Своё - чужое. Мистификации в музыке

    
  В музыкальном мире есть множество мистификаций, когда  композиторы приписывают свои сочинения другим авторам, именитым или малоизвестным, или вовсе забытым во времени.               
  Если задаться вопросом, почему это происходит, однозначного ответа не найти. В каждом случае есть своя история и своя причина.

  Вот только несколько примеров мистификации, на мой взгляд, впечатляющих и ярких.

История 1.
Выдающийся венский скрипач Фриц Крейслер (1875-1962) был поистине гениальным ребёнком и (трудно себе представить!)  в десять лет закончил Венскую консерваторию  с золотой медалью. В 90-е годы девятнадцатого века  молодой музыкант уже был виртуозом высочайшего класса. Он выступал в Вене в качестве первой скрипки в оркестре, но, увы,  это не делало его известным широкой публике.  Заветная мечта давать сольные концерты была неосуществима без солидной материальной поддержки импресарио, а они не торопились вкладывать деньги в безвестного музыканта.
 
К счастью, Фриц был не только  замечательным скрипачом, но и талантливым композитором. Он решил давать сольные концерты без аккомпанемента, исполняя классику, а, ещё лучше, собственные опусы под видом  «неизвестных» сочинений признанных авторов.  При этом, его скрипичные пьесы были так сложны, что исполнять их мог лишь сам маэстро. 
 
  Спустя время Крейслер объявил  о своих  «случайных» находках забытых  и утерянных работ композиторов прошлых эпох : Порпоры, Куперена, Стамица… Выступления принесли  скрипачу ошеломляющий успех, и никто – ни критика, ни искушенные слушатели - не замечали мистификации. Наоборот, очень хвалили, а если и журили, то за «недостаточно высокую зрелость исполнения».

 Тайну своих мистификаций Крейслер раскрыл только в год своего 60-летнего юбилея, находясь на вершине  славы. Несмотря на взорвавшийся шквал  негодования, авторитет и популярность его  поднялись на новый уровень, и скрипач уже открыто играл свои произведения. Цель была достигнута. Широкая публика узнала талантливейшего скрипача своего времени и его многочисленные замечательные пьесы.

История 2.
Второй пример связан с именем Михаила Гольдштейна (1917-1989). Он был родным братом знаменитого  скрипача Буси (Бориса) Гольдштейна (1922-1987).  У старшего поколения советской интеллигенции это имя  долгое время оставалось  на слуху.
 
 Михаил Гольдштейн - скрипач и композитор, писатель и музыковед, педагог Гамбургской высшей школы музыки. Недавно прочла  его воспоминания  «Записки музыканта». Там подробно описана история мистификации, связанная с написанием симфонии под именем несуществующего композитора Овсянико-Куликовского.
 
 Дело было в 1948 году, в период ожесточённого антисемитизма и борьбы с космополитизмом. Перед работниками искусства стояла партийная задача создания  произведений на национальной почве. Родившись и живя в Одессе, Михаил Гольдштейн готов был включиться в работу, но  украинские критики сказали композитору: «Вы не можете правильно понимать украинскую музыку, ибо в ваших жилах другая кровь».
 Друг Михаила, украинский историк и драматург Всеволод Чаговец, посоветовал написать симфонию на украинские темы, а автором указать некоего помещика  Овсянико-Куликовского.
  Симфония была создана и быстро  завоевала признание, ибо была  музыкально талантлива и отвечала требованиям времени - написана  в духе традиций украинской культуры. Сочинение  было  записано на пластинку заслуженным ленинградским симфоническим оркестром под управлением  дирижёра Евгения Мравинского.
Музыкальная критика объявила новое произведение высоким образцом симфонизма;  но, когда потребовали показать подлинный манускрипт симфонии, Гольдштейн вынужден был признаться, что автором является он сам.
 
 В 1957 году было открыто в КГБ следствие с допросами и очными ставками, и от серьёзного наказания композитора уберегло то, что сталинские времена были уже позади. Михаил отделался, как он сам говорил, «лёгким испугом». После публичного разоблачения симфония утратила свою прежнюю гениальность.

