В помощь писателю, статья.
Эпиграф из классика.
Чехов: «… хорошо теперь писать рассказы, все к этому привыкли, а это я пробил дорогу к маленькому рассказу, меня ещё как за это ругали…. Требовали, чтобы я писал роман, иначе и писателем нельзя называться…». Из письма И. А. Бунину.
Ничего странного нет в том, что все писатели подражали уже известным произведения в мировой литературе. Брали темы и сюжеты из старинных произведений, от древней Греции до современности. Это нельзя назвать плагиатом, потому что каждый писатель давал свое вИдение на старую тему. Так, например, Пушкин писал о Пиковой даме, о Дон Жуане (и другие), явно не со своей головы, а по известным уже, по готовым произведениям чужих авторов! Никто не называет Пушкина плагиатором! Такие же псевдоплагиаторские произведения можно найти у многих известных писателей. Известно, что Крылов свои басни написал по Эзоповским басням.
До Чехова русская литература не знала метода, который позволял бы анализировать «мимолетные черты текущего бытия», и в то же время давало бы полную, эпическую картину жизни.
По мере того как чеховская Россия уходила в прошлое, стало выяснятся, - что из множества рассказов, из «кирпичиков» эстетических произведений Чехов сложил большое целое – не роман, не эпопею, а своеобразный мир.
1. Перед читателем открывается представление русского города. С его улицами, с его управами и окраинами. Дальше – открываются проселки, ведущие к селам и деревням. Еще дальше – реки, леса, тракты, протянувшиеся до самого Сахалина.
2. И в его рассказах задвигалась, зароилась такая страшная масса живых лиц, что по его же словам, из раннего чеховского фельетона, невольно хочется спросить: «Неужели в России так много людей? Батюшки!».
Оказалось, что в прозе Чехова живут и действуют почти восемь тысяч (8000) персонажей! Это ж надо, - восемь тысяч людей в пятистах рассказах и повестях. По-видимому, получается что Чехов – один из самых населенных писателей мировой литературы. Для сравнения: в «Человеческой комедии» Бальзака, который тоже изобразил все слои населения своего времени, по данным французских литературоведов, около трех тысяч (3000) персонажей.
3. У Чехова с повествовательной полнотой представлены почти все слои русского общества, жившего в его времена. А времена были неоднозначные. Это было время жестоких сдвигов в вековечном укладе бытия (отмена крепостного права и привнесение на Русь западного уклада жизни приводило к отмене Домостроя и общинности). Тогда уже законы государства и авторитет отцов, моральные проповеди церкви – теряли власть над человеком. И в хаотическом брожении жизни трудно было понять, как сложится завтрашний день. Как пример, один из персонажей Чехова так и говорил: «Под неопределенностью я разумею современное состояние нашего общества…. Все смешалось до крайности, перепуталось».
Перед лицом меняющейся действительности люди терялись, и эта «потерянность» отзывалась в произведениях писателей. Отсюда и бесконечные моральные искания героев Льва Толстого, отсюда жесткие психологические надрывы персонажей Достоевского: «Пора сказать толково то, что мы все русские, пережили за последние 10 лет в нашем духовном развитии – да разве не закричат реалисты, что это фантастика! Между тем это исконный, настоящий реализм», – так Достоевский писал в одном из своих писем. Но чем фантастичнее становилась реальная жизнь, тем упорнее шел поиск правды.
___________________
Один из современников Чехова заметил, что если бы Россия каким-то чудом (чудесным образом) исчезла бы вдруг с лица Земли, - то по чеховским рассказам её можно было бы восстановить до мельчайших подробностей заново!
___________________
Новая форма писательства – маленький рассказ, - предполагала, конечно, и собственную поэтику (стилистическую окрашенность), и поэтика Чехова была столь необычна, что лишь немногие, самые дальновидные из его современников смогли оценить её значение для искусства, её необычайную новизну. «Отбрасывая всякую ложную скромность, утверждаю, что по технике, он, Чехов, гораздо выше меня». – Так говорил мэтр литературы Лев Толстой.
