Уже десятками идей я успел увлечься, взяться с энергией, перегореть, разлюбить, бросить на полдороге, потом вернуться к ним, взяться с удвоенной энергией, и бросить вновь.
Я начинал писать, но после нескольких абзацев бросал, завершив фразой "продолжение следует" с многоточием, которое должно было обозначать некоторую направленность в будущее. На деле точки оказывались забытой побелкой, грязным ведром, неопрятным полом возле недокрашенной стены.
Меня уже упрекали в этом.
Я успокаиваю себя воспоминанием рукописей Пушкина, Гумилева, Толстого и других небожителей, в которых тысячи замыслов, набросков, незавершенок и долгостроев.
Как русский интеллигент, непрерывно рефлексирующий и имеющий на всё свою отдельную философию, я нашел объяснение этому.
Во-первых, творчество - это не выкапывание канавы, здесь невозможно поднапрячься и доделать, нужна особая энергия, страсть. В этом вопросе я, как пишут на моем любимом ресурсе луркморе, более чем полностью согласен с Рембо, французским поэтом (не путать со Сталоне): «Поэт превращает себя в ясновидца длительным, безмерным и обдуманным «приведением в расстройство всех чувств». Он идёт на любые формы любви, страдания, безумия. Он ищет сам себя. Он изнуряет себя всеми ядами, но всасывает их квинтэссенцию. Неизъяснимая мука, при которой он нуждается во всей своей вере, во всей сверхчеловеческой силе; он становится самым больным из всех, самым преступным, самым проклятым — и учёным из учёных! Ибо он достиг «неведомого».
Во-вторых, для моего творческого транса и камланий, также, как и Рембо, требуется страдание, отчаяние, злоупотребление размышлением, философская интоксикация. Сейчас у меня отвратительно деятельный этап жизни, вот и не пишется.
В-третьих, основой моего творчества было не просто страдание, а неразделенная любовь. Она, как слишком узкие ботинки, заставляла меня петь не хуже неополитанских певцов.
А замыслы?
1. Хотелось бы написать о маленьком человечке, Гоголевского типа, офисном планктоне, которого силой обстоятельств, совершенно незаслуженно, вдруг вздымает волна народного гнева на вершину протеста и оппозиции. И вдруг маленький человечек, вначале сам вдруг начинает верить в то, что он велик, начинает играть в вождя, заигрывается и стает им.
2. Хотелось бы написать в стиле средневековых трактатов труд о боевых искусствах, точнее о гипнотических возможностях управления противником.
... и даже это мне расхотелось дописывать, может когда-нибудь....