Отрывок из романа "ПО КРАЮ"
...В Джамбуле попрощавшись с Юрой и сойдя с поезда, я тут же на привокзальной площади купил букет чёрных роз и сел в автобус, идущий в Бурное.
-Если у меня "не нашлось" времени посетить могилу Роберта Викторовича в 1968 году, будучи на уборке картофеля, то это надо сделать сейчас. Лучше поздно чем никогда,-думал я, подъезжая к центру совхоза.
Его могилу, на кладбище, я нашёл сразу. Распологалась она слева, с западной стороны, недалеко от входа. Кладбище было немаленьким и было удивительно, что я наткнулся на неё почти мгновенно. Если бы я верил в бога, то подумал бы, что тут не обошлось без его участия.
Пробыв на кладбище с полчаса, я вновь вышел в центр Бурного и поймав там попутку, добрался на ней до села Маймак. В Маймаке, купив бутылку коньяка для Эркина и несколько плиток шоколада для моего черноглазого крестника Эрика, я забрался в подошедший прямо к магазину большой рейсовый автобус и через три с половиной часа стоял уже, с любопытством озираясь по сторонам, в центре Таласа.
За два года моего отсутствия здесь ничего, по крайней мере внешне, не изменилось. Та же маленькая автостанция, тот же карагачёвый парк за ней и то же самое облупленное здание почты напротив.
Пройдя через парк и выйдя на улицу Ленина, я зашёл в военкомат. Надо было встать на учёт. Конечно, это можно было сделать попозже, но мне не терпелось как можно скорее скинуть с себя, до смерти надоевшую за два года службы, солдатскую форму и облачиться наконец в нормальную человеческую одежду, которая поглаженная и аккуратно сложенная, дожидаясь своего часа, лежала у меня в дембельском чемодане.
Встав на учёт я сразу направился к дому Эркина.
Остановлюсь на пару дней у него, а там видно будет,-думал я, неспеша шагая вниз по улице Ленина, с наслаждением вслушиваясь в весело чирикающих, где то там, высоко в зелёных кронах тополей, воробьёв.
О том, чтобы пойти в дом отца, хотя очень хотелось увидеть мать, не могло быть и речи. Там для меня уже давно не было места. В горкомовскую квартиру же, в которой когда -то жили дед и я, уже давно вселили, это было мне известно из писем матери, другую семью.
Подойдя к дому моего друга и остановившись около недавно выкрашенных, ещё пахнущих свежей краской ворот, я поставил чемодан на землю и вытащив из кармана носовой платок, вытер им обильно выступившую от июньской жары, испарину на моём лице.
В это время одна из створок ворот приоткрылась и оттуда с любопытством глядя на меня, показалась черноглазая загорелая мордашка моего крестника.
-Э-рик! Эри-ик!-услышал я тотчас знакомый женский голос за воротами в глубине двора.-Ты опять на улицу?! Сколько раз повторять: К воротам не подходить! Ты что русский язык не понимаешь?! Может тебя по киргизски обругать?!
Мне стало смешно и весело. Присев на чемодан и подмигнув Эрику, я заговорщицки поманил его пальцем к себе. Он недоверчиво покосился на меня и сердито залопотал что-то на своём детском, только ему понятном языке, но за ворота всё-таки вышел. В это самое мгновение, следом за ним, показалась и Маша.
Увидев смешно ковыляющего навстречу мне Эрика, она на какой-то миг растерялась. Это было видно по её глазам. Виной тому, очевидно, была моя военная форма. Маша никогда не видела меня в форме и узнала не сразу. Но уже в следующую секунду, поняв кто стоит перед воротами дома, обрадованно бросилась мне навстречу. Обняв и поцеловав её в щёку, я вновь присел на чемодан, внимательно разглядывая своего, за два года так сильно подросшего, крестника.Когда я уходил на службу, он был ещё маленькой, беспомощной крохой. А теперь?! -Это надо же! За два года как вымахал! Настоящий мужик!-удивился я.
-Да уж, мужик,-засмеялась Маша.-Только вот в штаны ещё до сих пор накладывает. Стирать не успеваю.
