По улице праздно шатался молодой человек, немного обросший, но стильно причёсанный. На лице была небольшая небритость, которая шла его лицу. Одет он был в пальто, джинсы и остроносые чёрные, начищенные до блеска, ботинки. На голове у него была шляпа.
Он заметил на улице около железного ангара с выломанной дверью, построенного из стальных ребристых листов, стоящего около железнодорожного моста, девушку с длинными чёрными волосами. Накрашенное лицо у девушки было миловидное, и больше она походила на юную девушку, хоть ей было уже немного за 30. Она была одета в кожаную коричневую куртку с меховым воротником. Куртка была расстёгнута и под ней была блузка с большим декольте, под которым виднелась часть лифчика. У девушки была джинсовая мини-юбка, всего несколько сантиметров, также она была одета в чёрные обтягивающие колготки и чёрные лакированные сапоги.
-Ой, какая милая и прекрасная девушка! Я бы такой девушке преподнёс весь мир к ногам. Как зовут такую красавицу?, - сказал он ей, подойдя к ней вплотную. Он учуял запах её духов вперемешку с недавно выкуренными тремя сигаретами.
-Хелен.
-Миша. Ты чем занимаешься по жизни?
-Ну, вообще-то я работаю здесь, на этой улице, а ты пришёл со мной провести время или у тебя какое-то другое предложение есть ко мне?
-Я, может быть, скажу тебе глупую мысль… Может быть, и затея эта глупая…
-Ты еврей?
-Да, а с чего ты это взяла?
-Ты так умно стесняешься мне сказать свою мысль, но ты скажи мне свою мысль – не стесняйся. Может, твоя мысль совершенно не глупа.
-Я пишу – у меня есть героиня романа. Она работает в той же сфере, что и ты. Только я ничего не знаю о твоей работе, поэтому я искал такую девушку, как ты.
-Ты писатель? Это круто. У меня никогда не было клиентов писателей. Есть у меня один художник – он рисует меня постоянно. То голой, то одетой, то меня обмотал голую колючей проволокой, надел на руки наручники и рисовал, а картину он назвал «Заключённая свобода». А от меня-то что требуется?
-Влюбись в меня, а я в тебя. У меня главный герой любит девушку лёгкого поведения.
-Интересная затея. Меня твоя идея очень заманила – я согласна. А ты сам откуда?
-Я иммигрант. Приехал из России – у нас, как раз, заключили свободу, лжепатриоты заставляют гордиться развалинами моей страны, а тех, кто говорит правду и предлагают что-то менять, сажают по тюрьмам, преследуют и оставляют без образования и средств к существованию.
-Да, это всё ужасно. А сам-то ты почему сбежал?
-У меня была литературная студия, где я работал – писал рассказы статьи, занимался организационной работой, а потом в студию пришли с обысками, потому что власть имущим не понравилось моя статья «Власть рабов» опубликованная в газете «Российский вестник» о том, что члены российской власти все из народа, и все из народа, становясь чиновниками, начинают беспределить. Я это явление связал с тем, что раб, превращаясь в господина, внутренне всё равно раб, поэтому он угнетает всех, кто ниже него. В моей квартире всё перевернули, через неделю я узнал, что я месяц уже не работаю в литературной студии, я заметил за собой наружное наблюдение. Мне стало страшно, и я купил билет на самолёт до этого города. Родные никак не отреагировали на мой отъезд. Они решили, что мне лучше уехать, а потом, может, я вернусь в Россию, а может нет. А ты откуда?
-Я с юга. Приехала в этот город в 18 лет, вначале работала посудомойкой в кафе, но мне зарплата не понравилась, не хватало на то, чтобы покупать себе шмотки, ходить по клубам и кафе, и я решила, что любовь нужна всем – за неё уж точно хорошо платят, и пошла сюда работать. Вот уже 14 лет работаю. Был, правда, перерыв 2 года – меня посадили в тюрьму.
-За что?
-Так ничего особенно – якобы я у клиента бумажник украла. А он пьяный был, когда я его ублажала, и при мне он был с бумажником, а потом я не знаю, куда он бумажник свой дел, так как он после секса со мной, ушёл. Может, он его на улице его потерял, а мне из-за него пришлось два года сидеть.
-А я тут год уже – утром убираю улочки в мигрантском квартале, в котором я живу, потом пишу, а вечером иду тратить деньги в ночные клубы, кафе или бары, прохаживаюсь по магазинам.
-А где ты ночуешь?
-Хочешь, покажу?
-Ужасно хочу. Хочу! Хочу!
-Тогда дождись ночи здесь – я за тобой заеду, и поедем ко мне.
-Хорошо. Я буду ждать тебя. Ты такой интересный.
К Мише и Хелен подошёл чёрноволосый бородатый мужчина. На вид мужчина был выходцем с Ближнего Востока. Одет он был чёрный дутый пуховик, джинсы и коричневые кроссовки.
-Бонжур. Вы кто?, - спросил он Хелен и Мишу.
-Я Миша. А это Хелен, я с ней только что познакомился. А ты кто?
-Самир.
-Очень приятно, - сказал Миша и подумал:»Если бы я тебя увидел в Израиле, я бы тебя побил. Терпеть не могу арабов, особенно палестинцев.»
-Ты откуда?, - спросила Самира Хелен.
-Я черкес. В моей стране война и всё смешалось в ней – сирийцы, курдская рабочая армия, турки, русские, всякие разные повстанцы, исламисты. Причём, до прихода русских мы жили более менее спокойно, а теперь нас бомбят то русские, тот турки, то сирийцы, то повстанцы, то исламисты, а мы были просто мирные жители. Нам не нужна эта война. У меня под бомбёжками погибли практически все родные – на наш дом сбросили бомбу, я с дочкой еле успел выбежать из дома, и сразу произошёл взрыв. Мы бежали по городу. Целая толпа народа бежала. Человек 500, наверное, а может, больше. Конца толпы не было видно. Из темноты по нам начали стрелять, вокруг всё взрывается и горит. Я прижимал дочку к груди, неся её на руках, и бежал с ней. Дочке всего четыре года. Люди падали мёртвыми, я видел множества трупов с оторванными конечностями, на моих глазах я видел, как одному парню оторвало от произошедшего в нескольких метрах от него взрыва, а он бежал. Мне его кровь брызнула в лицо, а я это только заметил, когда прибыль в лагерь отправления беженцев. Одна женщина от моего вида вскрикнула и дала мне полотенце, чтобы я вытер с лица кровь, а потом я объяснил ей, почему у меня была кровь на лице. Из лагеря сразу ночью мы отправились на самодельных плотах к берегам Италии. К Италии, вообще, отправлялись и нормальные люди, и всякий взброд – я слышал, как трое молодых арабов мечтали о том, что, когда они приплывут в Италию, они украдут себе понравившихся им итальянок и будут использовать их как временных жён, то есть эти парни хотели заставить итальянок ублажать себя. Плыли несколько дней, нет, даже неделю. Кормились случайно пойманными рыбками. К берегу мы приплыли все обессилившие и голодны, дочка все эти дни постоянно плакала. Нас встретили полицейские и волонтёры всяких благотворительных организаций, которые занимаются помощью беженцам. Разместили всех в лагере беженцев, который располагался там же на берегу. Нас сразу всех повели на осмотр к врачам, потом в общественную баню, после бани нам выдали одежду – куртки, джинсы и ботинки или кроссовки. Нас накормили – хоть нам дали всего лишь суп из пакетика и чай с простыми бутербродами с сыром и говяжьей колбасой, из-за того, что я несколько дней голодал и практически ничего не ел, мне эта еда показалась самой вкусной на свете. Через месяц я узнал, что нас хотят депортировать обратно, и я с дочкой вместе с ещё тридцатью человеками сбежал из лагеря. Мы дошли до итальяно-французской границы. Многие перелезали через заграждения, кого-то снимали итальянские пограничники и отправляли в местные депортационные лагеря. Я с дочкой тоже ухитрился как-то перелезть, ещё её держал одной рукой. Было очень тяжело. Оказавшись на территории Франции, все разбежались кто куда, чтобы их не смогли поймать французские пограничники. Я дошёл до дороги, поймал микроавтобус. Оказалось, он идёт в этот город. Когда приехал, через две недели устроился на стройку. Жил там же на стройке. У дочки из-за строительной пыли началась астма, пришлось уйти. Теперь занимаюсь тем, что прошу милостыню на площади перед башней.
