Но и апрель на северо-востоке Русской равнины может ввести в не меньшее затруднение в работу сетей. Ночью мороз прихватывает градусов на 10 - 15
А утром солнышко выглянет и греет ближнюю сторону стеклянного изолятора. А некоторые изоляторы такого нагрева не выдерживают и дают трещину. А по трещине короткое замыкание и линия отключилась. И тогда в сетях объявят аврал.
Семена Ясенева с Аркашей Лугининым отыскивать повреждение на линии тогда назначили с вечера. С рассветом Семену нужно было выходить на поиск аварии, какая случилась на линии, проложенной между двумя райцентрами соседних районов.
Прогулка его на этот раз предполагалась не более двадцати пяти километров, если он раньше на своем участке линии не обнаружит аварию. Аркадию же нужно было сесть на утренний поезд и уехать в соседний городок, а оттуда обратно в сторону дома двигаться навстречу Семену.
Кто из них раньше наткнется на повреждение, тот и даст знать – куда слать ремонтников. Все было ясно и понятно. Оставалось эту простую идею – воплотить в жизнь.
За поселок, на створ линии Семен вышел еще до шести часов утра. Под каблуками сапог хрустели скованные ночным морозцем остатки сугробов. Шагалось легко и размашисто, как в начале любого обхода. Это уже в конце маршрута ноги наливаются свинцовой тяжестью, ноют натруженные бездорожьем суставы. А сейчас шагалось легко и свободно.
От районной подстанции энергию по району несли семь высоковольтных линий. В документах они зовутся – фидерами. Вот на одном из омертвевших фидеров им и предстояло найти аварию и позвонить на базу. Туда сразу же вышлют мобильную группу ремонтников и аварию устранят. Мобильная группа это скорее всего трактор с тележкой и тракторист с монтером.
Семен наверное и один мог бы устранить не самую крупную поломку, но для починки высоковольтной линии нужно столько инструмента, снаряжения, и защитных средств, что навьючить на одного человека такой арсенал инструмента – было бы не мыслимо.
А так, налегке, по утреннему морозцу он скоро добежит до места аварии, а если повреждение на другом конце линии, то Аркадий первым достигнет места повреждения. Так было в прикидках, но всегда ли они схожи с сутью?
Наст похрустывал и держал, пока не взошло солнышко. Как только оно появилось на краю неба, в стороне села Семеновского и скользнуло своими теплыми весенними лучами по замороженной за ночь округе, предательский снег под каблуками начал проваливаться и чавкать, выжимая талую воду. И хотя сугроб уже достаточно много подтаял, но и эти остатки его -- теперь затрудняли движение человека.
Через час ходьбы Семен поравнялся с деревней Красава которая лежала к северу от основного створа линии. К подстанции, построенной на южном крыле деревни тянулась цепь столбов. Провода и подстанция были в полной исправности. Но шагать стало тяжело. Еще час времени ушло на обход отпайки, осмотр подстанции и возвращение назад.
На вспаханном с осени поле, по которому теперь тянулась линия, снег растаял совсем и талая глина налипала на сапоги, приклеивала ноги к пашне, задерживала каждый шаг.
Ноги то и дело скользили и проваливались в рытвины и борозды. Глина налипала на головках сапог и с каждым шагом её слой становился толще и увесистей. Мешал шагать. Приходилось энергично пинать ногой воздух, чтобы сбросить с сапога эти наросты.
Иногда глина сама под своим весом сваливалась с ноги и она, освободившись от вериги, готова была перейти на строевой шаг. Но уже с последующими шагами протиснуться вперед становилось все труднее и труднее.
А солнышко припекало. Ему не было дела до забуксовавшего в бороздах весеннего поля какого-то одинокого монтера. Ему нужно было успеть на этой не избалованной щедрым теплом земле, обогреть и высушить все поля к весеннему севу. Сделать все это обстоятельно и правильно и успеть к сроку, когда восковой листочек на березах развернется на ширину копеечной монетки. И тогда мужикам можно начинать сеять жито.
