 20-ми годами, не говоря уже о предреволюционном времени, но и превзошёл их.
Возрос и общий жизненный уровень. К 1985 г. он значительно превышал дореволюционный. И резкое снижение его в 1990-х годах не могло не привести к появлению у значительной части населения тоски по прошлому, желанию возврата к нему и его идеализации, а тем самым и к оживлению в массах прежних идеологических иллюзий.
Нельзя не отметить, что среди задач, которые ставились правящим классом СССР, были и такие, которые отвечали интересам общества в целом, а тем самым и интересам всех его членов, а не только правящей верхушки.
К числу их прежде всего относится индустриализация. Поэтому она и была воспринята многими с энтузиазмом, тем более, что массы связывали с её завершением надежды на лучшую жизнь.
В целом идеи социализма и коммунизма не могли не быть привлекательными для людей, ибо обещали им социальную справедливость и материальное благосостояние. В ожидании светлого будущего люди мирились с трудностями и тяготами жизни. В этом отношении обещание коммунизма играло в жизни масс такую же роль, что и обещание загробного блаженства в христианстве.
Поэтому во многом справедливо утверждение, что идеология, которая была названа выше псевдомарксизмом, выполняла в нашем обществе ту же самую функцию, которую в других классовых обществах выполняет религия.
Нынешние руководители России, разумеется, не могут принять псевдомарксизм, тем более способствовать его распространению. Под его знаменем выступает определенная часть их политических противников. Однако нынешние власти сами нуждаются в идеологии подобного же рода.
И в поисках её они обращаются к старому, привычному способу духовной обработки народных масс — религии. Именно с этим связано их стремление к повсеместному внедрению православия. Однако вряд ли их усилия, направленные на клерикализацию страны, увенчаются успехом — русский народ перестал быть православным и никогда им снова не станет. Нельзя дважды войти в одну и ту же реку.
Другой национальной идеей не так давно был провозглашён патриотизм, что, однако, не вызвало особого энтузиазма в народных массах – настолько этот фетиш затёрт и захватан. Видимо, совсем уже плохи дела у руководства государства, что ничего более оригинального для населения они придумать не могут.
А чем плоха, к примеру, идея «каждой семье – отдельная квартира»? Или же «каждому ребёнку – бесплатное лечение»? А идея сбережения народа чем плоха? Неужели русский народ этого не заслужил?
Но не выдвигают почему-то власти такие лозунги. А вот идею патриотизма – пожалуйста! Во всяком случае, она власти ни к чему не обязывает и обходится совсем недорого, зато призывает народ «ещё немного потерпеть и потуже затянуть пояса».
Идея неплохая, но она особенно подошла бы тем представителям власти, у которых эти пояса давно уже не сходятся.
12.
За годы Советской власти были достигнуты огромнейшие экономические и социальные достижения, говорить о которых сейчас нет особой нужды – они бесспорны и лежат на поверхности, у всех на глазах. Сегодня мы во многом проедаем достояние СССР и пользуемся его научным заделом.
Сосредоточение всех материальных и людских ресурсов государства в одних руках позволили совершить настоящие подвиги в экономике, науке, социальной сфере и прочих сферах жизни.
Однако возможности сложившейся административно-командной системы были крайне ограничены. Она не могла обеспечить интенсификацию производства, внедрение результатов НТР.
Примерно с 50-х годов прошлого века темпы экономического развития страны стали непрерывно уменьшаться, пока к 1985 г. не упали почти до нуля. Это свидетельствовало о том, что существовавшие производственные отношения превратились в тормоз на пути развития производительных сил.
Неудовлетворение народных масс материальным положением и особенно обеспечением продовольствием и товарами широкого спроса всё более увеличивалось.
Непрерывно нарастал кризис экономики и всего общества. Объективной необходимостью стала ликвидация совершенно неэффективной административно-командной системы. И она с неизбежностью началась.
Именно в этом заключается сущность процесса, начальный этап которого получил название перестройки.
С другой стороны, присутствие на мировой арене Советского Союза и блока так называемых социалистических государств оказало определённое влияние и на капиталистическую систему.
По примеру Советского Союза в странах капитала для населения начали создаваться всё более благоприятные материальные условия для трудящихся, начало повышаться благосостояние угнетённых масс.
Кроме того, в результате прямого влияния СССР распалась колониальная система.
И, тем не менее, к 80-м годам прошлого века все прогрессивные аспекты административно-командной системы в нашей стране были исчерпаны.
Ликвидация так называемого «социализма» (вернее, того, что мы понимаем под этим словом) являлась объективной необходимостью, поскольку эта система превратилась в тормоз на пути развития общества. Спасти, сохранить его не могли никакие силы, да и не нашлось во всей стране таких сил.
Что же касается вопроса о том, что должно придти на смену предыдущему и сегодняшнему строю, покажет время. Частично на этот вопрос я попытался ответить в статье "Почему в России нет капитализма"
http://www.proza.ru/2017/02/16/995
Ссылки:
1. Бухарин Н.И. К теории империалистического государства // Революция права. Сборник первый. М., 1925. С.15–18, 21–22, 25, 27.
2. ПСС, т.31, с.142, 116
3. Ленин В.И. О нашей революции (по поводу записок Н. Суханова) // Полн. собр. соч.. Т.45. С. 380.