-Да, ужасно это всё. Ужасно, что идут войны. Наконец бы помирились все, - сказала Хелен.
-Я считаю, что войны остановит только Бог, а люди, кем бы они ни были, не могут никак помириться, так как среди них будут обязательно те, кто не захочет их останавливать и мириться, а Бог остановит чувством ужаса от войны, - сказал Миша.
-Ух, Слава Богу, что он черкес, - подумал Миша.
-Ну, что, мне пора ехать. Хелен, увидимся поздно вечером.
-Давай, до вечера, - сказала Хелен.
-Давай, кардаш (брат – в переводе с тюркского). Было приятно пообщаться с тобой, - сказал Самир и приобнял Мишу. Мише было неловко обнимать его – он был ему не очень приятен внешне, и не очень-то внешне ему нравился.
Миша пошёл к метро, спустился, купил за несколько евро билет, изъяснившись на ломанном французском с кассиршей, продававшей билеты.
Он приехал к кабаре-клубу Мулен Руж (в переводе с французского Красная Мельница), забронировал столик, заказал вина, ещё суп по-нормандски, карпа под щавелем, картофель с молоком и сыром. Когда съел и осушил бутылку вина, заказал ещё одну бутылку вина, потом заглотнул таблетки. Посмотрел канкан, только в его глазах девушек, танцующих канкан, было в два раза больше, и танцевали они почему-то под музыку Прокофьева.
Затем он вышел на улицу. Возле кабаре-клуба стояла накрашенная девушка-блондинка с голубыми глазами, словно водная лазурь. Одета она была в шубу из нутрии.
-Ох, эти глаза, что смотрят на меня. Словно ярко-голубое море в тёплых краях. Её лицо – это же лицо куклы Барби, только вот шуба подкачала. Интересно, она русская? Мне чутьё подсказывает, что она русская, Вот бы с ней замутить что-нибудь, а потом написать про неё. Только не отводи от меня своих милых глаз, ты мне нравишься сейчас, - подумал про себя.
Он подошёл к ней. Она курила сигарету, в руке она держала бутылку дешёвого французского портвейна.
-О_о. Привет. Как я ждала тебя, - сказала она ему и бросилась обнимать и целовать его.
Миша увидел, что она изрядно пьяна, так как она его чуть ни завалила своим телом. Его и так самого шатало от смеси таблеток и вина.
-А откуда ты меня знаешь?
-Ты мой земляк. Ты с Союза же?
-Да.
-Ну вот, земляк земляка по лицу и по глазам сразу узнает.
-Понятно. Мне тебя держать тяжело, давай я тебя выпущу из объятий – иначе мы оба брякнемся на асфальт. Меня просто также шатает, как и тебя. А ты работаешь в Мулен Руже? Танцуешь?
-Нет, там не работаю. Я проститутка. Стою и зарабатываю, а потом еду в съёмную квартиру. Не смотри с таким отвращением на мою шубу. Я знаю, что я в ней выгляжу, как парижская бездомная. Я просто люблю удивлять всех своим видом, поэтому работаю в этой шубе, так у меня на съёмной квартире есть стильная куртка. Тут в шубах ходят три категории горожан – проститутки, мигранты и бездомные. Некоторые клиенты меня сторонятся, некоторые не обращают на мою одежду никакого внимания, и я им отдаюсь за определённую плату.
-Понятно. А ты откуда?
-Со Ставрополя, а ты? Расскажи мне о себе.
-Я политический мигрант из Москвы. Зовут меня Миша. Я пишу прозу под влиянием моих похождений и того, что увижу от смешения таблеток и вина.
-Меня Леной зовут. Ты принимаешь наркотики?
-Нет, это успокоительные. Иногда успокоительные лучше помогают увидеть что-то интересное, чем наркотики.
-Тебя тоже ленной зовут. У меня прямо сегодня день Лен какой-то, - подумал Миша.
-Ну, и как действие от них?
-У меня бабочки сейчас в животе от твоих глаз, лица, внешности… От тебя…
-Пошли внутрь клуба, я посижу у тебя на коленках, поцелуюсь с тобой много раз – удовлетворю твоих бабочек.
-Пошли, иначе эти бабочки меня доконают.
Они зашли в клуб. Он заказал себе и девушке вина, ещё торт. Принесли заказ. Вначале немного перекусили, а потом она села ему на коленки, обняла его, начала целовать, он её.
-Дай попробовать свои таблетки, - сказала ему она.
-Пожалуйста.
Он открыл пузырёк с таблетками и высыпал ей небольшую горсть этих таблеток. Она взяла их в рот и разжевала.
-Горькие.
-Поэтому я их вином запиваю.
-Да, я тоже сейчас пожалела, что не запила их.
Потом они вышли на улицу.
-Давай поймаем машину?, - сказала она.
-Нет, у меня денег мало осталось с собой.
-Как-нибудь выкрутимся.
-Ладно, давай поймаем.
Она встала у дороги, и то ловила машину, то обнимала Мишу и целовала его, а он ей говорил, что у неё вкусно пахнут духи, что она прекрасна, что он готов с ней остаться навсегда, а она за эти слова его дополнительно целовала.
Подъехал белый Ситроен-малометражка.
-Вам куда?, - спросил водитель машины.
-К Лувру.
Он их повёз к Лувру. У Лувра они вышли, пошли бродить по улочкам, забрели по интересу в клинику, так как лена подумала, что тоже какой-то музей.
Они сели на лавку посидеть, потом она села на него и снова начала его целовать в губы.
-Ой, мне уже надо ехать, - сказал он ей, так как она ему уже надоела.
-Больше я к ней ни ногой. В Мулен Руж тоже. Достаточно этого вечера и того, что я увидел её удивительно красивые глаза. Всё остальное я опишу потом, додумав, и из опыта отношений с Хелен. Я им обоим посвящу свой рассказ, - подумал Миша про себя.
-Уже? Ты приедешь ещё?
-Возможно.
-Понятно. Эх, почему в Париже любят всего одну ночь? Я буду ждать тебя.
Но Миша так к ней и не приехал больше, а поздней ночью того же дня он приехал к Хелен, которая всё ещё стояла, и с ней стояло ещё несколько девушек. Он не вернулся к Лене, так как она за несколько часов успела ему надоесть, но при этом ему очень запали в душу её глаза, наивная улыбка девушки-дурочки из парижского переулочка в квартале Красных фонарей, но всё это перевешивала неприязнь к русским. Он не только из-за режима уехал в Париж, но из-за ограниченности и рабской психологии русских. Он уехал в Париж, движимый здесь найти своё счастье и любовь, а в итоге он увлёкся праздным образом жизни и галлюцинациями от успокоительных таблеток.
-Привет, la belle jeune fille (прекрасная девушка – фр.). Поехали ко мне. Как же я люблю тебя, как же ты прекрасна!, - сказал Миша Хелен, еле стоя на ногах.
-Поехали, mon amie (мой друг – фр.). Девочки, я уже всё. Удачной работы.
Они пошли к метро, она поддерживала Мишу, а он чуть ни падал на неё.
Зашли в метро. Через турникеты они прошли в обнимку, и чуть ни завалились. Сели в метро.
-Разбуди, когда объявят Монпарнас-Бьенвеню, - сказал Миша, положив голову на плечо Хелен, и уснул.
Она его обняла и сказала:»Спи, Mon Amour (моя любовь – фр.) я разбужу.» Чмокнула в щёчку.
Объявили Монпарнас-Бьенвеню.
-Дорогой, наша с тобой станция. Пора выходить, - она его ласково потормошила.
-Дай поспать. Я хочу лежать здесь с тобой и спать. Просплюсь – тогда и пойдём.
-Нет, спать надо дома. Я тебя всё равно дотащу до дома. Не спорь со мной.
-Ладно, тащи.
Он опёрся на неё, и они пошли к нему домой. Они поднялись на чердак одного из старинных домов. В крыше чердака были окна, в торце чердака тоже было окно, из которого открывался красивый вид на Париж.
Они легли в постель. Миша сразу, как увидел постель, завалился в неё в уличной одежде, а Хелен легла рядом с ним. Так они и уснули.
На следующий день она его разбудила поцелуем в щёку.
-А Миша – забавное имя. Почему-то у меня ассоциируется с плюшевым медведем. Миша… Мишутка… У нас Миша – это Михаэль. Миша… Мишуточка, - сказала Хелен и начала шутя щекотать и тискать Мишу.