-Ну, это дело временное. Что крестник не узнаёшь меня?-я протянул к Эрику руки.- Пойдёшь ко мне?
Он опять недоверчиво покосился на меня, но на руки пошёл. Я поднял его и осторожно прижав к груди, чмокнул в пухленькую щёчку. Он довольно заулыбался и опять залопотал что-то, правда на этот раз уже не сердито.
-Ой! Что это мы на улице то стоим?!-вдруг всполошилась Маша.-Проходи в дом. А я сейчас мигом, к соседям сбегаю, Эркину на автобазу позвоню.-Она быстро не оглядываясь на нас, пересекла улицу и скрылась во дворе дома напротив.
Минут через пять, когда мы уже сидели на деревянном, выкрашенном точно такой же краской как и ворота, крыльце, Маша появилась вновь, раскрасневшаяся и запыхавшаяся от быстрой ходьбы.
Я с Эриком, как раз в это время, открыв чемодан, пытались добраться до заветного шоколада, который лежал на самом дне.
-Что ж вы на самой жаре то сидите? Ну-ка оба в дом! шутливо скомандовала она и не обращая внимания на сразу насупившегося Эрика, захлопнула чемодан. Нам ничего не оставалось делать как только подчиниться её приказу.
Эркин, на своём Зиле, он работал шофёром в одной из Таласских автобаз, подъехал к дому минут через двадцать. Я и Маша, в это время сидели на диване в зале, рассматривая снимки из их семейного альбома, а Эрик удобно устроившись на полу, урча от наслаждения словно медвежонок добравшийся до мёда, уплетал уже вторую плитку шоколада.
Внешне, да и характером, Эркин совсем не изменился. Такой же подвижный, весёлый и балагуристый, он затащил меня в кабину своего Зила намереваясь съездить со мной на базар, где хотел купить, на шашлык, молодого барашка.
Маша возражала, говоря что мог бы съездить и один. Что устал я с дороги. Что мне, просто необходимо, хотя бы с часок вздремнуть.
На все эти доводы Эркин только морщился, упрямо отстаивая моё, как он выразился, право самому выбрать себе барашка.
-Такой, у нас киргизов, обычай. Гость должен сам выбрать себе подходящего барашка,-объяснял он возражавшей ему жене. И она сдалась. Махнула рукой, зная что если Эркин что-то вбил себе в голову, то переубеждать его бесполезно.
-А что это за обычай такой о котором ты толковал Маше?-спросил я его по дороге к базару.- Что-то я такого обычая не припомню.
Эркин расхохотался,-Нет такого обычая. Придумал. Очень уж хотелось съездить с тобой вместе.
Выбрав на базаре упитанного барашка и связав ему ноги, мы забросив его в кузов машины зашли ещё в чайхану, где Эркин купил два ящика чимкентского пива.
-Ты это... Эркин, миллионер что ли? Кидаешься деньгами направо и налево. Что только Маша скажет? Тебе всё-таки как никак семью кормит надо. -бурчал я, помогая ему грузить ящики с пивом в кабину Зила. В кузове, учитывая лихую манеру езды моего друга, бутылки могли разбиться.
-Маша ничего не скажет. Ну, а "бабки" это дело такое: Сегодня нет-завтра есть. Да и колымлю я, втихаря, на своём " мормоне". Комбикорма там, пшеницу, муку и ещё много кое чего такого, вожу. Сам понимаешь,-он хитро подмигнул мне,-иногда и налево.
-А влететь не боишься?-Я вспомнил как продавал с Веденеевым картошку.
-Не-а, не боюсь. Все воруют. Наш начальник автобазы, к примеру, столько ворует что аж волос на заднице дыбом становится. Да и не он один. И ничего, никто ещё не влетел. Ну, а если уж влечу то этот самый начальник автобазы меня и отмажет.
-А если не отмажет?-я с любопытством посмотрел в его чёрные, искрящиеся от переизбытка жизненной энергии, глаза.
-Если не отмажет,-беззаботно улыбнулся он, залезая в кабину Зила,-тогда придётся отсидеть.
-А сын? А Маша?-никак не мог успокоиться я.
