Однажды поздним зимним вечером я сидела у камина, в своем любимом кресле. За окном густыми хлопьями валил снег. Мне было хорошо и уютно. В камине потрескивали березовые поленья, где-то в углу тихо стрекотал сверчок, пробудившийся в тепле. Мягкий свет настольной лампы, падающий на колени, помогал рассматривать репродукции из альбома о Третьяковской галерее. Задумчиво листала страницы. И вдруг оживилась.
Передо мной - портрет «Неизвестной» Крамского.
Вглядываюсь в ее загадочное лицо, рассматриваю прелестные черты лица русской мадонны. Чувственное, оно дразнит красотой смуглой кожи, бархатом ресниц, надменным прищуром карих глаз.
Сидит в открытом экипаже на Аничковом мосту. Осанка величественна. Словно царица, она возвышается над туманным холодным городом. Взгляд кажется высокомерным и отчужденным. Но ее красивые глаза не могут скрыть потаенное чувство незащищенности от окружающего мира.
Кто она? – в который раз спрашиваю себя. Модная, богатая одежда. Милая шляпка отделана легкими изящными перьями. Такие шляпки, их называли «от Франциска» - в честь короля Франциска Первого, тогда только входили в моду. В них любили щеголять светские дамы, разъезжая в открытых экипажах. На руках перчатки из тончайшей кожи. Тоже модные, «Шведские». Пальто от «Скобелева», украшенное собольим мехом, муфта, золотой браслет – все говорит о дорогой элегантности.
Так кто же она? В задумчивости закрываю глаза. Тепло камина навевает дрему. Сверчок заснул, его не слышно. И я незаметно для себя погружаюсь в сон.
Видится бал, парадный танец. Девушки все в белом. По начищенному паркету скользят их изящные маленькие ножки в черных балетках, с лентами, повязанными бантом. Институт благородных девиц? Смольный?
А среди девушек в белом вижу мою Неизвестную. Да-да, именно ее! Необыкновенно красивую, грациозную, в парадном шелковом платье с бантом на лифе. Ее локоны обвиты ниткой жемчуга. Сверкают драгоценные камни.
Отрешенный взгляд направлен на парадную дверь. Вдруг музыка стихает, становится тихо и торжественно. Входит Государь-император со своей свитой - пришел навестить опекаемых им воспитанниц. Он уже не молод. Но как статен, как красив! Как ладно сидит на нем форменный мундир с золотыми эполетами, перевязанный широкой голубой лентой, со знаками отличия Лейб-гвардии Гусарского Его величества полка.
Вновь звучит музыка, и Император приглашает на менуэт ее… Неизвестную.
Его царственное величие, и ее чарующая непринужденность, обворожительная элегантность приковывают внимание всех. Завистливые взгляды. Ропот удивления, в котором обрывки фраз. Да, царь влюблен! Влюблен без памяти. Он явно поражен ее красотой. И ухаживает, несомненно, давно. Глядя на них, понимаю, что любовь - взаимна.
И тут какая-то тяжесть сдавливает мне грудь, я просыпаюсь.
Огонь в камине погас, становится прохладно. Темно. Ночь. Мне так не хочется расставаться с красивым сновидением. С моей Неизвестной.
Натянув на себя плед и чуть согревшись, я вновь засыпаю… Она снится мне вновь, но уже в апартаментах Зимнего дворца, в белом утреннем пеньюаре, отделанном тончайшим кружевом. Она теперь - знатная княгиня. Но почему-то заплаканная. В ее руках письмо… от царя. Он благодарит за родившегося у них сына.
Княгиня читает его слова любви и верности. Но знает, что императорская семья не примет ни ее, ни их детей. Ей известно, какие они строят козни, какие интриги плетут, чтобы разлучить с любимым.
Пока жива императрица…
Княгиня встает, подходит к окну, грустна и озабочена. Ей видится Аничков дворец, покои тяжело больной царицы. Та уже не может встать, к ее постели подходит лекарь. Очередное кровопускание. Суетится комнатная прислуга, шепчутся фрейлины.
Княгиня уходит от окна, чтобы избавить себя от этого видения.
Сон тает, распадается на части, исчезает…
И продолжается вновь.
В ее покои входит мужчина, по виду – придворный лекарь. На нем сюртук, плиссированное жабо, белые манжеты. Он поправляет завернувшийся галстук, такой же белый, и кланяется ей. Что-то тихо говорит…
Тут до нее доходит – ее сына пытались отравить.
«О, ужас!»
Пытается бежать, но не может двинуться. Падает на колени, протягивает лекарю руки, умоляет о спасении.
Вдруг возникает фигура императора, за ним – свита. Он улыбается княгине, хочет успокоить ее. Придворные с натянутыми улыбками кланяются. Вынуждены кланяться. Но княгиня замечает, как зло перекошены их лица. Да и не лица это, а страшные серые маски завистников. Хотят запугать ее.
Император царственным движением руки велит им покинуть дворец, и серые маски растворяются во тьме. Княгиня благодарно склоняет голову. Теперь никто не посмеет причинить зла - ни ей, ни их детям.
А дальше - провал. Темнота…
Тьма медленно рассеивается. Передо мной всплывает лицо известного художника. Силюсь, но никак не могу вспомнить его имени. Маленькие, глубоко посаженные серые глаза. Пронзительный взгляд. Он вдохновлен ее красотой.
Княгиня позирует на фоне Аничкова дворца. Там сейчас ее сын! Их сын – ее и Императора!
И все вдруг исчезает. Появляются размытые очертания зданий, угадывается Невский проспект. И на этом фоне - набросок женского лица. До боли знакомого, величавого и трагического.
Вот он, этот тайно написанный портрет. Та самая «Неизвестная». Неужели сам царь попросил художника увековечить свою возлюбленную?
И тут я проваливаюсь в глубокий сон. Видения на время исчезают, но потом появляются снова. Какие-то люди в старинных одеждах, траурная церемония. Что-то подсказывает мне, что царица умерла. Слышу тихий голос священника, читающего заупокойную молитву.
И тут же вижу новую картину - великолепный храм, тихий перезвон колоколов. Из тьмы выплывают лица императора и княгини. Их венчание…
Они счастливы. Я догадываюсь, что вскоре она будет коронована – таково желание императора, и противиться ему при дворе не могут.
Со слезами на глазах окончательно пробуждаюсь, оставаясь под впечатлением этого дивного, сказочного сна.
Поднимаю с пола упавший альбом. Нахожу портрет «Неизвестной».
Кажется, что она смотрит мне прямо в глаза. Ловлю ее улыбку, незаметную, обращенную только ко мне.
Мысленно благодарю великого художника за этот необычный портрет. Портрет, который до сих пор волнует скрытой в нем тайной.
Послесловие:
Есть несколько версий – кем же была та дама, что послужила моделью Крамскому при написании этой знаменитой картины? Есть предположение, что - это портрет Екатерины Долгорукой, многолетней любовницы царя Александра II, родившей ему четырех детей. Светлейшей княгини Юрьевской.
Часть их переписки несколько лет назад вернулась в Россию.