Миша, в свою очередь, начал тискать и щупать Хелен. Она его обняла, он хотел поцеловать её в губы, а она прислонила к его губам свою руку и сказала:»Я не целуюсь в губы. Только в щёчку. Не хочу никого ничем заразить.»
-Да, идея целовать тебя в губы была, конечно, не очень.
-Кстати, мне твоя квартира очень нравится. Прямо пентхаус. Ты его снимаешь?
-Нет, купил.
-На какие деньги?
-Продал дачный домик, который никому из родных был не нужен, и на деньги от продажи купил здесь пентхаус.
-Круто. Мне иногда кажется, что русские – самая богатая нация в мире: в Париже много всего скупили, на Лазурном берегу, в Лионе, Марселе и т.д.
-Неа. Это всё скупает всего 5% населения, остальные бедствуют.
-Ну, ты же смог купить пентхаус, или ты считаешь себя бедным?
-Я – представитель обедневшего среднего класса. Обедневший средний класс может позволить себе только снимать квартиру. Просто частный дом с участком в районе Барвихи стоит так дорого, что на деньги от его продажи можно купить пентхаус в богемном центре Парижа, и ещё деньги останутся. Я их вложил в акции одной крупной фирмы, и мне по ним на счёт капают каждый месяц дивиденды. Кстати, в этом районе были многие известные люди, например Шагал. Он жил в общежитии, которое рядом с моим домом, когда учился здесь.
-А он кто был?
-Художник, один из ярких представителей художественного направления авангардистов. В 1964 году он расписал плафон Оперы Гарнье. Ему тогда было 77 лет, а прожил он до 97.
-Интересно. А покажи его картины?
Миша открыл ноутбук и забил в Гугле:»Картины Шагала.» Он ей показал картину, которой парень обнимает девушку, а вместе они летят по небу над белорусской деревней, картину «Новобрачные с букетом», на которой парень в костюме, обнимает девушку в свадебном платье, а рядом с ними стоят в вазах два букета, а рядом с ними бегает курица, ещё на одной картине парень на фоне деревни здоровается за руку с летящим по пасмурному небу огромным котом.
-Интересно рисовал. Очень необычно. Мне нравится, - сказала Хелен.
Потом Миша показал ей фотографии росписи Шагалом плафона Оперы Гарнье, картину белорусской деревеньки, где на главном фоне стоит деревянный дом, огороженный покосившимся деревянным забором, картину, на которой была изображена женщина, а к её голове было прикреплено ещё одно лицо, картину, на которой парень целует в губы девушку, картину комнатного интерьера.
-Он гениальный. Рисовал по-разному – и росписи на плафоне, и картины-фантазии, и интерьер и деревенские виды. Он был разносторонним, - сказала Хелен.
-Да, он был разносторонним – он преподавал в Витебском художественном училище, которое он сам открыл, правда, его уволили из-за того, как выразились пришедшие проверять училище комиссары, он рисовал не по-революционному. Ещё Шагал писал стихи на идише и занимался сценографией.
Миша посмотрел на часы на экране компьютера, и, ужаснувшись, что он опаздывает на работу сказал:»Ой, я уже опаздываю на работу. Первый раз я опаздываю на работу.»
-Ну, иногда что-то независимо от нас происходит в первый раз. Не расстраивайся.
-Я не расстраиваюсь. Эта просто российская привычка бояться увольнения за опоздание, поэтому я всегда приходил на работу вовремя или даже заранее. Тут на это терпимо смотрят.
-Да, у вас там всё ужасно. С людей только работу требуют, а прав у них никаких.
-И многим нравится так жить. Им нравится быть рабами. Ладно, я сейчас перекушу и побегу на работу. Ты хочешь со мной перекусить и выйти из дома?
-Да. Особенно поесть хочу. Что у тебя на завтрак?
-Типично французский завтрак – круассаны с шоколадной начинкой, виноград, кофе-латте и яичница-глазунья.
-Ох, как вкусно звучит. У меня аж слюнки затекли, особенно мне нравятся круассаны с шоколадной начинкой. Люблю шоколад. Иди, готовь завтрак.
Миша пошёл готовить, а Хелен заправила постель, в которой Миша спал с ней, приняла ванну, а затем позавтракала с Мишей, и они вышли из дома.
-Ты вечером ко мне придёшь?, - спросила она его у места его работы – одноэтажной кирпичной постройки с зелёной крышей.
-Конечно, мы же любим друг друга.
Она обняла его, повиснув на нём, как на вешалке, и поцеловала в щёчку. Он пошёл в эту постройку, а она пошла к метро и поехала на метро к себе домой – в район Сен-Дени.
-О_о, Михаэль. Это твоя женщина?, - спросил один из дворников, когда Миша убирался с ним – колол ломом наледь на асфальте и складывал её затем лопатой в грузовой автомобиль.
-Да.
-Так по её боевому раскрасу на лице можно, что она девушка из района Красных фонарей.
-Я пишу повесть про любовь интеллигента к девушке лёгкого поведения, а у меня опыта нет, а для опыта надо или вертеться среди таких девушек, или, что ещё лучше, по правде влюбиться в такую девушку.
-Да, искусство требует жертв – иногда даже приходится любить куртизанок или ещё в какую-нибудь грязь лезть. Я читал, что Куприн, чтобы написать «Яму», тоже ходил в публичный дом. Может, ты тоже, как он, что-то интересное напишешь.
-Да, что там… Мне до него далеко. У меня, в основном, в повести будет романтика и секс.
-А, понятно, но потом всё равно принеси нам почитать.
-Так я же на русском писать буду.
-А ты напиши второй вариант на французском.
-Хорошо.
-Кстати, откуда ты так хорошо знаешь наш язык?
-У меня был репетитор по французскому очень хороший в школе.
Вечером Миша снова приехал в район Красных фонарей, заехав в Ашан и, купив бутылку вина, сыр дорблю и две французские булки.
По дороге он успел открыть бутылку и немного из неё выпить, закусив вино таблетками.
Он шёл, пошатываясь, по улице, на которой стояла Хелен и остальные девушки.
-Снова здравствуй, ma fleur de la nuit (мой ночной цветок). Я очень скучал по тебе, - сказал Миша.
Хелен подбежала к нему и приобняв, увидела в руках у него бумажный пакет с бутылкой вина, булками и сыром.
-Это мне?
-Это нам. Я захотел устроить с тобой пикник на трассе.
-Очень мило. Пошли на лавочку во двор. Я очень хочу есть – от моей работы очень можно проголодаться.
Они зашли во двор и сели на лавочку. Он выпил ещё, закусил куском сыра и булкой и предложил ей выпить, протянув ей бутылку.
-Сначала ты выпей, сколько хочешь, а потом я. Я не хочу, чтобы ты пил вино с моими слюнями, в которых может быть всякая инфекция, а вот булку с сыром я съем сейчас.
Он выпил, оставив Хелен несколько глотков вина, а затем заел вино таблетками.
-А что за таблетки у тебя? Ты чем-то болеешь?
-Нет, это, чтобы поймать вдохновение или сотворить что-то такое… Из ряда вон выходящее. В России про то, что я сказал, говорят просто – поймать белочку.
-Даже так. Интересненько. Можно мне тоже попробовать поймать её?
-Не знаю, а вдруг мне тебя потом неизвестно где придётся тебя искать.
-Ну, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, - начала кукситься Хелен как маленькая девочка.
-Ладно, уговорила.
Он высыпал ей в ладонь горсть таблеток, она их съела и запила вином. Через минут десять она полезла к нему обниматься, обнимала его, потом сползла на землю и начала обнимать его ноги и говорить, что Миша ей очень нравится, и, что Миша милый, как котёнок. Он даже несколько раз прокричала:»Je t'aime mon chaton (Я люблю тебя, мой котёнок). Потом она поднялась с колен, опять села к нему на коленки и начала лизать ему за ухом и ещё щёку.
Потом она вдруг сорвалась с места и сказала:»А побежали в метро.»
-Побежали.
Они побежали в метро. В метро они зайцем проскочили турникеты и забежали в вагон уходящего поезда метро. В поезде она вначале его обнимала, причём всё время утыкаясь носом в его грудь и, обхватив ногами, его ноги, а потом она стала напевать себе под нос на очень плохом русском Калинку-малинку и раздеваться, при этом она ходила мимо Миши, словно она ходила вокруг шеста для стриптиза.
