— Так, а почему же вы не бандитом, а милиционером стали? – воскликнул Голиков удивленно.— Какая молодость-то у вас была!
Полковник Перов вскочил и весело забегал по комнате.
— Какой хороший вопрос! Какой хороший вопрос! — восклицал он, бегая от двери до окна и обратно.
Стоял солнечный летний день. Изумрудные ветви березы, которые бывают только в июне, качались прямо у окна. Матовые блики, пробившегося сквозь листву солнца, метались по столу между очков Перова и его командирскими часами. В здании шел ремонт, и едкая пыль постепенно проникала в комнату.
— Да, видно… — вдруг остановился Перов. — Я их, брат, сильно ненавижу.
Он присел, взял в руки часы и стал смотреть куда-то вниз исподлобья своими маленькими внимательными, широко расставленными глазами. Большая лысая голова его сурово склонилась вперед, а массивный волевой подбородок прижался к груди. В эту минуту он был похож на памятник Александру III, стоявший когда-то на Знаменской площади в Петербурге.
— А знаешь, — сказал он с грустью, — вы ведь здесь все, наверное, осуждаете меня, что я выпиваю… Ты пойми, они ведь там… лежат, — он пространно вскинул руку в сторону окна, — а я здесь — живой, понимаешь?
— Понимаю, — ответил Голиков и потупил глаза.
На первом этаже заработал отбойный молоток. Помолчали. За дверью что-то зашуршало.
— Евгений Иваныч, можно? — просунулась в щель вихрастая голова охранника Лешки.
— Аааа… Пост покинул? — подмигнул Перов. — Скучаешь?
— Да… там ремонт — дышать невозможно!
— Давай, заходи…
Облачко едкой пыли строительных материалов впорхнуло через дверь и закружилось в солнечном луче.
— Ну, что вам, добры молодцы, рассказать? — посмотрел на них поверх очков полковник, лукаво прищурившись.
С годами Голиков понял, что это случается почти в каждом коллективе, когда среди молодежи присутствует ветеран. Первое время все старики страстно желают поделиться с молодыми своим жизненным опытом, рассказать о пройденном пути. “А напишите книгу о своей жизни!” — предложил как-то Перову Голиков. Тот только отмахнулся. Но вот рассказывал охотно, подсознательно чувствуя, что пишет не на бумаге, а прямо в сердцах слушающих его людей.
— А расскажите о самом трудном эпизоде вашего боевого пути! — сказал Голиков.
— Да, много было этих эпизодов…., — ответил полковник и на минуту задумался.
— Бегу вот я однажды по одному аулу. Мы его только заняли, — продолжил он, — вдруг из окна одной хаты высовывается громадный детина, хватает меня сильными ручищами и втаскивает прямо в комнату, бросает на пол, наваливается на меня всем весом и начинает душить. Я, конечно, сопротивляюсь. Но он возит меня по полу, а силы быстро уходят.
— И что вы, думаете, я сделал в этой ситуации?
— Я бы ударил его по почкам! — возбужденно вскрикнул Лешка и выпрямил ладони, как это обычно делают десантники перед тем как разбить кирпичи.
— Да, ты что! – усмехнулся Перов. — Я же обеими руками его руки разорвать пытался. Иначе б он сразу задушил меня!
— Да я бы ногами бы его оттолкнул! — не унимался Лешка.
— Да ну что там… — махнул рукой Перов. — Какими там ногами… если на тебе теленок лежит. Ну! Версии, версии!
Время подошло к полудню. В комнате стало совсем душно. На первом этаже перестал работать отбойный молоток – видно рабочие ушли обедать. Голиков вглядывался в трепещущие листья березы за окном и на какой-то миг ярко увидел маленькую комнату и двух, застывших в мертвой хватке людей на полу. Он почувствовал, как ладони его покрылись потом.
— Я бы плюнул ему в глаза! — неожиданно сам для себя как бы из забытья сказал Голиков.
— Вот что значит высшее образование! — ткнул пальцем в Голикова полковник, вскочил и, засмеявшись, весело забегал по комнате.
— Я плюнул ему в глаза, а он на мгновение ослабил хватку, чем я и воспользовался, — продолжил Перов. — В один миг я оказался сзади и повернул его голову в обратном направлении.
Полковник сделал характерное движение обеими руками, как бы поворачивая баранку грузовика…
Закончился день. Голиков сел в электричку и поехал домой. Слева на соседнем сиденье сидели студенты и с закрытыми глазами, будто молитву читали про себя. На коленях лежали конспекты лекций. “Вечерники”, — подумал Голиков. — “Тяжело оно дается это высшее образование...”
Поезд бежал, не замечая маленьких полустанков. Окна в вагоне были открыты. Дышалось легко.
1 марта 2008 года.