Вымирают рюмочные в Москве. Это печально. Не от того, что водки выпить негде теперь, а от того, что по-настоящему опрокинуть стопочку можно только в рюмочной, все рестораны и бары в этом смысле — отстой. И публика не та и атмосфера.
Ведь как строилась классическая московская рюмочная?
Я хаживал по выходным в одну из них, называлась она правильно: «Второе дыхание». Это у «Новокузнецкой». Пять ступеней вниз. Темноватый подвальчик шагов десять на восемь.
Стойка, за которой сидела на табуретке классическая тетка в коротком белом (ну почти) халате-курточке, какие обычно надевают мясники на рынках.
Столики — только стоячие.
Меню: ничего лишнего. Водочка, пара сортов пивасика, и - бутерброды. Мечта закусона! Черный хлеб с селедочкой и яйцом, с сыром, с докторской колбасой и еще одной, которую называли почему-то полукопченой, но фиг перекусишь этот колбасный пластик сильно темного цвета с сильно большими «пуговичками» сала.
Об чем думали люди, спускаясь в этот Аид? Как говорил Бабель - «об хлопнуть рюмку водки». Сильно пьяных я тут не видел ни разу. За столиками не просто выпивали, придвинув к себе пару бутербродов на тарелочке, а беседовали.
Смыслы жизни, футбол, гребанный «Москвич» 2141 (тот автомобиль, который, как сказал один механик, был знаком небес: «У нас в истории было две беды — 41-й год и 41-й «Москвич»), - все это замешивалось на запахе водки и тонком щекочущем аромате селедки.
Здесь не было дураков. Здесь были мужики с высшим жизненным философским образованием.
Нет, говорят, что были смельчаки, которые тут и глазунью заказывали, но я таких не видел.
И были тогда во «Втором дыхании» две фишки. Первая — это уникальный туалет, закрытый на огромный электрический воротный замок. Попасть туда могли только посвященные.
Посвящение, впрочем, не отягощало: берешь 50 грамм и закусочку и автоматически попадаешь в число избранных.
И ежели что, подходишь к стойке и говоришь прекрасной мадлен: «Можно?»
«Можно» - отвечает мадлен и жмет большим пальцем огромную красную кнопку под прилавком. Такие ставят на пультах управления прокатными станами.
Раздается звонкое железное «Бдзынь!» и волшебный замок туалета открывается.
Но круче - второй хит. На полу у стойки лежала огромная морозилка, этакий белый «гроб» с откидной крышкой. И была она опутана дюжей цепью с амбарным замком.
- Зачем это? - не поленился я спросить.
Ответ мадлен из-за прилавка был величествен:
- Чтоб вы, гады, водку не тырили!
Да, имели люди размах в наши времена.
Потом я как-то отошел от «Второго дыхания». Были еще рюмочные на Лубянке, на «Сухаревской», но я туда не ходил. Я приспособился к Елисеевскому магазину, где за рыбным отделом был чудесный мраморный закуток с водкой в розлив, пивком и закусками.
Пара-тройка сидячих столиков и мраморные стоячки.
Расчет шел четкий: один бутерброд на 50 грамм, а иначе как-то не прилично. Пиво с водкой никто не мешал.
Местечко было чистое и приятное. Выпить сюда заглядывала сплошь интеллигенты и менеджеры постарше из окрестных контор. Настолько реально достойное, что однажды я тут встретился и подружился с подполковником французской армии, сыном священника из второй волны русской эмиграции...
Но когда рынок вошел в порядочные места, рюмочную в Елисеевском прикрыли вместе с рыбным отделом и сдали под какой-то пошлый ресторан-полуфастфуд. Что-то там был в названии связано с урбанизацией.
Однако, то была еще не вся беда. Город перекраивали с нездешней силой и однажды до меня донеслась весть, что под отбойный молоток и лопаты пошло и «Второе дыхание»...