Пассажиры вагона смотрели на это зрелище с улыбкой. Один юноша лет 16-ти на вид подошёл и начал снимать это зрелище на смартфон.
Через несколько остановок Хелен надоело танцевать стриптиз, хотя некоторые из пассажиров требовали ещё, а она им показала неприличный жест и оделась.
-Миша, а поехали в Лувр. Я давно не была там.
-Поехали.
Приехав в Лувр, они прибились к экскурсии. Во время экскурсии они всё время обнимались, некоторые из тех, кто были на экскурсии, смотрели на них с отвращением.
Увидев статую Галатеи, Хелен полностью разделась, и начала делать вид, что целует её в губы, и кричала:»Миша, фотографируй меня! Фотографируй!»
Миша достал смартфон и начал фотографировать, а потом он увидел, как статуя ожила, приобрела облик живой девушки и начала обнимать Хелен, Хелен это почувствовала и начала целоваться со статуей уже с языком и чуть ли ни заниматься с ней лесбийскими утехами.
-Девушка, Вы мне очень нравитесь. Настолько нравитесь, что я решила ожить. Как же Вас зовут? Мне нравятся твои глаза, твои волосы. Я, наверное, влюбилась в тебя.
-Хелен.
-Галатея.
-Ты пойдёшь с нами?
-Да. Я хочу. А что за молодой человек с тобой?
-Это мой парень – Миша. Он писатель.
-Ну, нам не помешает твой парень любить друг друга?
-Нет. Я буду любить тебя. Ты мне тоже очень нравишься. Ты меня очень возбуждаешь.
Она соскользила плавно со своего пьедестала и пошла с Мишей и Хелен. Миша и Хелен шли одетые, а Галатея шла совершенно голая. Её распущенные светлые волосы ложились ей на плечи и на спину, а глаза у неё были серыми, ближе к голубым.
-А тебе больше 2000 лет?, - спросил её Миша.
-Нет, мне всего-то 355 лет. Меня слепили в 1763 году.
-Понятно. Я по сравнению с тобой совсем мало живу – мне всего 25 лет.
-Да, 25 лет – это очень хорошо и очень мало. Хелен, а ты чем занимаешься?
-Я жрица любви.
-А можно в твой Храм зайти?
-Конечно, можно. Храм, в котором я служу, размером с греческий полис.
-Ух ты ж! Заинтригована. Ещё больше захотела посмотреть Храм, в котором ты служишь.
-Тебе надо одеться, а то так неприлично ходить по улице.
-Сейчас оденусь.
Она пошла в отдел костюмов начала 20 века и одела синее, ближе к морскому цвету, платье, и зелёные туфли-босоножки.
-Ну, теперь практически полный порядок. Осталось только исправить кое-что, - сказала Хелен и, сняв, с вешалки норковое манто, она надела его на Галатею, - у нас ещё холодно, поэтому надо утепляться.
Они вышли из Лувра, люди оглядывались на них, удивляясь необычному виду Галатеи. Спустились в метро, доехали до станции рядом с кварталом Красных фонарей. Они вышли из метро.
-Ну, вот мой Храм, в котором я служу, - сказала Хелен.
Галатея наблюдала, как трассе подъезжали машины, за рулём которых сидели парни разного возраста – от малолетних юношей до глубоких стариков, все они были разных достатков: и бедные, и средние, и богатые; разных профессий – от рабочих до профессоров. Девушки садились в эти машины и уезжали во двор и там совокуплялись с клиентами, или парни выходили, девушки их вели в свою комнату в публичном доме, где они утешали их собой.
Следующее утро. Хелен и Миша обнаруживают себя в камере в полицейском участке.
-Почему в полиции? Где Галатея? Было ли это всё?, - спросил вслух Миша.
-Ой, а почему мы здесь? Почему нас этот ажан (ажан – оскорбительное прозвище полицейского во Франции), - Хелен указала на субтильного парня в очках, который сидел в зале напротив камеры, где сидели Хелен и Миша, - держит тут нас?
-О_о. Проснулись, и сразу много вопросов.
-У меня тоже много вопросов к вам – почему, уважаемый Михаил (Мойша) Хаканберг, Ваша девушка разделась в Лувре? Почему она начала целоваться со статуей Галатеи? Зачем вы оба пошли в зал костюмов 20 века и одели Галатею в платье и норковое манто, у её ног поставили босоножки? И вы всю дорогу несли какой-то бред про Храмы, жриц любви, Ваша девушка клялась в любви Галатее. Кстати, мы у Вас в кармане нашли таблетки наркотического содержания. У меня к Вам вопрос – зачем они Вам?
-Мы просто перебрали немного с вином, поэтому мы вели себя так, а таблетки мне нужны для успокоения, иногда с нервами у меня не в порядке бывает.
-Ладно, поверю. Идите отсюда.
Они вышли из участка, Хелен обняла его и поцеловала в щёчку.
-Ура! Свобода!, - сказала она, - мне с тобой интересно.
-И мне с тобой. Я никогда ещё такого, как вчера не видел.
-Я тоже. А где, кстати, Галатея?
-Она появится вечером.
-Хорошо. Будем ждать вечера. Ты сейчас на работу?
-Да.
-До вечера.
-До вечера.
Работалось в этот день Мише не очень – то слабость накатывала, так что пот со лба обильно тёк, то спать хотелось.
-Михаэль, что-то ты неважно выглядишь. Может, домой пойдёшь? У тебя такой вид, как будто ты всю ночь в участке находился.
-Ну, да. Находился. У меня и моей девушки Галатея ожила, и мы в Лувре чуть дебош и оргию ни устроили.
-Бросал бы ты таблетки и свою девушку. Они тебя не доведут до добра.
-Пьер, я посмотрю.
-Ну, смотри.
Вечером он снова приехал на трассу. Он был как всегда немного пьян и под действием успокоительных таблеток. На трассе стояла женщина с рыжими волосами средней длины, у неё были серые глаза, ярко накрашенные губы. Одета она была в норковый полушубок, джинсы и чёрные лакированные полусапоги. На вид женщине было около 50 лет.
-О_о. Какая прекрасная женщина стоит! Как же зовут этот прекрасный цветок?
-Спасибо за комплимент. Очень польщена, так как цветку уже 48 лет. Меня Марин зовут.
-Миша.
-Очень приятно. Ты русский?
-Я российский еврей.
-Понятно. А я из Голландии, но уже 20 лет живу в Париже. Работала учителем в школе, преподавала литературу, есть дочка, ей сейчас 20 лет.
-А как же тебя на трассу занесло? А я писатель. Кручу романы и интрижки с девушками и пишу об этом. Я каждый день проживаю, чтобы что-то из него написать.
-Ты интересный. А проституткой я стала, так как у моей дочери обнаружили лейкоз, и нужна была дорогостоящая операция. Мне не хватало денег, и я пошла на трассу, а когда дочку вылечили, я привыкла к трассе и осталась здесь. А ты что читал недавно?
-Войновича, Кастанеду. А ты?
-Толстого решила перечитать, его «Анну Каренину».
-А у меня не получается его произведения читать – нудные они какие-то. По мне лучше Достоевский. «Войну и мир» начал читать, а потом меня девушка бросила из-за того, что я стеснялся во время свидания обнять её и поцеловаться с ней. Я боялся своих желаний. Я боялся того, что я её начну всё свидание обнимать и целовать, а сейчас мне всё равно – я могу с первой попавшейся замутить, сразу обняться и поцеловаться и вообще сделать с ней то, что мне захочется, а потом уйти от неё или же, если нравится, бегать к ней хоть каждый день. «Анну Каренину» я начал читать, и тоже она как-то у меня не пошла.
-У тебя это было в 16 лет? Ну, в смысле того, что девушка бросила тебя в 16 лет? А Толстого зря не читаешь – он хорошо писал. Просто ты до него, видимо, ещё не дорос.
-Ну, да в 16, а что?
-Просто ты сейчас навёрстываешь упущенное в 16 лет – гуляешь по девушкам и ведёшь себя налегке с ними.
-Мне иногда кажется, что меня интересуют две вещи – творчество и секс. А ещё я боюсь привыкнуть так жить.
-Ну, так отучай себя от такого образа жизни, и тогда не привыкнешь. Хочешь жить по-другому – начни делать то, что не делал, и не делай то, что делал. Кстати, вот Хелен идёт.