Создавая «новые для всего мира формы письма», Чехов изменил и сам способ создания литературного образа. Он, например, отказался от традиционной портретной характеристики: «Описывать обыкновенную наружность едва ли следует; к тому же Петербург – не Испания, наружность мужчин здесь не имеет большого значения даже в любовных делах и нужна только представительным лакеям и кучерам», - сказано у Чехова в одном из поздних рассказов.
Обычно, он ограничивается более или менее яркой деталью, доверяя всё остальное восприимчивости читателя: «Когда я пишу, я вполне рассчитываю на читателя, полагая, что недостающие в рассказе элементы он подбавит сам».
Вместо портрета давалось сравнение, какая-нибудь характерная подробность одежды, и, найдя такую подробность, Чехов не позволял читателю забыть о ней. Например, пресловутые калоши Человека в футляре появились в ранних рассказах – «те самые громадные, неуклюжие калоши, которые бывают на ногах только у людей положительных, рассудительных и религиозно-убежденных» - из рассказа «Панихида». В рассказах 80-х годов деталь одежды иногда вообще заменяла человека, действуя как бы самостоятельно: «Рыжие панталоны поднимают глаза к небу и задумываются…»
В «Человеке в футляре» подробно описаны вещи Беликова, но не его портрет и фигура: калоши, зонтик, очки, шляпа, футлярчики, обстановка комнаты – все, кроме лица. Только одно сравнение: «маленькое лицо, как у хорька».
В «Душечке» описывается: кроткий взгляд, розовые щечки, похожая на сияние улыбка, родинка на шее – несколько подробностей, которые упомянуты как бы между прочим и вскользь. А Лев Толстой, много раз читавший душечку вслух, заметил: «Никто из нас: ни Достоевский, ни Тургенев, ни Гончаров, ни я, не могли бы так написать» - известно из воспоминаний современников.
Почти не касаясь внешности, Чехов подробно и точно описывал состояние своих персонажей: страхи Беликова, одиночество Оленьки, переживание стыда и лжи в «Попрыгунье» - так повсюду, во всех своих рассказах. Один из лит критиков (Д. Н. Овсяннико-Куликовский) в свое время проницательно отметил, - что Чехов, как химик, выделяющий некое вещество, изучал не «типы», а душевный уклад, род самочувствия, состояние душ человеческих.
______________________
Метод Чеховской типизации другой, не такой как принято: когда берутся единообразные черты 10-ти лавочников и выводится один, похожий на всех, так что каждый лавочник может сказать – «это про меня написано». Метод Чеховской типизации универсален, он в большей или меньшей степени охватывает всех людей, отражая каждого из них – и никого в особенности! И, вероятно, подлинный его объект (объект типизации) – не герой, а «толпа», не лицо, а масса лиц, не «я» одного, а «мы» многих людей! Мы похожи и нас таких множество по всей Руси! В каждом городе – есть такие Беликовы, «как бы чего не вышло»….
Часть 2
Читая о классиках, мы можем взять для себя их опыт. Итак, имеем:
1. Изменились наши города, наши села. Кто-то из писателей описал их? Современные деревни имеют другой вид: туалеты на улице уже не поощряются. Дома строят со всеми удобствами – коттеджного типа, где ванные и душ. Но не только внешне и материально изменились города и села – изменился народ.
2. «Неужели в России так много людей?» - людей стало гораздо больше и все они другие. Сельские жители стали совершенно другими.
3. И сколько разнообразны слои нашего современного общества. Появились частные предприниматели, на селе фермеры – это меняет взаимоотношения между людьми.
Огромное поле для творчества мы имеем сегодня – только по этому указанию ориентируясь, - читая классика. Так что темы для написания шедевральных рассказов у нас вокруг!