Это было так трагично, что я даже не стал наводить справок, правда ли это. Не пошел убедиться. Ну знаете, это как попасть на пустырь, где в детстве стоял твой дом или школа...
С годами я возмужал и даже несколько закоренел. И вот на днях, набравшись мужества и ударившись в романтические воспоминания, просвеченные первым по-настоящему весенним солнышком, я сказал супруге:
- Отпусти прогуляться! Дойду до того местечка, где было «Второе дыхание», поклонюсь могилке.
Отпустила и я побрел.
Народ тусил у Макдоналдса, милиционеры стояли кучками, охраняя субботний покой. На лавочке у «Новокузнецкой», подставив спину солнцу, блаженно лежал пенсионер (не бомж) с рюкзачком и в наушниках и дремал под музыку. Бомж сидел на другой пафосной скамеечке, призванной украсить этот уголок Москвы, старательно перебирал свои пожитки, перекладывая некоторые обноски и опорки в отдельный мешок: шла смена коллекции с зимней на весеннюю...
Не было уже тут ни киосков, ни шалманов. Тени их скрыл пафосный гранит и дизайн горшков для деревьев.
Предчувствуя беду я свернул за знакомый угол и... она работала! Она была, моя рюмочная, наше «Второе дыхание»! И даже названия не сменила.
Внутри все то же: терпкий запах, водка, полумрак, бутерброды, мрачная тетка за прилавком, другая, но тоже мадлен, только стоячие места.
Я подошел к прилавку и попросил сто грамм и бутерброд с селедкой. Мне было налито незамедлительно, объяснено, что есть еще с килькой, сыром и колбасой, ежели пожелаю, а слева, откуда-то из-за угла, высунулась старушка и отгрузила мне ломоть черняшки с селедкой, о радость! - на картонке размером с открытку.
Ни каких тарелок.
- А мне говорили, что вас закрыли. - со слезою сказал я тетке за прилавком. - Как выжили-то?
- Нет, - мрачно ответила она. - Мы просто сгорели, пожар у нас был.
И отвернулась к новинке здесь — компьютеру, спрятанному под прилавок.
Я пристроился в углу, промеж пустых кег из-под пива, блаженно оглядываясь.
«Второе дыхание» подремонтировали, но не сделали позорный винтаж. Холодильник поменяли на большой красный «ЗиЛ» с надписью про СССР. Кажется, убрали туалет. Но над той дверью висело объявление, извещавшее, что рюмочную отремонтировали и привели в Божий вид, а потому посетителей просят не выражаться и не скандалить.
Но никто и не скандалил.
За одним столиком задумчиво пил пиво и читал газету на английском языке бородатый крепыш, за вторым — книгу с водочкой задумчивый дядечка в очках.
У столика переминались двое и спорили об особенностях чеченского языка и строительных способностях Рамзана Кадырова - «А ты где, любезный, видал такие небоскребы, как в Грозном?! Где?» - вопрошал тот, что повыше. «В Эмиратах», - автоматически повторял тот, что пониже, совсем не похожий на человека, ездящего по Эмиратам. Так же автоматически он не уставал подливать себе и визави водку.
В дальнем углу странная компания — двое людей возрасте и человек пять молодежи — что-то обсуждали со негромким смехом, тоже под пивко. И вдруг оттуда потянулся плавный, чистый и отчетливый свист мелодии. Я узнал вальс «На сопках Манчжурии» и, подтверждая это, двое старших тихо и ладно запели:
«Тихо вокруг,
Сопки покрыты мглой.
Вот из-за туч блеснула луна,
Могилы хранят покой.
Белеют кресты -
Это герои спят.
Прошлого тени кружатся вновь,
О жертвах боёв твердят...»
Молодежь с интересом внимала.
Я поднял стопку. Растянул ее в два глотка .
И выдохнул неожиданно легко и весело.
«Прошлого тени кружатся вновь»...
Второе дыхание молодости возвращалось...