Хелен подошла к Мише и обняла его.
-А где Галатея? Я её очень жду, я ей вчера признавалась в том, что буду ждать её.
-Сейчас пойдём во двор, и она придёт к нам.
-Ну, так пошли.
Они зашли во двор. Там они запили вином успокоительные таблетки, и Галатея к ним явилась. Она села на колени к Хелен, а Хелен начала целовать её, что со стороны смотрелось в реальности так, что Хелен причмокивала, как будто у неё было что-то с зубами или с челюстью.
-А поехали в клуб?
-Поехали.
Они поехали в клуб, в клубе Хелен и Миша ещё выпили, потом выпили рюмку абсента. После рюмки абсента Галатея превратилась в мерзкое волосатое чудовище, покрытое рогами, с тремя головами, на которых были два свирепых глаза. Из пастей торчали огромные клыки. Чудовище прорычало:»Дай я тебя обниму.» Хелен закричала:»Не хочу. Уйди, мерзкая тварь.» Оно пошло на Хелен, Миша это увидел и бросил в него стул. Не помогло. Потом он бросил ещё один, потом зашвырнул стол.
На самом же деле они бросали всё это в барную стойку, отчего бармен и все, кто сидел за стойкой, разбежались в разные стороны.
В галлюцинациях Хелен и Миши чудовище не унималось, и тогда Миша начал нагло брать со столов в клубе бутылки, вазы с цветами и кидать в сторону барной стойки.
-Что это такое? Что Вы себе позволяете? Вызовите им полицию, чтобы они угомонились, - возмущались недовольные посетители клуба.
-Не уйдёшь, паршивая гадина! Я тебя из-под земли достану!, - кричал Миша по-русски, приправив свою речь отборным трёхэтажном матом.
Бармен в ужасе трясущимися руками набирал номер полиции.
-У-у н-нас ру-ру…
-Ну, говорите. Не бойтесь.
-Ру-ру-сс-кие г-г-р-ромят. С-с-срочно.
Дальше он также заикаясь назвал адрес клуба, а потом в него полетела бутылка, и он там же около телефонной трубки и упал без сознания.
Приехали полицейские, зашли в клуб. В галлюцинациях Миши и Хелен в клуб вошли огромные крысы, одетые в полицейскую форму.
-Блин, кошек нету. Надо было бы их на них, - подумал про себя.
-Монстров и всякой нечести становится много. Надо уходить, - крикнул он Хелен.
Он взял несколько бутылок и кинул их в полицейских, взял за руку Хелен, в другу стул, разбил им стекло и убежал.
В клуб вызвали владельца клуба.
-Мсьё Абрау, мы их не смогли поймать, - сказал один из полицейских.
-Почему?
-Они убежали.
-А кто были они?
-Русские.
-Да, русские такое часто творят. У меня друг в Ницце живёт. Он рассказывает, что в центральных клубах русские устраивают погромы через день, а потом платят за восстановление этих клубов или не помнят или могут и послать. Понаехали русские сюда. Кто их сюда звал? Одна преступность и пьяные дебоши от них.
Миша и Хелен бежали по ночным парижским улицам, спустились бегом в метро, доехали до станции, где был дом Миши, зашли домой и улеглись спать.
Утром Миша проснулся и почувствовал, что его ломает – бросает то в жар, то в холод, весь вспотевший, сердце бьётся как у зайца, и очень хочется принять таблетки.
-Я сегодня не смогу тебя проводить. Я заболел, - сказал он Хелен, когда она проснулась.
-Выздоравливай. Я буду навещать тебя.
Она оделась, чмокнула его в щёчку и ушла. Он быстрым шагом пошёл к тумбочке, открыл ящик, и, достав, из неё банку с таблетками, принял горсть таблеток. С этого дня он ничего не ел, а только глотал таблетки, после чего он забывался галлюцинациями или полусном.
Через неделю его решил проведать его начальник – Жорже. Он позвонил в дверь пентхауса Миши. Было ранее утро и Миша недовольно подумал:»Кто это может быть в такую рань?» Он вяло поднялся и с трудом, держась за стену, так как его качало, пошёл открывать дверь незваному гостю.
-О_о. Жорже. Проходи, пожалуйста. Я только проснулся.
Они прошли на кухню. На кухне была гора грязной посуды, на полу были осколки битой посуды, так как однажды Мише почудилось, что тарелки – это мерзкие пауки, и он их начал бить.
-Да, ну и кавардак у тебя. И выглядишь ты неважно – бледно-зелёной и уставший.
-У меня всё под контролем. Всё нормально, - сказал заплетающимся языком Миша.
-Ты хоть ешь?
-Таблетки ем.
-По ходу ты наркоман. Тебе лечиться надо.
-Ничего мне не надо. Я сам себя вылечу.
-Ну, ладно. Когда протрезвеешь – обращайся. Устрою тебя в клинику для реабилитации.
Жорже выпил чашку кофе и перекусил круассаном, и пошёл на работу.
Через несколько дней Миша как обычно принял горсть таблеток, и у него перехватило дыхание, он стал задыхаться, и упал без сознания. В это время Хелен пришла его проведать. Позвонила в дверь. Никто не открывал. Ещё раз позвонила, потом ещё раз позвонила. В ответ было молчанье. Она начала чувствовать что-то неладное, и позвонила в службу 911.
-Здравствуйте. Я пришла к другу, а он не открывает дверь. Я ему уже долго звоню, он не открывает, на мобильный звонила, телефон выключен. Приезжайте, вскройте дверь. Мне кажется, с ним что-то случилось.
-Хорошо. Через 5 минут бригада спасателей будет у Вас. Назовите, пожалуйста, адрес.
Она назвала.
Через 5 минут спасатели вскрывали дверь в квартиру Миши. Она прошла в комнату и увидела, что Миша лежит без сознания на полу. Мишу увезли в больницу.
У Миши обнаружили наркотическое отравление, провели чистку кишечника, чистку организма и чистку крови. Потом направили на реабилитацию в клинику для наркозависимых. Мишу навещали Хелен и его начальник. Хелен приносила ему фрукты, супы и выпечку, которые сама приготовила. Часто они гуляли во дворе больницы и реабилитационной клиники. Она его обнимала, целовала, сидела у него на коленях. Миша в свободное время от процедур вёл дневник и описывал то, что с ним произошло в Париже и происходило. Только он писал не от своего лица, а от лица выдуманного им персонажа.
Потом она исчезла. День не пришла, второй, третий. На пятый день Миша сбежал из клиники искать Хелен. Краем уха он слышал, что в районе рядом с клиникой бездомным раздают одежду, и решил пойти и взять там себе одежду. Было уже лето, точнее конец августа. Деревья все были зелёные, парижское небо голубое и без облачка, а над Парижем светило солнце, которое подогревало воздух в городе до +29 градусов.
Миша подошёл к пункту выдачи одежды, которой находился в двух этажном здании, которое построено полностью из стекла. Он зашёл в это здание.
-Здравствуйте, я нашёл эту одежду на помойке, и хочу поменять её, так как меня из-за неё полицейские путают со сбежавшими из наркологической клиники, и несколько раз забирали. Приходилось им объяснять, что я эту одежду нашёл, и тогда они меня отпускали.
-Ну, выбирайте одежду. Я тоже могу Вам помочь в выборе, - сказала девушка-блондинка, сидевшая за столиком ресепшена.
-Можете выбрать.
-Хорошо. Я сейчас сделаю.
Она выбрала среди наваленной в стопку одежды Мише клетчатую рубашку-поло в стиле Casual в синюю клетку, слегка потёртые серые джинсы, ремень от Армани и кроссовки-кеды.
-Я думаю, это Вам подойдёт, - сказала она.
Он рассмотрел одежду. Увидел, что она вся брендовая.
-В России это всё бы стояло около 15 тысяч рублей, а тут мне бесплатно такую одежду дают. Хорошо всё-таки живут французы, - подумал он про себя.
-Вам подходит одежда? Или я могу ещё Вам что-нибудь посмотреть.
-Всё очень даже подходит. Спасибо.
Он зашёл в примерочную, переоделся, вышел из пункта выдачи одежды и стал бесцельно кататься в метро. Захотелось поесть, вышел из вагона очередного поезда, на котором он катался, подошёл к билетной кассе и попросил у кассирши лист бумаги и маркер. Она ему дала. Он написал на листе:» Mettez le repas migrant. J'ai pass; toute la journ;e n'a pas mang;.» (Подайте на еду мигранту. Я целый день не ел.). Затем он вернул маркер кассирше и сказал ей:»Спасибо.»