Наконец пашня уткнулась в лощину. Впереди, на ее середине, к северу и югу тянулась коса олешника. Продираясь через заросли еще не одетых в весеннюю зелень деревьев, он вышел на берег ручья. Ручей был невелик. Но сейчас вспух и кипел талой водой. В потемневшей его глубине просматривался еще не растаявший припой зимнего льда. Между берегами было более трех метров. Преграда.
Семен потоптался на берегу, отыскивая удобное место, с которого можно было бы перепрыгнуть эту взбунтовавшуюся канаву. Но как ни старался, места такого найти не мог. Ему и надо-то было для разбега всего каких-то четыре- пять шагов. Но кругом, в тени деревьев, лежал подтаявший сугроб с вершковой толщей талой воды. Ни о каком разбеге на таком берегу нечего было и мечтать.
Пытаясь отыскать место поудобней, он прошел по берегу в обе стороны и вынужден был вернуться назад. Там воды было еще больше. И на досаду его, ни какого упавшего дерева не находилось. Рыская по берегу в бесплодных поисках он отыскал нужное ему сейчас дерево. Молодая ольха росла на самом берегу ручья и немного склонилось к воде.
– Не сломалась бы… – застеснялось недоверие.
– То, что надо, – отрезала безысходность.
И он полез по стволу вверх, цепляясь за слабые сучки. Залез повыше, но вынужден был немного спуститься назад, так как сучки там были безнадежно хрупки. Наконец нога нащупала крепкий отросток и на нем Семен утвердился, нависая над кипящим потоком ледяной воды. Отсюда с возвышения ручей казался безобидной канавой и вызывал стыд недавнего гвардейца.
В армии, на штурмовой полосе ров был гораздо шире и стенка его выложена колотым камнем, что вызывало у некоторых новичков чувство неодолимого страха. Но там был разбег и к концу учебы они этот ров «брали» не задумываясь, одним махом.
А здесь… Здесь приходилось снимать шляпу и кланяться этой болотной канаве! С этими мыслями он и оттолкнулся от дерева.
Оттолкнулся плохо. Это он понял, когда сучек предательски хрустнул под его ногой.
В воду он влетел, как говорят:
– Вам выше пояса будет… –
Удачно ухватился за какую-то вмерзшую в берег корягу и на четвереньках вылез из воды. Из обоих сапог насмешливыми фонтанчиками выбрызгивали остатки талой воды. Она была холодна. Стягивала в ознобе челюсти. Одежда обвисла и приклеилась к телу.
– Не только шляпу… Теперь и штаны перед этой канавой скинешь. – Зло подумал он, перемогая накатывающие волны озноба.
Ближайшая деревня была далеко. Нужно было обходится собственными силами и сноровкой. Выбравшись на небольшой бугорок, он снял и выжал сколько можно белья и кинулся бегом от злополучного ручья. Согревался испытанным в армии способом. Хорошо, что дальше линия простиралась по пастбищам и бежать было свободней, чем по паханому полю.
Теперь солнышко было его союзником. Он сушил одежду изнутри, согревая теплом разгоряченного тела. А солнышко сушило ласковыми теплыми лучами сверху. Подсыхающая одежда теснила тело. Мешала движениям, но это в ту пору ничего не замечалось.
Время перевалило уже за полдень, когда из-за поворота дороги за деревней Смородиновской, где столбы проходят совсем рядом с проселком, ему навстречу выскочил колесный трактор. За рулем которого сидел неизменный Никола.
– Садись, поехали! – Прокричал он открывая дверцу кабины и приветливо улыбаясь. Заметив несколько растрепанный вид Семена, участливо спросил:
– Устал? –
– Не-а-а… – невнятно пробормотал Семен.
Никола внимательнее осмотрел товарища, Семену даже показалось, не принюхивался ли он к нему.
– А чего растрепанный такой? – не унимался водила.
– В ручей провалился, – неохотно признался Семен, зная, что от настырного парня отговорками не отделаться.
– Эва… – протянул Николай и засуетился. Задраил наглухо дверь. Включил скорость и погнал трактор что есть духу.
– Печку включил, сейчас будет как в бане. А на ночь малины с водкой выпей. Всю простуду как рукой снимет. Способ проверенный. –