  Интересную подробность  привёл в упомянутых воспоминаниях сам Гольдштейн:
«Должен оговориться, что при сочинении этой симфонии я совершенно упустил из виду, что в начале 19-го столетия медные духовые инструменты еще не имели усовершенствованной конструкции и могли исполнять только отдельные ноты своего собственного звукоряда. Лишь впоследствии валторны и трубы обрели возможность пользоваться хроматическим строем.
 Пришлось переписывать отдельные фразы, пересочинять темы. В результате на нотах появились наклейки, которые свидетельствовали о процессе переработки. Когда я сочинил 3-ю часть, которую  назвал «Менуэт», я позабыл, что в классических образцах этого танца должна быть добавочная нота перед начальным текстом.
 Словом, если бы я сочинил эту музыку в начале 19-го столетия, она бы выглядела совсем иной. Стилизация требует особого искусства и специального мастерства, тонких знаний характерных особенностей. Я ждал, что моя мистификация будет сразу же разоблачена. Я не верил, что встречу так много наивных людей. А получилось совсем иначе».
 
Вот ведь как легко попасть впросак!
Но история  с симфонией не стала для Михаила препятствием для дальнейших мистификаций.  Так, Концерт для  альта с оркестром он «отдал» Ивану Хандошкину (1747-1804),  опус «Экспромт» - Милию  Балакиреву (1836-1910) . Композиторский талант  Гольдштейна требовал выхода, но путь к публике иначе, чем через мистификацию,  был закрыт.


История 3.
 Наконец, интереснейшая история создания прекрасного произведения «Адажио Альбинони». Прежде, чем говорить о возможной мистификации этой пьесы, вспомним композитора, именем которого она названа.
 
  Томазо Альбинони  (1671-1751), венецианский композитор и скрипач, оставил после себя большое музыкальное наследие. Он жил и работал в эпоху чарующей музыки барокко, в эпоху расцвета оперы, оратории, кантаты, инструментального концерта, танцевальной сюиты. 
 Альбинони был истинным  королём оперного жанра. Он написал 50 опер(!),  из которых более половины увидели свет при жизни композитора. Кроме опер,  он создал многочисленные инструментальные произведения - сонаты, скрипичные концерты, пьесы для гобоя, - отличавшиеся поразительной мелодической  красотой.
  При жизни Альбинони было опубликовано 10 сборников его  музыки (в каждом сборнике — по 12 концертов). Это сделало его знаменитым не только в родной Венеции, но и во всей Европе. 

Какое-то высокое духовное родство испытывал к Альбинони  И.С. Бах. Он любил  музыку Томазо Альбинони и даже использовал некоторые темы  его сонат   для четырех своих клавирных фуг.
Многие из своих произведений Альбинони, как было принято в то  время, посвящал  известным и влиятельным особам Италии,  Франции, Германии.  В 1722 году Максимилиан II Эммануил, курфюрст Баварии, которому Альбинони посвятил цикл из 12 сонат, пригласил его руководить своей оперой. Маэстро было в ту пору уже за пятьдесят лет.
Как долго он оставался в Германии,  неизвестно, но каким-то образом основная часть его творческого наследия  оказалась  в  архивах дрезденской государственной библиотеки. И благополучно лежали бы там манускрипты , ожидая своего звёздного часа, если бы не Вторая Мировая война. Во время бомбёжек 1944 года корпус, где хранились рукописные партитуры, был разрушен, и с ним погибло почти всё наследие Томазо Альбинони. Поэтому сегодня композитор известен исключительно благодаря инструментальной музыке.
О Томазо Альбинони вновь заговорили  после  опубликования  в 1958 году  музыковедом Ремо Джадзотто произведения  «Адажио Альбинони». Эта первая публикация пьесы была озаглавлена: «Ремо Джадзотто. Адажио соль минор для струнных и органа на основе двух фрагментов темы и цифрованного баса Томазо Альбинони».
 
 Кто же такой Ремо Джадзотто? Это итальянский музыковед и композитор.  Он родился в Риме в 1910 году. Получил образование в Миланской консерватории по классу фортепьяно и композиции, учился в университете Генуи на литературном и философском факультетах, изучал историю музыки в университете Флоренции. В течение многих лет  деятельность Ремо была связана с журналом «Итальянское музыкальное обозрение», сначала в качестве музыкального критика, затем редактора.  Он занимал ответственные должности в системе итальянского радиовещания.  В 1957-1969 гг. он  профессор истории музыки в университете Флоренции.