Подошёл поезд. Он сел в него. Уселся на лавку, положив на колени лист бумаги. Многие стали давать ему деньги – кто-то 5 евро, кто-то 100 и даже несколько людей дали ему банкноты в 500 евро. На станции Клебе в вагон зашёл высокий и худой молодой человек со светлыми волосами и серыми глазами, одетый в джинсы, кроссовки, майку и клетчатый пиджак.
-Вам нужна помощь? Вы русский?, - спросил он на русском.
-Да, мне нужна помощь, и я из России. А как Вы узнали, что я из России?
-Русского можно по лицу, глазам и манерам узнать.
-Ах, да. Это так.
-Это тебе, земляк.
Молодой человек протянул Мише три купюры по 500 евро. Миша был очень доволен.
-Ещё на вечер хватит Хелен куда-нибудь сводить в элитный клуб, - подумал он про себя.
На станции Бир-Хакейм молодой человек вышел. Миша собрал около 6 тысяч евро и пошёл на площадь Тертр, где находятся дорогие рестораны. Он зашел в один из них и заказал себе три бутерброда с чёрной икрой, салат с морепродуктами и зелёный чай. Перекусив, он посидел в Wi-Fi-сети и побрёл бродить по площади Тертр, потом завернул во дворы, заплутал в них, добирался час до метро. Сел в метро и поехал на станцию метро, которое было ближе всего к трассе, где стояла Хелен.
В то время, как Миша сбежал из клиники и праздно шатался по городу, Жорже приехал в клинику навестить Мишу. Он вошёл в палату и заметил, что Миши нет в ней. Он пошёл к сестринскому столу.
-А Вы не знаете, где пациент Михаил Хаканберг?, - сказал он медсестре.
-Он уже должен быть в палате, так как все процедуры закончились.
-Так его там нет.
-Пойдёмте, посмотрим.
Они зашли в палату и увидели, что Миши в ней нету.
-Значит, сбежал Ваш Михаил.
-Зачем сбежал?
-Наверное, лечиться не захотел и сбежал.
-Вот так русского творческого человека нанимай на работу – будет наркоманить, прогуливать работу, любить для своих творческих экспериментов девушку лёгкого поведения, а, когда его захотят лечить, он во время лечения сбежит из клиники. Чтобы я когда-то брал на работу русского, тем более какого-нибудь творческого? Да никогда!, - подумал он про себя.
Приехав на трассу, Миша увидел, что Хелен там нет, а на трассе стоит Марин и разговаривает с низкорослой блондинкой, волосы которой нарощены и заплетены в хвост. Блондинка разговаривала на ужасно корявом французском. Мише стало интересно, кто так коряво говорит, и он подошёл к ним.
-Привет. Я очень соскучился по вам всем. Где Хелен?
-Которая наркоманка, что ли? Её уже недели две нет на трассе. Мы ей звонили, а она трубку берёт и молчит. Наверное, опять на кокс подсела, и ей не до работы.
-А часто она так?
-Раз в три-четыре месяца у неё такое бывает, неделю она наркоманит, а потом она выходит снова на работу.
-Понятно. А это кто с тобой?
-Она тоже работает.
-Можно с ней познакомиться?
-Да.
Он во время разговора с Марин разглядывал девушку-блондинку и думал про себя:»Как же она похожа на Свету Яковову. Прям одно лицо.»
-Тебя как зовут, девушка?
-Света.
-Я так и думал, - подумал про себя Миша.
-Раз Хелен нет, может, на тебя потратить деньги в элитном ресторане?
-Можно, это было бы неплохо.
Она обняла его и взглянула взглядом полным и любви, и похоти одновременно.
-Не-не. Секса не будет. У меня отношения только с Хелен.
-Ну, обнимашки хоть можно?
-Ну, обнимашки ты можешь мне делать. Мне не жалко. Я вообще сторонник free hugs – свободных обнимашек. А ты откуда вообще?
-Мы такие из Ростова.
-Да, в Ростове много раскрепощённых девчонок, и много злых и неприветливых парней. Вообще, в России мужчины какие-то злые и угрюмые. Были бы в России одни девушки – было бы вообще всё замечательно, так как русские девушки – добрые, но что меня в них бесит – это то, что они распущенные и любят выпить, а тут я множество русских девушек видел среди проституток, поэтому я решил мутить серьёзные отношения не с русскими девушками, а с европейками – они более интеллигентные, даже, если они – девушки лёгкого поведения, а русские проститутки постоянно бухают и матерятся и готовы отдаться прямо на улице, особенно на это готовы, будучи сильно пьяны, даже здесь русские проститутки делают это.
-Спасибо. Ты меня загрузил своими размышлениями о русских женщинах. Ты-то сам откуда?
-Из Москвы. Я российский еврей, уехавший сюда русских и русского образа жизни. Он мне претит.
-Ой, дай я тебя поцелую, земляк из мой страны.
Она поцеловала его в щёку. Миша учуял, что Света немного была уже под шафе.
-Ты поведёшь меня в свой ресторан?
-Поведу.
Они пошли в метро, доехали до площади Тертр, и зашли в один из дорогих ресторанов.
-А расскажи мне про то, что ты делал в Ростове?
-Когда мне было 19 лет мы с другом (друг был тоже еврей, но только из Азербайджана) решили отправиться в поисках свободных отношений в Ростов. Я краем уха слышал, что в Ростове много девушек предпочитает знакомства без обязательств. Мы приехали в ваш город и этой же ночью пошли в клуб. Там мы познакомились с брюнеткой Кариной и блондинкой, похожей на Машу Тимошку, Катей. Ну, я обжимался, танцевал и целовался с Кариной, а мой рыжий друг азербайджанский еврей с Катей. Через полчаса к нам подошли какие-то парни. которые оказались братьями этих девушек и начали спрашивать, глядя озлобленно из-под лба:»Кто мы? Что мы пристали к их сёстрам? Откуда мы?» Ну, так я ответил, что мы евреи из Москвы. И что тут началось – с криками:»Бей жидов. Спасай девчонок!» они пытались устроить с нами драку – мы отбивались от них, кидая стулья и столы, девчонки визжали истошно, потом появились какие-то ряженые с саблями и ногайками. Мы их оттолкнули и выбежали на улицу. Они все – и казаки, и парни, всего человек 50, наверное, (сбивался постоянно со счёту, когда бежал) погнались за нами по улице. Мы еле от них спрятались в каком-то полуразрушенном доме, а потом на нас в этом доме хотел напасть какой-то бездомный, который гнался за нами до автобуса и кричал:»Выпейте со мной!». Мы сели в автобус и поехали в гостиницу. Вот так я понял, что в Ростове красивые и раскрепощённые девушки и угрюмые парни. Ещё раз практически так за мной гнались озлобленные парни, когда я всё с тем же другом решил из интереса, к тому, как относятся в Москве простые люди к людям, которые как-то не так одеты, пройтись в женской одежде по площади Трёх вокзалов. Просто на вокзале полно простых людей. Мы на барахолке купили женские куртки, которые были ниже колен, мини-юбки, обтягивающие колготки и лакированные туфли-балетки. Мы прямо на барахолке оделись в это. При этом прохожие и местные продавцы смотрели кто с удивлением и усмешкой, а кто кричал:»Вот голубяки. Ни стыда, ни совести у них нет. Вешать вас всех надо.» В таком виде мы спустились в метро, где, видя, что мы – парни, люди от нас просто шарахались в разные стороны. Приехали на три вокзала и начали ходить – вначале никто не обращал внимания. Видя меня со спины, из-за моего худого тела, многие думали, что я действительно девушка, а потом мы наткнулись на группу местных бездомных мужиков, которых было человек десять. Увидев меня спереди, они начали окружать нас с намерением нас побить, а потом мы рванули от них, а они за нами побежали, освистывая нас. Они нас гнали до Красносельской, а на Красносельской мы скрылись во дворах, бросив свою женскую одежду.
