Николай никогда не болел, только один раз в армии, но тогда заболела вся рота - попили водички из ручья на марше. А сегодня не смог встать, голова гудела, как высоковольтные провода, перед глазами плавали красные круги, всё тело ломало.
- Грипп у тебя. Лежи, я врача вызову, - сказала жена.
Она ушла на работу. Три дня было очень плохо, температура под сорок, на четвертый день стало полегче, только сильная слабость. И вдруг такая тоска накатила, даже, пожалуй, не тоска это была, а угрызение совести.
Очевидно, через ослабленное болезнью тело, пробилась она, совесть.
Он вспомнил Валю, о которой старался не думать, забыл совсем, никогда не вспоминал, и вот, пожалуйста. И такое чувство вины было сильное, что даже лежать не мог, встал и начал бесцельно ходить по квартире.
- Что с тобой? Лежать тебе надо.
- Я хочу к родителям съездить, купи гостинцев,- соврал он.
Он твёрдо решил съездить к Вале, может позже, когда окрепнет.
История эта началась, когда он работал в НИИ легкого машиностроения.
Они с Кузьмичем ездили в командировку в небольшой текстильный городок налаживать новый станок. Кузьмич все ночи играл в преферанс в гостинице, а Николай проводил ночи с Валей.
Валя - высокая, статная, понравилась ему, пококетничали немного и он остался у неё ночевать. Николай не говорил, что женат, дочке четыре года, а Валя ничего и не спрашивала.
Через три месяца приехали снова, станок в условиях производства работать не желал.
Валя была какая-то странная, обиженная.
- Я беременна. Надо нам с тобой пожениться.
- Что ты такое говоришь? Я женат, дочка у меня. Я тебе ничего не обещал.
Валя заплакала.
- Почему же ты ничего не сказал?
Николай уволился из НИИ, про Валю старался не вспоминать. И вот накатило, через столько лет!
Он купил гостинцев: конфет, фруктов и колбасы хорошей. Всю заначку истратил, а жене сказал, что занял.
Нина дала ещё денег:
- Оставь родителям, трудно им на пенсию жить.
Поезд пришёл утром, Валя могла быть на работе.
С трудом поднялся на пятый этаж - слабость после болезни.
Дверь открыла незнакомая женщина, сказала, что Валя поменялась с ней на первый этаж в соседнем доме.
В подъезде стояло высокое кресло на полозьях. Позвонил в дверь. Сердце стучало везде, руки дрожали. Слышно было, как работает швейная машинка.
Валин голос сказал:
- Миша, открой.
Замок долго не поддавался, наконец, дверь открылась. В инвалидном кресле сидел мальчик, очень худой и бледный, но полная уменьшенная копия его самого. Таким он был в детстве - белобрысым, с круглыми серыми глазами и острым подбородком.
- Папа приехал! Я ждал тебя. Мама сказала, что ты обязательно приедешь!
Вышла Валя, обнялись. Николай стал выкладывать гостинцы.
Валя начала рассказывать:
- Мальчик крупный был, надо кесарево делать, а они всё тянут. Тащили щипцами, вот и получилась родовая травма, хорошо хоть головка светлая осталась. Ездили в Москву и в Питер, сделали операцию, рука стала действовать, а ноги никак. В Евпаторию опять собираемся, спасибо тебе, что деньги присылаешь, надомницей много не заработаешь.
Николай растерянно молчал. Он точно знал, что никаких денег не посылал и из зарплаты вычетов не делали. Кто же тогда?
Позанимался с Мишей, сделал ему массаж и гимнастику. Мальчик повеселел, порозовел.
- А ты когда ещё приедешь? А в Евпаторию поедешь с нами?
Николай пообещал поехать.
- Я учусь в первом классе. Учительница к нам домой приходит. У меня по математике - пять. Расскажи про сестрёнку Ирочку.
Николай вопросительно посмотрел на Валю.
- Кузьмич ему все про тебя рассказывал. Когда приезжает, всегда заходит. Привёз ходунки, очень хорошие, сам сделал.
- Ирочка на тебя очень похожа, только постарше, - сказал Николай.
- А в Евпаторию возьмем Ирочку?
- Обязательно.
Держался, пока не вышел на улицу, а там слёзы потекли ручьём. Его сын - инвалид, прикован к коляске, обречен в этой, и так непростой жизни, на инвалидность.
В Москву приехал рано утром, метро ещё не работало, а на такси денег не было, все оставил Вале. Пошёл пешком, было тихо, падал снег. Нина уже собиралась на работу.
- Что-то ты быстро вернулся?
Она внимательно посмотрела ему в глаза, и он понял - она! Это она посылает деньги.
- Как ты узнала?
- Кузьмич, с которым ты в командировку ездил, мне всё рассказал. Она ведь сирота, из детдома, помочь некому.
- Давай поедем с ними в Евпаторию летом? И Ирке надо знать про брата.
- Подожди, надо всё обдумать.
Летом поехали все вместе. Николай с семьёй чуть раньше, сняли Вале комнату, записали в очередь на курсовку.
Евпатория в то время была надеждой детей-инвалидов. Тёплое, мелкое море, лечебные грязи, горячий песок - делали чудеса. Многие получали облегчение.
Миша уже ходил за ручку, правда, в специальном корсете.
Ирочка полюбила брата, на пляже не отходила от него. Кормила персиками, умывала,
закапывала в песок.
Однажды одна женщина, глядя на них сказала:
- Это и есть воспитание доброты.
Мужчина возразил:
- Доброта или есть, или её нет, воспитанием не привьёшь. Можно научить хорошим манерам, а доброте - никогда. Я уже сорок лет сюда езжу, всего навидался.
Рядом с ним лежали костыли. Они начали тихо, деликатно спорить.
Дети не слушали их, им было хорошо друг с другом.
Эпилог.
Прошло много лет. После нескольких операций и интенсивного
лечения, Миша ходит с палочкой. Закончил медицинский институт в Москве,
работает детским неврологом в одном из санаториев Евпатории, Валя переехала
из своего городка к нему.
А Миша лечит таких же детишек, каким был сам.
Он стал хорошим врачом, ведь все тяготы болезни перенес, и знал, как это
тяжело.