– ...А в этом месте обязательно сделайте ссылку на «воронежский труд», – сказал руководитель диплома.
– Да-да... есть, так точно! – пробормотал Олежик, думая в этот момент слегка о своём.
Какие там ссылки, какой там «труд» – все мысли Олежика занимала не предстоящая защита диплома, а собственная свадьба, которая должна была состояться аккурат через три дня после этой самой защиты, и целуйте мой абгалдырь.
Диплом, кстати, получился просто блестящим. Олежик умудрился ковырнуть в нём такие темы, что даже руководитель только тихо ойкнул и восторженно цокал языком на протяжении четверти часа. Выводы, прямо следующие из ковырнутых тем (между прочим, подтверждённые соответствующими машинными расчётами) означали грядущий переворот в конструкции стрельбовых РЛС универсальных зенитных ракетных комплексов морского базирования. Революция, не меньше. Есть от чего заторчать.
В процессе защиты члены комиссии заинтересованно слушали распевающего соловьём Олежика, предвкушая, как наш океанский флот со своими новыми антеннами обгонит проклятого супостата минимум на четверть века. Листали диплом и тоже цокали языками – до тех пор, покуда не добрались до перечня использованной литературы.
– Я вижу, вы использовали «воронежский труд», – сказал седой капитан первого ранга Говоров, доктор технических наук и известный на весь флот специалист по радиолокации.
– Так точно, использовал, – уверенно ответствовал Олежик (потом он говорил: «Вот на хера, а? На хера я это ляпнул?»). – Газета «Воронежский труд».
– Газета? – удивлённо спросил капитан первого ранга Говоров, доктор наук и протчая-протчая-протчая, уставившись в Олежика, у которого вдруг разом одеревенели ноги и прочие кости, содержащие мозговое вещество. Глаза Говорова при этом широко раскрылись, а лицо начало приобретать пунцовый оттенок.
И тут Олежик окончательно почувствовал подвох. А точнее говоря, жопу. Мину замедленного действия, которая вот прям сию же секунду взорвётся термоядерно-фугасной авиабомбой. Но отступать было уже поздно.
– Так точно, – выдохнул он, тревожно ощущая пяткой в правом ботинке своё трепещущее сердце. – Газета. «Воронежский труд».
– А дату не припомните? – не унимался Говоров, уже надувающийся багровым пузырём.
В перечне использованной литературы всё сплошь с грифами «С» и «СС», и сам диплом тоже весь сов.секретный, включая обложку, и вдруг – нате вам, газета «Воронежский труд». Блин. Но вдруг там и впрямь было чего-то такое, да-да, несекретное, но впрямую как-то касающееся? А? Ну там... какой-нибудь... фиг его знает... Руководитель же диплома – он что, просто так сказал, что ли?!
Олежик глянул на потолок, прочёл на белой извёстке ответ, покорно прикрыл глаза и выдал решающий залп:
– От семнадцатого октября тысяча девятьсот семьдесят девятого года.
И комиссия забилась в конвульсиях. Контр-адмирал и три кап-раза задыхались, срывали галстуки и расстёгивали воротнички рубашек, судорожно сучили ногами под столом в поисках точек опоры. Багровый пузырь седой головы капитана первого ранга Говорова первым лопнул в истошном хохоте.
Толпящиеся же в коридоре оставались в полном неведении – с чего бы это вдруг высокая комиссия так громко и неприлично ржёт – и делали самые немыслимые предположения.
Оторжавшись всласть и утирая взмыленные лица платочками, комиссия, всё ещё икая и подёргиваясь, разъяснила обалдевшему Олежику причину поразившего её приступа смеха (а точнее – истерики).
В общем, один абсолютно секретный воронежский научно-исследовательский институт однажды взял и обобщил все известные на тот момент ТТД и ТТХ радиолокационных средств вероятного противника, и в итоге получилось замечательное справочно-учебное пособие, а в повседневном обиходе энто дело для краткости именовалось просто: «воронежский труд». И самое смешное, что он вполне себе присутствовал в олежиковом дипломе в перечне использованной литературы под своим официальным названием, просто словосочетание «воронежский труд» странным образом попало в Олежкины уши всего лишь один раз – вот прям сейчас,то бишь непосредственно во время защиты.
– Газета... – продолжал плакать контр-адмирал Новосёлов, – «Воронежский труд»... ик!.. октября... семьдесят девятого, бляха-муха, года... Идите, сударь, плывите, весло вам в клюз... оценка «отлично»...
– Есть, – ошалело сказал Олежик и чётко повернулся кругом.
Когда он вышел в коридор, глаза его излучали фазированные импульсы изумления неожиданностям окружающего мира и безумной поросячьей радости.
Ещё бы, диплом защитил. Ну подумаешь, обосрался немножко... с кем не бывает. Вытерся – и чеши дальше. Свадьба через три дня, диплом на пять баллов; душа требовала портвейну и немедленно.
Технический переворот, кстати, не состоялся. Там у него в расчётах одна матрица была криво составлена, но знал об этом только сам Олежик, и никто более. Если бы он её специально не искривил (оно ж выяснится-то уже потом, чёрт те когда, чёрт те где и чёрт те кем), никакая «революция» в стрельбовой радиолокации у него там в дипломном проекте не вытанцовывалась бы.
Не помню кто, но примерно такое когда-то сказал: «Что такое диплом? Пять минут позора – и кусок хлеба с маслом на всю жизнь...»
2016
из ненапечатанного сборника «Макароны по-флотски»