-Да, ты меня очень рассмешил. Интересно ты с другом молодость проводил, а я стала учиться в колледже, начала грезить о загранице и, не имея ничего, решила приехать сюда. Теперь я уже 7 лет занимаюсь в Париже проституцией. А ещё в Ростове все очень простые – у меня сестра по-простому с буржуями боролась. Она с двумя друзьями на безлюдной дороге останавливала богатые машины, за рулём которых были женщины. Женщины останавливались, думая, что мою сестру с друзьями надо куда-то подвезти, а они окружали женщину, парень, который становился сзади женщины, ставил ей к затылку пистолет, а сестра говорила:»Выкладывай деньги, украшения и шмотки снимай.» Раз они одну девушку догола раздели. Она так голая и села в свой Гелентваген. Часть шмоток и украшений закладывали в скупку, другую часть сеструха оставляла себе. В общем, нося ворованные шмотки, моя сестра и попалась. Одна из ограбленных женщина написала на неё заявление и описала её внешность. Её задержали на центральной площади города, а в ходе обыска нашлась сумочка этой женщины стоимостью в несколько тысяч евро и несколько украшений. Во время допроса она сказала одну интересную фразу. Её спросили:»Почему Вы со своими сообщниками грабили богатеньких дамочек?» Она ответила:»А их мужьям можно нас грабить повышением цен или устраиванием реального лохотрона? Они, собаки, зажрались, а я делала справедливые вещи – я с сестрой из детдома, поэтому я всегда бедствовала. Я сирота, а они зажратые буржуи. Я их не грабила, а заставляла поделиться.» Её осудили на 7 лет. Она в колонии подхватила туберкулез и умерла на второй год пребывания в ней. Я с ней столько всего пережила, я к ней была так привязана. С горя я начала пить, а потом бросила всё и приехала сюда.
После ресторана Света была так пьяна, что шла и то и дело обнималась с Мишей и орала народные песни юга России. Мише так было это противно, что он сказал:»Мне надо отойти по одному делу. Скоро вернусь.», - и дворами добрёл до метро. К поздней ночи он оказался у себя дома.
Неделю он уезжал из дома и гулял по городу – был на Елисейских полях, гулял вокруг Эйфелевой башни, изучал Монмантр, гуляя по нему.
На одной из парижских площадей он увидел юную девушку, совершенно чистую, её светлые волосы ложились, словно текущая река, ей на плечи, её глаза были ближе к зелёным. Одета она была в синий сарафан и зелёные туфли.
Миша подошёл к ней.
-Привет. Как зовут такую необычайно красивую девушку?
-Стелла. А Вас?
-Миша. Стелла… Интересное имя… У нас так памятники называют.
-У нас – это где?
-В России.
-А я – парижанка. Моё имя, кстати, означает – звезда. А ты из какого города России?
-Из Москвы.
-Была я там как-то раз… Мрачные люди ходят по улицам, на которых стоит уродливый новодел. В центре ещё более менее ничего, только меня несколько раз чуть не похитили какие-то парни, а раз за мной погнался какой-то парень сомнительного типа.
-Я тоже не люблю Москву, поэтому я здесь.
-А чем ты занимаешься?
-Пишу. Я писатель. Работал дворником, надоело, и бросил работать, играю на бирже иногда – этим и обеспечиваю себя.
-А я учусь в колледже на 1 курсе. О чём сейчас пишешь?
-О проститутках. Если тебе интересна жизнь парижских публичных домов и проституток с трассы, приходи сегодня на трассу у квартала Красных фонарей. Покажу тебе жизнь проститутскую.
-Да, мне было бы интересно. Мне интересно даже получится ли мне заработать на этом.
-Тогда приходи – всё узнаешь. Ты прекрасна – у тебя всё получится.
-Что я делаю? Я ради своей прозы хочу сделать девочку проституткой. У них там в колледже после 11 лет учатся и курсы в обратном порядке. Получается, что ей всего 16 лет. Ладно, мне самому интересно, что получится из этого. Так что сделаем. так как хотим, а остальное – её проблемы, - подумал он про себя.
Он пошёл в кафе, а она в метро. В кафе он читал в электронном виде Бродского. Так зачитался, что уснул. Проснулся к вечеру и поехал на трассу.
-Марин, привет. Я сегодня новую работницу к вам приведу. Она необычайна прекрасна. Часть денег я себе возьму, часть дам тебе и ей.
-Это хорошая идея. Я жду и заинтригована вся.
Через какое-то время к ним подошла Стелла. Она была в том же наряде, в каком была при знакомстве с Мишей. Миша оглядел её внимательно с ног до головы и сказал:»Надо добавить несколько штрихов и всё будет настолько идеально, что клиенты потянутся к тебе табунами.»
Он съездил со Стеллой в бутик, потом сводил в салон красоты. На трассу она вышла в образе пафосной красотки.
Первым, кто подъехал к трассе и запросил её, был 40-летний толстый мужик на Мерседесе. Она села к нему в машину. Они отъехали во двор. Он начал обнимать её, лобзать её шею, а она его тихонько оттолкнула и, заплакав, сказала:»Не могу я так. Не могу. Я не так хотела лишиться девственности. Всё это мерзко.»
Мужик отвёз девушку обратно и сказал:»Кого вы мне дали? Она вместо секса со мной расплакалась.»
-Ну, ты сам выбрал её, - сказала Марин.
Он резко загазовал и уехал.
-Ты меня рассмешил, и Стелла – тоже. Один обещал прибыль от неё, Стелла стояла с уверенным видом того, что, не задумываясь, ляжет под первого попавшегося, а всё вообще не так получилось, - сказала Марин.
-Ничего, исправим дело.
Он обнимал плачущую Стеллу, а потом он заглянул в её глаза, а она сказала:»Ты мне нравишься. Только ты. Мне больше никто не нужен. Я хочу, чтобы ты лишил меня девственности. Я просто хочу лишиться девственности. Денег мне за секс не надо.»
-Откуда же ты взялась? Ты прямо действительно неземная. Я – наркоман, чуть не сделал тебя проституткой, а себя твоим сутенёром. Вообще, ты ничего обо мне не знаешь.
-Но меня угораздило в тебя влюбиться.
-Не русская ли ты всё-таки? Только русская может любить мразь, которую ещё не знает.
-Я просто, наверное, особенная какая-то.
-Ладно, пошли, моя особенная.
Они поехали в ближайший отель. Он снял на свои деньги номер. Она прям на входе в номер обняла его, а потом они завалились на постель, и она ему отдалась, лишившись девственности.
-Только мне нельзя любить тебя. У нас больше не будет свиданий. Ты меня старше намного. Не ищи меня. Мне надо подрасти хотя бы. Может быть, через года два найди меня. Я здесь живу, - сказала она, уходя.
-Чудная ты, но ты меня чем-то зацепила. Я обязательно тебя найду.
Она поехала домой, а он вернулся на трассу.
Он протянул Марин четыре купюры в 50 евро и сказал:»Стелла заработала, держи. Она обслужила четырёх клиентов, а потом ей надоело продавать себя – ну, она ещё девочка и такая чистая, и она поехала домой.» Он отдал на самом деле Марин свои деньги.
-Теперь она уже не чистая, раз четырёх клиентов обслужила. Теперь она – начинающая проститутка, - сказала Марин ухмыльнувшись.
Через три дня Миша почувствовал, что Стелла его чем-то зацепила. Ему хотелось быть с ней, она ему снилась, он каждый день ходил к фонтану, у которого они познакомились, но не находил её. С горя он глотал успокоительные таблетки и запивал их вином, чтобы забыться, а она ему чудилась в галлюцинациях – он её обнимал, целовал, гулял с ней по парижским улицам и набережной Сены.
Он был и влюблён, и расстроен, так как успокоительные таблетки никак не успокаивали его от любви. Дошло до того, что он, крича:»Да пропадите вы пропадом, таблетки. Раз вы не можете меня отвлечь.», - выкинул все пять пузырьков, которые у него были, в окно, а потом он неделю мучился от ломки, и только через неделю пришёл в себя, осознав то, что ему не хочется принимать таблетки и пить спиртное, так как он чуть не помер от последней ломки.
Через неделю он приехал обратно на трассу и увидел на ней Хелен.
-Привет. Я по тебе очень соскучился.
-Я тоже.
Она обняла его, он её, но он почувствовал, что ему уже как-то не очень хочется обнимать.
Стояли они вначале спокойно, иногда подъезжали клиенты. Марин и Хелен отъезжали на машинах клиентов во двор и ублажали их там. А потом внезапно приехали полицейские с облавой. Марин, Хелен, взяв под ручку Мишу, и ещё три девушки убежали от них, скрывшись во дворах квартала.