-Да ладно тебе... Перестань задавать дурацкие вопросы. Сказал же: Не влечу! Лучше расскажи как служилось?
-А что рассказывать? Сам ведь знаешь что такое служба. Или забыл?
-Да нет. Не забыл.
-Тогда не задавай дурацких вопросов.
-Ты что обиделся?-покосился он в мою сторону.
- С чего ты взял? На обиженных, как тебе известно, воду возят.
-Ну, не хочешь про службу расскажи тогда о своих дальнейших планах. Работать пойдёшь или учиться? Если работать то могу тебя в тёпленькое, денежное местечко устроить.
-Да нет, Эркин. Спасибо. Помантулить ещё успею. Какие мои годы. В институт поступать думаю.
-Что ж, институт дело хорошее. И в какой если не секрет?
-Секрета нет. В Саратов поеду. В институт им. Курского. Характеристика у меня отличная. Да и направление от замполита полка имеется. К тому же партийный билет...
-Ты что в армии в партию вступил?-перебил он меня с лёгким удивлением в голосе.
-Да-а, так уж получилось.
-А что молчал?
-Так ты ведь не спрашивал.
-Хм,-хмыкнул он.-Тоже верно. Не спрашивал. Ну что ж, хвалю! Молодец! С этой "корочкой" жить намного легче. А что это за заведение такое?
-Какое?-не понял я.
-Ну это, имени.., забыл чёрт!
-Имени Курского-то?
-Ага. Курского.
-Юридическое.
-Что?!-Эркин чуть не вывалился из машины.-Ну, ты даёшь. Прокурором что ли стать захотел?
-А почему бы и нет? Ростом вроде вышел.
-Значит таких как я на нары отправлять будешь?
-Не бойся. Тебя не отправлю,-рассмеялся я.-Наоборот отмажу.
Через полчаса, подъехав к дому и распахнув ворота, мы загнали машину во двор. Я принялся за разгрузку пива, а Эркин за барашка. Оттащив его под одну из яблонь в саду, он не спеша со знанием дела, перерезал ему горло острой самодельной финкой с красивой наборной ручкой из плексигласа. Затем, подождав пока вытечет кровь, сделал аккуратные надрезы на ногах и вспоров брюхо бедному животному принялся сдирать шкуру. Содрал он её минуты за четыре, не больше. А ещё через три минуты лёгкие, желудок, сердце и остальные внутренности уже лежали в эмалированном тазике который, ещё до начала экзекуции, принесла Маша.
-Это на ужин. На каурдак,-пояснил он мне, кивая на внутренности исходившие лёгким парком.-Шашлык завтра есть будем. Сегодня мясо замаринуем, а завтра к обеду готово будет. Один старый узбек научил меня древнему, особому способу, маринования. Так что если хочешь научиться, то смотри и запоминай.
Покончив с мариновкой мяса, мы изрядно уставшие за длинный летний день, усевшись на крыльце дома с наслаждением выпили по бутылке пива.
Солнце, почти полностью, скрылось за окамляющими Таласскую долину цепями гор. Из сада пахнуло лёгкой прохладой.
-Послушай Эркин...
-Да,-отозвался он, задумчиво постукивая ногтем по горлышку пустой бутылки.
-Ты можешь меня отвести, пока не стемнело, на могилу моего деда.
Вот чёрт!-вскочил он как ужаленный.-Прости меня дурака! Как это я сразу то не допёр?! Собирайся едем.
Могила деда поразила меня своей неухоженностью. Неогороженная оградкой, поросшая бурьяном она вызвала у меня бурю различных чувств. Жалость и обида за него, горечь вперемешку со злобой на отца и мать, которые даже не удосужились поставить скромный надгробный памятник на могиле, захлестнули меня подступив к самому горлу. Я не выдержал и заплакал. Эркин ничего не говоря стоял рядом. Он знал-
-слова сейчас будут лишними.
На следующий день, вечером, я уехал в Саратов. Уехал так и не повидавшись с матерью и отцом, поклявшись что когда-нибудь вернусь и перевезу останки деда на его Родину, в город Ивано-Франковск, где поставлю ему памятник из гранита.
Продолжение следует