Владимир Голдин
«У ПРИРОДЫ НЕТ ПЛОХОЙ ПОГОДЫ…»
На улицу вышел и встал в лени я,
не в силах…
не сдвинуть с места тело.
Нет совершенно
ни малейшего представления,
что ж теперь, собственно говоря, делать?!
Владимир Маяковский.
Весна на Урале в этот год выдалась на удивление ранняя. Солнце топило снег с какой-то разумной неспешностью: то пригревало, то вдруг падали заморозки, то вновь пригревало. И, таким образом, снега не стало к средине апреля. А к концу месяца установились прекрасные погожие дни. Даже не просыхавшие лужи исчезли, а на их месте образовались темные сгустки грязи. Засохнув, они потрескались и напоминали мини-пустыню. Лужи поменьше пересохли напрочь, а грязь на их дне превратилась в пыль, поднималась клубами по улице при любом к ней прикосновении то ли ветра, то ли ноги человека.
И в горы природа принесла тепло. Река вскрылась раньше обычного времени на целую неделю. Снег по оврагам и теневой стороне чернел и мельчал прямо на глазах. Река вздулась, подпираемая горбатыми мутными, обычно спокойными, притоками, стала выходить из своего привычного русла. Вода из реки, проникая через заборы, заливала деревенские огороды, вызывала беспокойство у заботливых хозяев.
Отдельные хозяева выпустили на волю застоялую за зиму скотину в надежде, что животные съедят прошлогоднюю «ветошь» - траву, и тем самым, хоть немного сэкономят прошлогоднее сено.
На огородах замаячили черные точки людей с граблями и вилами, подбиравшие по бороздам почерневшую за зиму ботву, грудили в кучи. Но в действиях людей не чувствовалось уверенности. В раннем весеннем тепле опытные жители поселка видели возможный подвох.
- Ох, - стонала баба Женя, потирая свои локти и колена, не к добру все это тепло. Вон как кости ломит. Не к добру.
- Что ты каркаешь, - грубо одернула ее молодая сноха, - вечно ты ворчишь, вечно недовольная. Может и нам на Урале, в этот год погода подарила раннее да долгое тепло. А ты…
- Ох, глупа ты, глупа девка, - стояла на своем баба Женя. Молода вот и глупа, - спокойно и настойчиво отстаивала свою позицию пожившая на свете пожилая женщина.
На улице светило солнце. Все живое, кажется, забыло о прошлогодней зиме. Бабочки то желтыми, то коричневыми пятнами мелькали перед глазами, где-то жужжал шмель, и мухи, прогретые солнцем полуживые, полусонные беспомощно выползали из своих щелей…
С утра неожиданно потянул холодный ветер. Солнце светило по-прежнему ярко, но тепло его стало слабеть под напором ветра. К обеду на горизонте объявились тяжелые сильные облака, а к вечеру пошел дождь. Мощные холодные порывы ветра валили заборы на глазах, вмиг спрятавшихся по домам женщин и детей и оттуда со страхом наблюдавших в окна разбушевавшуюся стихию.
Грянул сухой весенний гром. Без ярких на полнеба вспышек молний. Он грохотал, как основная мелодия уходящего дня, и ему, как в оркестре, вторили звуки железных крыш, извлекаемые порывами ветра. Шум макушек тополей и черемух с набухшими почками дополнял главную мелодию дня, заполнял пространство дома по всем углам, как стереофоническая установка.
- Гроза! Так рано? – пугливо и радостно, и чуть удивленно, - пропищала, ни к кому не обращаясь, сноха.
- Ох, молодо-зелено, откликнулась баба Женя.
Следующим утром начался ясный, но холодный день. Под вечер замелькали редкие «белые мухи».
А еще через день, ранним утром сидела у окна баба Женя и наблюдала, как мокрые снежинки с гривенник величиной летели ровными рядами-линиями. Снег накрыл землю ровным временным покрывалом, как осенью.
Мокрая сорока, уныло втянув в свои плечи-крылья голову, смотрела безразлично вокруг. Ветер трепал ее оперение, вздыбливал ее непромокаемую одежду. Сорока, почувствовав на себе человеческий взгляд, легко оттолкнулась от штакетника и, не раскрывая крыльев, на потоке ветра взметнулась ввысь и уселась на крыше соседнего дома.
- Ох, не зря болели мои косточки, - разговаривала сама с собой старуха, - поглаживая вдруг помолодевшие суставы.
- Снег? – удивилась радостно сноха, - выпорхнувшая утром на кухню из горячей супружеской постели.
- Что я тебе говорила, а ты - каркаешь, каркаешь, - откликнулась баба Женя.
Сноха, подхватила ведра с коромыслом и выскочила на улицу. Снежные потоки быстро облепили ее одежду.
И когда молодая женщина, зачерпнув в реке воды, с полными ведрами тяжело поднималась по крутому спуску к дому, вдруг поняла все произошедшее и с обидой на себя, проворчала: «У-у-у, права оказалась старая карга, рано пришло тепло. Обманчиво… Учись жить, Настя».
А снег все валил и валил, отбросив приход лета еще на неделю.