Лебединая песня

Валерий Семченко
  Это сказание о большой любви, отблески которой и по сей день не угасли на земле. Сказание о времени, когда солнце светило для всех одинаково, когда люди понимали язык птиц и зверей. Это было давно, но это было, и свидетельство тому – любовь. Чистая и высокая. Ранимая и ранящая. Любовь, без которой невозможна жизнь на земле.

***
  Сполохи играли на тёмном небосводе. Подчиняясь воле невидимого дирижёра, они то вспыхивали, то угасали, то взмывали трубами органа и, переливаясь многоцветьем красок, растекались по небу. И вновь сближенье, поиск, слиянье воедино, беззвучный гром сияющих фанфар и мрак в ночи застылой.

  Всё это отражалось в зрачках шамана, сидящего на краешке высокого утёса. То был последний из шаманов, кто понимал игру небес, кто мог читать послания племён далёких, что жили здесь за много тысяч лет до нас.

  Не первый год читает эту  книгу он. Страница книги – жизни год. Пора бы к верхним людям, но как уйти, не дочитав всю книгу до конца? Кому доверить знания свои?
  Старик шаман, задумчиво читая строки,  вспоминал, с чего всё начиналось.

***
  Вождь племени (а звали его Лес) раскинув руки, словно чайка крылья над волной, стоял, застыв, на каменном утёсе.  Пред ним сверкало лазуритом море – творец всего живого. И  захотелось ему петь и славить Солнце. И он запел о белых птицах, что пролетали в вышине, о шелесте травы, о трубных криках великанов. Смотрел на мир и пел. И, слушая его, утих прибой, умолкли птицы.

  А был тот юноша вождём великим. И был он смел, умён не по годам, удачлив на охоте и рассудителен в беседе. С ним племя не ведало нужды, невзгод не знало. Звенел возле жилища смех детей, и женщины мужчин встречали с добычею на берегу. По вечерам костры горели, вокруг которых молодёжь плясала до утра. Но вдруг наскучило вождю веселье. Забросив лук, копьё и булаву,  уходит он как можно дальше от селенья, облюбовав  утёс, нависший над волнами. Подолгу там сидит, на море смотрит и чувствует в груди томленье.

  Утёс тот покидали птицы, а он, подставив руки, ловил заветное перо. О, если б мог он превратиться в птицу, то полетел бы вдаль, несомый ветром и тоской.
  И в тайне от него старейшины большой совет собрали и после долгого сиденья у костра решили послать гонцов туда, куда достанет солнца луч.

  Кто быстрым соколом, кто ярким селезнем, гонцы по свету разлетелись, готовые пожертвовать собой ради любимого вождя. Те же, что остались, разожгли большой костёр на берегу и стали ждать их возвращенья. Прошло время, гонцы  вернулись, но не вернулся лишь  последний – лебедь. И собрали тогда соплеменники всё, что могло гореть, и бросили в костёр. И поднялось пламя сполохом. Заиграло в полнеба всеми цветами радуги, указывая дорогу домой. Едва небо успокоилось, послышался шелест крыльев. Упал лебедь на траву, крылом махнул и замер. И понял Лес знак, данный лебедем.  Дрогнуло сердце молодого вождя и воспылало страстью к той, неведомой, но такой желанной, но слишком велика была цена за эту страсть. Загоревал, затосковал юноша. Много дней провёл на утёсе в скорбном одиночестве, провожая взглядом проплывающие мимо облака. Много раз солнце тонуло в море, много раз поднималось над утёсом, а он всё сидел и сидел.   Утихли в стойбище песни, угасли костры…

  Прошло время. Справилось молодое сердце с горечью потери лучшего друга, да не справилось с горячей кровью, взбунтовавшейся в нём. Пролетали мимо белы лебеди да вконец растревожили. Бросился юноша в отчаянье с утёса, да не разбился: подхватил его ветер с моря, а лебеди бросили по пёрышку. И полетела стая лебединая за синие горы.

***
  Могучий орёл поднимался всё выше и выше, паря над бескрайним ковыльным простором. Лёгкая дымка повисла над табунами. Утренним жаром вспыхнуло солнце в зрачках жеребца. Холм осветило тем жаром далёким, а на вершине холма, вольно раскинувшись в диком бесстыдстве, юная дева спала. Крылья-ресницы ей очи прикрыли. Пышная грива волос и ковыль покрывали упругое тело.

  Солнце всю степь с высот озарило. Вздрогнул ковыль, и раскрылись вдруг очи, нега по телу прошла. Дева встаёт, озарённая солнцем, манит рукой скакуна.
  Грива коня перепутана с гривой девичьей. Топот копыт летит по степи. Воды озёрные приняли деву прекрасную. Нимфы степные ей песни поют.

***
  Падали лебеди белыми хлопьями, вмиг превращаясь в людей. И запылали костры средь прекрасной долины. Смех и веселье вокруг.
  Юный вождь взошёл на холм. Осмотрелся вкруг себя. Сизой дымкой даль покрыта, слышен крик из поднебесья. Крик орла как зов, как вызов. Вот орёл всё ниже, ниже. Лес привстал ему навстречу. Вот уж виден хищный взгляд. Лес напрягся: знатным будет украшенье. Изловчился и ударил. В тот же миг орёл пропал, растворился в свете солнца. На мгновенье Лес ослеп, но в руке перо осталось. И забилось сердце сладко, и забыл он обо всём.

***
  Сделав в небе плавный круг, опустился верный друг. Степь смотрела на него.
  - Говори же, не томи!
  И без слов всё поняла.

  Можно повесть тем закончить, был бы счастливым конец, но судьба распорядилась, или звёзды так сошлись…
  Они соединились - могучий Лес и Степь привольная. И радости влюбленных не было предела. Так продолжалось много дней.

  Однажды Лес увидел летящих к морю лебедей.
И спала пелена, и замерли сердца, и рвутся на две части, не в силах родину покинуть, чтобы с любимой и любимым  остаться навсегда. А с кем останется дитя любви - их дочь Боярка? И, затаив обиду друг на друга, они расходятся, а дочь с тоской им смотрит вслед. 

  Платье накинет из белого пуха, что батюшка ей подарил. Ждёт не дождётся, а батюшки нет. Белую кипень развеет по ветру, алые слёзы роняет на землю, матушку родную ждёт. Рвёт ветер листья, уносит их вдаль к озеру дивному средь ковыля.

  Вспыхнет "отец" запоздалым багрянцем, молодость вспомнит свою. Скажет: "Когда это было…" Молча уйдёт на утёс.

  Прочитана ещё одна страница Книги жизни. Шаман закрыл усталые глаза. 
Белые стаи летят над утёсом.  Жаром боярки вечернее море горит.