-Ой, а я совсем забыла – я же там сумочку забыла. Михаэль, ты можешь за ней сходить?, - сказала Хелен через какое-то долгое время.
Миша вернулся на место, где они стояли, и нашёл на остановке нетронутую дамскую сумочку. Он её взял и по дороге решил вскрыть. В сумочке он увидел пакет с белым порошком.
-Очень круто. Я расхаживаю по Парижу с полкило наркоты. Особенно круто будет сейчас наткнуться на полицейских. Это с таблетками прокатило, а тут меня и арестовать могут. Интересно, за что будут арестовывать – за то, что я доставлял кому-то этот пакет или за его хранение? Вообще, тут законы либеральные – думаю, всего 2 года дадут, а в России мне бы за это дали бы около 10 или выше, - подумал он про себя.
Миша принёс Хелен сумку, она посмотрела, всё проверила, а потом сказала:»Спасибо тебе.», - и, обняв, поцеловала его.
-Кстати, я Самира давно не видел. Не знаешь, где он?
-Давно его не было на трассе. Марин рассказывала, что он с дочкой поехал в Германию, так как здесь не смог устроиться.
-Понятно.
Через несколько дней на трассу пришла работать новая девушка. Её крашеные русые, ближе к чёрным, волосы были пострижены, как у парня, лицо было пропитое, но форма тела была идеальной.
-Михаэль, постой с Лилиан. Поохраняй её.
-Хорошо.
Они остались вдвоём на трассе, а девушки пошли оказывать услуги на другие улочки квартала.
Лилиан была сильно пьяна, она стояла и пыталась поймать машину с потенциальным клиентом, а её шатало из стороны в сторону. Раз она даже чуть ни упала под колёса грузовику, Миша её еле удержал за руку, чтобы она не упала, а та полезла к нему обниматься.
-Да, пьяная женщина – это жестокий случай, - подумал про себя.
Остановилась машина из неё вышел юноша лет 20-ти. Осмотрел её и то, как она опиралась спиной о фонарный столб, и сказал:»Не, её не возьму.» Сел в машину и уехал.
-Как бы меня вместе с ней не сняли или вместо неё. Вдруг я кому-то понравлюсь. Тогда бей в морду и беги, - подумал он про себя.
Но больше клиентов у Лилиан не было, а потом ей стало скучно, и она пошла к остальным девушкам, а Миша поехал домой.
-Хреновый из меня сутенёр – что со Стеллой ничего не получилось, что Лилиан не смогла ничего заработать, - подумал Миша.
Ещё через месяц произошёл случай, который стал началом перемен в жизни Миши. Он как всегда пришёл на трассу. Хелен стояла на трассе и обсуждала что-то, оживлённо жестикулируя руками, с Марин, Светой и Лилиан.
-Привет, Хелен, - сказал Миша.
-Привет, милый, - сказала она, приобняв Мишу, и продолжила говорить, - вот она, эта Стася, задолжала мне денег – взяла у меня в долг и не отдаёт, а ещё у Марин шмотки взяла и просто украла, надо её проучить как-то.
-А кто такая Стася?, - спросил Миша.
-Местная, иногда с нами работает.
-Понятно.
-Ну, я могу помочь выбить долги – сейчас позвоню знакомым, поедем с ними, найдём её и выбьем ворованное и то, что она тебе должна. Где она часто бывает?, - сказала Света.
-В кафе, которое неподалёку от нашего места находится.
Света позвонила.
-Аллё, Серёг, это Света, тут это надо моим знакомым очень хорошим помочь. Им одна не очень хорошая девчонка не хочет долги возвращать.
-Ну, так это мы легко сделаем. Я ещё помощников возьму. С ними она точно отдаст.
Света назвала адрес Серёге.
Через час Серёга и его помощники приехали на трассу на протюнингованных до кабриолета Жигулях четвёртой модели. Серёга был совершенно седой, хоть ему было немного больше 40 лет, и бритый под «ёжик» лицо его было хитро-злым, его помощники представляли собой одинаковых на лицо (лица у них не выражали вообще никаких эмоций) бритых накаченных парней. Одеты все были в кожаные куртки и джинсы.
-Ну, что показывай, где обидчица твоих подружек.
Они зашли в кафе, где часто бывала Стася.
-Вот она, за столиком у окна, - сказала Хелен Свете, а Света перевела Серёге на русский.
Они подошли к столику, за которым сидела Стася. Серёга сзади грубо схватил Стасю за плечо.
-Ну, что долги и ворованное возвращать будешь?, - сказал он наклонившись к ней и смотря ей в глаза.
-К-какие долги? Я ничего не брала.
-Не брала говоришь, а они утверждают, что ты им должна.
-Не брала я ничего.
-Артурчик, доставай-ка свой инструмент.
-К-какой инструмент?
-Сейчас увидишь.
Артурчик (один из помощников Серёги) достал из кармана куртки пистолет и выстрелил в потолок.
Посетители кафе обернулись в их сторону, и, увидев, кто стрелял, с криками выбежали из кафе.
-Следующий будет в тебя, - сказал Серёга.
-Да нате ваши деньги, - сказала она, достав из дамской сумки все купюры, и бросила их на пол. Купюр было на сумму сто тысяч евро.
Серёга, его помощники, Хелен, Марин и Света принялись собирать деньги с пола, а Стася выбежала из кафе.
Через мгновенье Миша услышал сирену полицейской машины.
-Да ну вас всех. Как-то мне уже скучно так жить, к тому так и в тюрьму можно попасть. Пойду-ка я отсюда, и больше я сюда не вернусь, - подумал Миша и вышел спокойно из кафе, направившись к метро.
На выходе из квартала он встретился с престарелой куртизанкой. У неё было неприятно сморщенное лицо, развратные глаза, волосы были крашены в красный цвет. Она была похожа на красноволосую Бабу Ягу, только ей не хватало избушки на куриных ногах.
-Ой, как Вы страшная, - подумал он, и от испуга убежал от неё.
-А ведь Хелен тоже может стать такой в старости, - подумал он через какое-то мгновенье.
Прошло два года…
-Уже два года прошло с тех, пор как я познакомился со Стеллой. Я постоянно думаю о ней эти два года. Мне всё больше кажется, что она моя судьба. Может, это и так. Надо попробовать её разыскать, - подумал он.
Он нашёл с трудом в ящике комода, стоящем в его комнате-спальне, листок бумаги, на котором Стелла написала свой адрес.
Он пришёл в многоквартирный дом, в котором проживала Стелла, и оставил в ручке её двери записку:»Жду тебя сегодня в 18:00 в кафе Chez les Fondus. Твой давний друг Михаэль.»
Стелла решила прийти на встречу.
Миша сидел у окна за столиком. В кафе вошла ухоженная и красиво накрашенная пафосная девушка-блондинка. Это была Стелла.
-Привет, - сказала она, подсев к нему.
-Привет. Ты ещё больше похорошела за эти два года – стала ещё красивее.
-Спасибо. Ты тоже ничего выглядишь. Что нового у тебя? Как жил без меня?
-Уже более года работаю корректором в издательстве, написал книгу о своей жизни в Париже и романе с Хелен, о том, как встретил тебя и влюбился и до сих пор люблю. После того, как я тебя встретил, моя жизнь изменилась – я вначале с горя перенапринимался таблеток, но они мне не помогали, и тогда я решил завязать с ними и алкоголем, и завязал. Хелен мне тоже разонравилась, а когда она со знакомыми решила с помощью русских бандитов вытрясти с местной проститутки долги, я решил и с ней тоже порвать. Я ушёл, не появлялся в квартале, потом через Интернет нашёл объявление о корректоре в издательства и устроился на работу. Параллельно с работой писал книгу, которую потом издал в издательстве, в котором работаю. Была презентация в одном из книжных магазинов.
-Интересно. Я тоже тебя очень люблю и очень ждала тебя все два года, не надеясь, что ты захочешь найти меня. А я окончила колледж, сейчас работаю экономистом. Живу с родными, но они будут не против того, чтобы ты жил со мной. А что с Хелен стало?
-Год назад я её случайно встретил у Эйфелевой башни – я со знакомым гулял. Она рассказала мне, что устроилась в ресторан официанткой, и она, когда не работает, стоит на трассе. В общем, девушку лёгкого поведения даже работа не может исправить – её всё равно тянет стоять на трассе. Кстати, я только «за», чтобы жить с тобой.
Она его поцеловала в щёчку.