      Ремо  написал биографии  итальянских композиторов: Томазо Альбинони (1945),  Ферруччо Бузони (1947), Джованни Баттиста Виотти (1956), Алессандро Страделлы (1962), Антонио Вивальди (1965). Издал  также  свои книги «Музыкальная драма в Генуе в XVII—XVIII вв.(1941), «Итальянская музыка в Лондоне во времена Пёрселла» (1955).
Умер Ремо Джадзотто в Генуе в 1998 году, в возрасте 88 лет.
 Эти скромные сведения из  Интернета, позволяют, тем не менее, заключить, что в лице Ремо Джадзотто мы видим  высокообразованного человека, который всю свою жизнь  посвятил музыке и музыкальной истории.

 Теперь я позволю себе  повторить  известную историю о создании Адажио Альбинони.
 Джадзотто опубликовал Адажио спустя 11 лет после окончания войны. Пьеса  быстро приобрела популярность, покорила многих слушателей и стала одной из самых исполняемых в мире.
 О том, как возникло Адажио,  Ремо объяснил так: в 1945 году, будучи в  Дрездене, он случайно обнаружил рукописный фрагмент нотной записи Альбинони. Это был, якобы, цифрованный бас из нескольких тактов, на основе которого он реконструировал всё произведение.
 
  Дело в том, что во времена Альбинони композиторы защищали свои работы от плагиата тем, что записывали только басовый голос  с цифрами, обозначавшими  интервалы и аккорды,  а аккомпанемент ИМПРОВИЗИРОВАЛСЯ автором при исполнении.
 Казалось бы, Джадзотто рассказал правдоподобную историю, но музыковеды, хорошо знавшие манеру письма Альбинони, усомнились в её правдивости. Специалисты утверждают, что музыкальным принципом Альбинони неизменно была  уравновешенность, спокойствие и эмоциональная сдержанность.
 
 Об этом  не мог не знать Джадзотто, профессор истории музыки и биограф  любимого им композитора!  Разве можно  сказать об Адажио, что оно вызывает чувство безмятежности? О  музыке, которая не умиротворяет, а печалит душу, которая звучит как вселенский плач по непоправимым крушениям человеческих ценностей, как скорбь по утраченным иллюзиям и надеждам?   
 
  В Википедии, в статье  об Адажио,  можно прочитать: «В 1998 году известный музыковед и музыкальный педагог, профессор Люнебургского университета Вульф Дитер Лугерт в соавторстве с Фолькером Шютцем опубликовал в журнале «Praxis des Musikunterrichts» обзор проблемы авторства Адажио, включающий фрагменты писем из Саксонской земельной библиотеки, в которых утверждается, что такой музыкальный фрагмент из наследия Альбинони в собрании библиотеки отсутствует и никогда в нём обнаружен не был, так что сочинение в целом является безусловной мистификацией Джадзотто»

  Скорее всего, вышеупомянутые профессора  правы. Но до самого конца своего земного пути Джадзотто не менял известную версию.

 Я пытаюсь представить себе, что же должен был испытывать  Ремо как музыковед, когда в 1945 году, среди обуглившихся нагромождений бумаги, не мог найти того, что ему было так дорого, - манускрипты Альбинони. Наверное, отчаяние.
 
Что должен был чувствовать Ремо как эстет, когда видел, во что был превращен Дрезден, еще недавно такой прекрасный город. Наверное, горечь.
 
Что должен был пережить Ремо как человек, зная о миллионах невинных человеческих жизней, загубленных и искалеченных в огне ужасной,   неправедной войны. Наверное, скорбь.

Я думаю, что душа Ремо Джадзотто плакала и   пылала от боли и печали. Пережитые впечатления подняли его творческий дух  на такую высоту, что случилось чудо. Никогда не сочинявший музыку, он получает вдруг  высшее вдохновение и  своим Адажио создаёт  памятник великому композитору Альбинони, вырвав его из тьмы вечного забвения;  он воздвигает памятник жертвам  Второй мировой войны; он  дарит миру необыкновенную, великую музыку, оставляя о себе светлую память в сердцах живущих и будущих поколений.

 Март 2015.